Пятница, 26 мая 1944 г.

Дорогая Китти,

Наконец, наконец-то я могу спокойно устроиться за столом, перед слегка

приоткрытым окном и обо всем написать тебе.

Мне так тяжело, как не было уже месяцы - даже после взлома я не

чувствовала себя такой опустошенной, как сейчас. С одной стороны, арест Ван

Хувена, вечное обсуждение еврейского вопроса, ежедневное ожидание

наступления, скудная еда, нервное напряжение, разочарование в Петере. С

другой стороны, помолвка Беп, троица, цветы, день рождения Куглера, рассказы

о тортах, кабаре, фильмах и концертах.

Эти противоречия стало частью нашей жизни: один день мы смеемся над

несуразицами подпольного существования, другой -- и таких дней много --

живем в страхе, напряжении, отчаянии, и это можно прочитать на наших лицах.

Особенно тяжело приходится Мип и Куглеру. Мип -- из-за непосильного объема

работы, а Куглеру - из-за огромной ответственности за восьмерых затворников:

бывает, что он из-за постоянных забот и волнений просто не может говорить.

Беп и Кляйман, конечно, тоже заботятся о нас, и даже очень хорошо. Но они

могут позволить себе иногда отвлечься от дел Убежища - на несколько часов, а

иногда -- на день-два. У них достаточно своих забот: у Кляймана слабое

здоровье, а Беп все еще мучается из-за своей помолвки. И при этом они ведут

обычную жизнь: с гостями, прогулками, визитами... Они могут хоть иногда

забыть о страхах и волнениях -- в отличие от нас. Уже два года мы живем в

непрерывном и растущем напряжении, и как долго это еще продлится?

Канализация снова засорена, вода совсем не течет, разве что иногда по

капелькам. Ходим в туалет с щеткой. Один день это еще можно выдержать, но

что делать, если водопроводчику не удастся исправить неполадки? Городская

водопроводная служба не сможет послать кого-то раньше вторника.

Получили от Мип булочку с изюмом с надписью " Счастливой Троицы! ".

Звучит, как насмешка на фоне нашего подавленного настроения.

Мы все немало напуганы арестом Ван Хувена и стараемся вести себя как

можно тише, только и слышно, что " Тс-с-с! ". Полиция ворвалась в дом Ван

Хувена, взломав дверь -- значит, и с нами это может произойти. И если...

нет, я не в силах писать, но не думать об этом не могу -- кажется, что все

свои прежде испытанные страхи я переживаю снова.

Сегодня в восемь вечера я пошла вниз в туалет, остальные слушали радио.

Я старалась не бояться, но вся дрожала. Все-таки, наверху я чувствую себя

безопаснее, чем совсем одной в большом притихшем доме, со странными звуками

сверху и гудением машин на улице. Стоит мне немного замешкаться внизу, как в

голову приходят всякие ужасы.

Мип после разговора с папой стала спокойнее. Да, я же тебе еще об этом

не рассказала. Как-то днем она, вся раскрасневшаяся, подошла к папе и прямо

спросила его, подозреваем ли мы ее в антисемитизме. Папа был искренне

потрясен и убедил Мип, что это совсем не так! Тем не менее этот разговор

оставил грустное впечатление. Мы должны как можно меньше обременять наших

помощников своими проблемами. Они так много делают для нас, такие

замечательные люди!

Я все чаще спрашиваю себя: не лучше ли было, если бы мы не укрылись в

Убежище и сейчас уже погибли? Скольких бед мы бы избежали и прежде всего --

не вовлекли бы в них других людей. И все-таки в нас живы воспоминания, мы

любим природу, любим жизнь и надеемся из-за всех сил. Ах, пусть уже что-то

произойдет, пусть хоть стреляют и уничтожат нас и положат конец этому

невыносимому нервному напряжению!

Анна Франк