Глава XIV. Октябрьский переворот и ход гражданской войны на территории Чечни (1917-1920 гг.). Мюриды революции

Приход к власти большевиков в Петрограде в октябре 1917 г. был настороженно воспринят правыми политическими партиями (главенствующую роль в которых играли меньшевики и эсеры) и казачеством Терской области, а также руководителями Союза объединенных горцев. Требовавшие предоставления широкой автономии для своих народов горские лидеры были знакомы с решениями Кавказского краевого съезда РСДРП(б), состоявшегося незадолго до событий в Петрограде. Съезд выступил против «…образования федеративных государств кавказскими национальностями», но вместе с тем призвал «к самому тесному единению и сближению всю демократию Кавказа без различия национальностей…» К тому же, резкое неприятие у руководителей Союза объединенных горцев вызывала программа социальных преобразований, выдвигаемая большевиками.

Союз объединенных горцев, по получении сообщения о революции, сразу потребовал разоружения рабочих отрядов и солдат Грозненского гарнизона, «зараженных» большевистскими агитаторами. В Терской области стремительно нарастала общественная анархия, и одним из дестабилизирующих ситуацию факторов (наряду с криминальными бандами) являлись как раз слабо дисциплинированные и почти неподконтрольные властям части 111-го полка, расквартированные в Грозном. Напряженность вокруг этого полка еще больше возросла, как в ноябре 1917 г. произошли крупные вооруженные столкновения между солдатами крепости Воздвиженской и жителями окрестных чеченских селений. Вскоре столкновения охватили и город Грозный. В ходе боев были подожжены нефтяные промыслы, которые затем горели непрерывно в течение полутора лет. Создавалось впечатление, что не только распоясавшиеся от безнаказанности солдаты и казаки, но и рабочие, находившиеся под влиянием большевиков, да и, собственно, все большевики оказались охваченными античеченской истерией.

Беспорядки в Грозном были использованы бывшим комиссаром Временного правительства, наказным атаманом М.А.Карауловым для того, чтобы попытаться под предлогом предотвращения гражданской войны сосредоточить в своих руках всю власть в Терской области. Разногласия между Терским казачьим войском и Союзом объединенных горцев были довольно быстро урегулированы путем переговоров, результатом которых стало подписание Декларации о создании единого Временного Терско-Дагестанского правительства. Декларацию подписали от Союза объединенных горцев князь Р.Капланов, а от Терского казачьего войска – М.А.Караулов. Считалось, что подписание этого документа решит экономические проблемы и предотвратит большую войну между горцами и казаками. Учитывая, что после свержения Временного правительства Россия вообще осталась без легитимного и общепризнанного центрального правительства, горские лидеры полагали, что «организация власти должна начаться на местах, чтобы затем местные правительства могли создать твердую и авторитетную власть, способную осуществлять свои обязанности…»

23 ноября 1917 г. новое правительство передало Грозненскому Совету ультиматум с требованием полного разоружения рабочих и Грозненского гарнизона, более всего повинных в анархии и грабежах. В условиях полной деморализации и отсутствия дисциплины в войсках Грозненскому Совету не оставалось ничего другого, как объявить об эвакуации из Терской области 111-го полка и других воинских подразделений. Вместе с воинскими эшелонами из Грозного бежали до 2 тысяч жителей, прежде всего, членов партии большевиков и активистов рабочих дружин, также участвовавших в чеченских погромах и боявшихся мщения. В Грозный вошло более тысячи чеченских всадников, в адрес которых были выдвинуты обвинения в многочисленных грабежах и убийствах.

Политическая ситуация в конце 1917 г. в Чечне, как и во всей Терской области, была чрезвычайно сложной и запутанной. На первое место по своей остроте выходили социальные конфликты, но немалую роль играл конфликт между чеченцами (и вообще горцами), с одной стороны, и казачьими войсками Юга России. При этом острейшие противоречия существовали внутри этих двух основных лагерей. В Чечне борьба между сторонниками светского пути развития и их противниками из числа религиозных деятелей осложнялась постепенным обособлением «социалистической» группы. Первыми лидерами представителей левого толка были А.Мутушев и Т.Эльдарханов.

Казачья верхушка стремилась одновременно решить несколько задач: сохранить привилегированное положение казачьего сословия, остановить дальнейшее усиление леворадикальных (коммунистических) настроений в основной массе русского населения, подавить растущее национально-освободительное движение горцев и усилить свою «автономию» в будущем государственном устроении России.

Иногороднее русское население Чечни делилось на городское и сельское – жителей хуторов и сел, которые в наибольшей степени страдали от набегов уголовных банд. Политический спектр этой части населения также представлен как правыми, так и левыми партиями. Среди жителей Грозного наибольшим влиянием пользовались социалистические партии, что отразилось на составе выборных органов городской власти. Политические симпатии иногородних крестьян не столь определенны. Антиказачьи настроения начала XX в. у крестьян теперь дополнились ярко выраженными античеченскими и антигорскими настроениями. Антиказачьи настроения среди иногородних крестьян порождались извечным вопросом о земле. Крестьяне добивались земельного передела и уравнения их в правах с казаками.

