Лекция 18. Скандинавский диффузионизм: Монтелиус и Софус Мюллер 11 страница

В рассуждениях Крофорда содержалась и перспектива развития географического подхода к археологии в сторону изучения экономики и социальных аспектов. " Археолог, поскольку он изучает экономические отношения в прошлом, является экономистом. " Социальная археология" – это социально-экономический аспект общества в ряде минувших веков. Иначе говоря, экономическая наука в наше время является эквивалентом социальной археологии" (с. 115).

У Крофорда можно найти материалистические рассуждения в оценке взаимозависимости труда и разума. " Сила разума, - писал он, - растет с его употреблением, он быстро схватывает намёк, брошенный ему его учителем – орудием. Орудие совершенствуется, и от разума требуется новое напряжение для правильного использования этого нового орудия" (с. 19). Он придумал меткое определение для орудия (с. 18), подчеркивающее, однако, его приравнение к природному явлению – extracorporeal limb (внетелесная конечность).

Книга " Человек и его прошлое" была первой крупной работой Крофорда. За ней последовали два ряда работ. Один отражает содержание его службы, его составляют карты Британии по периодам – " Карта Римской Британии", вышедшая в 1924 г., и " Карта Британии в средние века", вышедшая в 1935.

В английской терминологии " полевая археология" – это только разведки. Но Крофорд расширил методы и задачи археологической разведки вообще, превратив ее из узкой только поисковой акции (для раскопок) в самостоятельное средство исследования тех аспектов памятников, которые доступны познанию без раскопок. Эти методы сведены в его книге " Археология в поле" (1954).

Другой ряд работ Крофорда, отражая также содержание его службы, в то же время наиболее полно использует его военный опыт – во время войны он служил в британском авиационном корпусе в Бельгии и Франции. Дело в том, что для столь обширной программы картографирования памятников оказывались недостаточными старые средства выявления и учета. И Крофорд, применив свой военный опыт, стал одним из пионеров археологической авиаразведки - использованию авиации для обнаружения, различения и картографирования археологических объектов (Дойель 1979). До него аэрофотосъемку использовали другие археологи – немцы (Карл Шухардт, Теодор Виганд), француз (Леон Рей), также военные - англичане (лейтенанты Чарлз Клоуз и П. Х. Шарп – рис. 1), подполковник Г. А. Бизли), но в печати первым выступил Крофорд, причем с целой системой исследований.

Сначала он выискивал на военных фотографиях археологические объекты, в том числе не видимые с земли, потом стал совершать специальные облеты территорий. Так он обнаружил архаическую " кельтскую" систему земледельческих полей. В 1923 г. он опубликовал статью (в 1924 переиздана как брошюра) " Авиаразведка и археология", в 1928 вместе с Александром Кейллером – книгу " Уэссекс с воздуха", а в 1929 г. – учебник " Аэрофотосъемка для археологов". За ними последовали многочисленные работы других ученых вплоть до капитальной сводки Брэдфорда " Древние ландшафты" (1957), вышедшей уже в год смерти Крофорда.

Крофорд был одной из влиятельнейших фигур в британской археологии. В 1927 г. он основал ежеквартальный журнал " Древность" (" Antiquity"). Это был не орган какого-нибудь университета или общества, а владение одного лица – Крофорда. Он сказал Уилеру: " Чего я хочу, это простой ясно изложенный материал, который каждый интеллигентный дурак сможет понять". До самой смерти он в качестве издателя и редактора единолично формировал выпуски " Антиквити", и благодаря его авторитету, осведомленности, связям и живости этот тоненький, но колоритный журнал скоро приобрел широкую известность и большой вес, стал (и остается до сих пор) самым популярным археологическим журналом мира. Напечататься в нем стало очень престижно. Журнал быстро, живо и остроумно откликался статьями и рецензиями на основные события в мире археологии, а место передовых в нем занимали " Editorials" – ярко написанные от первого лица заметки редактора по поводу этих событий. Через журнал Крофорда географический подход завоевывал себе господствующие позиции в британской археологии и приобретал всё больше сторонников.

