Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава xlv. Свидетельствую под присягой
Если говорить о том, что есть интересного в этой книге, то предыдущаяглава, поскольку она косвенно затрагивает кое-какие любопытные исвоеобразные особенности в повадках кашалотов, является не менее важной, чемлюбая другая в этом томе; однако главная ее тема нуждается в еще болееглубоком и тщательном рассмотрении; в противном случае многое останетсянепонятным и мне не удастся рассеять возникшего, быть может, у некоторыхиз-за полной неосведомленности в этом деле сомнения в достоверностиописываемых событий. Я не собираюсь приниматься за дело с научной систематичностью; с менядовольно будет, если я добьюсь желаемого результата перечислением отдельныхфактов, известных мне как китобою из личного опыта или от надежных людей: необходимые выводы, как я рассчитываю, вытекут сами по себе. Во-первых. Мне лично известны три случая, когда кит, вырвавшийся испасшийся бегством с гарпуном в боку, был через какой-то промежуток времени(в одном случае - через три года) вторично загарпунен и убит тем жеохотником, и из туши его были извлечены два гарпуна, оба с одинаковой личнойметкой гарпунщика. В том случае, когда между двумя попаданиями гарпунапрошло три года - а может быть, даже и больше, человек, который их метал, поступил в промежутке на торговое судно, ходившее в Африку, там высадился наберег, присоединился к исследовательской экспедиции, проник с нею в самыенедра континента, где путешествовал около двух лет, подвергаясь нападениямзмей, туземцев, тигров, действию ядовитых миазм и прочим опасностям, какиеобыкновенно встречаются на пути тех, кто блуждает в сердце неведомой страны.А тем временем кит, которого он загарпунил, тоже, должно быть, путешествовал; он, без сомнения, не менее трех раз опоясал земной шар, задевая боками берега Африки, но все понапрасну. Человек и кит сновавстретились, и первый уничтожил второго. Я говорю, что мне лично известнытри подобных случая; то есть дважды я видел, как были запущены гарпуны и какпосле второго столкновения из китовых туш были извлечены по два изогнутыхлезвия с одинаковыми метками. А в случае, когда кит вторично попал подгарпун через три года, я даже сам сидел оба раза в вельботе и в последнийраз определенно узнал у кита под глазом что-то похожее на колоссальнуюродинку, на которую я обратил внимание три года тому назад. Я говорю: тригода, но на самом-то деле, я уверен, больше. Таким образом, вот вам трипримера, за истинность которых я лично ручаюсь; а еще я слышал о многихдругих случаях от людей, в чьей правдивости у меня нет основаниисомневаться. Во-вторых. В истории китобойного промысла засвидетельствовано - как нимало знают об этом на суше - несколько памятных достоверных случаев, когдана протяжении многих лет один какой-нибудь кит был широко известен и всемиотличаем в океанских просторах. Объяснялось это в конечном счете не еготелесными особенностями, выделявшими его среди остальных китов: ибо, как низначительны были эти особенности, им очень скоро приходил конец, если китаубивали и перетапливали на особенно ценный жир. Нет, причина тут была иная: трагические эпизоды окутывали таких китов зловещей, убийственной славой, подобной славе Ринальдо Ринальдини, так что в большинстве случаев китоловпри встрече с ними ограничивался лишь тем, что притрагивался в знакприветствия к своей зюйдвестке, не стремясь завязывать более близкогознакомства. Так и на суше иной бедняк, состоя в знакомстве с раздражительными великим человеком, завидев его на улице, скромно раскланивается издалека, опасаясь, как бы, приблизившись, не получить в конце концов по шее засамонадеянность. Но мало того, что каждый из этих замечательных китов пользовалсябольшой личной известностью - или, вернее сказать, всеокеанской славой; малотого, что он был при жизни знаменит, а после гибели приобрел бессмертие вматросских легендах; он обладал к тому же еще всеми правами, привилегиями иотличиями владельца