При этом каждая из действующих в крае политических партий преследовала свои собственные цели. Правые эсеры и меньшевики рассчитывали, используя свое преобладающее влияние в Советах, не допустить распространения власти большевиков на Терскую область. В этом они встретили поддержку со стороны буржуазных партий и казачьих кругов. Большевики, естественно, ставили перед собой прямо противоположные задачи.

Время с осени 1917 г. и до лета 1918 г. было периодом временных и во многом вынужденных соглашений между различными политическими силами Терской области. Однако все эти усилия были неспособны остановить усиление межнационального конфликта. В декабре 1917 г. вооруженные столкновения между казаками и горцами в окрестностях Грозного и в Гудермесе приняли такие масштабы, что можно было говорить о перерастании их в гражданскую войну.

В условиях начавшейся войны руководство Чеченского национального Совета и Союза объединенных горцев в январе 1918 г. в Урус-Мартане провело национальный съезд по формированию в Чечне новых органов власти. В новом составе Чеченского Национального совета заметно усилилось влияние духовенства. Большая группировка шейхов требовала введения в Чечне теократической формы правления, при которой верховная власть должна принадлежать Совету высших духовных лиц – улемов. Влияние духовенства ощущалось даже в том, что новый Чеченский Национальный совет назывался на «исламский» лад – меджлисом. Его постоянным местом пребывания стало селение Старые Атаги.

Что касается позиции большевиков в национальном вопросе в Чечне, то они рассматривали свое участие в войне с чеченцами в начале 1918 г. на стороне казачества, как явление временное и вынужденное. Горское крестьянство в целом воспринималось большевиками как естественный союзник в борьбе с контрреволюцией, в особенности, с казачеством. Поэтому 15 января 1918 г. – в разгар боев против чеченских аулов, в которых принимали участие и пробольшевистские рабочие отряды – во Владикавказе состоялось встреча представителей терских большевиков с представителями осетинской революционно-демократической партии «Кермен», меньшевиками, эсерами и грузинскими федералистами. Основная тема встречи – создание межпартийного союза, направленного против терской «контрреволюции», под которой подразумевалось в первую очередь казачество и офицерство.

25-31 января 1918 г. казачьи круги Терской области организовали проведение в Моздоке 1-го съезда народов Терека, на котором неожиданно был поставлен вопрос о признании Советской власти. Цель политического маневра, предпринятого верхушкой казачества, была очевидной: убедившись, что собственными силами осуществить военный разгром Чечни и Ингушетии невозможно, они стремились получить поддержку советизированной метрополии. Не случайно предложение о признании советской власти на Моздокском съезде было выдвинуто одновременно с предложением от имени «народов Терека» объявить «революционную войну» чеченцам и ингушам.

Большевики, однако, были слишком опытными политическими бойцами, чтобы попасться в такую примитивную политическую ловушку. Продолжение войны с чеченцами не входило в их планы, даже в обмен на признание казачеством советской власти. Реально большевики еще не могли обеспечить своей собственной программы, а тем более они не хотели брать на себя ответственность за действия казачества, которые неминуемо последовали бы, но уже от имени Советов.

Единому социалистическому блоку удалось добиться отклонения участниками съезда главного требования верхушки казачества – объявления войны против чеченцев и ингушей. Обсуждение вопроса о признании советской власти было отложено. По предложению большевиков, Моздокский съезд было решено считать 1-й сессией Терского областного народного съезда, а вторую сессию созвать в Пятигорске.

Главным успехом большевиков на Моздокском съезде можно считать принятие резолюции о социализации земли, на основании которой большевики 18 марта 1918 г. объявили о конфискации крупной земельной собственности.

Короткий промежуток времени между Моздокским и Пятигорским съездами был использован большевиками для дальнейшего укрепления своих позиций. Уже в конце января 1918 г., когда в Грозном были восстановлены отряды Красной гвардии, сформированы из солдат-фронтовиков и рабочих 3 роты нового гарнизона, большевики взяли курс на разрыв своего временного союза с казачеством. В начале февраля 1918 г. большевики уже фактически установили свою власть в Грозном – председателем Грозненского совета рабочих и военных депутатов стал большевик Н.Гикало. Вскоре после этого началась национализация нефтяной промышленности.

Одновременно большевики предприняли попытки повлиять на процесс избрания делегатов от Чечни на Пятигорский съезд. Представители Грозненского военно-революционного Совета не раз выезжали в чеченские селения с целью склонить на свою сторону местные крестьянские массы. Большевики определенно искали поддержки со стороны группы чеченских левых общественных деятелей: Т.Эльдарханова, А.Мутушева, А.Шерипова. Все трое вышеназванных лидера в конечном итоге перешли в стан большевиков, хотя судьба их сложилась по-разному. А.Мутушев открыто конфликтовал с другими чеченскими политиками, а потому работал вместе с большевиками преимущественно за пределами Чечни. Что касается Т.Эльдарханова и А.Шерипова, то они оба много сделали для установления Советской власти в Чечне.

Руководители Чеченского национального Совета, хотя прямо и не отказались от участия в Пятигорском съезде народов Терека, но все же не проявляли желания участвовать в его работе. Это объяснялось четко выраженной антибольшевистской позицией большинства его членов и руководства Союза объединенных горцев, которые с приходом к власти в Петрограде большевиков быстро эволюционировали в своих взглядах на будущее Чечни: вместо широкой автономии они все более решительно требовали полной государственной независимости в рамках общегорского государства. Формально согласившись принять участие в работе съезда, практически все члены чеченской делегации, за исключением А.Шерипова, отказались затем ехать на съезд.

