Этюд двенадцатый. Первый уход

Человек - уникальное явление природы, к этой мысли я не раз уже обращался и обращаюсь снова. Сама природа, видимо, решила поставить на человеке эксперимент, чтобы выяснить, насколько может раскрепоститься мыслящее существо. То есть до какой степени свободно оно может развиваться, до какой степени самостоятельно оно может существовать, не приводя себя к катастрофе саморазрушения. У меня нет уверенности, что природа подобный эксперимент проводит впервые, потому что она вечна во времени и бесконечна в пространстве, и ее эксперименты также вечны и бесконечны. И все же человеческое существо уникально настолько, что, раз позволив человеку саморазрушиться, природа вряд ли снова смогла создать его. Мысль о том, что и над природой что-то главенствует, что-то ею управляет, я думаю, имеет основание. Но, с другой стороны, природа настолько многопланова, что сама в состоянии осмыслить и проконтролировать происходящее.

Но раз существует высшее духовное начало, значит, существуют и промежуточные звенья. На своем пути к высшему Духу природа и Вселенская Субстанция как раз и осмысливают этот процесс. Сюда вписывается и Банк памяти Вселенной, который содержит объем необходимой информации. Человек - пока еще закрытое природное звено, человек не может свободно подключаться к Банку памяти Вселенной и получать имеющуюся там информацию. Может быть, на нынешней стадии развития такое ограничение разумно. Ведь мы пока дети природы и поступаем не всегда разумно, часто не подозревая о последствиях. Но человечество повзрослеет, сможет пользоваться Банком памяти Вселенной, который и сейчас некоторых допускает, хотя и очень осторожно, можно сказать, в порядке эксперимента, к своим каналам.

Иногда о подключении человека к космическому каналу и к Банку памяти Вселенной предупреждают знамения. Например, я совершенно неожиданно стал обладателем талисмана, печатки, на Востоке называемой " мураба", принадлежавшей шейху Богоуддину. Орден суфиев, известный орден дервишей, был основан шейхом в XIV веке и получил широкое распространение не только в Бухарском ханстве, но и во многих исламских странах. Этот орден существует и сейчас. Сам же шейх Богоуддин умер в 1389 году и захоронен под Бухарой. А его священная тамга в начале семидесятых годов попала ко мне. Мне ее принес юноша из горного кишлака Китабского района. Он передал ее от имени своего деда, восьмидесятилетнего Муслим-бобо со словами:

- Евгений Ефимович, мой дед просил передать вам эту тамгу. Во сне он услышал голос: " Эта святая тамга шейха Богоуддина - ключ к той двери, которую должен непременно найти Березиков".

Эти слова меня крайне удивили. Во-первых, я не знал, как расшифровываются знаки на тамге, а во-вторых, шейха Богоуддина и меня разделяло шестьсот лет. И все же, как показала дальнейшая жизнь, здесь был свой смысл. Однажды, спустя десять лет, когда я работал в Шахрисабзе, мне прислал письмо почтенный старец, 92-летний Мавлян-бобо. Он написал следующее: " Уважаемый Евгений Ефимович! Я бы очень хотел встретиться с Вами, ибо слышал много доброго о Вас. Но в силу того, что мне 92 года и я немощен, а значит, не могу прийти к Вам, прошу, если будет у Вас, уважаемый Евгений Ефимович, время, найдите возможность зайти ко мне на чай, я бы хотел побеседовать с Вами".

Получив это письмо, я нанес визит Мавлян-бобо и не пожалел об этом. Встреча наша произошла в 1981 году.

Мавлян-бобо еще при эмире закончил медресе в Бухаре, затем обучался в Аравии и вернулся на родину. После революции он не стал работать в духовном управлении, а был служащим, затем пробовал заниматься литературой. Он очень много знал и был интересным собеседником. Мавлян-бобо подарил мне старинную книгу " Походы Александра Македонского по Средней Азии", а перед уходом я не выдержал и показал ему печатку-тамгу шейха Богоуддина, попросив:

- Отец, посмотрите, пожалуйста, что это за вещь. Взяв в руки печатку, Мавлян-бобо рассмотрел ее внимательно и с удивлением сказал:

- Как она к вам попала? Это же печатка шейха Богоуддина. - А затем, немного помолчав, продолжил: - Да, видно, иного пути у этой тамги не было. Значит, самим Богом было положено, чтобы тамга попала к вам. Это святая тамга - она несет энергию шейха Богоуддина. - После этих слов Мавлян-бобо с благоговением приложил тамгу вначале к губам, затем ко лбу и вернул ее мне. - Это счастье, что святая тамга находится у вас.

Думая о тамге шейха Богоуддина, я полагаю, что она - одно из звеньев цепи, которую составляет мое общение с шаманкой Ойей, с Ахмедом Ясави, с зубом Будды, с останками аль Бухари, с местом погребения святого Никодима в Тисмане.

