И тут, потрясая «шмайсером» в дверях появился Ник.

Странными эти люди были потому, что, перед входом в ограду Божьего храма, они не перекрестились, не поклонились. И вообще пересыпали свою речь такими словами, с какими бы их и в простой порядочный дом-то не пустили! Не то, чтобы в храм! Судя по поведению и одежде, это были одни из тех людей, которые собирали в лесах пустые бутылки после нашествия любителей пикников на природе.

- Ну и порядки у них! – усмехнулся один из них, худой и остроносый, показывая на по-прежнему гревшегося на солнышке сторожа, не замечая, что тот на самом деле внимательно следит за них из-под полуприкрытых век.

- Может, все же не стоит, а? – осторожно заметил второй – низкий и полный. – Не по душе мне все это…

- Да ты что! Такие деньги! – оборвал его остроносый. – Пошли лучше, посмотрим, что там у них в храме… Хорошо, если и правда, нет никого. Время обеденное, заказчик говорил, что они в это время должны трапезничать! А сторож – ха-ха! – пусть посторожит наши орудия!

Оставив сумку, они, все также не кланяясь и не крестясь, вошли в храм. В то же мгновение, Виктор метнулся к оставленной ими сумке. Заглянув в нее, он, покачал головой, и, не долго думая, схватил, унес в сторожку, а затем, через минуту снова вернул на место. И опять прислонился к стенке, делая вид, что спит.

Мужчины вернулись переговариваясь.

- Там в алтаре кто-то есть! – опять осторожничал низкий и полный. - Слыхал голоса?

- Ну и что? – возражал остроносый. - Пока они оттуда выйдут, пока разберутся, что к чему, будет уже поздно!

- И еще девчонка какая-то что-то по нотам поет…

- А эта вообще не в счет! Берем сумку, пошли…

Они вошли в храм и достали из сумки два больших факела.

- Начнем оттуда, где дерева больше! Зажигай от лампады! – кивая на резной иконостас, прошипел остроносый своему спутнику.

- Да не по-божески это как-то от лампады… - прошептал низкий.

- А храм по-божески, что ли сжигать?

Остроносый запалил от свечи свой факел и протянул его своему спутнику:

- На, прикури!

В этот самый момент Стас вышел из алтаря и увидел двух мужчин с горящими факелами, которые направлялись к иконостасу.

- Отец Михаил! – закричал он, бросаясь наперерез им. - Тут какие-то двое… храм наш поджечь хотят!

Очнувшаяся от пения по нотам трудного распева Лена, тоже подбежала к нему и встала рядом.

- Назад! - прорычал остроносый, водя перед собой ярко вспыхнувшим факелом

- Лучше уйдите, ребята, от греха подальше! – умоляющим тоном попросил их низкий.

- Это кто тут поминает про грех? Вы что ли?! - раздался грозный голос. И из двери алтаря вышел отец Михаил. В руках у него был напрестольный крест.

- Вот что, ребята, не знаю, хоть и догадываюсь, кто надоумил вас сделать это, но прошу пока по-хорошему: немедленно покиньте храм! – сурово потребовал он.

Низкий попятился, но остроносый подтолкнул его вперед.

- А по плохому это как? Это когда вы здесь в нем жариться станете? – нагло осведомился он и скомандовал: - Кому говорят, поджигай!.

- Ну, сейчас батюшка им покажет! Они даже не подозревают, что связались с бывшим чемпионом по боям без правил! – шепнул Стас.

Но отец Михаил даже с места не сдвинулся. Только руки его, державшие крест, потемнели от натуги. Неожиданно он поднял его и осенил поджигателей крестным знамением.

И тут… Скажи это Стасу кто другой, он, видевший уже не одно чудо, благодаря отцу Тихону, ни за что б не поверил… Факел в руках остроносого вдруг взорвался, обдавая его огнем. И тут же грохнул второй факел – уже у присевшего в ужасе низкого. Два диких вопля страха и боли слились в единый.

И тут, потрясая «шмайсером» в дверях появился Ник.

- А ну назад! Хэнде хох! Иначе капут! – кричал он, очевидно, считая, что фашистское оружие лучше действует на воображение с помощью таких слов.

Но двое мужчин, хватая обожженными руками обожженные лица, пронеслись мимо него, даже не заметив вставшего на их пути вооруженного человека.

Опасность миновала. Храм был спасен.

- Твоя работа? – глядя через голову Стаса, строго спросил, первым пришедший в себя, отец Михаил.

Стас оглянулся и увидел, что эти слова обращены к сторожу Виктору. Все это время тот, оказывается, спокойно стоял у дверей храма, скрестив на груди руки.

- Простите, батюшка! – смиренно поклонился он.