Вторая сессия Терского народного съезда (или П съезд народов Терека) проходила с 1 по 18 марта 1918 г. в Пятигорске. Терские большевики на съезде добились принятия резолюции, признающей Совет Народных Комиссаров во главе с В.И.Лениным в качестве центральной власти. Терская область была провозглашена автономной республикой в составе Российской Федерации.

Однако даже после официального провозглашения советской власти на Тереке большевики не считали этот вопрос исчерпанным. Итоги выборов в Терский Народный Совет и Совет Народных Комиссаров Терской республики разочаровали большевиков. Подавляющее большинство важнейших государственных постов оказались в руках меньшевиков и эсеров.

Свои дальнейшие усилия большевики сконцентрировали на двух направлениях: укрепление своей власти в Грозном и привлечение на свою сторону горцев. Особое внимание уделялось дополнительному вооружению грозненской Красной гвардии.

Весной 1918 г. происходило быстрое сближение терских большевиков с группой чеченских политических деятелей левого толка. При поддержке большевиков в селении Гойты был проведен еще один «съезд чеченского народа», на котором было объявлено о создании Чеченского Народного Трудового Совета, известного как Гойтинский Совет. Его председателем стал Т.Эльдарханов, а секретарем – А.Шерипов. Помощь в политическом становлении Гойтинского Совета и в организации при нем вооруженных отрядов от партии большевиков оказывал «товарищ Шляпников».

В мае 1918 г. горские политические силы правого и центристского характера обнародовали декларацию, провозглашающую независимую Горскую Республику, простирающуюся от Черного моря до Каспийского. Главой правительства Горской Республики стал чеченец А.-М.Чермоев. Правительство республики сразу же обратилось к турецкому правительству, призывая к установлению особых отношений.

Таким образом, в Чечне создалась ситуация двоевластия. В чьих руках реально окажется власть, зависело в конечном итоге от того, на чьей стороне выступит крестьянство. В отличие от руководителей Горской Республики, занимавших осторожную позицию в земельном вопросе, у чеченских левых хватило решимости в категорической форме потребовать удовлетворения главных требований чеченского крестьянства.

Под давлением представителей горских народов и в силу необходимости сохранить советскую власть III съезд народов Терека в Грозном принял кардинальное решение наделить горцев землей за счет переселения ряда казачьих станиц с горских земель, захваченных в ходе Кавказской войны. Именно это решение, принятое в пользу ингушского и чеченского крестьянства, дало возможность лидерам казаков позднее заявлять: «Большевики ведут травлю казаков ингушами и чеченцами…» Понятно, что вооруженное казачество не собиралось безропотно возвращать горцам земли даже за компенсацию, а потому новая вспышка гражданской войны на Тереке становилась после принятия этого решения неизбежной.

Кроме «внутренней контрреволюции», для советской власти на Тереке возникла внешняя угроза со стороны турецких войск. В июне 1918 г. турецкие войска появились в Дагестане, куда они пришли из захваченного Турцией Баку.

Политическая ситуация в Терской республике накалилась до предела. Казачьи круги активно готовили вооруженное выступление. Прологом к нему послужил мятеж в г.Моздоке под руководством казака-осетина Г.Ф.Бичерахова, полковника бывшей царской армии. Г.Бичерахов буквально за неделю разгромил местный большевистский комитет, разоружил подчинявшиеся ему части Красной Армии и перерезал железнодорожное сообщение от Моздока до Кубани. Большевики оказались не готовы к решительным действиям против мятежников. Ситуация на Тереке стала во многом зависеть от позиции горцев, в первую очередь самого крупного этноса – чеченцев. Основная масса чеченцев, несмотря на ярко выраженные антиказачьи настроения, не видела в большевиках серьезных союзников. Поэтому большевики уделили большое внимание организации широкой пропагандистской кампании среди крестьянства Чечни, которое считалось потенциальной опорой социалистической революции. Агитация строилась в основном на обещаниях справедливо решить земельный вопрос, что открывало путь к сближению даже с представителями духовенства.

К осени 1918 г. военному командованию большевиков удалось сконцентрировать достаточно большие вооруженные отряды вокруг основных баз Г.Бичерахова – Моздока, Владикавказа, окрестностей Грозного. В течение примерно 100 дней там происходили тяжелые кровопролитные бои, которые в декабре 1918 г. закончились победой Красной армии.

Что касается проблемы с турецкими войсками, то она решилась сама собой: после подписания Германией капитуляции в ноябре 1918 г. Турция как союзница Германии немедленно эвакуируовала свои войска с Кавказа.

После ухода турок Горское правительство оказалось лишенным поддержки, а его авторитет в глазах горцев был подорван. К 1919 г. партия большевиков добилась почти единоличного представительства в высших органах власти Терской Республики.

Но в самом начале 1919 г. 11-я Красная армия, в оперативном ведении которой находился Юг России, потерпела сокрушительный разгром от Добровольческой армии генерала А.Деникина. Ее остатки поспешно отступали к Астрахани, оголяя весь Северный Кавказ и Терек. Чрезвычайный комиссар Юга России Г.К.Орджоникидзе считал отход армии к Астрахани «политическим дезертирством» и настаивал на организации обороны по линии Владикавказ – Грозный. Пополнив остатки 11-й армии за счет грозненских и владикавказских рабочих, а также опираясь на союз с горцами, он рассчитывал удержать фронт до прибытия подкреплений из России.

