Этюд одиннадцатый. Первый отказ

Когда мы, разбирая чью-нибудь жизнь или осмысливая собственный путь, говорим: такова судьба, так велено судьбой, то произносим эти слова, не вкладывая в них буквального смысла. Мы не до конца осознаем, что судьба существует. Судьба так же загадочна, как и сама жизнь. И сколько один человек может привести доводов в подтверждение ее существования, столько же другой может привести примеров, подтверждающих, что судьбы как самостоятельной силы не существует. В существовании или отсутствии судьбы, как чего-то раз и навсегда определенного, и есть неуловимая тайна, тесно связанная с поиском непознанной энергии, с поиском смысла возникновения всего живого и неживого в природе.

Тайна судьбы, если она действительно есть, мне кажется, связана с Банком памяти Вселенной.

Как же определяют понятие " судьба" философы? Обратимся к " Философской энциклопедии": " Судьба - понятие-мифологема, выражающее идею детерминации как несвободы. От понятия " судьба" следует отличать два других понимания детерминации, оставляющие место свободе: научное, то есть казуальную детерминацию (причинность), и теологическое, то есть смысловую детерминацию (провидение, предопределение)... Судьба " слепа" и " темна" безотносительно к познающему субъекту, по самому своему бытию. Судьба не просто скрыта в некоей темноте, но сама есть темнота, не высветленная никаким смыслом, - и притом именно в качестве несвободы". В повседневной жизни мы не часто так сложно формулируем и определяем интересующие нас категории, для нас, на бытовом уровне, судьба - то, чем оборачиваются наши ежедневные поступки, сумма результатов наших действий.

Я не ставил цели выяснить свое отношение к судьбе или же судьбы ко мне. Но мне приходилось неоднократно встречаться с учеными, писателями, религиозными деятелями, с простыми трудовыми людьми, и никто ни разу не смог начисто отвергнуть или же признать наличие судьбы, и в то же время мне показалось, что почти каждый подспудно допускал ее существование или, по крайней мере, как бы со стороны присматривался к ней.

Скорее всего, судьба - это вехи, которые определяют путь человека. Если человек знает о своих возможностях, он сможет приложить наибольшие усилия именно в этом направлении, опираясь на силу непознанной энергии. Мне кажется, что судьба определяет направленность духовного, физического и морального развития. Вот, скажем, в меня, когда я был подростком, вселилась энергия, которая определила мой жизненный путь. Каждый поступок я совершал, исходя из ситуации. Но наличие во мне сконцентрированной энергии, определенных способностей к контакту с непознанным, а затем уже тот опыт, которым я стал обладать, конечно, определили мое развитие. То, что в меня вошло однажды, в большей степени и определило весь ход моей жизни.

И вот еще такой факт. Как бы я ни оценивал свою жизнь, но трижды мне было указано на то, что основные вехи моей судьбы уже расставлены.

Первый раз это было в 1952 году, в сентябре или октябре. Я работал поденно, ходил по корейским семьям, зарабатывая на кусок хлеба. В то время о другом думать не приходилось. Корейцы, переселенные еще до войны с Дальнего Востока, засевали большие площади рисом, беря для этого у колхозов землю в аренду. Народ они трудолюбивый, урожаи получали хорошие, часть оставляли себе. И вот осенью, на уборке урожая, требовалась дополнительная рабочая сила. Платили за работу очень хорошо. Поэтому многие, кто был свободен, выходили на заработки. И я осенью по договору косил рисовую солому, обмолачивал вручную зерно, а зимой шелушил рис. За день удавалось очищать примерно шестьдесят килограммов - один мешок. За это хозяин меня три раза в день кормил и выдавал натурой полтора или два килограмма риса, в зависимости от того, какие были цены на рабочую силу и на рис.

В семью, где я в то время работал, откуда-то издалека, по-моему, из Казахстана, приехал кореец 50-55 лет, занимавшийся гаданием. Видимо, он был знаменитым человеком, потому что стоило ему приехать, как из окрестных кишлаков стали стягиваться большими группами корейцы с просьбами о гадании. До позднего вечера шли люди, и я невольно наблюдал за гаданием. Но особого интереса у меня не появилось, и однажды гадальщик, посмотрев на меня в упор, вдруг сказал:

- Слушай, паренек, давай я тебе погадаю. Я не выразил особого желания, но он настаивал:

- Ну, давай, давай. - И взяв мою левую руку, внимательно посмотрел на ладонь.