- Нашел место, где фейерверк устраивать – проворчал священник. – Понадобилось бы, я и сам бы с ними справился…

- Еще раз простите! – снова поклонился сторож, и в глазах его промелькнули хитрые огоньки.... - Благословите в другом месте, если что, устроить?

- Бог благословит! - машинально благословляя, перекрестил его отец Михаил и только тут заметил автомат в руках Ника: - А это еще что такое? Не знаешь что ли, что с оружием в Божий храм входить не положено! Это место любви и молитвы, а не зла и насилия!

- Да оно не рабочее, так, для испуга только! – пренебрежительно махнул на «шмайсер» рукой Ник. - С днем именин, батюшка!

- Спаси, Бог! – кивнул ему отец Михаил. – Только, пожалуйста, выйди и войди без оружия, даже если оно и игрушка. А в качестве подарка… заодно поможешь убрать нам все это… Начали, ребята!

Стас с Леной взяли по тлеющему факелу и понесли их к выходу.

- Да… - с уважением сказала, проходя мимо сторожа Лена. – Знала, я, что есть чудотворцы, но теперь… - она одобрительно покачала головой, - буду знать, что есть еще и чудодельцы!

Градова собралась, наконец, с мыслями и уже уверенно сказала…

На этот раз в зале Григория Ивановича, хоть и был он весьма внушительных размеров и без мебели, что называется, яблоку негде было упасть. Узнав про попытку поджога храма пришли даже те, кто еще вчера колебался и даже был на стороне Молчацкого. Дядя Андрей и тот, примостился в самом углу у приоткрытого окна и, глотая на всякий случай таблетки, внимательно слушал всех. Все, кроме него, громко возмущались и требовали прекратить этот полный беспредел.

Старшина Зацепин встал и доложил:

- Тех, кто поджигал, я задержал, но заказчика, как водится в таких случаях, они не сдают.

- Так и без них ясно, кто он! – выкрикнула Наталья Васильевна.

- Этого я, к сожалению, к делу подшить не могу! – беспомощно развел руками старшина.

- Так что ж нам тогда делать?

Стас тоже слушал и предлагал что-то, увлеченный общим порывом сделать хоть что-то для спасения Покровки. Теперь уже он придерживал место для Лены, терпеливо выслушивая упреки, что расселся, как у себя дома, и подвинулся только тогда, когда та, наконец, появилась и села рядом.

- Ваньку избили! – первым делом шепнула она.

- Как это избили? – изумился Стас. - За что?

- Да он папку у Молчацкого хотел выкрасть. Залез в мерседес, якобы для важного разговора, а сам схватил ее и бежать. Охранники, понятное дело, за ним. Ну а разве от них убежишь…

- И что ж он теперь?

- Что-что… Лежит весь бедный, страдает… Но молодец, понял, наконец, кто есть кто и что есть что. Еще мало мне, говорит, за все, что я сделал!

Она замолчала, потому что отец Михаил встал и показал собравшимся людям конверт со штампом Государственной Думы.

- Вот тот документ, о котором я говорил вам вчера. Это из-за него, поняв, что теперь храм может помешать ему в выполнении своего чудовищного плана, послал поджигателей Градов. Как вы сами понимаете, теперь даже в храме хранить его небезопасно…

Отец Михаил посмотрел на сторожа Виктора, мастерившего на этот раз какую-то коробочку с проводками, и тот согласно кивнул.

- Поэтому я передаю его на сохранение Григорию Ивановиу.

Григорий Иванович принял конверт, спрятал в нагрудном кармане пиджака и заверил:

- Не беспокойтесь, буду беречь, как зеницу ока! Отсюда, - он постучал пальцем по груди, - Вырвать его теперь можно вырвать разве что только с моим сердцем!

- Зря они так… - шепнула Стасу Лена.

- Почему? - не понял тот.

- Так ведь – у нас теперь хоть и село, а порядки деревенскими остались. Через полчаса все будут знать, у кого этот бесценный для Градова документ…

Собрание продолжилось, но в нем уже было больше пустых разговоров, чем толку.

Григорий Иванович, посоветовавшись с отцом Михаилом, хотел уже распускать народ, как в залу вдруг вошла красивая женщина. Перекрестившись на образа в святом углу, она направилась прямо к отцу Михаилу с Григорием Ивановичем.

- Вот… - сказала она, и положила на стол несколько прозрачных папок с текстовыми документами.

- Что это? – вопросительно поднял на нее глаза отец Михаил, а Григорий Иванович с нескрываемым интересом стал изучать содержимое папок.

- Это – купчии на все дома в Поцелуево, Клюеве, Цаплино, частично - в Покровке… Я специально скупала их, делая это втайне от Молчацкого и… Градова, и вот теперь, накануне схода, решила принести их сюда.