Реализации этого плана помешало полное разложение 11-й армии: пораженные эпидемией тифа и отрезанные от основных источников снабжения, ее части окончательно потеряли боеспособность, начался массовый переход солдат на сторону противника. Оставшихся в Терской области красных войск было явно недостаточно для обороны, и Грозным было решено пожертвовать для укрепления обороны Владикавказа. До Владикавказа, однако, грозненская Красная армия не дошла. На Сунженской линии она была атакована белогвардейскими частями и казаками. Большая часть красноармейцев (до 5 тысяч человек) рассеялись по селениям Чечни, где местные жители оказывали им гостеприимство.

Перед тем, как части Красной армии отступили в Чечню, Г.К.Орджоникидзе 4 февраля 1919 г. на ингушском народном съезде провозгласил создание «Горской Советской Республики». Этим демонстративным жестом он, по всей видимости, рассчитывал обеспечить лояльность большинства горцев. Кстати, сам факт отступления Красной армии в горы был, как ни парадоксально, был положительно оценен горцами, которые рассматривали это как доказательство верности большевиков союзу с ними. В горах скрылся и сам Г.К.Орджоникидзе.

Командующий Добровольческой армией генерал А.Деникин отрицательно относился к идее провозглашения на территории бывшей Российской империи национальных республик, претендующих на государственную независимость. Не признав публично права народов на самоопределение, Добровольческая армия изначально создала себе трудности в отношениях с народами Кавказа. Первые же практические шаги новой власти не могли не вызвать у горцев резкое недовольство. Главную силу Добровольческой армии составляли казаки, а потому действия деникинцев в Терской области направлены, прежде всего, на восстановление привилегированного положения казачества. В частности, выселенные большевиками казачьи станицы были не только возвращены на свои места, но, более того, чеченский ингушский народы обязывались выплатить все убытки, понесенные казаками.

В ответ чеченские отряды начали систематически нападать на деникинские разъезды, вновь было остановлено железнодорожное сообщение на линии Беслан – Порт-Петровск. Зимой и весной 1919 г. произошел ряд крупных боевых столкновений между чеченскими отрядами, в которые нередко входили красноармейцы, и деникинскими частями в районе сел Гойты, Алхан-Юрт, Урус-Мартан и др. Обе стороны несли тяжелые людские потери, но в конечном итоге деникинцам на короткое время удалось установить свою власть на Северном Кавказе.

Летом 1919 г. в горах Чечни и Дагестана возникает новое государственное образование – Северо-Кавказский эмират, который возглавил известнейший богослов и горский националист Узун-Хаджи, известный своей непримиримой позиуцией по отношению к деникинцам. Готовность Узун-Хаджи воевать с Добровольческой армией, вплоть до ее изгнания с Северного Кавказа, как нельзя больше устраивала большевиков, которые решили воспользоваться его популярностью, чтобы упрочить свое положение в регионе. В июне 1919 г. Н.Гикало прибыл в Ведено, которое Узун-Хаджи объявил столицей шариатского государства. Во время переговоров с Узун-Хаджи Н.Гикало согласился признать его эмиром (правителем) имамата Чечни и Дагестана. Взамен Н.Гикало добился не только полной легализации красноармейских отрядов на территории имамата, но и объединения их под своим командованием. Ее командующим эмир назначил Н.Гикало. Более того, Узун-Хаджи согласился оставить при себе в качестве советников и министров целый ряд руководителей терских большевиков.

Особенность правового положения Узун-Хаджи заключалась в том, что он был вынужден объявить себя эмиром (светским правителем), так как имамом (предводителем мусульман) был формально провозглашен ранее шейх Н.Гоцинский. Испытывая ненависть к сопернику и не подпуская его ни под каким видом ни к себе, ни к власти, Узун-Хаджи, несмотря на свой почти 80-летний возраст, надеялся пережить соперника. В свое время он с сугубо религиозных позиций вел борьбу с колониальной администрацией Терской и Дагестанской областей, питал фанатичную неприязнь к российской империи и всем, кто ее защищал. Среди чеченцев этот фанатичный аварский богослов пользовался высоким авторитетом и имел сотни учеников-мюридов.

Первым испытанием союза большевиков с Узун-Хаджи стало возобновление боевых действий в августе 1919 г. Отряды русских красноармейцев, вошедшие в состав войск Узун-Хаджи, совершили удачное нападение на деникинский гарнизон слободы Воздвиженской. Полная и безусловная победа в этом бою была омрачена гибелью 20-летнего командира Чеченской Красной армии А.Шерипова, лично возглавившего одну из конных атак. А.Шерипов пользовался любовью и уважением своего народа, и ныне почитается как один из великих сынов Чечни.

Наряду с успешными боевыми действиями в горах активизировалась деятельность коммунистического подполья в Грозном. В декабре 1919 г. большевики предприняли попытку вооруженного восстания в городе, которая, впрочем, потерпела неудачу. Но, несмотря на провал грозненского восстания, положение красноармейских отрядов в Чечне продолжало укрепляться.