Крофорд (рис. 2) обладал независимым и свободолюбивым характером, он презирал условности, и Уилер вспоминает, что, когда он во главе археологов Уэллса прибыл с визитом на раскопки Крофорда, тот вышел им навстречу в шортах, что едва не вызвало скандал. " Он с мальчишеским ликованием посылал вызов условностям" (Wheeler 1958: 3). В 1932 г., когда в Англии всё советское вызывало отторжение, Крофорд весь отпуск использовал для путешествия с социалистами супругами Уэббами в СССР. Прибыв на корабле " Смольный" в Ленинград, он был неприятно поражен: всех приезжих отделили от Уэббов и подвергли долгому и унизительному досмотру на таможне, конфисковали палеолитические каменные топоры. В Ростове на Дону отель был полон клопов. В Тифлисе у него украли вещи. При выезде пришлось проявить все негативы: вывозить непроявленные не разрешили. Словом, реальный социализм сделал всё, чтобы не понравиться. Но в 1932 г. была опубликована статья Крофорда " Диалектический процесс в науке", а в мае 1935 г. он занялся фотографированием достопримечательностей Лондона, связанных с жизнью Маркса, Ленина и других известных коммунистов.

В своих воспоминаниях " Сказано и сделано" Крофорд написал, что любит хорошую еду и не любит собак. " Они утомительные создания с неприятными привычками и нецивилизованными манерами. Как отличается от них воспитанность кошек! " (Crawford 1955: 307). И завершает сугубо археологической, но довольно горькой сентенцией: " Вообще-то я предпочитаю вещи людям…". Незадолго до смерти хотел написать книгу о кошках, но не успел.

3. Фокс. Книга Крофорда " Человек и его прошлое" положила начало энвайронментной или экологической школе. Однако кульминационным пунктом деятельности этой школы сами англичане считают появление капитальных трудов Сирила Фокса (Cyril Fox, 1882 – 1967).

Будучи несколько старше Крофорда, Фокс позже выступил в археологической литературе. Он не прошел университета. Любовь к древностям унаследовал от отца, который интересовался окаменелостями и городищами. В юности стажировался в клинике, но заболел сам, затем обучался разведению овощей в теплицах. В 1902 г. случайно во время ливня познакомился на автобусной остановке с патологом из Кембриджского университета Луисом Кобеттом, который был любителем-археологом. Юноша произвел такое впечатление на Кобетта, что тот пристроил его в Кембридже работать на станции по выявлению коровьего туберкулеза и помогал ему совершенствоваться в археологии. В военное время (Первая мировая война) в чине капитана Фокс обучал новобранцев (тут оценил значение карт), а после войны, обосновавшись у друзей в Кембридже, уже 37-летним поступил в Университет, экстерном представил дипломную работу в 1921 г. (как раз когда вышла первая книга Крофорда). Профессор Чэдуик посмотрел ее и сказал: " О! Парень, это больше, чем дипломная работа, она тянет на диссертацию! " Фокс получил степень Ph. D. (" доктора философии") и место ассистента в Кембриджском археологическом музее. Здесь он и сделал из своей диссертации книгу, которая вышла в 1923 г. под названием " Археология Кембриджского района" (Scott-Fox 2002).

Работа представляла собой итог детального личного обследования микрорайона, который очерчивался не границами графства, не естественными рубежами, не бассейном реки, а дистанцией однодневного велосипедного рейса от Кембриджа: 20 – 25 миль (ок. 32 - 40 км). Если для Крофорда средством постижения археологической карты был самолет, то для Фокса – велосипед. Памятники были картированы шестью последовательными сериями: неолитические, бронзового века, раннежелезного века, римского времени, англо-саксонские и христианские. И каждая серия наложена на карту природной среды соответствующего времени.

