Крестный ход

Ваня старался так, как еще никогда…

Стас и Ваня стояли впереди длинной очереди желающих исповедаться и причаститься, тихие и примирившиеся. Препираться они начали из-за того, кому первому идти на исповедь. Каждый хотел уступить свое место другому.

Весь вечер они втроем с Леной вычитывали длинное последование ко святому причащению, причем, как сказала Лена, Ваня никогда еще не читал так хорошо.

Все было готово к началу службы. Наконец, из алтаря вышел отец Михаил. В руках он держал напрестольный крест и Евангелие, которые положил на аналой и, прочитав положенные перед началом исповеди молитвы, сделал разрешающий знак подходить к нему.

- Иди! – подтолкнул Ваня Стаса, но тот ответил:

- Ты иди, тебе ведь еще отцу Михаилу помогать!

- Так ведь и ты теперь тоже помогаешь!..

Не задерживайте! Видите, какая сегодня очередь? – строго остановил друзей отец Михаил и внимательно посмотрел на Ваню. – Или тебе мало вчерашнего наказания?

Тут уже Ваню больше уговаривать не пришлось. Он пулей метнулся к аналою, достал бумажку, но вдруг скомкал ее в руке, и, не опустившись, а рухнув на колени, стал на память что-то горячо говорить священнику. На этот раз, как ни велика была очередь, отец Михаил терпеливо дослушал его до конца, даже выждал немного, не вспомнит ли тот что еще, а затем накрыл его голову епитрахилью и прочитал разрешительную молитву. Содеянные Ваней грехи, наконец-то были отпущены Богом. И он поцеловал крест и Евангелие в знак того, что дает обещание стараться не повторять их больше.

Стас с облегчением выдохнул, радуясь за друга. Теперь наступала его очередь исповедаться.

- Ну что? – шепнул он, проходя на пути к аналою, мимо возвращавшегося Вани.

- Благословил причаститься, прочитать часы и снова в алтарь! – весь сияя, коротко ответил тот.

Получив также благословение на причастие, Стас вошел в алтарь и там всю службу делал все то, что подсказывал теперь Ваня.

А тот старался так, как еще никогда. Он успевал быть и в алтаре, и там, где подают записки, и даже на клиросе…

- Еще молимся о еже сохранитися веси сей и святому храму сему… - громко, с чувством взывал к Богу отец Михаил.

- Подай, Господи! – подхватывал клирос. И, забежавший на клирос, чтобы уточнить что-то регенту, Ваня взглядом, и знаками давал понять людям, что это - об их, об их Покровке идет сейчас речь! Но они и так все понимали. Кланялись, крестились… В глазах многих стояли слезы. Губы молитвенно шевелились.

- Еще молимся во еже услышати нас и помиловати нас… - повысил голос отец Михаил.

Тут уже люди один за другим стали вставать на колени… Вскоре в храме не осталось ни одного стоящего. Даже дядя Андрей грузно опустился на пол и замер, низко опустив свою большую седую голову…

В конце службы было причащение. Стас с Ваней держали красный плат, и тщательно вытирали губы каждого, кто сподобился приобщиться святых Христовых Таин. Первым причащали сына Нины, и Стас невольно подумал, как же все-таки хорошо, что она тогда не ушла из жизни. Для нее и ребенка, который – страшное дело – мог бы тогда не появиться на свет! - для вечных душ их – как хорошо… Потом подошла Лена, чистая, светлая, удивительно красивая… «Да о чем же я это думаю в то время, когда через минуту-другую в меня войдет сам Бог!» - мысленно накинулся сам на себя Стас… Затем причащались Григорий Иванович… дядя Андрей… Самыми последними отец Михаил причастил Стаса и Ваню. Все люди поздравляли причастившихся и говорили: «Телу - во здравие, душе - во спасение!» Дяде Андрею особенно нравилась первая часть этого поздравления, но, когда он сам поздравлял других, по его тону чувствовалось, что и слова о душе тоже были ему по душе!

Наконец, служба и молебен закончились, и в храме началось заметное шевеление.

По благословению отца Михаила, двум крепким парням из Кругов Ваня вручил тяжелые старинные хоругви, которые лет сто, а может, и двести назад, носили во время крестных ходов, сторожу Виктору доверил нести фонарь впереди всей процессии, Григорию Ивановичу – большой запрестольный крест, а Стасу – храмовую икону – Покрова Пресвятой Богородицы. Лена побежала подниматься на колокольню.

