С.И. Авдеенко 2 страница

Перед этой иконой молился о победе русского оружия и Феодосий Станкевич. Владивостокский порт, на рейде которого находились русские военные корабли, тоже подвергся с моря японской блокаде. Владивостокская эскадра несколько раз прорывала японскую блокаду и сама совершала нападения на восточное побережье Японии. В пути русские моряки досматривали торговые коммерческие суда, и если находили там военные грузы для Японии, то топили эти суда, а их команды забирали на свои корабли.

30 июля 1904 года Россию облетела весть, что у монаршей четы родился сын Алексей, который стал наследником престола. Об этом поведал российскому народу Высочайший Манифест. Уже 31 июля главнокомандующий русскими войсками на Дальнем Востоке генерал-адъютант Куропаткин издал приказ следующего содержания: «Сего числа Государь Император осчастливил меня телеграммой следующаго Всемилостивейшаго содержания: «Сегодня Господь даровал Ея Величеству и Мне сына Алексея. Спешу сообщить вам об этой милости Божией России и нам. Чтобы разделить радость доблестных войск действующей армии, назначаю новорожденнаго Наследника Цесаревича шефом 12-го восточно-сибирскаго стрелковаго полка. НИКОЛАЙ».

Он же отправил на имя Его Императорского Величества подобострастную телеграмму: «С неизъяснимою радостью прочел и немедленно объявил по войсках вверенной мне армии высокомилостивую депешу Вашего Императорскаго Величества, возвестившую нам рождение на счастие всей России Наследника Цесаревича. Все чины маньчжурской армии молят Господа Бога о даровании здравия на многие годы Вашему Императорскому Величеству, Государыне Императрице и новорожденному Наследнику Цесаревичу Алексею Николаевичу и приносят всеподданнейшую благодарность за высокую милость и внимание ко всей маньчжурской армии, явленную назначением Наследника Цесаревича шефом 12-го восточно- сибирскаго полка. Мы ждем скоро решительнаго боя с наступающими против нас японскими армиями; с радостью сойдемся с врагом грудь с грудью и постараемся на деле доказать свою несокрушимую преданность Царю и родине».

Традиция назначать новорожденных августейших особ мужского пола шефами сначала гвардейских, а потом и других полков повелась в российской армии со времен Петра І. Однако в тот момент, когда русская армия и флот терпели военные неудачи, это сообщение вместо воодушевления в вооруженных силах вызвало лишь раздражение. Было ясно, что младенец, даже из царского рода, не спасет Россию от поражения.

В армии и на флоте очень многие люди искренне молились за царя и Отечество: «Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы благоверному Императору нашему Николаю Александровичу на сопротивные даруя и Твое сохраняя крестом Твоим жительство». Как могли, они выполняли свой воинский долг, часто принося на алтарь победы над врагом свое здоровье, а то и жизни.

После того, как вначале войны русская эскадра была блокирована в Порт-Артуре неприятельским флотом, на Тихом океане осталось лишь одно соединение русских кораблей, способных наносить урон коммуникациям японцев. Это был Владивостокский отряд в составе крейсеров «Россия» «Рюрик», «Громобой», «Богатырь» и нескольких миноносцев.

Спустя восемьдесят лет Владивостокскому отряду крейсеров посвятил свой роман «Крейсера» известный советский писатель Валентин Пикуль, а российский прозаик Анатолий Ильин написал повесть, так и называвшуюся – «Владивостокский отряд». Этот отряд навсегда вошел в историю флота своими дерзкими рейдами к берегам Японии, наводящими панику на противника. При этом сами крейсера долгое время оставались неуловимыми для японского флота. Зарубежная печать прозвала их «кораблями-призраками».

Уже в начале войны русским крейсерам удалось потопить несколько японских транспортов, перевозивших солдат и топливо. После этой вылазки русских крейсеров командующий японским флотом адмирал Того был вынужден ослабить свои силы у Порт-Артура, чтобы усилить эскадру другого японского адмирала Камимуры – для борьбы с русскими крейсерами.

Однако вскоре русский крейсер «Богатырь» 15 мая 1904 года в заливе Посьета во время тумана сел на камни. С большим трудом крейсер сняли с камней и отвели во Владивосток на ремонт, где он и находился до конца войны. Так был выведен из строя один из самых быстроходных боевых кораблей.