- Ты очень интересный человек. Ты будешь со временем много знать. Затем начнешь писать книги. Будешь занимать очень важное место, но у тебя будут и трудности. Начнутся они в 28-30 лет. Затем дела пойдут неплохо. Но вот в 43-44 года у тебя опять будут большие трудности. Затем у тебя будут трудности в возрасте 63-65 лет. Ты проживешь бурную и долгую жизнь. - Он назвал мне тот возраст, до которого я доживу, и в конце еще раз сказал: - Ты будешь писать интересные книги.

Я, честно говоря, к гаданию корейца отнесся недоверчиво. Особенно меня удивили слова о том, что я буду писать книги. Единственное, что я за собой замечал, так это большую тягу к чтению.

Потом, уже, став взрослее, я вспомнил, что гадальщик внимательно смотрел мне в глаза. А в глазах у человека действительно многое есть. По глазам можно определить и настойчивость характера, и глубину мысли, и собранность. К тому же можно почувствовать, обладает ли человек космической энергией, и даже ее силу. Не зря говорят, что глаза - зеркало души и при умении можно увидеть направленность и характер человека. Можно предположить и предугадать, в каком направлении он может в будущем развиваться.

Естественно, что я со временем забыл о том, что мне когда-то нагадали. Но иногда всплывало в памяти лицо гадальщика, и я вспоминал его предсказания. Особенно отчетливо я их вспомнил, когда приблизился к 28 годам. Я думал: " Мне уже исполнилось 28 лет, а в жизни все нормально. Я, можно сказать, даже преуспеваю". Действительно, я стал начальником уголовного розыска одного из районов Ташкента.

Но все же кореец оказался прав. Именно в тридцать лет произошло сильное потрясение. В результате больших физических и нервных перегрузок (а в уголовном розыске, если работать честно, по-другому не бывает), после того как я перенес на ногах грипп, у меня началось воспаление мозговой оболочки. Болезнь буквально валила с ног и не позволяла работать: я слабел, временами терял сознание, не мог сосредоточиться. В общем, меня уложили в стационар. Вначале я пролежал полгода, затем еще восемь месяцев, но и после курса лечения не смог работать в уголовном розыске, так как организм был расшатан: появилась тахикардия - повышенное сердцебиение, страшные головные боли. И в таком состоянии я находился почти два года. Да и после этого я долго не мог восстановить прежней работоспособности. Приходилось соблюдать строгий режим. Естественно, я бросил курить, и ранее не злоупотребляя спиртным, теперь и вовсе от него отказался. Мне нельзя было читать, смотреть телевизор. По совету лечащего врача я стал заниматься физическими упражнениями, много ходить пешком, до 10-15 километров в день. В общем, намучился я прилично, пока постепенно не распрощался со своей болезнью.

Умел ли кореец брать информацию у Субстанции или его гадание - плод знания человеческой натуры, только факт остается фактом: в тридцать лет я, по сути дела, изменил всю свою жизнь. Меня назначили ответственным секретарем " Информационного бюллетеня Министерства внутренних дел Узбекской ССР". А когда стало расти число преступлений, совершенных подростками, направили на работу с трудными ребятами.

А между тем постепенно приближался следующий этап, который предсказывал мне гадальщик. Я имею в виду те события, которые описал уже в одной из глав: в 43 года я получил сильнейшую черепно-мозговую травму при падении с лошади.

Кроме того, его предсказание, что я буду заниматься литературой, - тоже подтвердилось. Это была духовная потребность, мне хотелось сказать что-то свое. Вначале я опубликовал повесть, затем роман и с 1986 года полностью посвятил себя литературной работе

Но с предсказаниями я столкнулся еще не однажды. Специально я их не искал, происходило все как-то само собой.

Второй раз это случилось в 1978 году, когда я работал в Кашкадарьинском обкоме партии и выехал в командировку в горный Дехканабадский район, есть такой на стыке двух областей - Кашкадарьинской и Сурхандарьинской. С одной стороны он прилегает к Байсунскому району Сурхандарьинской области. Оба эти района расположены в отрогах Гиссарского хребта, который входит в горную систему Памира.