Этому способствовал коренной перелом в ситуации на фронтах гражданской войны Центральной России. Советские войска, накопившие мощные военные силы и материальные резервы, перешли в наступление в южном направлении. Крестьянство, испытавшее на себе «белый террор» и потерявшее надежду на то, что «белая власть» сохранит за крестьянами национализированные помещичьи земли, качнулось в сторону Советской власти. Развивая наступление, Красная армия быстро продвигалась к границам Чечни. В тылу у разваливающейся Добровольческой армии на Северном Кавказе активно готовились выступить отряды горцев-партизан и красноармейцев.

В марте 1920 г. красные отряды из Чечни выдвинулись в сторону Грозного. Они практически не встретили сопротивления – деникинские войска спешно покидали город и Терскую область. Грозный был занят Красной армией без боя. Когда делегация Узун-Хаджи прибыла в Грозный с целью добиться признания его духовным и светским главой мусульман Северного Кавказа, а также полной внутренней самостоятельности для его государства, народный комиссар Костерин выдвинул встречное условие – публичное признание Узун-Хаджи советской власти. Только после этого большевики соглашались признать престарелого эмира духовным главой мусульман. Но Узун-Хаджи о требованиях большевиков так и не узнал – он умер за несколько часов до возвращения своей делегации. В могилу с ним ушел и эмират – без каких-либо политических последствий для Чечни и Дагестана.