Я посетил еще несколько захоронений, где покоится прах великих людей нашей планеты, где тоже ощущал сгустки энергии. Среди ее носителей, несомненно, есть гении. Гомер, Сенека, Платон, Аристотель, Иоанн Златоуст, Ибн Сина, Ньютон, Шекспир, Сергий Радонежский, Пушкин, Гегель, Достоевский, Эйнштейн - они не смогли бы совершить величайшие открытия, если бы не владели космическим видением. Как В. И. Вернадский мог стать великим ученым, если бы не открыл дверь в неведомое?..

Я думаю, что и сейчас на земле немало людей, которые являются носителями этой энергии, именно она заставляет служить добру, служить человечеству. Космическая энергия является проводником, который выведет человечество из тупика, в который оно зашло.

Но у информационного канала есть свои законы. Если кто-нибудь их нарушает, он тут же наказывается или вовсе отлучается от контактов. Поясню на примере: когда человеку являются те или иные видения, ему непременно хочется кому-нибудь о них рассказать. Но как только он скажет лишнее о виденном, тут же бывает наказан. Так бывало и со мной: меня начинало ломать, крутить, тошнить, я чувствовал себя разбитым, плохо спал... Позже, когда я научился разгадывать подобные состояния, я начал удерживать себя от излишней откровенности.

Мне кажется, в данном случае сталкиваются две энергии: белая и черная. Когда много говоришь, не контролируя себя, получаешь наказание.

В первые несколько дней после отказа перейти в новое состояние я чувствовал себя, как уже говорил, не лучшим образом. Пришлось даже обратиться к врачу. Давление было неустойчивым: то повышенное, то пониженное. Мне назначили курс лечения, а также витамины и глюкозу. Это меня немножко поддержало. Насколько я понимаю, космическая энергия расходуется именно на жизнь духа, мыслительный процесс, а человеку еще нужна энергия для поддержания нормального физического состояния. Вот как раз на это и уходит то, что человек потребляет: пища, вода, витамины.

Через неделю мне вновь открылся еще более мощный, чем раньше, канал видения. Первое, что я увидел, был бой быков. Странный бой двух быков - красного и черного. Они упорно бодали друг друга, и ни один никак не хотел уступить. И вот красный в последнюю минуту схватки присел на задние ноги, ушел в землю копытами, но устоял.

Каждый раз, когда я приходил в себя после видений, я думал: значит, не ушло необычное состояние, значит, оно во мне живет. Но однажды утром я ощутил что-то странное, чего ранее я не испытывал во время видений. Мне явился Некто. Сначала я увидел лицо, обращенное ко мне, затем фигуру, объемную, но какую-то невесомую, без ясных контуров. Скорее всего явившийся мне образ можно назвать частицей неба, формой напоминавшей фигуру и лицо человека. Я лежал на спине, а небесное существо как бы зависло надо мной на расстоянии метра-полутора, лицом к лицу. И тут оно начало светиться. Свечение было голубовато-холодным, исходило ото всех частей тела и распространялось на значительное расстояние. Приблизившись вплотную, оно посмотрело на меня в упор огненно-красными глазами. Наши взгляды встретились. И мне показалось, что его взгляд прожег меня насквозь. Я даже вздрогнул. Именно в этот момент небесное существо стало постепенно от меня удаляться. И я вдруг пожалел, что оно уходит. Я почувствовал, существо, уходя, уносит с собой что-то очень важное. Вот оно из горизонтального состояния перешло в вертикальное и, словно ракета, унеслось в космос.

Спустя мгновение после его исчезновения я попытался воспроизвести его облик, звездную плоть и то холодно-синее свечение, которое исходило от него. Я вновь осознал, что со мной произошло что-то неординарное, но что значило появление небесного существа, для меня так и осталось загадкой. Это явление я позже назвал " первым уходом". Мысленно соединяя события первого отказа и первого ухода в единую цепь, я подумал: то, что должно было уйти тогда в космос вместе со мной, может быть, теперь ушло без меня, и этот уход и был уходом окончательно сформировавшегося духа.

Естественно, когда произошел уход, я его тут же запечатлел на полотне. Должен сказать, что эта картина, которую я назвал " Уходит", точно передала мои мысли и чувства, которые я испытал в момент прощания. И каждый раз, когда смотрел на нее, я ощущал отделение духа, покидающего меня. Это наводило на меня тоску, чувство одиночества преследовало меня...

После ухода духа я стал получать больший объем информации: я понял, что перешел в какое-то новое состояние. Сны мои стали вещими. Их я назвал Белыми снами. Есть обычные сны, есть цветные, о которых я уже говорил, и вот теперь я взошел на новую ступень своего духовного развития, когда стал видеть Белые сны. Это свидетельство того, что мой дух тоже перешел в новое состояние, может быть, ради этого он и покидал меня.