Сделав в течение двух дней свои дела, я на обратном пути остановился на ночлег в маленькой гостинице - небольшом глинобитном домике, стоявшем в полутора-двух километрах от кишлака, на берегу речки.

Обслуживала гостей пожилая женщина, она готовила пищу, убирала в комнатах. Я был не один, а с товарищем, Сабитхоном Курбановым. Женщина, накормив нас ужином, ушла домой, в кишлак. Вечер был теплый, тихий, какие обычно стоят осенью в Средней Азии. После ужина я, почитав газеты, вышел на улицу. Внизу журчала речка. По небу плыла луна. Все пространство над головой было усыпано звездами, в горах они особенно яркие. Я, закинув голову, рассматривал звездное небо. Мысли приходили самые разные: о мироздании, о бытии и еще о чем-то. Но вдруг почувствовал, именно не услышал, а почувствовал, что кто-то ко мне сзади подошел и обратился по-узбекски:

- Сынок, разглядываешь небо?

Я обернулся.

Передо мной стоял еще не старый, лет пятидесяти пяти, мужчина. Высокого роста, стройный, одетый в домотканый, из верблюжьей шерсти темно-коричневого цвета национальный халат.

Такие раньше в здешних местах носили суфи-отшельники. Довершающая убор незнакомца аккуратная белоснежная чалма, коротко стриженная, посеребренная проседью бородка - все говорило о том, что этот человек не был обычным служащим, не походил он и на чабана, хотя район был в основном животноводческий. Его тонкие длинные пальцы, смиренно сложенные на груди в восточном приветствии, явно не были знакомы с физической работой. Но больше всего в незнакомце меня поразил взгляд: завораживающе-проницательный и как бы просвечивающий насквозь. От этого взгляда я даже поежился, мне показалось, что я стою у рентгеновского аппарата.

Незнакомец поздоровался. Я вежливо ответил. Мы немного помолчали, вернее, паузу выдерживал я. Но затем, собравшись с мыслями, ответил на вопрос незнакомца:

- Да, аксакал, вы правы, я смотрю на небо. Здесь, в горах, оно совершенно иное, и мне хочется спросить у бездны: что есть люди и что есть мироздание, кто его творец?

- То, что вы находите для своего ума такое занятие, - свидетельство неуспокоенности души, знак того, что она подключила вас к всемирной гармонии. Ведь человек должен понимать, что раз природа создала его, она не может быть несовершенной. Ваш поиск закономерен. Здесь, в горах, вы ближе к космосу, Памир - большая антенна, которая позволяет принимать вселенскую информацию.

Произнеся эти слова, человек в чалме, словно благословляя меня, жестом, полным доброжелательности, прикоснулся к моему плечу.

От места, где легла его рука, по всему моему телу пошла волна так хорошо знакомой мне энергии. Она своим зарядом наполнила тело, сознание, весь мой дух. Ум мой стал яснее, сердце забилось свободнее. После небольшой паузы незнакомец продолжал свою мысль:

- Тайну мироздания человек должен искать прежде всего на Земле. Ибо здесь дух природы проявил себя во всей полноте, во всем многообразии. Вы один из тех, кто может проникнуть в таинство природы. Душа - это составная часть духа природы, а она дана каждому человеку. Все, что есть в природе, все есть на Земле, значит, тайну жизни следует искать здесь. Но этому нужно посвятить всего себя. И вы уже идете к этому. Но нужно быть цельным и жить ближе к Памиру, Гималаям, где дух космоса открыт для готовых воспринимать его. Через два года вам суждено здесь, в горах Памира, подняться на новую ступень познания духа природы. Затем придет время, и вы уединитесь для осмысления познанного, но и это будет не последней ступенью, при условии, что вы не будете глухи к стремлению своей души. Вы научитесь мыслить по-новому, и вам откроется космос. Через это прошли немногие, но они сказали людям свое слово. Иным не поверили, и это естественно для тех, кто не внемлет своей душе, насильственно отрывая ее от духа природы. Их поступки непредсказуемы.