Тем не менее, рейды к берегам Японии продолжались. На исходе мая крейсера вышли в очередной поход. В открытом море они перехватили несколько транспортов с военными грузами и потопили их. Был расстрелян корабль с батальоном японских солдат, которые готовились высадиться на одном из Курильских островов.

Неприятельские корабли рыскали по всему Японскому морю, разыскивая русские корабли-призраки. Вся Япония была встревожена рейдами этих крейсеров, а на адмирала Камимуру газеты публиковали обидные карикатуры. Откликнулась на эти события и иностранная пресса. Так, одна из английских газет написала: «Крейсерство Владивостокского отряда – наиболее дерзкое предприятие из всех проделанных русскими. То, что их кораблям удалось скрыться от эскадры Камимуры, возбудило общественное мнение в Японии».

В конце июля 1904 года несколько русских крейсеров вышли из Владивостокского порта в открытое море. У них был приказ поддержать прорыв кораблей Порт-Артурской эскадры во Владивосток. Однако этот приказ опоздал. Русская эскадра, сильно потрепанная в бою, уже вернулась в Порт-Артур, так и не сумев прорвать японскую блокаду. Крейсеры «Россия», «Громобой» и «Рюрик» шли вперед, не зная, что встречать им было уже некого.

На рассвете 1 августа Владивостокский отряд крейсеров в Корейском проливе в 40 милях от порта Фузан (Пусан) перехватила японская эскадра адмирала Камимуры и всей своей мощью навалилась на русские корабли, отрезая пути отхода. Японцы превосходили в численности, артиллерии, скорости и прочности брони. В ожесточенном бою «Рюрику», шедшему последним, пришлось тяжелее всех. Именно на нем японцы сосредоточили основной огонь. «Россия» и «Громобой», сами получив серьезные повреждения, пытались облегчить его участь, прикрывая собой.

Третьего августа командующий крейсерской эскадрой контр-адмирал К. Иессен написал рапорт, который был переправлен императору Николаю ІІ.

В нем он сообщал подробности боя. Попытка оторваться от японских кораблей не увенчалась успехом. На крейсере «Рюрик» отказал руль. Японцы, заметив, что один из русских кораблей отстал, открыли по нему шквальный огонь. В это время к ним на помощь подошли еще два крейсера. Преимущество японцев в кораблях стало двукратное. Русские крейсеры «Россия» и «Громобой», чтобы спасти терпящих бедствие товарищей, вступили в неравный бой.

Этот бой продолжался несколько часов. На крейсере «Россия» были пробиты три дымовых трубы и выведены из строя три паровых котла, что сильно замедлило его ход. Крейсер «Рюрик» тоже из последних сил сражался с неприятельскими кораблями. Казалось, что еще немного, и японцы будут праздновать победу. Но неожиданно они свернули в сторону. Как оказалось, из-за значительных повреждений от русских снарядов они отказались от преследования.

Результаты пятичасового боя для русских крейсеров оказались неутешительными. На крейсере «Россия» в подводной части насчитали одиннадцать пробоин, на крейсере «Громобой» – шесть. Среди офицеров убитых и раненных было больше половины состава, нижних чинов – около четверти. Все убитые были похоронены в море.

Среди раненных оказался и священник крейсера «Россия» Феодосий Станкевич. В этом бою он был ранен осколком вражеского снаряда в левую руку и левую сторону груди, а также контужен взрывом в голову. У него были повреждены зрительные и слуховые нервы.

Перед началом сражения отец Феодосий, как и было положено, прочитал молитву:

«Господи сил, с нами буди: иного бо разве Тебе помощника в скорбех не имамы. Господи сил, помилуй нас.

Всесвятая Богородица, во время живота моего не остави мене, человеческому предстательству не вверя мя, но сама заступи и помилуй мя. Все упование мое на Тя возлагаю, Мати Божия, сохрани мя под кровом Твоим».

Матросы, которые слушали эту молитву, верили, что Господь и Святая Богородица не оставят их в тяжкий час испытаний. И эта вера помогла им выстоять.

Отставший от основных сил, истерзанный в ходе неравного боя, оседающий в море кормой, окутанный паром из разбитых котлов, крейсер «Рюрик» казался японцам легкой добычей. Адмирал Камимура приказал прекратить огонь и подойти ближе, намереваясь взять его в плен. Однако возглавивший крейсер после гибели командира и старших офицеров артиллерийский офицер-лейтенант Константин Иванов и оставшиеся в живых члены экипажа флаг спускать не собирались.