По собственному суждению Фокса, новизна этой книги заключалась в том, что книга излагала " сравнительное исследование по отдельности каждой из последовательных фаз человеческой культуры в отношении к физической подоснове, с применением карт подходящего масштаба, четко представляющих древнюю физическую географию и современную топографию. Результат – это экономическая история, сведенная к ее простейшим понятиям" (Fox 1947: 15 – 16). Экономическая история! Таким путем Фокс прослеживал зависимость человеческого прогресса от способности справляться с природной средой. Следовательно, Фокса от работ предшественников отличала не столько новая принципиальная установка, сколько бó льшая методичность, систематичность и последовательность; полнее был охват предмета. По отзыву Мортимера Уилера о первой книге Фокса, " эта книга принесла ему чуть ли не в один день репутацию национального значения… Книга остается памятником. Ничего подобного не было до 1923 года" (Wheeler 1963: 2).

Еще более громкий эффект произвела в 1932 г. вторая книга Фокса, к тому времени директора Уэльского музея в Кардифе, где он сменил Уилера. Книга называлась " Своеобразие Британии. Его влияние на обитателей и пришельцев в преисторические и раннеисторические времена" (" Personality of Britain"). Названием книги Фокс имитировал английский перевод французской книги. Автор, французский географ Видаль де ла Блаш (Vidal de la Blach, 1845 – 1918) создал влиятельную школу, в течение 40 лет действовавшую в Париже и разрабатывавшую представление о географической специфике страны. Его книга " Франция. Географические таблицы" была в 1928 г. переведена на английский под названием " Personality of France" (" Своеобразие Франции" или " Лицо Франции"). Естественно было назвать книгу о своеобразии Англии аналогично.

По словам рецензента в " Антиквити", известного географа, появление этой книги подействовало на ученых " как небольшое землетрясение, соответствующее 6 баллам по шкале Росси – Фореля" (Taylor 1934: 103). Этот пункт шкалы гласит: " Все спящие пробуждаются. Все колокола звонят… Кое-где ошеломленные люди выбегают из домов". Этим эффектом книга была обязана тому, что в ней географический подход был использован для выведения общих закономерностей.

Главный вывод исследования выражен в следующих словах Фокса:

" Низинную часть Британии, обращенную к континенту, легко захватывали пришлые завоеватели, и дело всегда шло к тому, что новые культуры континентального происхождения налагались [на предшествующие]. Зато на возвышенности действовала противоположная тенденция: они поглощались. На низинах получаем смену, на возвышенностях – слияние … В низинной зоне – большее единство культуры, зато в зоне возвышенностей сильнее преемственность культуры… Наличие зоны возвышенностей должно изолировать жителей Британских прибрежных областей, обращенных к Ирландскому морю – таким образом, области, омываемые Ирландским морем, тяготеют к культурному единству" (Fox 1932: 77 – 78).

Эти положения, продолжающие и развивающие теорию Флёра и Пика, были сформулированы Фоксом еще в 1925 г., на следующий же год по прибытии в Кардиф. Мортимер Уилер в книге 1925 г. (" Преисторический и Римский Уэлс") поместил в конце сочувственное изложение идей Фокса. После появления книги 1932 г. они были канонизированы под названием " законов Фокса" (Fox' laws). Законы Фокса переводили основное внимание исследователей с движущих сил культурного развития (в частности с экономического фактора) на специфические локальные условия. Первое – переменные факторы, второе – постоянные. Надо полагать, вывод о природной предопределенности единства областей, омываемых Ирландским морем, импонировал широким кругам британского истэблишмента.

Позже Фокс добавил третью зону – юрасскую, которая представляет собой естественный тракт, пролегающий через всю Англию от Линкольна до Гластонбери и образующий путь и границу в движении обычаев и культур.

Фокс любил прослеживать, как культурные явления вырастают из природных условий, как вещи служили, как можно объяснять археологические ситуации из природно обусловленных функций.

Последователи Фокса, например, Пиддок (Pyddoke), ужесточили его географический детерминизм. Влияние его книги, выдержавшей много изданий, отразилось в очерке Глина Даниела " Personality of Wales" (помещенном в сборнике в честь Фокса в 1963 г.) и в книге индийского исследователя Суббарао " Personality of India" в 1956. Правда, Даниел критикует Фокса, а особенно его последователей, за чрезмерную жесткость законов.