Глава XV. Огнем и мечом: строительство советской власти в Чечне (20-30-е гг. ХХ в.). Создание Чечено-Ингушской АССР Чечня вышла из гражданской войны (1918-1920 гг.) в прямом смысле обескровленной. За время войны были до основания разрушены десятки чеченских селений. В ходе военных действий, а также из-за голода и болезней, вызванных разрухой, в Чечне погиб примерно каждый 8-й или даже 7-й житель. С восстановлением советской власти чеченское крестьянство связывало свои надежды на быстрое разрешение в свою пользу земельного вопроса и установление в крае твердой народной власти. В апреле 1920 г. в Грозном состоялся съезд представителей чеченских селений, который провозгласил передачу всей власти Чеченскому революционному комитету из пяти человек. Председателем первого Чеченского ревкома стал Т.Эльдарханов. Этот орган получил практически всю полноту власти на территории Чечни, кроме Грозного и казачьих границ. Главной опорой советской власти на Тереке являлись части 11-й и 8-й Красных армий, расквартированных в Грозном, казачьих станицах, бывших царских крепостях Ведено и Шатой. Весной 1920 г. 8-я армия была преобразована в Кавказскую трудовую армию. Ревкомы, повсеместно создаваемые на Северном Кавказе, представляли собой не только временные, чрезвычайные органы власти, призванные подготовить переход власти к Советам всех уровней, выборы которых еще предстояло провести. По сути, это были органы осуществления диктатуры коммунистической партии, и именно поэтому в той же Чечне крестьянские Советы за короткий период распускались дважды (в августе 1921 и в июле 1922 г.) и вновь восстанавливалась власть ревкома. Чрезвычайный комиссар Юга России Г.К.Орджоникидзе на протяжении 1919 г. неоднократно сообщал в Москву, что горцы вообще, а чеченцы и ингуши в особенности, открыто поддерживают советскую власть. Эта уверенность целиком основывалась на активном участии горцев в войне против белогвардейской армии А.Деникина. При этом почти не учитывался тот факт, что антиденикинские настроения чеченского крестьянства объяснялись не только привлекательностью лозунгов большевиков, но и собственно действиями Добровольческой армии, направленные на восстановление прежней царистской системы правления. Явно переоценив популярность советской власти и коммунистической идеологии среди чеченцев, Северо-Кавказский ревком под руководством Г.К.Орджоникидзе поспешил провести в Чечне летом 1920 г. выборы в местные Советы. К глубокому разочарованию коммунистов, подавляющее большинство мест в Советах получили, по их мнению, представители так называемых «кулацко-мульских и националистических элементов», из которых и была преимущественно сформирована чеченская делегация на I съезд Советов Терской области. На деле речь шла о том, что в Советы были избраны не пробольшевистские маргиналы, а самостоятельные люди, способные спорить с существующей властью и отстаивать свои права. Несмотря на то, что после смерти эмира Узун-Хаджи созданное им государственное образование сразу же распалось, а среди наиболее известных чеченских шейхов того времени не было единства, мусульманское духовенство продолжало оказывать серьезное влияние на общественно-политическую ситуацию в Чечне. Это выразилось, в частности, в создании «народно-шариатских» судов, хотя в Чечне действовали в тот момент революционные трибуналы, Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Власть Чеченского ревкома, а затем вновь созданных Советов всех уровней, носила в Чечне преимущественно формальный характер. Создание советских органов власти никак не решило проблему скорейшего экономического восстановления Чечни, половина населения которой жила в условиях голода и нищеты. Кроме того, недовольство вызвали странные в тех условиях попытки властей ввести в Чечне, по примеру центральных областей России, продовольственный налог (продразверстку), наложить ограничения на торговлю. Еще одним раздражающим фактором стал произвол, творимый революционными трибуналами и другими карательными органами советской власти. Ситуацию в Чечне еще больше осложняла острая борьба между различными группировками внутри партийных и советских органов. Н.Гикало и его сторонники в Грозном, зараженные революционным энтузиазмом, настаивали на необходимости форсировать «проведение классового расслоения в Чечне», выявление «эксплуататорских классов и скрытых врагов советской власти» с их последующим уничтожением. Фактически это означало развязывание новой гражданской войны внутри Чечни, что должно было в короткий срок, по мысли политических авантюристов с партбилетами, сделать ее вполне «советской». Кроме того, серьезные претензии высказывались в адрес руководителей Чеченского ревкома и других национальных органов власти, которых обвиняли в «национализме». В условиях гражданской войны, когда военная необходимость настоятельно требовала привлечь на свою сторону горцев, терские большевики не обращали особого внимания на несовпадения во взглядах с горскими лидерами. Теперь, после победного завершения гражданской войны, Н.Гикало и его сторонники считали, что пришло время избавиться от «попутчиков», в число которых были зачислены почему-то исключительно чеченцы. Именно эта группировка обвиняла Т.Эльдарханова в «национализме». Попутно выдвигались обвинения в должностных преступлениях и разворовывании государственных средств. Г.К.Орджоникидзе, стоявший во главе Кавказского бюро Центрального Комитета Российской Коммунистической партии (большевиков), напротив, считал преждевременным отказ от союза со всеми горцами, что могло существенно подорвать все еще слабые позиции советской власти на Кавказе. Г.К.Орджоникидзе признавал, что горцы зачастую поддерживали советскую власть исходя из того соображения, что у них имелся общий враг – белоказачество. Он все же полагал, что политика по отношению к горцам не должна претерпеть серьезных изменений, а в центре партийной работы должен стать вопрос о создании горской автономии. Во внутрипартийную борьбу, разгоревшуюся на Северном Кавказе, оказались вовлеченными и высшие руководители Советского государства, в частности, И.В.Сталин и В.И.Ленин, поддержавшие план создания общегорской автономии. В сентябре 1920 г. в Дагестане вспыхнуло восстание, проходившее под лозунгами ликвидации советской власти и установления шариатского правления. Причиной восстания явилось возмущение крестьян продразверсткой. Следует напомнить, что крестьянские восстания в 1920-1921 гг. полыхали по всей России. Вслед за вооруженным выступлением против советской власти в Дагестане, начались волнения в казачьих станицах на Сунже. Это вызвало панику среди большевиков в Чечне. Пытаясь предотвратить нежелательное для себя развитие событий, они резко ограничили сбор налогов, закрывали глаза на нарушение чеченцами запрета на торговлю и.