Иеромонах Алексей Оконещников вспоминал о том, что ему пришлось пережить во время боя:

«Ужасные картины: кто без рук, без ног, без челюсти, окровавленные, разбитые; живой за секунду внезапно разорван на мелкие куски неприятельским снарядом; меня всего обрызгало кровью и кусками человеческого тела. И при этом, сколько геройства: тяжелораненые кричали: «ура!», один матрос собственными руками отрезал болтавшуюся разбитую ногу, добрался до пушки, выстрелил и тут же умер…

Узнав, что взорвать судно нельзя, так как уничтожены все провода, лейтенант Иванов отдал приказ открыть кингстоны (клапан в подводной части, служащий для доступа забортной воды внутрь корабля. – С.А.) и распорядился выносить раненых, привязывать их к койкам и бросать за борт. Видя это, я решил исповедовать умирающих: они лежали на трех палубах по всем направлениям. Среди массы трупов, среди оторванных человеческих рук и ног, среди крови и стонов я стал делать общую исповедь. Она была потрясающа: кто крестился, кто протягивал руки, кто, не будучи в состоянии двигаться, смотрел на меня полными слез глазами.

Я начал было исповедовать раненых, причащать их не представлялось возможности. Всюду было тесно, я боялся пролить Святые Дары. Скоро пришлось отложить исповедание. Я спустился в лазарет, наполнил карманы подрясника бинтами и стал ходить по верхней палубе и делал перевязки.

…Я перевязывал раненых, и в это время начался пожар, мы с лейтенантом стали тушить его и потушили… Говорят, осталась только одна кормовая пушка. Я побежал туда и увидел 5-6 человек матросов: схватил снаряд, понес к пушке, а матросы стреляли из нее. Корабль постепенно погружался, я исповедовал людей группами, перебегая от одной к другой».

В 10 часов 42 минуты 1 августа 1904 года броненосный крейсер русского флота «Рюрик» с поднятым Андреевским флагом и взвившимся сигналом «Погибаю, но не сдаюсь!» скрылся под водой. Оставшиеся в живых члены команды спаслись с помощью подручных средств. На «Рюрике» погибли 204 человека и 335 моряков были ранены. Павшие моряки так и остались навсегда там, где приняли свой последний бой, – на дне Корейского пролива. Историки об этом бое тогда писали: «Нужно быть железными существами, чтобы выдержать такой адский бой».

Пастырей, совершивших подвиги во время русско-японской войны, было много. Деятельность священнослужителей на кораблях флота во время боев высоко оценивалась и их непосредственными боевыми командирами. Так, командир известного нам крейсера «Россия» А.П. Андреев сказал, что священник корабля отец Феодосий подавал пример самоотвержения и честного исполнения христианского долга. Во время боя он находился в самых опасных местах. Обходя палубу, он не только исповедовал раненых моряков, но и перевязывал им раны. Успевал принести пользу, где словом, а где делом.

За проявленное в боях и походах мужество и отвагу император Николай ІІ наградил Феодосия Станкевича орденом Святой Анны 2-ой степени с мечами и скуфьей (остроконечная бархатная черная или фиолетовая мягкая шапочка у православного духовенства. – С.А.). Также за отлично-усердное исполнение пастырского служения на корабле он был награжден Протопресвитером Военного и Морского Духовенства золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте.

После гибели «Рюрика» рейды Владивостокского отряда крейсеров практически прекратились. До осени «Россия» и «Громобой» находились в ремонте. Потом поступил приказ из главного морского штаба: «Корабли Владивостокской эскадры следует сохранить для второй эскадры. Крейсерские операции с риском новых повреждений следует избегать». В апреле 1905 года «Россия» и «Громобой» совершили свой последний совместный рейд, выйдя к Сангарскому проливу, где потопили несколько японских шхун. Они благополучно вернулись на базу. А в начале мая «Громобой», выйдя в море для испытания радиотелеграфа, подорвался на мине и встал на ремонт до конца войны.