С волнением я слушал тихую, спокойную речь ночного собеседника, и мне вдруг показалось, что я его уже давно знаю и он близок мне. Да это же Ахмед Ясави! Это его лик явился мне тридцать лет тому назад в Туркестане, подобно молнии пронеслось у меня в голове. Но этот человек с аккуратной бородкой и мудрым взглядом чем-то похож и на Николая Константиновича Рериха, который явился мне перед заходом солнца десять лет назад. От этой мысли у меня на душе стало светло.

А мой собеседник продолжил:

- Вот вы говорили: " Смотрю на небо, смотрю на звезды". А знаете, вы не случайно смотрите на небо, ведь каждая звезда и каждое созвездие имеют свой особый смысл и влияют на жизнь человека, потому что звезда не просто светит, а выходит на связь с человеком, и тогда происходит взаимопроникновение.

Я уже оправился от удивления и спросил:

- Что же в таком случае говорит вон та яркая звезда? - И я показал на светящуюся точку.

- Это Сатурн. Это не звезда, это планета. Она, как и все планеты, влияет на судьбу тех, кто родился под ней. У каждого человека своя планета, а у каждой планеты своя магия.

Мой собеседник в этом месте сделал небольшую паузу, а затем, мягко улыбнувшись, сказал:

- Хотите я назову планету, под которой вы родились?

- Пожалуйста, - охотно согласился я.

- Ваша планета Меркурий. Вы появились на свет 30 августа, в пять часов утра. Меркурий был в созвездии Девы. Человек, родившийся под этим знаком, от всех требует честности, привержен точности, редко поддается страстям. Его действия всегда плод раздумий. Ему присуща любознательность, он также проявляет склонность к управлению людьми. Поэтому вас интересует космология, познание мироздания. Поэтому вам многое открывается. Я уверен, вам удастся проникнуть в тайны звезд, потому что вы проникнете в тайны души!

На слове " душа" незнакомец сделал ударение, и от этого мне, честно говоря, стало страшновато. Я почувствовал, как по телу побежали мурашки.

Я решил снять напряжение и спросил:

- А вы можете по звездам предсказать, какой будет погода?

- Пожалуйста, но только для этого не обязательно сверяться со звездами. Погоду планеты человек творит сам. Хотя и звезды могут помочь тому, кто умеет читать небо. Тебе, я вижу, этого очень хотелось бы. - Незнакомец вновь легко притронулся к моему плечу и продолжил: - Не волнуйся, все это у тебя впереди, повнимательней вглядывайся в душу и в небо.

После его слов я еще раз посмотрел на небо, на те планеты и звезды, о которых говорил незнакомец, но когда я вновь хотел к нему обратиться, то почувствовал, что его со мной уже нет. Я обернулся и действительно увидел, как удаляется тот, кто только что со мной говорил.

Еще мгновение, и его поглотила тьма. Как раз в это время из домика вышел мой товарищ, Сабитхон Курбанов, и направился ко мне. Подойдя, он спросил:

- Евгений, кто это был? О чем вы с ним говорили? Оказывается, Сабитхон видел, как мы стояли и разговаривали. Я ответил, что это был незнакомый мне аксакал, внезапно появившийся и внезапно ушедший. Я сказал Сабитхону, что аксакал учил меня по звездам определять погоду. На что Сабитхон сказал:

- Жаль, что мне не удалось с ним поговорить. Надо бы завтра попытаться разыскать его.

Я согласился. Мы спустились к речке и, прогуливаясь там, то и дело возвращались в разговоре к незнакомцу.

Этот вечер произвел на меня странное впечатление. На другой день, встретившись с жителями кишлака и руководителями района, мы с Сабитхоном стали выспрашивать о виденном вчера человеке. Я подробно описал, как он выглядит. На что первый секретарь райкома Султан Чигибаев ответил:

- У нас такого здесь нет. Кроме женщины, в этом домике никто не бывает. А до кишлака два километра. В такую позднюю пору вряд ли кто сюда пойдет.

Но я настаивал на своем, говоря, что такой человек здесь был и беседовал со мной. Сабитхон подтвердил это, сказав:

- Я собственными глазами видел человека, стоявшего рядом с Евгением. Но когда я вышел и направился к ним, аксакал повернулся и пошел к дороге.