- То есть вы хотите сказать, что вы…

- Да, я отдаю их вам. Может, хоть это сможет помочь вам спасти Покровку, храм и… могилу моего мужа. Если, конечно, можно называть монаха – мужем, пусть даже и бывшего…

- Так вы… - оторвавшись от бумаг, вопросительно посмотрел на нее Григорий Иванович.

- Да-да, Анастасия Семеновна Голубева, по первому мужу… - подтвердила красивая женщина и, перекрывая возникший шум, громко сказала:

- Это я виновата во всем том, что случилось с Покровкой!

Все стали в недоумении переглядываться, и она объяснила:

- Когда Градов… этого я даже бывшим мужем не хочу называть, хоть он до сих пор считает, что я его жена… - с горечью усмехнулась красивая женщина, - Когда он однажды увидел меня у могилы Васи… простите, отца Тихона, то решил, что раз и навсегда избавится от своей болезни!

- Какой еще болезни? – не понял отец Михаил.

- О, это давняя история! – грустно улыбнулась Градова. - Увидев меня, он с первого же взгляда просто заболел мною, я еще молодой, красивой, говорят, была, увез в Америку, пообещал золотые горы и действительно подарил их мне. Потом у нас родился сын. А у Градова началась новая болезнь, еще более страшная – ревность к моему прошлому, то есть к отцу Тихону. И поверьте мне, основания для такой болезни у него были: потому что я никогда не переставала любить своего бывшего мужа и постоянно, каждую минуту не забывала о нем. Только два человека и существовали для меня на этой земле. Один уже недосягаемый, сначала в монастыре, а потом уже и на этом свете, и другой – совсем рядом, которого, пользуясь этим, Градов превратил в заложника и из-за которого я вынуждена была делать все, что он требовал. Одного только я не смогла исполнить – не ездить больше на могилу в Покровку. И тогда он решил затопить ее.

- Вместе с храмом и всем селом? – послышались возмущенные голоса.

- Вот негодяй!

- Негодяй - это слово не для него, – с сомнением покачала головой Градова. – Тут нечто совсем другое. Для такого и слова-то подходящего нет. Просто – страшный человек. Я столько раз пыталась освободиться от него, но он всегда находил меня и, шантажируя сыном, ставил на место. Пока он не уйдет от меня сам, от него мне просто нет спасения…

- Ничего, скоро я помогу вам раз и навсегда избавиться от него! – раздался уверенный голос. Градова быстро повернулась и узнавающе прищурилась:

- Никита? Ты – здесь?!

- Как видите! – усмехнулся тот.

- Но… зачем?

- Чтобы убить Градова, - спокойно, словно речь шла о само собой разумеющимся, ответил Ник. - И поверьте мне, обязательно добьюсь своего!

- Я тебе убью! Да за одни только эти слова… - вставая, начал было старшина Зацепин, но Градова жестом попросила его подождать:

- Постой, Ник! – сказала она. – Я не хочу освобождения такой ценой.

- Но Анастасия Семеновна… Я просто хочу помочь отцу!

- Да разве же этим помогают? – упрекнула Градова. - Ты только принесешь ему новое, уже ничем не поправимое горе…

- Но ведь он сам в опасности, Соколов по наущению этого Градова в любой момент может убить его, а он даже не слышит меня! – уже не сказал – выкрикнул Ник.

Градова на минуту задумалась:

- Да, Соколов действительно во всем доверяет Градову. Но… кажется я знаю, как можно тебе помочь. Да, пожалуй, не только тебе, но и всей Покровке…

- Покровке? – раздались нетерпеливые голоса.

- Как?

- Скажите!!!

Градова собралась, наконец, с мыслями и уже уверенно сказала:

- Все дело в том, что есть человек, которому Соколов не просто доверяет, а безгранично верит. А это, поверьте, очень большая разница.

- Кто же он? – негромко спросил Григорий Иванович, и в полной тишине послышалось:

- Его отец. В свое время министр. Прекрасный, верующий, удивительно добрый человек… – голос красивой женщины заметно потеплел. - Правда, он сейчас в Москве – Градов специально безвыездно держит его там под видом всевозможных лечений, чтобы тот не узнал, что тут творится… Так вот, если сообщить ему о той интриге, которую сплел Градов между твоим, Ник, отцом и его сыном, а также сказать, что он хочет сотворить с Покровкой, то думаю – вся правда сразу выйдет на Божий свет. Одна беда… - Градова тяжело вздохнула. – Из-за того, что я была когда-то женой Градова, он до сих пор не хочет даже разговаривать со мной. Но и тут, кажется, есть выход. Я поговорю с его внучкой. Дочкой Соколова – Ритой. У нас с ней неплохие отношения. Но главное, что, в свою очередь, отец Соколова верит и слушается только ее! Так что, не торопись, Ник! – попросила она. - Не губи хотя бы ты свою судьбу! А вы простите меня, если это, конечно, возможно…

И, низко поклонившись всем, она вышла из залы.