Осенью 1905 года Владивостокский отряд в составе крейсеров «Россия», «Громобой» и «Богатырь» отправился на Балтику. В Коломбо на острове Цейлон «Россия» и «Громобой» стали на текущий ремонт. Кронштадтская гавань встретила их лишь летом 1906 года. Крейсеры сразу же стали на капитальный ремонт.

На крейсере «Россия» прибыл в этот порт и Феодосий Станкевич. Это случилось уже после того, как завершилась русско-японская война. 5 сентября 1905 года в американском городе Портсмуте был подписан мирный договор. По нему Россия признала Корею сферой влияния Японии и уступила ей южную часть острова Сахалин и права на Ляодунский полуостров вместе с Порт-Артуром и Дальним.

Позорный мирный договор с Японией вызвал новую волну негодования в России. Страну захлестнули революционные выступления. Они потрясли самодержавие и его опору – армию и флот. Наиболее яркое тому подтверждение – восстание матросов на броненосце «Потемкин».

У большей части офицеров и духовенства тревогу вызвала утрата в глазах матросов и солдат авторитета ценностей, положенных в основу всей системы воспитания. Такими всегда были в русском обществе Вера, Престол и Отечество. Влияние революционных идей на умы и сердца воинов становилось все ощутимее. Капитан 1-го ранга И.Г. Энгельман в книге «Воспитание современного солдата и матроса» по этому поводу писал: «Революционеры, люди, безусловно, энергичные, очень хорошо учли отсутствие примера, отсутствие понимания дела при данных условиях, и потому нет ничего удивительного, что они оказались по временам во главе темных, несчастных бунтарей, забывших честь, присягу, знамя и былую славу».

Однако нельзя было все сворачивать лишь на происки революционеров. Система духовного воспитания в Российской империи не была эффективной. Наряду с умными, болеющими за веру священниками попадались и люди малообразованные, ограниченные. Что они могли сказать своей пастве, какой подать духовный пример для подражания? К сожалению, такие священнослужители встречались и на флоте. Писатель Алексей Новиков-Прибой, написавший известную книгу «Цусима», сам был участником этого морского сражения. Он нелицеприятно описал порядки и нравы, которые царили на броненосце «Орел».

Здесь судовым священником был малограмотный иеромонах Паисий. Он и свои обязанности плохо знал, и в Святом Писании путался, и на вопросы матросов не мог внятно ответить. Неудивительно, что церковная служба на корабле для ее команды была не в радость, а превратилась в тяжелую повинность.

«Каждый праздник служили на корабле обедню. Для этого все сходились в жилой палубе, где устраивалась походная церковь с иконостасом, с алтарем, с подсвечниками. И на этот раз с утра, после подъема флага, вахтенный начальник распорядился:

- Команде на богослужение!

Засвистали дудки капралов, и по всем палубам, повторяя на разные лады распоряжение вахтенного начальника, понеслись повелительные слова фельдфебелей и дежурных. Для матросов самым нудным делом было – это стоять в церкви. Они начали шарахаться в разные стороны, прятаться по закоулкам и отделениям, словно в щели тараканы, когда их внезапно осветят огнем. А унтеры гнали их с криком и шумом, с зуботычинами и самой отъявленной бранью – в Христа, в богородицу, в алтарь, в крест воздвиженский. Офицеры это слышали и ничего не возражали. Получалось что-то бессмысленное, такое издевательство над религией, хуже которого не придумает ни один безбожник.

Наконец половину команды кое-как согнали в церковь. Начальство стояло впереди, возглавляемое командиром и старшим офицером. Началась обедня. Роли дьяка и певчих исполняли матросы.

Службу отправлял судовой священник отец Паисий…»

И дальше автор описывает, что происходило во время службы и свои ощущения:

«Как и в другие праздники, так и теперь, я стоял в церкви, слушая обедню, и многому удивлялся. Что-то несуразное происходило передо мною. Священник церковной службы не знал, часто сбивался, и тогда на выручку ему выступал матрос-дьячок, шустрый, черноглазый парень. Не дожидаясь, пока священник распутается и подаст нужный возглас, он вместе с хором начинал петь песнопение. А в это время сам отец Паисий, желая угодить начальству, неистово чадил кадилом прямо в нос командиру и старшему офицеру, так что те не знали, куда деваться от едкого дыма, отворачивались, морщились, иногда чихали.

В церкви было жарко.