п. Единственным средством, при помощи которого удалось предотвратить назревающее антисоветское восстание в Чечне, стало экстренное решение в пользу чеченцев давно тлеющего земельного конфликта. Сразу после восстановления советской власти на Тереке были вновь выселены в пользу «красной» Ингушетии станицы в Тарской долине, один раз уже переселенные в 1918 г. Помимо этого, у части сунженских станиц, расположенных в пределах Малой Чечни, было изъято более 40 тыс. десятин земель для распределения среди безземельных горцев. Однако требования чеченцев шли дальше: они настаивали на возвращении им наделов всех станиц на берегах Сунжи, общей площадью более 150 тыс. десятин. Еще около 200 тыс. десятин земель, занимаемых казачьими станицами, требовали себе Ингушетия и Северная Осетия. При этом, например, чеченцы открыто угрожали, что изгонят казаков со своих земель силой, если этого не сделает советская власть. Эти угрозы подкреплялись конкретными действиями, в том числе уголовного свойства – нападения на станицы происходят непрерывно. Волна нападений на станицы была вызвана не только разгулом бандитизма, но и тем, что войну горцев с казаками всячески инспирировали и провоцировали вышестоящие советские органы. Так, Г.К.Орджоникидзе еще в мае 1920 г. публично подтвердил намерение советской власти переселить за Терек все сунженские станицы. Поэтому, как только началось восстание в Дагестане и в районе Сунжи, советские власти объявили о передаче представителям Чечни пяти сунженских казачьих станиц со всеми их землями, домами и личным имуществом казаков. (Кстати, казачье имущество и скот чеченцам не достались, они были захвачены чинами Кавказской Трудармии). Только ценой таких обещаний советской власти удалось предотвратить антисоветское восстание в Чечне. Выселение казачьих станиц, наиболее активно выступавших против советской власти, производилось не чеченцами, а подразделениями Кавказской Трудовой армии. Казаки выселялись в район Кавказских минеральных вод. Начавшееся в октябре 1920 г. насильственное выселение казаков сопровождалось массовыми грабежами, убийствами и расхищением имущества. Причем участвовали в этих беззакониях не только тысячи рядовых красноармейцев и командование Трудовой армии, но и должностные лица органов советской власти Чечни, а также, хотя и в последнюю очередь, мародеры из соседних чеченских селений. Но в официальных советских документах вся вина за хищное разграбление станиц возлагалась на «чеченских» бандитов. Казаки, переселенные в Ставрополье (Кавминводы), думали, что, уйдя от соседства «диких» горцев и расселившись в «братских» казачьих станицах среди русского населения, они обретут спокойствие, но оказалось, что они жестоко ошибались. Местные советские власти не хотели ими заниматься. И вообще, как показали дальнейшие события, коммунисты взяли курс на уничтожение казачества как сословия. Как подчеркивал Г.К.Орджоникидзе, выселение пяти станиц «…произвело на казаков ошеломляющее впечатление». Никогда больше в сунженских и терских станицах не произойдет открытого массового выступления против советской власти. Вместе с тем, советские органы воздержались от выселения всей Сунженской линии, как это было обещано весной 1920г. Очевидно, советские руководители понимали, что, выселив сразу всех казаков, они утратят мощный рычаг и возможность в дальнейшем влиять на политические настроения в Чечне. В результате частичного выселения казаков, Чечня, уже полвека задыхавшаяся от земельного голода, получила возможность расселения избыточного населения. На первый взгляд, советская власть выполнила свои обещания, но отвечать за политику царской России пришлось рядовому казачеству. Ликвидацию исторической несправедливости большевистская партийная диктатура вела согласно своей природе – методом тотального террора. Восстания горцев в Дагестане и казаков на Сунже способствовали ускорению решения вопроса о создании автономной республики горцев составе РСФСР. Главным сторонником этой идеи был Г.К.Орджоникидзе, она же пользовалась поддержкой И.В.Сталина, возглавлявшего Наркомат по делам национальностей (Наркомнац). Интересно, что план создания общегорской автономии не пользовался поддержкой у собственно руководителей горских округов – большинство из них отвергали этот план. Тем не менее, идея создания на Северо-Восточном Кавказе теперь уже двух автономных республик – Горской и Дагестанской в конце 1920 г. была одобрена в Москве и оформлена декретом ВЦИК РСФСР. В соответствии с этим декретом, в состав Горской Республики вошли Чечня, Ингушетия, Северная Осетия, Кабарда, Балкария, Черкессия и Карачай. Горская АССР просуществовала недолго и в 1924 г., выполнив по мысли партийного руководства свои задачи, была ликвидирована. Горская республика оказалась нежизнеспособной прежде всего потому, что горизонтальные экономические отношения не получила здесь развития, а каждая автономия в силу сложившихся условий развивала прямые связи с РСФСР. Кроме того, включенные в состав республики горские народы имели свои собственные (несовпадающие) интересы, а их новые лидеры ожесточенно конкурировали друг с другом. Короткий опыт государственного строительства в рамках Горской Республики окончательно убедил руководителей Советского государства, что для упрочения советской власти в Чечне необходимо выделить край в самостоятельную автономную единицу, непосредственно связанную с федеральным центром. Не меньшее, если не большее значение имели экономические интересы, связанные с грозненским нефтепромышленным комплексом. В ноябре 1922 г. была образована Чеченская Автономная Область. Высшим органом власти был объявлен Чеченский областной ревком во главе с Т.Эльдархановым. Новому ревкому предстояло практически заново устанавливать советскую власть в Чечне, поскольку в большинстве чеченских селений, по докладу грозненских чекистов, «…власть меняется по произволу более сильного и богатого рода-фамилии, царит полная анархия и безвластие». Именно слабость новых органов власти вынудила советское руководство внести серьезные коррективы в политику по отношению к Чечне, контуры которой были окончательно сформулированы после поездки А.И.Микояна, К.Е.Ворошилова и С.М.Буденного в Чечню (январь 1923 г.). Было принято решение привлечь к сотрудничеству с советской властью некоторых религиозных деятелей Чечни и одновременно позаботиться об усилении противоречий внутри чеченского духовенства, а также перессорить между собой шейхов, возглавлявших многочисленные мюридские общины. Так, после переговоров с представителями ГПУ, членом Чеченского ревкома стал известный религиозный деятель из селения Автуры Шейх Али Митаев. А.Митаев был известен своей политической гибкостью: в гражданскую войну он одновременно поддерживал контакты и с большевиками, и с бичераховцами, и с деникинцами. Органы ГПУ рассчитывали, отслеживая связи А.Митаева, выявлять возможные «антисоветские заговоры». Весной 1924 г. ГПУ приняло решение «об изъятии» из Чечни А.