Динамика социокультурных процессов

«Порядок существует в пространстве, во времени существует движение и творчество» (Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Ке­саря. М., 1995.С.241)

«Есть время космическое, время историческое и время экзистенциальное. Время кос­мическое исчисляется математически по движению вокруг солнца, с ним связаны ка­лендари и часы, оно символизируется круговоротом. Время историческое как бы встав­лено во время космическое, и оно может исчисляться математически по десятилетиям, столетиям, тысячелетиям, но в нем каждое событие неповторимо и оно символизиру­ется линией, устремленной вперед, к грядущему, к новизне. Время экзистенциальное не исчисляется математически, его течение зависит от напряженности переживаний, от страдания и радости, в нем происходит творческий подъем и бывают экстазы, оно бо­лее символизируется точкой, говорящей о движении вглубь» (Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995.С.263)

«Идея прогресса имеет мессианскую основу и без нее превращается в идею естествен­ной эволюции. Суждение о ценности связано с этой мессианской основой, а не с есте­ственной эволюцией, которая может вести к дурному и нежеланному. Прогресс должен иметь конечную цель, и в этом он эсхатологичен» (Бердяев Н.А. Царство Духа и цар­ство Кесаря. М., 1995.С.264)

«История всегда разочаровывает человеческую личность, всегда мучительно ранит её. История в значительной степени есть история преступлений. И все мечты идеалистов о лучшем обществе кончались преступлениями. Все образования и расширения государств тонули в крови, и в крови тонули все революции против них. Одинокий, не­признанный Ж.-Ж. Руссо не предвидел, как будут осуществляться его идеи русскими коммунистами. Ницше не предвидел, как будут осуществлять империалистическую волю к могуществу» (Бердяев Н.А. Истина и от­кровение. Пролегомены к критике От­кровения. Спб.: РХГУ, 1996 с.79)

«История есть страшная неудача, и вместе с тем история имеет какой-то смысл и чело­век не может просто уйти от нее, да и некуда уйти. История не есть воплощение духа, как думал Ге­гель и др., не есть поступательный ход и торжество мирового Разума, не есть прогресс по пря­мой восходящей линии. История есть ужасная трагедия. В ней все искажается*, искажаются все великие идеи. В ней искажено было и откровение. Исто­рия есть объективация, творческое дви­жение по вертикалу, в котором всегда была пре­рывность исторической причинности, потом объективируется по горизонталу. Объективация духа, происходящая в истории. Объективация духа, происходящая в ис­тории, есть акт моего духа» (Бердяев Н.А. Истина и откровение. Про­легомены к кри­тике Откровения. СПб.: РХГУ, 1996. С.79-80)

«Нужно признать прорывы метаисторического в истории, и только в этом метаистори­ческом есть священное. Но вошедшие в историю метаисторическое легко подвергается объективации, и тогда вновь все становится относительным и условным. И нужно ждать нового прорыва ме­таисторического. Это связано с профетической стороной ре­лигиозной жизни» (Бердяев Н.А. Истина и откровение. Пролегомены к критике Откровения. Спб.: РХГУ, 1996 с.82)

«За исторической необходимостью, ставшей очень массивной и давящей, могут быть скрыты акты свободы, в прошлом. Постоянно происходит столкновение свобод разных порядков. Без свободы не существует истории, без свободы история превращается в космический круго­ворот. Время историческое в отличие от времени космического предполагает свободу. Но дей­ствую­щая в историческом времени свобода вкоренена во времени экзистенциальном. За исто­рией мира скрыта сила мета-физическая и мета-ис­торическая, и в этом необычайная сложность ис­тории. В истории я должен действовать как свободный дух и как историческое существо. Я принужден действовать в противоречии * с миром и с собой. И меня со всех сторон подстерегают опасности. Моя свобода не бывает легкой, она не бывает пустой. Она все время должна определять свое отношение к истине и к исторической реальности. Человек обречен проходить через путь истории» (Бердяев Н.А. Истина и откровение. Пролегомены к критике Открове­ния. Спб.: РХГУ, 1996 с.85-86)

«Мы живем в эпоху, которую можно характеризовать как вступление в ночь. Но в ночи может быть и самый сильный свет. История совсем не есть рациональный процесс, в котором происходит прогрессивное торжество разума. В ней действуют вулканические, иррациональ­ные силы, которые бывают прикрыты и придавлены, но периодически прорываются в войнах и революциях. Эти иррациональные силы пытаются победить рационализацией. Но это никогда не может вполне удасться. Мы живем в эпоху, когда разом обнаруживаются иррациональные силы истории, расплавляются все твердые тела, врывается хаос и вместе с тем обнаруживается воля к крайней рационализации жизни (напр. в марксизме). Но самая эта рационализация дела­ется иррациональной си­лой» (Бердяев Н.А. Истина и откровение. Пролегомены к критике Откровения. Спб.: РХГУ, 1996. С.86)