Фокс создал еще несколько монографий, в частности трехтомное исследование архитектуры малых домов " Дома Монмаутшира" (1951 – 1954), исследование кельтского искусства " Конфигурация и назначение" (1958), " Жизнь и смерть в бронзовом веке" (1959) и др. Везде он придерживался идеи, что формы искусства и быта вырастают из функций, а функции – из почвы местности. 22 года он возглавлял Уэльский музей в Кардифе и получил за свои заслуги рыцарское звание (рис. 3).

4. Грэйем Кларк. Обобщить взгляды сторонников географического подхода к археологии и свести их в стройную логически разработанную систему довелось Грэйему Кларку. Крофорд был пророком этого подхода, Фокс – апостолом и чудотворцем, Кларк стал евангелистом. По словам его биографа Питера Раули-Конуи, это единственный археолог ХХ века, чье значение может конкурировать со значением Гордона Чайлда (Smith 1977; Rowley-Conwy 1999; Fagan 2001). Его первая книга появилась в 1932 г., последняя прижизненная – в 1992. 60 лет он выпускал книги, которые читались с захватывающим интересом и читаются до сих пор. Биографы его испытывали затруднения: он был очень замкнут и перед смертью уничтожил всю свою корреспонденцию.

Джон Грэйем Даглас Кларк (John Graham Duglas Clark, 1907 - 1995) поступил в Кембридж в 1926 г. и занимался там два года историей и два года археологией и антропологией. По окончании Университет дал ему трехгодичную исследовательскую стипендию, и Кларк на исходе этого срока, в 1932, 25-летним, выпустил книгу " Век мезолита в Британии" и в 1933 защитил ее как Ph. D. (диссертацию, равнозначную нашей кандидатской, – однако второй диссертации, докторской, в англосаксонском мире нет). Руководителем диссертации был Майлз Бёркитт, кабинетный исследователь, не ведший раскопок. Но под влиянием энтузиаста раскопок Дороти Гаррод, ученицы Брёйля, Кларк, чтобы научиться копать, стал ездить с другими – в частности с Крофордом.

На его взглядах кроме работ Крофорда и Фокса сказались функционализм Малиновского и Радклиф-Брауна – их призыв игнорировать историю и заинтересоваться функционированием общественного организма, а также высказывания Тальгрена, что археологию надо бы переориентировать с занятий одними артефактами на изучение жизни общества.

В 1935 г. он стал ассистентом (рис. 4). Уже тогда его отличали широкие интересы, и по его предложению небольшое местное Преисторическое общество Восточной Англии (с центром в Кембридже) убрало из своего названия слова " Восточной Англии" и стало соперником британского Общества Антиквариев, базирующегося в Лондоне.

Вторую мировую войну Кларк провел в команде Военно-Воздушного Флота по интерпретации аэрофотосъемки, продолжая делать исследования по археологии в свободное время, например, в поездах. В 1946 г. вернулся в Кембридж " лектором" (примерно равно нашему доценту), а в 1952 г. 45-летний Кларк стал профессором. С 1973 по 1980 год он был мастером (руководителем) старейшего колледжа Кембриджского университета – Питерхауза. Когда я был гостем Питерхауза в 1993 г., 86-летний Грэйем Кларк показывал мне его старинные залы и книги. Это был высокий худощавый старик, очень скромно державшийся, с постоянной хитроватой улыбкой на изборожденном морщинами лице. Своей тонкой шеей и большим костлявым носом он напоминал какую-то экзотическую птицу.

Его первые монографии (1932 и 1935 годов) были посвящены мезолиту Британии и Северной Европы. Памятники этого времени часто находимы в торфяниках с богатой органикой (рис. 5). Сразу после завершения работы Кларка над мезолитом Британии он вместе с палинологом Гарри Годуином (Harry Godwin) организовали мультидисциплинарный Комитет по исследованию торфяников, в который вошли географы, почвоведы, зоологи, ботаники наряду с виднейшими археологами Англии. В этой команде формировались взгляды Кларка о значении экологии (Smith 1997).

Для мезолита несомненна зависимость резких перестроек в хозяйстве и быте людей от катастрофических изменений в природе, связанных с выходом из ледникового периода. Эта несомненность оправдывала и облегчала разработку данной тематики в рамках географического подхода, освобождала его здесь от неувязок, выступающих на других участках, придавала сугубую респектабельность. Она же обратила автора к углублению в теоретические проблемы, к анализу возможностей археологии реконструировать с помощью географического подхода структуру общества и открывать причины и механизмы ее изменений.