Митаева. Он был внезапно арестован, вывезен в Ростов-на-Дону и, после недолгого следствия, расстрелян. По сегодняшний день нет никаких доказательств его вины перед властью, если не считать «подозрений» чекистов, проистекавших исключительно из «классового» предубеждения к этой независимой фигуре. Среди множества сложных проблем, стоявших перед Чеченским ревкомом, стояла проблема определения четких границ Чеченской АО и улаживание территориальных споров с соседними республиками и областями. Эта проблема периодически то обострялась, то отходила на второй план вплоть до начала 30-х гг., но так и не была окончательно решена. Особую позицию в территориальном вопросе Чечни занимало мощное промышленное объединение «Грознефть», которое административно подчинялось не местным чеченским властям, а центральным московским ведомствам. В момент создания Чеченской АО руководство «Грознефти» предъявило претензии на значительную часть чеченской территории, на которых находились нефтепромыслы. «Грознефть» утверждала, что чеченские власти не могут не только оспаривать отчуждаемые в ее пользу земельные участки, но и даже требовать материальную компенсацию за их изъятие. При этом во внимание не принимался тот факт, что это были земли, отобранные у чеченцев силой всего 50-60 лет назад. Убийство чекистами А.Митаева не привело к прекращению деятельности антисоветских организаций и уголовных банд в Чечне. Это привело к активизации карательных органов, созданных властями, которые широко прибегали к внесудебным репрессиям. Несмотря на проведение нескольких войсковых операций по изъятию у населения Чеченской АО оружия, в области продолжалась открытая торговля оружием. Следует отметить, что собственно бандитизм в Чечне не превышал в процентном отношении показатели уголовной статистики в Москве или Ленинграде. Но на фоне поголовно вооруженного населения (так, только официальное право на ношение боевого огнестрельного оружия в качестве красных партизан, участников гражданской войны имели не менее 5 тысяч чеченцев), слабых репрессивных органов, уголовные действия получали политическую окраску, дискредитировали новую власть. Новую власть пугала «чрезмерная», с ее точки зрения, степень личной независимости чеченского населения. В этих условиях в августе-сентябре 1925 г. командованием Северо-Кавказского военного округа была проведена беспрецедентная по масштабам операция по разоружению Чечни. Войскам, участвовавшим в операции, было дано право в случае сопротивления не только открывать по селениям артиллерийский огонь, но и брать заложников. Параллельно с разоружением населения войска выполняли задачу захвата и уничтожения наиболее активных противников советской власти, которых называли «политбандитами». В ходе операции было разоружено более 200 чеченских селений, примерно половина из которых подверглась ружейно-пулеметному и артиллерийскому обстрелам, а 16 – авиабомбардировкам. Было арестовано свыше 300 человек. Почти все они были расстреляны. Аналогичная карательная экспедиция была проведена в Ингушетии, а в 1926 г. в Дагестане. Операция по разоружению привела также к существенным перестановкам в государственном аппарате Чеченской АО. Т.Эльдарханов был обвинен в «неумелом» руководстве, снят с должности Чеченского облисполкома и «отозван» из Чечни в распоряжение Северо-Кавказского краевого исполкома. Ранее он был освобожден и с должности первого руководителя чеченской партийной организации. Т.Эльдарханов смог вернуться в Чечню только в 1929 г., а в 1934 г. он скончался. На протяжении 1926-27 гг. новое партийное и советское руководство Чеченской АО пыталось провести экономические и социальные преобразования, намеченные центральными и государственными органами власти. В частности, речь шла о развитии кооперации и создании коллективных крестьянских хозяйств. Сопротивление населения этим планам объяснялось исключительно влиянием духовенства и кулачества, которые были объявлены главными врагами советской власти. Осенью 1929 г. в СССР развернулась кампания по форсированному созданию колхозов, которая в Чечне привела к ряду открытых вооруженных выступлений, в частности, в селениях Шали, Автуры, Беной, Гойты. К ликвидации волнений в Чечне были вновь привлечены войска. Вновь последовали артиллерийские обстрелы чеченских селений и вооруженные стычки на горных дорогах, которые затихли только весной 1930 г. Под разными предлогами власти усилили преследование религиозных деятелей, многие из которых подверглись арестам. Одновременно массовые репрессии обрушились на зажиточную часть чеченского крестьянства, обвиняемого в срыве темпов коллективизации и организации «политического бандитизма». Борьба между сторонниками и противниками нововведений советской власти приняла форму индивидуального террора, жертвами которого время от времени становились, с одной стороны, видные партийные функционеры, а с другой – руководители «политического бандитизма». Весной 1932 г. в Ножай-Юртовском районе вспыхнуло крестьянское восстание, которое было подавлено войсками быстро, решительно и крайне жестоко – убито более 300 повстанцев. С этого времени происходит общее ужесточение репрессий в отношении потенциальных противников советской власти – «кулаков» и мусульманского духовенства. Создание Чечено-Ингушской АССР Еще в конце 1927 г. бюро Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б) заслушало мнение по вопросу объединения двух братских народов секретарей обкомов Чечни (Г.Булат) и Ингушетии (И.Зязиков). Специальное исследование, проведенное в обеих областях представителями центральных и краевых партийных органов, выявило в целом отрицательное отношение чеченских и ингушских советских руководителей к перспективе создания единой автономии. Противники объединения указывали на сравнительную удаленность Ингушетии от Грозного, призванного стать центром единой Чечено-Ингушетии, слабость экономических связей между двумя областями: Чечня в экономическом плане ориентировалась на Грозный, а Ингушетия на Владикавказ. В экономическом отношении объединение было невыгодно Чечне, которой в этом случае пришлось бы передать аграрным ингушским районам часть поступлений от «Грознефти», составлявших основу ее бюджета. Для Ингушетии же объединение с Чечней означало окончательную уступку Северной Осетии Владикавказа. Объединение Чечни и Ингушетии, несмотря на этническое единство двух братских народов, объективно соответствовало интересам не этих двух автономий, а высшей партийной и советской бюрократии. Сделав Чечню и ее государственный аппарат многонациональным, центр получал возможность играть на противоречиях внутри этой автономии и оказывать решающее влияние на кадровые назначения. За всем этим стоял не столько интерес к Чечне как таковой, сколько заинтересованность в Грозненском нефтепромышленном районе, имевшем для СССР важное экономическое и стратегическое значение. В январе 1934 г. вышло постановление ВЦИК РСФСР «Об образовании объединенной Чечено-Ингушской автономной области». А в 1936 г. новая область была провозглашена Чечено-Ингушской автономной социалистической республикой. Ликвидация ингушской государственности осталась в исторической памяти народа как одно из проявлений произвола сталинско-коммунистической диктатуры.