Я слушал обедню и думал: кому и для чего нужна эта комедия? Офицеры как образованные люди не верили во всю эту чепуху. Мне известно было, что они сами в кают-компании издевались над священником. А теперь они стояли чинно перед алтарем и крестились только для того, чтобы показать пример команде. Не могли и мы верить в то, что будто бы через этого грязного, вшивого, протухшего и глупого человека, наряженного в блестящую рясу, сходит на нас божья благодать. Нас загнали в церковь насильно, с битьем, с матерной руганью, как загоняют в хлев непослушный скот. А если уж нужно было заморочить голову команде и поддержать среди нее дух религиозности, то неужели высшая власть не могла придумать что-нибудь поумнее?»

Как видим, богослужение на корабле, которое описал Новиков-Прибой, не стало для команды чем светлым, возвышенным, а наоборот, только раздражало, вызывало неприязнь. Духовный протест матросов мог вскоре перерасти в социальный. И виной этому стал, как это ни прискорбно, сам нерадивый священнослужитель.

Это понимали и наверху. Принимались меры по укреплению института военного духовенства. В 1908 году в ведомстве Протопресвитера Военного Морского Духовенства состояли: соборов – 23, церквей – 647, протоиереев – 142, священников – 603, протодиаконов – 2, диаконов – 136, псаломщиков – 86. Но главное, что, кроме увеличения количества священнослужителей, уделялось пристальное внимание их духовному образованию, моральным качествам. Священнослужитель должен был стать примером для своей паствы.

Отец Феодосий Станкевич как раз подходил по этим критериям. Поэтому и службу ему выбрали ответственную. Он должен был заниматься духовным воспитанием молодого поколения будущих офицеров военного русского флота. Феодосий Станкевич был назначен штатным судовым священником на крейсер 1-го ранга «Богатырь». Это тот самый крейсер, который одно время входил в состав Владивостокской эскадры и принимал участие в боях против японцев. Построенный в 1900 году в Штетине, он водоизмещение в 6675 тонн и развивал скорость хода до 23 узлов в час. В отличие от крейсера «Россия», он меньше пострадал в ходе боевых действий.

Крейсер «Богатырь» вошел в состав отдельного отряда судов, которые были предназначены для плавания с корабельными гардемаринами. Гардемарины – это воспитанники старших классов морского корпуса, будущие офицеры российского флота. На судах они должны были проходить практику. В ноябре 1907 года Протопресвитером Военного и Морского Духовенства Феодосий Станкевич был назначен Благочинным над церквями и духовенством судов гардемаринского отряда. Так началась его новая служба.

х х х

Сейчас многие люди катаклизмы на Земле (землетрясения, ураганы, наводнения) рассматривают как месть природы человеку, который возомнил себя ее повелителем. Сто лет назад придерживались другого мнения. Когда в 1908 году на юге Италии разразилось сильнейшее землетрясение, разрушившее 24 города и унесшее жизни тысяч людей, его восприняли в мире как Божье наказание человечеству за его неправедную жизнь, как повторение библейского сюжета о разрушении Богом городов Содома и Гоморры.

В Ветхом Завете так описывалась гибель этих городов. Бог открыл родоначальнику еврейского народа Аврааму, что он истребит города Содом и Гоморру, так как они самые нечестивые города на Земле. В Содоме же жил племянник Авраама, праведный Лот.

Авраам стал умолять Господа, чтобы Он помиловал эти города, если там найдутся пятьдесят праведников.

Господь сказал: «Если Я найду в городе Содом пятьдесят праведников, то ради них помилую весь город».

Авраам снова спросил: «Может быть, до пятидесяти праведников не достанет пяти?»

Господь сказал: «Не истреблю, если найду там сорок пять праведников».

Авраам же продолжал говорить с Господом и умолять Его, все уменьшая число праведников, пока не дошел до десяти.

Бог сказал: «Не истреблю и ради десяти».

Но в этих городах жители были так злы и развращены, что там не нашлось и десяти праведных людей. Эти нечестивцы хотели даже надругаться над двумя Ангелами, которые пришли спасти праведного Лота. Они уже готовы были выломать дверь, но Ангелы поразили их слепотою и вывезли Лота вместе с женой и двумя дочерьми из города. Они велели им бежать и не оглядываться назад, чтобы не погибнуть.