«Но умирает не только символическая культура, потрясена в своих основах техниче­ская инду­стриальная цивилизация, она погибает от созданных ею сил. Человек раздавлен собственными открытиями и изобретениями, к которым мало приспособлена его природа, формированная со­всем в другую эпоху. Романтический возврат к состоянию, предшествующему технике, ма­шине, индустриализации человеческой жизни, не возможен. Но это ставит вопрос о развитии и обнаружении духовных сил в человеке, которым овладели и подчинили себе выпущенные на свободу не демоны природы, а демоны техники и машины. Над современным человеком гос­подствует не варварство лесов, как в прошлом, а варварство самой цивилизации. Жизнь чело­веческая оказалась объективированной, деперсонализированной до потери самого об­раза чело­века. Мы свидетели гибели целой цивилизации, основанной на ложных нача­лах. И спасение может прийти только от откровения, идущего из глубины Духа. Конча­ется теллурическая эпоха, связанная с землей, и человек брошен в космическое пространство» (Бердяев Н.А. Ис­тина и откровение. Пролегомены к критике Открове­ния. Спб.: РХГУ, 1996 с.151)

2. ПРОГРЕСС

«Наше существование погружено не только в действительность, реализовавшуюся в формах объект­ности, но и в действительность потенциальную, более глубокую и широ­кую. И потому только воз­можно изменение, творчество и новизна. Потенциальность же погружена в свободу, поэтому она от­личима от бытия. Не только настоящее есть дейст­вительность, но также прошлое и будущее. Но эта действительность раздробленная, ра­зорванная падшим временем. В падшем времени протекает жизнь природы и жизнь ис­торическая. Но все происходящее во времени, распавшемся на прошлое, на­стоящее и будущее, т.е. во времени больном, есть лишь проекция вовне совершающегося в глу­бине. Подлинная творческая новизна совершается в эк­зистенциальном времени, во времени необъективированном, т.е. по * вертикали, а не по гори­зонтали. Но творческие акты, совершающиеся по вертикали проектируются на плоскости и воспринимаются как совершенные в историческом вре­мени. Так метаистория входит в историю» (Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995.С.243-244)

«Необходимо еще делать различие между эволюцией и прогрессом. Эволюция есть на­турали­стиче­ская категория, прогресс же есть категория аксиологическая и духовная, он предполагает оценку с точки зрения принципа, стоящего над природным процессом изменения. Идея про­гресса – христиан­ского происхождения, она родилась в мессиан­ском уповании, в ожидании Царства Божьего, как за­вершение истории, в ней есть эсха­тологический момент» (Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С.244)

«Прогресс предполагает творческую свободу. Нет в мире прогресса по прямой, восходящей ли­нии. Есть прогресс лишь в отношении частей и групп явлений, а не це­лого. Прогресс в одном отношении может сопровождаться регрессом в другом отношении. Может быть интеллекту­альный прогресс и моральный регресс, техниче­ский прогресс и общекультурный регресс, куль­турный прогресс и соци­альный регресс и т.д. Прогресс есть задача, а не закон» (Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С.244)

«..события истории происходят в ином времени, чем события природы, они происходят в исто­риче­ском времени, в то время как события природы происходят в космическом времени. Кос­мическое время есть круговорот, историческое же время есть линия, уст­ремленная впе­ред» (Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995.С.245)

«Мир есть не только космический круговорот, который греки и за ними люди средневековья склонны были воспринимать как космическую гармонию, мир есть также история с её катастрофами, с её прерывностью. История есть сочетание традиции, сохранение непрерывности с катастрофизмом и прерывностью, история и консервативна и революционна» (Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995.С245)

«Почва истории – вулканична, и из нее возможны вулканические извержения. Лишь поверхностный слой истории принадлежит устойчивому порядку, задерживающему движение к концу. Мир есть не только космический круговорот, который греки и за ними люди средневековья склонны восприни­мать как космическую гармонию, мир есть также история с ее катастрофами, с ее прерывностью. Ис­тория есть сочетание традиции, сохранение непрерывно­сти с катастрофизмом и прерывностью, исто­рия и консервативна и революционна» (Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С.245)

«Человеческое творчество подчинено ритму, изменяющему творческую направлен­ность: клас­сицизм сменяется романтизмом, романтизм сменяется реализмом, реализм сменяется классической реакцией, классическая реакция вызывает восстание субъективности и т.д. Пол­нота с трудом вмещается человеком. Он живет поворотами и отрицательными реакциями. Дос­тигнутая гармония лишь относительна и временна, она сменяется новой дисгармонией и борь­бой» (Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Ке­саря. М., 1995. С.148)