собственного имени; имел свое имя, не хуже Камбиза илиЦезаря. Разве это не так, о Тиморский Том! прославленный левиафан, весь врубцах, словно айсберг, ты, так долго таившийся на Востоке в водах пролива, носящего это же имя, где фонтан твой нередко замечали с зеленых тропическихберегов Омбая? Разве это не так, о Новозеландец Джек! гроза всех китобойцев, бороздивших волны по соседству от страны татуировок? Разве это не так, оМоркан! владыка Японии, ты, чей высокий фонтан напоминал, говорят, поройбелоснежный крест на фоне неба? Разве это не так, о Дон Мигуэль! чилийскийкит, чья спина, словно панцирь старой черепахи, была покрыта загадочнымииероглифами? А говоря простой прозой: существовали на свете четыре кита, чьиимена так же хорошо знакомы специалистам по Китовой Истории, как имена Марияили Суллы знатокам классической древности. Но это еще не все. В конце концов и на Новозеландца Джека, и на Дона Мигуэля, производивших бесчисленные опустошительныенападения на вельботы многих кораблей, была организована планомерная охота, и они оба были выслежены и убиты отважными капитанами-китобоями, которые, еще снимаясь с якоря в своем порту, поставили перед собой именно эту цель, не менее определенную, чем была когда-то у капитана Батлера, когда онуглубился в дебри Наррагансеттских лесов, чтобы изловить прославленного исвирепого дикаря Аннавона, воинского предводителя у индейского короляФилипа. Вряд ли мне удастся найти где-нибудь более подходящее место, чем это, для того чтобы привести еще некоторые данные, на мой взгляд, весьмасущественные, так как они помогут мне печатно подтвердить достоверность всейэтой истории с Белым Китом, в особенности же ее трагического конца. Ибоздесь перед нами один из тех горестных случаев, когда истина не менее, чемложь, нуждается в подтверждениях. Люди сухопутных профессий в большинствесвоем столь несведущи относительно самых очевидных и осязаемых чудес света, что, если бы я не привел здесь простейших фактов из прошлого и настоящегокитобойных флотилий, они вздумали бы рассматривать Моби Дика как некийчудовищный миф или же, что еще отвратительнее и ужаснее, как невыносимострашную аллегорию. Во-первых. Хоть многие имеют кое-какие смутные и шаткие общие понятияоб опасностях этого великого промысла, ни у кого нет точных и жизненныхпредставлений о них, так же как и о том, сколь часты они в нашем деле.Объясняется это, возможно, в частности тем, что из пятидесяти несчастныхслучаев на промысле вряд ли один становится достоянием гласности на родине, хотя бы ненадолго, чтобы тут же оказаться забытым. Думаете, имя тогобедняги, которого, быть может, в это самое мгновение, захлестнутого линем уберегов Новой Гвинеи, утянул на дно морское нырнувший левиафан, - выдумаете, имя этого бедняги вы сможете найти завтра за чашкой утреннего кофев газетном некрологе? Нет, слишком уж нерегулярно почтовое сообщение междунашими местами и Новой Гвинеей. Да и вообще-то, случалось ли вамкогда-нибудь услышать вести с Новой Гвинеи? А между тем я могу сказать вам, что как-то во время одного плавания по Тихому океану мы встретили тридцатькораблей, каждый из которых потерял во время охоты одного или несколькихчленов команды, и три корабля, у которых погибло целиком по экипажувельбота. Бога ради, будьте поэкономнее со своими лампами и свечами! Помните, что за каждый сожженный вами галлон была пролита по крайней мереодна капля человеческой крови. Во-вторых. Люди на берегу имеют, конечно, кое-какие неясныепредставления о том, что кит - это огромное существо, обладающее огромнойсилой; но когда бы я ни пытался поведать им о каком-нибудь отдельномэпизоде, где проявилась эта двойная огромность, они всякий раз начиналимногозначительно расхваливать мое остроумие, хотя, видит бог, я не большестремился к остроумию, чем Моисей, когда он описывал чуму в Египте. Но, к счастью, на этот раз для доказательства своей правоты я могуприбегнуть к свидетельствам совершенно посторонним. Я утверждаю, что кашалотобладает