И тогда пролил Господь на Содом и Гоморру дождь из серы и огня и истребил эти города и всех людей в них. Жена Лота, когда убегала из города, оглянулась назад, на Содом, и тотчас же превратилась в соляной столб.

Тем, что жена Лота оглянулась на Содом, она показала, что жалеет об оставленной греховной жизни. Оглянулась, задержалась и сразу же превратилась в соляной столб. Это был строгий урок людям. Когда Господь спасает их от греха, нужно убегать от него, не оглядываясь. То есть не задерживаться и не жалеть о нем.

Однако библейское предупреждение люди забыли. И грешить уже не боялись. Начало ХХ века ознаменовалось кровавыми войнами, революциями, страданиями миллионов людей. Технический прогресс, на который многие просвещенные люди возлагали надежды, как на некое чудодейственное лекарство, которое должно спасти мир, на деле принес еще большие беды. Новое смертоносное оружие в руках алчных правителей разных стран поставило под угрозу само существование человечества. Поэтому неудивительно, что об этом землетрясении тогдашние газеты писали как о Божьей каре.

Так получилось, что русские моряки стали не только свидетелями страшного землетрясения в Италии, но и приняли самое непосредственное участие в спасении от его последствий жителей разрушенных городов и деревень. В их числе был и судовой священник Феодосий Станкевич. Теперь о том, как русские моряки оказались в далекой Италии.

В мае 1908 года был сформирован особый отряд Балтийского флота, куда вошли линейные корабли «Цесаревич» и «Слава», а также крейсер «Богатырь». Командовал соединением контр-адмирал Владимир Иванович Литвинов. Из России отряд вышел в первых числах октября 1908 года. В середине ноября, во время стоянки в Бизерте (французский военный порт в Тунисе), к отряду присоединился недавно спущенный на воду крейсер «Адмирал Макаров».

Балтийский отряд, назначенный в зимнее заграничное плавание с корабельными гардемаринами и учениками унтер-офицеров, уже месяц был в Средиземном море. Учебная программа была очень обширна, и когда часть ее была выполнена, адмирал принял решение заняться учебными артиллерийскими и минными стрельбами.

15 (28) декабря 1908 года отряд отрабатывал учебные задания. На ночь русские корабли стали на якорь в сицилийском порту Аугуста. Это в семидесяти километрах от города Мессина, но с другой стороны острова Сицилия. Все было спокойно. Команды кораблей после трудового дня отдыхали. Давно по каютам разошлись офицеры. Бодрствовали лишь вахтенные. Вдруг послышался какой-то отдаленный гул и удар, будто бы вдали что-то взорвалось. Затем последовал второй взрыв, за ним – третий. Корпуса кораблей содрогнулись, огромная волна развернула стоящие на якоре суда на 360 градусов. Через несколько минут море как бы успокоилось.

Утром все разъяснилось. Из Катании к адмиралу Литвинову прибыл русский вице-консул Макеев и привез ужасную весть: произошло страшное землетрясение в Южной Италии и Сицилии. Города Мессина, Реджио и многие другие сильно пострадали. Очень много людей погибло, местные власти были бессильны и просили помощи у русских моряков.

Эпицентр землетрясения находился посреди Мессинского пролива, в непосредственной близости от Мессины. Город с населением в сто шестьдесят тысяч был не только разрушен подземными толчками огромной силы, но его еще и накрыло многометровой волной цунами. Контр-адмирал Литвинов немедленно телеграфировал в Петербург, запросил инструкции. Но еще до получения ответа выяснились масштабы разрушений. И тогда он, не дожидаясь ответа, поднял сигнал: «Отряду готовиться к походу».

От порта Аугусты до Мессины – около восьмидесяти миль по морю. Отряд мог прийдти туда только к утру. Эту ночь на судах далеко за полночь продолжалось необычное оживление, командам было не до сна. Трудно было описать чувства, которые испытывали русские моряки. Тут была и глубокая жалость, и искренне желание помочь, насколько хватит сил, несчастным итальянцам. В кают-компании офицеры обсуждали порядок работы и распределяли обязанности. Унтер-офицеры раздавали матросам, которые будут участвовать в спасательных работах, шанцевый инструмент: лопаты, кирки, ломы.