В 1939 г. выходит посвященная именно этой теме книга Г. Кларка " Археология и общество". В книге автор ведет читателя по пути исследователя: открытие – информативность памятников (на базе их разной сохранности) – раскопки – хронология – интерпретация. Кларк первым привлек внимание археологов к интенсивной социально-экономической интерпретации не-артефактных (т. е. не искусственно выработанных) археологических материалов – остатков растений, костей животных и т. п. Палеонтологическую обработку их археологи уже с давних пор использовали для хронологических выводов и реконструкций ландшафта, но систематически извлекать из этого материала информацию о хозяйственно деятельности людей не умели. Кларк суммировал возможности и разработал методику таких исследований (анализ соотношений видов в составе фауны и флоры, учет убойного возраста животных, и др.).

Очень хорошо у Кларка показано (рис. 6) увеличение размера поселков с переходом от охотничьего быта к земледельческому – от мезолита к неолиту, - связанное с интенсификацией хозяйства и ростом возможностей эксплуатации участка (Clark 1939: 197 – 198). Казалось бы, с дальнейшей интенсификацией хозяйства размеры поселка должны еще больше вырасти. Но к железному веку поселок уменьшается (c. 198), и это Кларк объяснить не в силах: это уже результат изменения социальной структуры. Сказывается ограниченность энвайронментного подхода.

Кларк пишет: " Одна из первых вещей, которые археолог хочет установить, это экономический базис изучаемого народа, прежде всего источник его обеспечения пищей". Для иллюстрации Кларк помещает составленную им схему (рис. 7), в которой внизу, в основании схемы – subsistence (обеспечение пищей – food supply) - это и есть " экономический базис". Над ним – соединенные с ним обоюдоострыми стрелками стороны культуры (форма поселений и жилищ, материальная культура, искусство и религия и т. п.). А в самом верху – социальная организация и социальное поведение. В схеме есть и базис и надстройки, как в марксизме, только базис – другой, хотя и материальный.

Его неприязнь к советской реализации марксизма видна из заключительной главы, где описаны репрессии, обрушившиеся на археологов в СССР.

Конечно, интерпретация археологических материалов связана с приведением этнографических аналогий, но Кларк и их использование ограничил географически: в работе 1951 г. " Народная культура и изучение европейской преистории" он отверг привлечение любых этнографических аналогий, столь излюбленное эволюционистами, мотивируя это тем, что только те этнографические сходства должны учитываться, которые вызваны схожими природными условиями.

Кларк сам сознает ограниченность географического подхода и пытается это смягчить. Он пишет:

" Однако было бы ошибочно предполагать, что их способ обеспечения [жизненными ресурсами] был определен географическими обстоятельствами. Почва и климат устанавливали четко определенные границы для растений и животных, доступных каждой отдельной общине, но внутри диапазона возможностей был еще большой размах для выбора и сверх всего для прогресса в понимании и использовании природных условий: ведь если это не было бы так, то можно было бы предположить, что изменения в хабитате (мертвой природе. – Л.К.) сами по себе вызывали те огромные сдвиги в человеческом прогрессе, которые отмечаются в преистории" (Clark 1957: 177).

Итак, это были не причины изменений, а лишь границы диапазона возможностей, но так как другие факторы не анализируются, то этот диапазон возможностей незаметно превращается в диапазон причин. Этот смягченный вариант детерминизма называется поссибилизмом. Его придерживался также Видаль де ла Блаш.