- Вот тебе и Гадова… - с невольным уважением покачал головой Стас и покосился на недовольно кашлянувшую Лену: - Что, что-то опять не так?

- Конечно, - с возмущением прошептала та в ответ: - Какая же она Градова и тем более Гадова?! Она – Радова!

Даже дядя Андрей и тот вдруг встал и крикнул…

Григорий Иванович снова посоветовался с отцом Михаилом и объявил, что на сегодня заседание штаба закончено.

- Как это закончено? – возмутилась Наталья Васильевна. - Надо же что-то делать?

- Что? - устремились на нее десятки пар глаз.

Женщина не зная, что ответить, пожала плечами и села.

- Стасик! - толкнула локтем Стаса Лена. – Выручай! Может, хоть твоя наука может помочь Покровке?

- Какая еще наука? – уточнил расслышавший ее слова Григорий Иванович.

- Да так… - поднимаясь, пробормотал Стас. – Историческая геополитика. Это такая наука для того, чтобы некоторые исторические примеры, то есть опыт предков, помогли людям успешней справляться с современными им проблемами!

- Так-так! – одобрительно кивнул Григорий Иванович. – И что же в данном случае может предложить эта геологическая историополитика – конкретно Покровке.

- Историческая геополитика! – поправил Стас и предложил: - Ну, скажем, Новгородское вече…

- Это нам и без того скоро предстоит на сельском сходе! – поморщившись, решительно отказался Григорий Иванович.

- Тогда подвиг Минина и Пожарского! – с воодушевлением продолжил Стас, но тут же сник: – Нет, и это не то… Еще – есть пример: триста спартанцев, против которых тоже была неравная сила… - постойте-постойте… - вдруг забормотал он. – А, может, нам пример с Великим Новгородом подойдет?

- А это еще что такое? – вопросительно посмотрел на него Григорий Иванович.

- Ну, в двенадцатом веке почти все русские князья, несколько десятков вооруженных дружин, огромное, по тем временам, войско, выступили против Великого Новгорода. Силы тоже были неравными. И в самом Новгороде, как и у нас, были нестроения между людьми. Поэтому город, по сути дела, был обречен. И тогда люди возложили всю надежду на Бога и Пресвятую Богородицу. Они отслужили молебен, обошли крестным ходом с Ее иконой все крепостные стены и… Там есть несколько очень интересных подробностей, - честно предупредил Стас. - Но я скажу лишь итог: как признают сами историки – только чудо спасло город, и враг отступил, несмотря на свое невероятно подавляющее преимущество. Так же, правда, несколько позже, во время нашествия Тамерлана, по молитвам народа перед Владимирской иконой Божьей Матери, была спасена Москва, а с ней и вся Россия. В благодарность за спасение во время Смутного времени, в 1612 году был установлен праздник в честь Казанской иконы… Затем люди молились перед Калужской иконой Пресвятой Богородицы, и Наполеон не смог войти в Калугу…

Стас готов был говорить теперь без конца, но уже и этого было достаточно.

- Надо же! – подивились люди, и, перебивая друг друга, загомонили:

- А мы чем хуже?

- Крестный ход, говоришь?

- А что если и нам обойти с иконой Покровку?

- Правильно! Что наши предки – глупей нас, что ли были?

Даже дядя Андрей и тот вдруг встал и крикнул:

- Надо бить во все колокола!

- Прямо сейчас? – с готовностью поднялась Лена.

- Подожди! – остановил ее отец Михаил.- Успеешь еще поработать… во время крестного хода! – Он посмотрел на Стаса и одобрительно сказал: - Идея, действительно, хороша. Я бы даже сказал, единственно правильная идея! Поэтому объявляю всем сейчас, и другим передайте: после праздничной службы на Успенье Пресвятой Богородицы состоится молебен и крестный ход!

Собрание, наконец, было закончено.

На выходе все пожимали руку Стаса, как взрослому.

- Ну что, - довольно сказал тот, оставшись наедине с Леной. – Давай опять прогуляемся? На этот раз, по самой длинной в Покровке дороге!

- Ой, Стасик, да я бы с радостью! – вздохнула та и умоляюще взглянула на Стаса: - Но давай лучше пойдем к нам домой и по самой короткой дорожке. – Ведь тебе с Ванькой поговорить надо. Он тебя так ждет, так ждет! Помириться хочет…