Ничего нового не смогли нам сказать ни председатель кишлачного Совета, ни директор совхоза. Выслушав рассказ о приметах незнакомца, они категорически заявили, что среди селян такого нет. " И вообще в нашем крае такой не проживает. Это вам показалось..." - говорили они. Позже я узнал, что у местного населения есть поверие: такие люди являются избранными и зовутся они хизирами - посланниками пророка.

Вот такая странная история со вторым предсказанием судьбы.

Следующая встреча произошла в 1981 году. В это время я работал в Шахрисабзе первым секретарем горкома партии. Как-то летом в город проездом из Карши в Самарканд прибыла высокая иностранная делегация. Я пригласил делегацию в городской комитет партии, рассказал об истории города, потом приехавшие отправились осматривать Шахрисабз. В городе много исторических памятников: знаменитый дворец Ак-сарай, соборная мечеть Кок-Гумбаз, которую построил внук Тимура, выдающийся астроном и правитель Самарканда Улугбек. Вечером, за ужином, в соответствии с протоколом я встретился с иностранным гостем и сопровождавшей его переводчицей. Молодая женщина, невысокого роста, смуглая. У нее были грустные глаза, и казалось, что каждое слово она отдает неохотно. И вот во время ужина речь зашла о ней самой. Гость на ломаном русском языке сказал:

- Наша Елена очень интересный человек, она не только знаток многих языков, но и знаток душ, может предсказывать судьбу. Хотите, она погадает вам?

Я отшатнулся:

- У меня все угадано.

- Не скажите, я думаю, что вам будет интересно узнать кое-что из вашего будущего, - вдруг вступила в разговор молчаливая Елена.

- Нет-нет, я не верю гаданиям, - решил я завершить разговор.

И все-таки на следующий день, когда утром я стоял на улице, чтобы попрощаться с гостями у машины, Елена подошла ко мне и сказала:

- Евгений Ефимович, а все-таки я хочу вам погадать.

- Ну что ж, если вы настаиваете, пожалуйста. Не могу же я отказать даме.

Елена легким движением руки развернула мою левую ладонь, мельком посмотрела на нее и с удивлением произнесла:

- Вы интересный человек!

Я, конечно, допускал, что она от работников горкома могла узнать, что я опубликовал роман, занимаюсь живописью, но эти слова Елена произнесла с какой-то открытостью.

- Вы знаете, - продолжала она, - несмотря на то, что свою жизнь вы, видимо, строите на успехах в партийной работе, через три-четыре года вы с ней расстанетесь.

- Неужели? - с иронией спросил я. - А причина? И что будет потом?

- Не могу сказать все в деталях, знаю только, что будет еще одно продвижение по служебной лестнице, а затем вы покинете партийную работу. - Тут Елена несколько помедлила, затем сосредоточилась и продолжила: - После ухода с партийной работы вы уединитесь и станете знаменитым человеком. Да, да. Всемирно известным человеком.

Последние слова я серьезно не воспринял. И даже в глубине души обиделся на гадалку. И чтобы не подать виду, с иронией спросил:

- И где же я уединюсь?

- Точно не знаю. Но вас ждет всемирная слава, это уж я вам говорю определенно. - Елену задел мой насмешливый тон.

В это время гости вышли на улицу, и наш странный диалог прервался. Все направились к машине. Гости уехали, и больше я ни с кем из них не встречался, но вспоминал я Елену часто.

Прошло полтора-два года. Предсказание не сбывалось: моя партийная карьера не прервалась, напротив, мне предложили стать вторым секретарем Самаркандского обкома партии. Правды ради следует отметить, что это предложение я встретил без особой радости, потому что искренне полюбил Шахрисабз и у меня были большие планы по реконструкции города. Кроме того, мы распрощались с рядом руководителей промышленных предприятий и городских организаций, о которых шла слава как о нечистых на руку людях. Обстановка в городе стала спокойнее, и все это чувствовали. Когда я попытался отказаться от нового назначения, Рашидов, а он тогда был первым секретарем ЦК партии Узбекистана, сказал мне: " Ну что ты цепляешься за Шахрисабз, даже великий Тимур переехал из Шахрисабза в Самарканд, а ты не хочешь". Этой шуткой наш разговор и закончился, но Рашидов не стал дожидаться моего согласия. Меня вызвали в ЦК и утвердили на секретариате.

В январе 1983 года я переехал в Самарканд, но в связи с тем, что квартиры еще не было, я временно поселился в гостинице.