в отдельных случаях достаточной силой, достаточным умением излобной рассудительностью, чтобы преднамеренно протаранить, сломать ипотопить большой корабль; больше того, я утверждаю, что все это кашалотомнеоднократно и проделывалось. Во-первых. В 1820 году судно " Эссекс" из Нантакета под командойкапитана Полларда вело промысел в Тихом океане. Однажды вахтенные увидели нагоризонте фонтаны, были спущены вельботы, и началась погоня за целым стадомкашалотов. Вскоре несколько китов было подбито: и вдруг огромный кашалототделился от стада и, обогнув лодки, устремился на корабль. На полном ходуударившись лбом в борт судна, он проломил корпус, так что " не прошло идесяти минут", как оно перевернулось и пошло ко дну. Ни щепки не осталось наповерхности моря. После жесточайших мучений часть команды на шлюпкахдостигла берега. Вернувшись в конце концов на родину, капитан Поллард надругом судне снова отправился в Тихий океан, но боги судили ему сновапотерпеть крушение, разбив судно о неведомые рифы, а потеряв второй разсудно, он навеки отрекся от моря и с тех пор никогда уже не плавал. КапитанПоллард и по сей день проживает в Нантакете. Я встречался с Оуэном Чейсом, который был старшим помощником на " Эссексе", когда все это случилось; ячитал его незамысловатый правдивый рассказ; я разговаривал с его сыном; ивсе это в каких-нибудь нескольких милях от места катастрофы(1). ---------------------- (1) Приведу несколько отрывков из рассказа Чейса: " Все говорило о том, что его действиями управлял не голый случай; он дважды с коротким перерывомнападал на судно, и оба раза направление его ударов было рассчитано так, чтобы причинить нам наибольший вред, потому что он налетал с носа, тем самымиспользуя для удара скорость обоих движущихся предметов, а осуществить этоможно было только благодаря очень точным маневрам. Вид его был ужасен, онвыражал ярость и негодование. Зверь отделился от стада, которое мы толькочто настигли и в котором успели загарпунить трех китов, и точно мстил за ихстрадания". В другом месте: " Во всяком случае, принимая во внимание все этиобстоятельства, поскольку происходило это у меня на глазах и оставило у менявпечатление рассчитанного, намеренного злодейства со стороны кита (хотямногое из моих тогдашних впечатлений теперь забылось), я убежден, что тогдабыл прав". Вот его мысли вскоре после гибели судна, когда темной ночью они плыли вшлюпке, почти отчаявшись уже достичь когда-нибудь гостеприимного берега: " Черный океан и вздымающиеся валы были нам не страшны; опасность бытьпоглощенными свирепым ураганом или выброшенными на тайные скалы, равно как ипрочие обычные страхи, - обо всем этом, казалось, не стоило даже и думать; горестная картина кораблекрушения и ужасный мстительный облик кита целикомвладели моими мыслями, покуда не наступил новый день". В другом месте (с. 45) он говорит о " непостижимом и смертоносномнападении животного". - Примеч. автора. Во-вторых. Судно " Юнион", также из Нантакета, было в 1807 годупотоплено близ Азорских островов при сходных обстоятельствах, но достоверныхподробностей о его гибели мне нигде не удалось обнаружить, хотя от китобоевя не раз об этом слыхал. В-третьих. Как-то лет восемнадцать-двадцать тому назад коммодору Дж., командовавшему тогда американским корветом первого класса, пришлось однаждыв порту Оаху на Сандвичевых островах обедать на борту нантакетского корабляв обществе нескольких капитанов-китобоев. Речь зашла о китах, и коммодорпозволил себе отнестись скептически к рассказам о необычайной силе, которуюприписывали им присутствовавшие джентльмены. Он решительно утверждал, например, что ни один кит не сможет с такой силой ударить по его корвету, чтобы прочный корпус дал течь и набрал хотя бы один наперсток воды. Ну чтож, отлично; но этим дело не кончилось. Несколько недель спустя коммодорподнял паруса на своем непробиваемом судне и взял курс на Вальпараисо. Но впути ему встретился осанистый кашалот, который попросил у него