Стас, по примеру остальных, тоже хотел сразу взять икону, подложив ее, как положено, на белое, красиво расшитое полотенце, но отец Михаил остановил его:

- Подожди!

И благословил хору сначала пропеть тропарь престольному празднику храма.

Певчие дружно и уверенно – эти слова все они давно знали наизусть, и не только они, но и многие пожилые люди в храме, громко запели:

- Днесь, благовернии людии, светло празднуем, осеняеми Твоим, Богомати, пришествием, и к Твоему взирающе Пречистому образу, умильно глаголем: покрый нас честным Твоим Покровом, и избави нас от всякого зла, молящи Сына Твого Христа Бога нашего, спасти души наша!

- Вот с этим тропарем и пойдем! – решил отец Михаил и дал знак сторожу Виктору начинать крестный ход.

- Не нравится мне что-то все это! – кивнул вслед мерседесу Молчацкого Ваня…

Колокольный звон – тревожный, настойчивый, зовущий, вот уже почти час плыл над Покровкой. Трудно было поверить, что он – дело рук совсем юной девушки. Но Стас, бережно держа в руках тяжелую икону, время от времени поднимал глаза на колокольню и видел ее фигурку. «Хоть бы сменил ее кто…» - даже забеспокоился он. Но сменить Лену мог только Виктор, а он шел впереди всех с фонарем, в котором горела небольшая толстая свеча…

Крестный ход, обойдя вокруг храма, вышел из ворот и медленно направился вокруг Покровки. Встречающиеся на его пути люди останавливались, крестились. Некоторые неправильно, может быть, первый раз в жизни. Стоявший у забора мальчик лет двух-трех, тот вообще крестил себя сразу обеими руками…

- Не иначе, как будущий архиерей! – показывая на него, улыбнулся отец Михаил.

А навстречу им попадались все новые и новые люди, некоторые присоединялись к крестному ходу.

Какой-то пьяный парень, купавшийся в пруду, вылез из воды и, выпучив глаза, осенял себя всей ладонью…

И все звонили, будили округу колокола.

Стас шел и думал, что вот так же было и сто лет до этого дня, когда кто-то уже давно отошедший в иной мир, тоже нес эту икону, и пятьсот лет назад, и тысячу… И Владимирскую икону также встречали люди, не имевшие никакой надежды спастись от немилосердного завоевателя Тамерлана, который, каждый раз оставлял после себя, возле покоренных им городов огромные пирамиды из человеческих черепов… И на Казанскую икону с надеждой взирало перед началом Бородинского сражения русское войско, а сам Кутузов, тяжело слезши с коня, опустился перед ней на колени и, тоже молясь, поцеловал ее… Теперь ни для кого не секрет, что и маршал Жуков всю войну провозил под крышей своей «Эмки» чудотворную икону Пресвятой Богородицы… Да и на том самом клочке Сталинградской земли, который так и не смогли захватить фашисты, тоже находилась святая икона, и Покров Пресвятой Богородицы спасительной сенью пребывал над тем местом…

- Гляди! – вдруг оторвал его от этих мыслей возмущенный голос Вани. – Этот пострел и тут поспел!

Стас посмотрел вперед, и увидел, что дорогу попытался было пересечь и встать поперек, якобы сломавшись, мерседес Молчацкого, но старшина Зацепин, быстро навел в порядок, и тот умчался, оставив после себя огромное облако пыли…

- Не нравится мне что-то все это! – кивнул ему вслед, Ваня. – Давай сегодня до самого схода будем дежурить по очереди около дома Григория Ивановича?

- Ага, охранять его! – согласился Стас.

- Только сначала ты, а потом я! Мне нужно домой сбегать после крестного хода, чтобы узнать, не вернулся ли папка.

- Хорошо, если замечу что подозрительное, сразу же позвоню!

- Не выйдет! – чуть приметно покачал головой Ваня. – Они ж у меня телефон отобрали. Хорошо хоть карманный компьютер догадался не взять с собой…

- Так позвонишь с него!

- Нет, я им пользоваться не умею…

- Как это?!

- Да я его только для красоты носил! – признался Ваня. - Лучше, я тебе Шарика своего на время дам. Если что – он быстрей ветра ко мне сразу примчится!

- Мобильная связь двенадцатого века – в двадцать первом? Ну что же, давай! – засмеялся Стас.

Но тут Ваня вдруг снова стал серьезным и строго шепнул, что надо останавливаться – отец Михаил будет читать отрывок из святого Евангелия…