«Можно установить четыре периода в отношении человека к космосу: 1) погружение человека в космическую жизнь, зависимость от объектного мира, невыделенность еще человеческой личности, человек не овладевает еще природой, его отношение магическое и мифологическое (примитивное скотоводство и земледелие, рабство); 2) освобождение от власти космических сил, от духов и демонов природы, борьба через аскезу, а не технику (элементарные формы хозяйства, крепостное право); 3) механиза­ция природы, научное и техническое овладение природой, развитие индустрии в форме капитализма, освобождение труда и порабощение его, порабощение его эксплуатацией орудий производства и необходимость продавать труд за заработную плату; 4) разложение космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно ма­лого, образование новой организованности, в отличие от бред…

РЕВОЛЮЦИЯ.

По мнению Н. Бердяева революция – это обычное явление в истории обществ, начиная с древности и вплоть до современности. Стабильное существование общества – это временное, непрочное состояние.

«..те, которые делают революцию и захвачены её потоком, выброшены на поверхность и теряют всякую способность различения и углубленных оценок. Люди эти оторваны от глубины, от всех источников духовной жизни и не способны ни к какому познанию но в духовной реакции на революцию, во внутреннем её осмысливании обостряется мысль, углубляется познание и много нового приоткрывается» (Бердяев Н. Философия неравенства. М. 1990. С.23).

«Революциям предшествуют процесс разложения, упадок веры, потеря в обществе и народе объединяющего духовного центра жизни. К революциям ведут не созидательные, творческие процессы, а процессы гнилостные и разрушительные. Чувство любви, порывы творчества, акты созидания никогда не приводят к революциям» (Бердяев Н. Философия неравенства. М. 1990. С.25).

«В революции есть момент эсхатологический, как бы приближение к концу времен. Но революция есть болезнь, она свидетельствует о том, что не нашлось творческих сил ре­формирования общества, что силы инерции победили» (Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С.114)

«В стихии революции темные волны захлестывают человека» (Бердяев Н. Философия неравенства. М. 1990. С.26).

«В революции народная, массовая стихия есть явления природы, подобное грозам, наводнениям и пожарам, а не явление человеческого духа. Образ человека всегда замутнен в революции, затоплен приливами тьмы жизни бытия» (Бердяев Н. Философия неравенства. М. 1990. С.26).

«Французскую революцию делали старые души, и они внесли в нее все старые грехи и страсти. Новая душа не родилась во французской революции. Новая душа родилась позже, после глубокой духовной реакции на революцию, когда Шатобриан писал свои «Ренэ» и «Гений христианства». Тогда началась новая эра, внутреннее отличная от двух предшествовавших столетий. Новый человек родился в католической и романтической реакции» (Бердяев Н. Философия неравенства. М. 1990. С.27).

«Вы, русские народники, плоть от плоти и кровь от крови русской тьмы и русской культурной отсталости, надевали на себя разные западные одеяния, и самые страшные, самые разрушительные деяния свои вы совершали в немецких одеждах социал-демократии» (Бердяев Н. Философия неравенства. М. 1990. С.38).

«Господствующее сознание XIX века, которое мнило себя «передовым» и «прогрессивным», заменило теологию социологией. Социология стала евангелием «передовых» людей века. Бога начали искать в социальности, в общественности» (Бердяев Н. Философия неравенства. М. 1990. С.46).

«Социальный утопизм ваш есть крайний рационализм, он кончается рассудочным помешательством, самой скверной и уродливой формой из всех помешательств» (Бердяев Н. Философия неравенства. М. 1990. С.48).

«Духовная реакция против революции была также реакцией против рационализма XVIII века. В этой творческой реакции обретено было чувство истории и раскрылись иррациональные основы общественности. После опыта революции, одержимой рационалистическим безумием, ясно стало, что общество никогда не было и не может быть основано на чисто рациональных началах, вполне понятных малому человеческому разуму и по произволу этого разума устанавливаемых» (Бердяев Н. Философия неравенства. М. 1990. С.51).

«Смешно и наивно обсуждать революцию с точки зрения разумных и моральных норм. Она всегда окажется неразумной и аморальной. Революция иррациональна по своей природе, в ней действуют стихийные и даже безумные силы, которые всегда существуют в человеческих мас­сах, но до извест­ного момента сдержаны. В револю­циях, как и в контрреволюциях, разнузды­ваются садистские ин­стинкты, которые по­тенциально всегда есть в людях. Тут мы встречаемся с главным парадоксом ре­волюции. Революция иррациональна, дает волю иррациональным ин­стинктам, и вместе с тем она все­гда подчинена рационалистическим идеологиям и в ней проис­ходят про­цессы* рационализации. Ир­рациональными силами пользуются для осуществления ра­циональных лозунгов» (Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С.115-116)