минуточкувнимания в связи с одним неотложным делом. Дело это состояло в том, чтобынанести кораблю коммодора столь сокрушительный удар, что тому осталосьтолько, пустив в действие все насосы, полным ходом мчаться в ближайший порти стать в доке на ремонт. Я не суеверен, но в этом свидании коммодора скитом я вижу перст божий. Разве Савл из Тарса не был отвращен 249 от неверия, также испытав испуг? Говорю вам, с кашалотом шутки плохи. А теперь разрешите мне сослаться на " Путешествия" Лангсдорфа в связивсе с тем же вопросом, представляющим для меня большой интерес. Лангсдорф, как вам должно быть известно, принимал участие в знаменитойисследовательской экспедиции русского адмирала Крузенштерна, предпринятой вначале нашего столетия. Свою семнадцатую главу капитан Лангсдорф начинаетследующим образом: " К тридцатому мая наш корабль был готов к отплытию, и наследующий день мы уже находились в открытом море, держа курс на Охотск.Погода стояла ясная и тихая, но мороз был так жесток, что мы не снималимеховых шуб. Несколько дней держался почти полный штиль, толькодевятнадцатого числа подул наконец с северо-запада свежий ветер. У самойповерхности воды лежал огромный кит, туша которого превосходила размераминаше судно, но на борту его заметили только тогда, когда корабль, идущий подвсеми парусами, приблизился к нему почти вплотную и столкновение былонеизбежно. Нам угрожала ужасная опасность, ибо исполинское существо, выгнувспину, подняло судно по крайней мере на три фута над водой. Мачты задрожали, все паруса обвисли, и мы, находившиеся внизу, в тот же миг повыскакивали напалубу, уверенные, что корабль налетел на подводную скалу; вместо этого мыувидели, однако, морское чудовище, которое уплывало прочь с чрезвычайноважным и торжественным видом. Капитан Д'Вольф тут же поспешил к насосам, чтобы выяснить, не пострадал ли от удара корпус судна, но было обнаружено, что, по счастью, мы обошлись без всяких повреждений". Этот капитан Д'Вольф, о котором здесь упоминается как о командирекорабля, происходил родом из Новой Англии и в настоящее время, проведя наморе целую жизнь, полную всевозможных приключений, проживает в поселкеДорчестер близ Бостона. Я имею честь быть его племянником. Я специальнорасспрашивал его по поводу этого места из Лангсдорфа. Он подтверждает каждоеслово. Правда, корабль у них был небольшой - русское судно, построенное насибирском побережье и приобретенное моим дядей в обмен на то, котороедоставило его туда с родных берегов. В другой книге старомодных приключений, исполненной духа отваги ибогатой честными описаниями чудес, - в путешествиях Лайонеля Вэйфера, одногоиз соратников старика Дэмпира, я наткнулся на рассказ, столь сходный с тем, который я только что приводил из Лангсдорфа, что не мог удержаться и вставилего сюда в качестве еще одного подтверждающего примера, на случай, если втаковом возникнет надобность. Дело происходило на пути к острову " Джон-Фердинандо", как называетЛайонель современный Хуан-Фернандес. " По дороге туда, - пишет он, - часовоколо четырех утра, когда мы находились лигах в ста пятидесяти отамериканского материка, все наше судно вдруг потряс страшный толчок, откоторого людей охватило такое смятение, что никто не знал, что подумать ичто предпринять, и все стали готовиться к смерти. Толчок был внезапным исильным, мы не сомневались, что корабль налетел на риф; однако, когда первыйиспуг прошел, мы бросили лот, но дна не нащупали... Толчок был так резок, что пушки подскочили на станках и люди попадали с коек. А капитана Дэвиса, который спал, положив под голову свой пистолет, просто вышвырнуло из каюты? " Лайонель далее пытается объяснить толчок землетрясением, ссылаясь вдоказательство на то, что примерно в это же время большое землетрясениедействительно причинило заметный ущерб на всем протяжении испанскогопобережья. Но я лично не удивился бы, если бы в конце концов оказалось, чтоэто был удар, нанесенный в темный предрассветный час никем не замеченнымкитом, который