5. " Экономический базис". Большую серию послевоенных статей Кларка по экономике первобытного общества обобщила и завершила его знаменитая книга 1952 г. " Доисторическая Европа. Экономический базис" (англичане обычно ссылаются на нее просто как на " Экономический базис"). Уловив созвучия с марксистской терминологией, книгу эту быстренько, в 1953, перевели у нас. Но под " экономическим базисом" в ней понимаются отнюдь не производственные отношения людей, а производительные силы, которые рассматривались главным образом в их тесной взаимосвязи с природной средой. Факты, свидетельствующей об этой взаимосвязи богато представлены в книге Кларка, упорядочены и строго документированы (многочисленными картами, таблицами, пыльцевым спектром и т. п.). Поэтому книга Кларка и сегодня читается археологами столь же усердно, как 50 лет тому назад, хотя за 25 лет археология удваивает объем своих источников.

Но это факты не собственно археологические: книга обобщила иследования, проводившиеся во время войны, на военной службе, когда автор был оторван от археологических материалов. Поэтому главной опорой были литературные источники, материалы этнографии и тексты. Целью Кларка было, как он вспоминал впоследствии, " убедить профессиональных археологов, что их предмет содержит более интересные возможности, чем категоризация данных по культурному определению и периодизации". Это был как бы " акт пропаганды" (цит. по Rowley-Conwy 1999: 514). В главах книги последовательно и систематически рассматриваются разные стороны экономики первобытного общества Европы: " собирательство", " земледелие: расчистка и культивация", " торговля", " пути сообщения и транспорт" и т. д. Всему подыскиваются этнографические параллели, но не из дальних стран, как это было характерно для эволюционистов, а из деревенской жизни европейских отсталых регионов.

Кларк стремится избежать упрощений и открещивается от слишком прямолинейного географического детерминизма. " Мнение, - пишет он, - что человеческий прогресс не более, чем производное внутреннего динамизма, свойственного окружающей природе, сформулированное в таком виде, достаточно абсурдно…" (Кларк 1953:??). И он формулирует его в другом виде, строя более сложную схему взаимодействий – с цепью посредствующих звеньев, дополнительны (в том числе обратных) влияний. В этих взаимодействиях, по Кларку, участвуют три контрагента: культура, органический мир (bioma) и мертвая естественная среда (habitat). В совокупности они образуют эко-систему, тяготеющую к подвижному равновесию (гомеостазу) и достигающую его путем адаптации культуры к обоим экологическим контрагентам – живой и мертвой природной среде. Учение об экосистеме в гомеостазе он заимствовал у ботаника Тэнсли (A. G. Tansley, 1871 – 1955).

По Кларку, хозяйство как часть культуры само по себе прогрессировать не может. В нем нет для этого внутренних стимулов, и требуются толчки извне. Это могут быть воздействия более развитых культур, но развитие и тех в свою очередь требует объяснения внешними воздействиями.

Наиболее отчётливо выступает зависимость человека от экологии тех животных, на которых он охотится или которых разводит. " Экологическая основа доисторической экономики нигде не обнаруживается с такой отчётливостью, как при рассмотрении тех видов деятельности, с помощью которых древний человек с успехом использовал ткани других организмов, принадлежавших к той же биосистеме, что и он сам" (Кларк 1953: 34). Но только растения могут превращать неорганические вещества в органические, а животные лишь перерабатывают растительную органику. " Поскольку добывание пищи является центральным фактором экономической жизни, можно сделать вывод, что экология растений и ее развитие имеют непосредственное отношение к экономической истории (Кларк 1953: 22). В свою очередь распределение растительности по зонам и перемещения этих зон обусловлены небиологическим природным фактором: " Основная последовательность событий определяется климатом, в котором главным фактором являлась температура…" (Кларк 1953: 23). Вот и найдена первичная движущая сила.

Кларк признает и наличие осложняющих обратных воздействий. Например, рост населения усиливал эксплуатацию пищевых ресурсов. Но поскольку социальная обусловленность демографических взрывов не предусматривается, объяснительная функция остается лишь за экологическими ограничениями. Или взять изменения, намеренно или ненамеренно, прямо или косвенно вносимые в окружающую природу самим человеком. Кларк признает, что они устанавливали новое отношение между природой и обществом. " Лучшим примером этого может, пожалуй, служить вырубка лесов, которая способна не только изменить на больших пространствах характер растительной и животной жизни, но и послужить причиной эрозии почв и образования заболоченных, изобилующих комарами дельт и даже оказать влияние на местный климат" (Кларк 1953: 21).