Белые сны - новая ступень внутреннего развития. Белые сны были как сама жизнь: жесткими, предельно реалистичными.

В 1983 году, 4 октября, под утро я увидел Белый сон: вдруг я оказался в Ташкенте на одной из улиц около какого-то небольшого двухэтажного здания, обнесенного бетонным забором. Вдоль забора к зданию двигался огромный непрерывный поток людей. Люди, подходя к зданию, поднимались по ступеням парадного крыльца, а затем входили в помещение. Я присоединился к процессии и тоже зашел. Посредине зала стоял гроб, а в гробу лежал первый секретарь ЦК партии Рашидов.

Неделю назад Рашидов был у нас в Самарканде. Первый секретарь обкома партии и я сопровождали его в поездке, побывали во всех районах. Такие поездки Рашидов совершал 2-3 раза в год. Он объезжал все районы области и встречался со сборщиками хлопка, призывая их как можно интенсивнее работать. Но я не буду на этом останавливаться.

Мне вспомнилось, что когда Рашидов приезжал, то я обратил внимание, что он возбужден. Обычно Рашидов никогда не грубил, никогда никого не обрывал. Правда, однажды я видел его таким. Это было в 1978 году, когда он шел по городу Карши и решил зайти в продовольственный магазин. Естественно, там все прилавки были переполнены продуктами. Люди стали благодарить Рашидова и хвалить за то, что все здесь есть: и торговля, и снабжение. Но вдруг одна старушка сказала:

- Шараф Рашидович, вот вы уедете, полки опять будут пустыми.

Он спросил:

- Вы откуда приехали?

- Из Куйбышева, - ответила, смутившись, старушка.

- А что, в Куйбышеве всего полно? - сказал Рашидов, причем как-то зло.

- Какое там. Ничего нет!

- Вот видите, а здесь все-таки есть! - ответил он с ухмылкой. Тогда мне впервые бросилась в глаза его грубость. Я понял: Рашидову хотелось, чтобы ему говорили только приятное. Но это, видимо, общая болезнь всех высоких руководителей.

Во время его последнего пребывания в Самарканде мы сидели и что-то обсуждали. И я Рашидову откровенно сказал, что мы сдаем хлопок-сырец не того качества, какой у нас проходит по сводкам. Он меня очень грубо оборвал:

- Ты ничего в этом деле не понимаешь!

Сделал он это так резко и неожиданно, что все окружающие посмотрели не на него, а на меня с удивлением. И я в их взгляде прочитал что-то среднее между жалостью и сочувствием, дескать: " Ну, Березиков, теперь жди, получишь, тебе этого не простят".

И вот я увидел Рашидова в гробу. Я понял, что вместе со всеми отдаю ему посмертные почести. Когда я вышел из помещения и спустился по высокой лестнице, то пошел в сторону, - толпа все увеличивалась и увеличивалась. Я увидел, что здание, где стоял гроб с телом Рашидова, находилось в крайне плачевном состоянии - штукатурка осыпалась, кое-где отваливались большие куски.

На фасаде штукатурка была ободрана полностью, и здание выглядело совершенно разоренным, неуютным, и даже мне показлось, оно вот-вот рухнет. Я удивился: как же могли поставить гроб с телом Рашидова в такое здание?

Находясь под впечатлением видения, я в это утро раньше обычного ушел на работу. Перед уходом я все-таки сказал жене:

- Ты знаешь, мне сегодня приснилось странное видение, как будто умер Шараф Рашидов.

На работе, когда я поднял трубку правительственного телефона, телефонистка, которая хорошо меня знала, сказала:

- Евгений Ефимович, вы знаете, по правительственной связи в Ташкенте телефонистки между собой говорят о какой-то странной новости.

- А что там такое случилось?

- Говорят, что скончался Рашидов, - неуверенно произнесла она.

Положив трубку, я, честно говоря, долго не мог прийти в себя. Несмотря на то что я привык ко многим предвидениям, сообщение о смерти Рашидова произвело на меня невероятное впечатление.

Через несколько минут из Ташкента позвонил один из работников ЦК и подтвердил: " Да, Рашидов скончался в пять часов утра от инфаркта".

Смерть случилась в поезде. Во время разъездов по областям он обычно ночевал не в гостинице, а оставался в своем салоне-вагоне, где с ним были жена, врач и личный повар.

Сообщение о его кончине передали по радио в четыре часа дня.

В самом деле, раз где-то существует информация о том, что должно произойти, она должна когда-нибудь реализоваться. Видение обшарпанного здания с обваленной штукатуркой я осмыслил так: все, что делалось в Узбекистане, да и во всей нашей стране, не было так стройно, как хотелось бы. У многих зданий и строений, образно говоря, был непрочный фундамент, а многое из того, что мы возвели, было построено некачественно, находилось в аварийном состоянии: идеология разваливалась, экономический фундамент оказался непрочным, общество и жизнь людей тоже были неуютными.