всплыл вертикально из глубины, едва не протаранив корпуссудна. Я мог бы привести еще немало тем или иным путем дошедших до меняпримеров силы и злобности кашалота. Иной раз бывало, что он не толькопреследовал напавшие на него вельботы, покуда те не возвращались на своесудно, но преследовал также и само судно, не обращая внимания на остроги, которыми китоловы поражали его с бортов. Об этом могла бы рассказать кое-чтокоманда английского судна " Пьюзи-Холл"; а что касается китовой силы, то могуупомянуть здесь о тех случаях, когда линь от гарпуна, сидящего в тушекашалота, во время штиля перебрасывали на палубу судна и закрепляли здесь, икит тащил за собой по морю тяжелый корабль, будто лошадь телегу. Кроме того, многократно было замечено, что, если раненому кашалоту давали время прийти всебя, он, как правило, не проявлял слепой ярости, а действовал ссознательной злонамеренностью, стремясь погубить противника; не лишена такжекрасноречивой характерности такая деталь: подвергаясь нападению, он часторазевает свою пасть и по нескольку минут держит ее в таком угрожающемположении. Но я вынужден ограничиться лишь еще одним, заключительнымпримером, также весьма интересным и убедительным, который неопровержимодокажет вам, что чудесное происшествие, описанное в этой книге, не толькосогласуется с событиями современности, но к тому же это чудо является (как ивсе чудеса на свете) лишь повторением того, что уже было в стародавние века; так что в миллионный раз говорим мы вслед за Соломоном: воистину, ничего нетнового под солнцем, аминь. В шестое христианское столетие, в те дни, когда Юстиниан былимператором, а Велизарий полководцем, жил некто Прокопий, христианскиймагистрат в Константинополе. Как многие, должно быть, знают, он написалисторию своего времени, книгу необычайно ценную во всех отношениях. Самыекрупные знатоки всегда считали его наиболее правдивым и заслуживающимвсяческого доверия историком - за какими-то весьма незначительнымиисключениями, которые не имеют касательства к тому, о чем сейчас пойдетречь. Так вот, в своей истории Прокопий пишет, что в годы его префектуры близКонстантинополя из глубин Пропонтиды, иначе Мраморного моря, было выловленоогромное морское чудовище, которое больше пятидесяти лет топило корабли вприбрежных водах. Этот факт, черным по белому записанный в анналах истории, отрицать не приходится. Да и незачем, казалось бы. К какому именно видуотносилось это морское чудовище, в истории не говорится. Но поскольку онотопило корабли, а также и по ряду других соображений, я полагаю, что это былкит; более того, я очень склонен считать его кашалотом. А почему, сейчасобъясню. Я долгое время думал, что кашалоты никогда не водились вСредиземном море и прилежащих к нему глубинах. Я и сейчас убежден, что вэтих местах при современном положении вещей не могут и не смогут жить стадакашалотов. Однако недавние подробные исследования показали мне, что вхристианскую эру были засвидетельствованы отдельные случаи появлениякашалотов в Средиземном море. Мне рассказывали люди, заслуживающиевсяческого доверия, что некий британский коммодор Дэвис обнаружил скелеткашалота у Варварийского побережья. Ну а если военный корабль свободнопроходит через Дарданеллы, то и кашалот мог бы тем же путем из Средиземногоморя перебраться в Пропонтиду. В Пропонтиде, насколько мне удалось выяснить, нет этого своеобразноговещества, называемого планктоном, которым питаются настоящие киты. Но у меняесть все основания предполагать, что пища кашалота - кальмары и каракатицы -в изобилии прячется на дне этого моря, поскольку на его поверхности, встречаются отдельные крупные особи, хотя, конечно, не самые крупные дляэтого вида. Если же вы теперь должным образом сопоставите все эти данные ипоразмыслите над ними немного, вам станет ясно, что морское чудище Прокопия, в течение полустолетия разбивавшее корабли римского императора, - это, повсей вероятности, и есть спермацетовый кит.
Данная страница нарушает авторские права?