В лазаретах кипела своя работа. Мобилизованы были все медицинские силы, доставались неприкосновенные запасы бинтов, лекарств, спирта. Готовились компрессы, мази, микстуры. Врачи перешли на военное положение, предвидя много работы. Немало хлопот было и у судовых священников. Так как предполагалось большое количество погибших, то надо было их отпеть, похоронить по христианскому обычаю. Поэтому священнослужители и их помощники должны быть среди спасателей.

С рассветом открылись берега Мессинского пролива, подернутые еще утренней дымкой. На итальянском берегу раскинулся город Реджио. В бинокль уже можно было рассмотреть рухнувшую крышу или стену, или покосившуюся колокольню. Дальше, возле Мессины, показались столбы дыма. В городе были пожары. Но больше всего моряков угнетала тишина. Даже обычно крикливые чайки, словно, почувствовав трагичность ситуации, куда-то исчезли.

Отряд медленно приближался к назначенному месту высадки. На суда как будто передалось молчание города. Не слышно было даже обычных команд и унтер-офицерских дудок. Команды отдавались вполголоса и исполнялись безмолвно. Многие офицеры и матросы снимали фуражки и бескозырки и крестились. Чувствовалось, что множество людей, которые еще вчера наслаждались жизнью, сегодня нуждаются лишь в последней молитве об упокоении их душ.

В журнале «Вокруг света» от 11 января 1908 года была помещена заметка «Ужасное землетрясение в Калабрии и Сицилии»:

«Город Мессина был объят сном после 3-х веселых праздничных дней. К концу ясной, тихой ночи 29 декабря (по новому стилю), в 5 часов 36 минут пополуночи, - время установлено вполне точно, ибо на момент землетрясения остановились все часы, - раздались страшные подземные удары. Их было несколько в течение 42 секунд. Через 42 секунды от города Мессины остались одни развалины. От громадного цветущего города уцелели каким-то чудом несколько домов.

После толчка… сразу испортившего газовую сеть, вспыхнули везде пожары. Спасать было некому и нечем. Все погибли, все было перевернуто вверх дном. Не было ни людей, ни средств. Царило оцепенение. Мессина горела, как факел. Хлынула огромная морская волна, сметая все на своем пути…»

О том, что увидели русские моряки на берегу, рассказал капитан 2-го ранга А.В. Домбровский в очерке «Русские моряки в Мессине в 1908 году».

«…Сейчас же после постановки на якорь первые партии отправились на берег, туда, где виднелись люди. С моря представлялась сотая доля того, что увидели на берегу; это было полное разрушение. Дворцы и отели на набережной, казавшиеся издали вполне сохранившимися, на самом деле были все совершенно разрушены: держались одни лишь фасады, а остальное – крыши, потолки, полы и частью стены, – все обвалилось и образовало внутри груду ужасных бесформенных обломков, под которыми были погребены все, кого застало в домах землетрясение. Улицы были загромождены камнями и целыми стенами, упавшими поперек. Множество домов обратилось в кучи серого мусора, из которого торчали обломки стропил, балок и мебели. У некоторых зданий отвалилась одна стена, а остальные три и часть полов и потолков сохранились, так что видна была, как на сцене театра, вся обстановка комнат в трех и четырех этажах. Собор вблизи набережной раскололся пополам: часть купола провалилась, а другая осталась стоять, угрожая ежеминутно падением. В другом месте, в узеньком переулке, стены двух домов, собиравшиеся рухнуть, прислонились одна к другой, образовав над переулком арку, готовую от малейшего сотрясения упасть и похоронить под собою всякого, кто осмелится под ней пройти. Среди этих сплошных развалин никого не было видно; все, кто мог двигаться, выбрались из них и столпились на набережной. Больно было глядеть на этих несчастных. Все они одеты были в чем попало: что первое схватили, выбегая из домов, в том и оставались. Выражение ужаса и страдания, или отчаяния было написано на лицах у большинства. Иные, как будто окаменелые, сидели или стояли на одном месте с неподвижными, бессмысленными лицами. Некоторые, видимо потерявшие рассудок, что-то бормотали, жестикулировали и то рыдали, то хохотали. Немного было таких, которые сохранили некоторое присутствие духа и старались помогать наиболее беспомощным. Все это бросилось в глаза в первую минуту, но сейчас же забылось, - некогда было останавливаться над этим. Отряд наш первым пришел в Мессину, и ему первому приходилось подавать помощь несчастным, заживо погребенным, да и уцелевшие нуждались в уходе за собой».