Горящие партитуры

Снег первый. Вечер. Фонари
Выхватывают из пространства хлопья –
На сказку эту исподлобья
Гляжу я, требуя: гори!

Гори же, пламя! Не уснём,
Пока не стлеют нотки и натуры –
Похоже, править партитуры
Могу лишь праведным огнём.

Огонь – не первый. Посмотри,
В золе виднеется уже избыток –
Так много праведных попыток,
И всё – гори, огнём гори.

Стансы в ночь

Во тьму ночную вышел я –
Без фонарей навязчивого света;
Я – словно путник без жилья,
Летящая куда-то вдаль комета.

Туманные – всё в той дали́ –
Вот здесь, среди квартир, нашедши отклик,
Ночные звёзды обрели
В лучах домашних свой привычный облик.

И в эту ночь горит эфир,
Дома стоят как акведуки Рима:
И горний и наземный мир
Сейчас съединены незримо.

В квартирах, как в воде пруда,
Небесный будто свет едва искрится –
Искрится будто бы вода
В фонтане названной столицы.

Для начала…

Для начала я просто присяду,
Погляжу, как темнеет волна;
Как от ряда и к пенному ряду,
Разбиваясь, родится она.

Для начала я просто присяду
И взгляну на гористую даль,
Где и Солнце, согласно обряду,
Погибает – его мне не жаль.

Для начала я просто присяду
И вдохну этот воздух елей;

В этом воздухе так мало яду!
Отчего же душе веселей?..

Для начала я просто присяду
И подумаю: с чем я пришёл
И какую искал я награду,
И какую награду нашёл?

Вечернее

Мучительная череда,
И – мой черёд;
И звуки, звуки издаёт
Вечерняя вода!
Я в ней омыл свои глаза,
Взглянул на синий свод –
И вот, уж настает черёд,
И падает слеза;

Уже рассветный близок час –
И радуюсь ему:
Луна с собой забрала тьму,
По-прежнему простивши нас;
О странный миг, властитель грёз,
Душевных чар;
Избранник ты невинных слёз –
Прими же скромный дар!
И слёзы радости, любви,
Всё – море, всё – волнам;
Тропу же к ним, Луна, яви
И дай умыться нам.

Исход

Есть в напевах твоих сокровенных
Роковая о гибели весть.

- Блок

Я чую приближение эпохи,
И новых дней грядёт начало:
Зашепчет – что досель кричало,
Что жило – будет на издохе;

Молчало что – своё воздвигнет,
Что было крепко – в день увянет,
Что хрупко – свежестью воспрянет,
Душа извечного достигнет;

Я чую день, я чую время,
Настанет время перехода –
В сакральный миг, в часы захода
Порочное растопчем бремя;

В захода час, меняя тени,
Восстанет новое Светило –
Оно себя же укротило,
Оно – себе подвластный Гений;

И звёзды новые, сияя,
Разделят синеву на части;
Покорные единой власти,
Соединят их, обновляя;

Под новым небом, с новой силой
И мы восстанем небывало;
Что в нас жило, себя скрывало,
Теперь нам жизнью дух пронзило!

Я чую, духа возрожденье,
Великой силой увлекая,
Иной порядок запуская,
Влечёт иное порожденье:

Не жизнь, а смерть, но смерть иную:
Как Солнца смерть, как гибель мира,
За ней – лишь духи снов, эфира;
Я к жизни смерть сию ревную!

Безумцев час! И сей эпохи
Не видеть людям денно спавшим –
Живущим, жившим, и не знавшим
О том, что Мир уж на издохе;

Единый миг для перехода –
Закат, закат! О миг рожденья,
И смерть Звезды – и для спасенья
Иного нет для нас исхода.

«Космогония»

«Моя звезда»

Как много дней, так явственно похожих;
Казалось, облака одни
И те же. Тысячи прохожих…
Одни и те же и они.

Как серо небо! Так бывало прежде?
Невиданный как будто день...
Всё было так! Не верь надежде –
Меняется одна лишь тень.

Таков и я: всего невольный странник;
Похожести я – " vis-a-vis"?
О нет! Я лишь иной избранник,
Но только я – дитя любви.

Её черты едва ли изгладимы,
Её предел – предел бытья,
И ею лишь исповедимы
Пути мои и жизнь моя.

Могу ли я сравнить всесильность
Её с величием звезды,
И видеть всю её обильность
И в гуще чёрной густоты?

Могу! И в облике иных созвездий
Она так явственно ярка;
Распутья где – в том самом месте
Течёт небесная река.

И если только взглянет каждый
На бесконечный небосвод,
Тогда поймёт сие, что дважды
Никто не входит в тот же брод!

Как судеб много, бесконечно много!
На каждого – своя одна;
И с каждым бесконечно строго
Обходится всегда она.

***

Сказал он: «Все дороги – в Рим,
И все они уже избиты,
И всё мы рабски повторим,
И чаши все до нас испиты!»

И я ответил: молод я,
И свежий нектар в чаше сладок;
Зачем-то в небесах Судья
Мне вкус внушил до сих загадок;

Я путь наверно повторю
Один из тысячей. Знакомо!
Но я, как прежде, говорю:
Старо как мир, как старь – влекомо!

Я верю в молодость свою,
Я верю в старость, в лоно смерти;
И песни юности пою,
Пока не придут к ложе черти!

Закон

Закон жесток: Ему судья –
Один лишь, и не ты, не я;
Ему с тобою мы – истцы,
Как наши дети и отцы.

Мы сетуем, но Он жесток!
Он непреклонен, вечный рок;
Ему подвластны ты и я,
И Он – всесильность бытия;

Колосс! Над гаванью мечты
У ног Его послушно ты
Ждёшь милости Его, но час
Блаженный не настигнет нас!

Не жди и час, в который бы
Колосс, под тяжестью судьбы,
Согнул колени! И мольба
Бессмысленна: Он сам – судьба;

…Гранит над нашею главой,
Горячий уголь под стопой
И тонкий лед, зыбуч песок –
Закон, судьба и вечный рок.