Однако, во-первых, это вмешательство рассматривается как сугубо ограниченное по времени и содержанию. " В той мере, в какой деятельность человека в доисторический период влияла на основной ход экологического развития, - а это вообще стало возможным только со времени последнего похолодания климата, - она способствовала главным образом ускорению и усилению процесса обезлюдения и увеличению открытых пространств…" (Кларк 1953: 23). То есть того процесса, который шел и без нее. Во-вторых, у этой деятельности всё-таки не оказывается иных побудительных причин, чем естественные изменения самой среды. При такой постановке оказывается совершенно непонятным поступательный характер культурно-исторического процесса, наличие прогресса в истории культуры, в развитии хозяйства. Ведь климат колеблется, общество же не только варьирует, но и растет. Непонятно и нарастание темпов в развитии общества: ведь природа не ускоряет своих изменений.

С точки зрения Кларка, " экономика любого общества может рассматриваться как приспособление определенных потребностей, способностей, стремлений человека, а также приспособление материальных предметов к специфическим условиям физического и биологического окружения. Таким образом, мы имеем две стороны уравнения…" (Кларк 1953: 19). Всё-таки " уравнения"!

И в варианте Кларка географический подход, при всей его плодотворности в решении некоторых проблем, оказывается ограниченным, односторонним и неглубоким в познании движущих сил культурно-исторического процесса. Отсюда его слабость в реконструкции социальных систем и в объяснении культурных феноменов, не связанных непосредственно с хозяйственной деятельностью.

6. " Стар Карр" и другие книги Кларка. В 1952 г. Кларк издал " Раскопки Стар Карр". Стар Карр – это мезолитический памятник культуры маглемозе в Северной Англии, датируемый VIII тыс. до н. э. и раскопанный в 1947 – 51 гг. Раули-Конви пишет об этой книге: " Много книг охарактеризовано как эпохальные; " Стар Карр" – одна из нескольких в археологии, которые достойны этого определения. Она повлияла как на конфигурацию полевой работы, так и на интерпретацию; читаемая одним поколением исследователей за другим, она должна быть помещена в число наиболее цитируемых трудов во всей дисциплине" (Rowley-Conwy 1999: 515). По методике раскопок, продолжает Раули-Конуи, она не лучшая – вещи фиксировались по квадратным ярдам, тогда как есть одновременно раскопанные датские памятники, где вещи фиксировались в трехмерном пространстве с точностью до сантиметра. Наконечники из оленьего рога распределены на две стратиграфические группы, но другие вещи (скажем, кости животных) собраны без точного распределения. Но Стар Карр опубликована тотчас (тогда как лучше раскопанные датские памятники – с опозданием на 30 лет и на датском). К тому же датчане опубликовали простое описание материалов, а Кларк представил подробный анализ экологии, экономики и социальных аспектов жизни на памятнике. В частности он постулировал сезонное обитание мезолитических обитателей на поселении. Его собственным главам о кремневых, костяных и роговых орудиях предшествовали главы его сотрудников о стратиграфии озерных отложений, о костях животных и споропыльцевой анализ.

Сам Кларк создал еще немало работ, в том числе ряд книг, но это большей частью обзорные очерки преистории, не содержащие принципиально новых методологических положений географического подхода и лишь развертывающие в хронологической перспективе намеченную ранее картину. В одной из этих книг глава о мезолите называется: " Становление сцены для экологических изменений". В начале этой главы Кларк пишет: " Вряд ли могло быть случайностью, что следующий большой перелом в человеческом сознании и технической доблести имел место как раз на тех территориях, где наиболее четко отмечаются экологические изменения" (Clark and Piggott 1965: 126). Показав это на фактах, он, обращаясь затем к введению производящего хозяйства, пишет, что это не было " изобретением", а было " процессом трансформации одной базы обеспечения в другую, и должно быть очевидным, что этот процесс был связан с экологическими обстоятельствами, господствовавшими на отдельных территориях" (Clark and Piggott 1965: 146). Однако значение этой связи сведено к банальной идее о необходимом наличии диких предковых форм. А ведь эти формы имелись в наличии и раньше…