Первые месяцы работы на новом месте оказались трудными. Новая большая область, почти два с половиной миллиона населения. Область - и промышленная, и аграрная, много районов, часто приходилось ездить в командировки. Нужно было знакомигься с новой обстановкой, с новыми людьми. Я с головой ушел в дела. Приходилось работать ежедневно по 14-16 часов. Обычно уходил я на работу в девять утра, а иногда и того раньше: в шесть-семь часов (если выезжал в сельские районы) и возвращался в семь-восемь часов вечера, ужинал, смотрел программу " Время" и вновь шел в обком партии, где просматривал документы (а их в то время было огромное количество) до 12 ночи, а иногда и дольше.

Несмотря на то, что в Самарканде я испытывал большие перегрузки, именно здесь я почувствовал новый импульс космической энергии. Я получал информацию, которая будоражила, иногда даже ошарашивала. Если раньше видения появлялись периодически, то теперь они шли почти беспрерывно. Видимо, Самарканд, как и Рим, Гиза, Лхаса, имеет свою магию, являясь точкой подключения наибольшей силы энергии космоса. Далеко не случайно, что к этому городу стремились Александр Македонский, Дарий I, Чингисхан, Тимур. И, как указывают летописцы, все они получили в Самарканде самые сильные видения.

С новой силой в этом древнем городе проявились видения и у меня. Не могу сказать, что в них являлись только отвлеченные сюжеты, напротив, все чаще являлось именно то, что волновало меня в реальной жизни. Болью, незаживающей раной души была война в Афганистане.

Все годы, пока там шли бои, мне казалось, что от каждого погибшего советского солдата ко мне поступал посмертный импульс. Это побудило меня написать картину " Плач по убиенному". На зеленом поле лежит юноша, смерть уже кружится над ним, в груди у него - огромный меч. Лицо юноши спокойно, а недалеко - тонкий побег деревца со склоненными ветвями, будто сама природа скорбит.

Этой теме я посвятил еще несколько картин. Одна названа " Оплакивают": на столе лежит покойник, около него - несколько монахинь в черном. Атмосфера картин наполнена трагичностью, в ней осознание бессмысленности принесенных жертв, горечь от перенесенного за годы афганской войны.

Но не только тема Афганистана волновала меня. Однажды я увидел картину, которую назвал " Звездный мир. Дума о вечности". Я написал человека, думающего о своей судьбе. Голова его - земной шар, на ней - континенты, вокруг него - космос, а человек обеспокоен тем, чтобы сохранить данное ему природой, сделать так, чтобы его жизнь входила в состав вселенского бытия.

Эта картина была опубликована во многих изданиях, обошла страницы многих журналов. Человечество, обеспокоенное судьбой планеты, вышло наконец на дистанцию духовного марафона, иначе не назовешь постоянные глубокие раздумья о жизни, о том, что делается вокруг.

В центре еще одной картины - человек, сидящий на земле. Он обхватил руками колени, опустил голову. Над человеком - изогнутое дерево, на котором сидят птицы. Я назвал эту картину " Слушающий птиц". Птицы разные: от колибри до ворона. В центре, над головой человека, на самом изломе ветви сидит птица мудрости, его покровительница.

Что я хотел сказать этой картиной? Человек должен уметь слышать и видеть природу, слышать других людей, слышать Вселенную, слышать, в конце концов, свою душу, самого себя. Мы не так часто обращаемся к своей душе, к самим себе, чтобы соизмерить внешний мир с внутренним.

Постепенно картина " Слушающий птиц" для меня стала своего рода ключом, при помощи которого я открывал дверь, ведущую к глубоким душевным размышлениям.

Наступило время, когда раздумья стали приходить все чаще. Может быть, потому, что рядом с Самаркандом действует гигантский комбинат по производству суперфосфатных удобрений, отнюдь не способствующий расцвету древнего города. Но химически вредные выбросы губят не только природу, необдуманные действия человека сказываются и на многом другом. Промышленные отходы загрязняют землю, делают жизнь невозможной. Неужели и с природой человеку придется проститься, как он уже простился с малыми ее частицами. Эти мысли я вложил в картину " Прощание с природой", изобразив на фоне космоса животное, напоминающее одновременно и верблюда, и осла, и лошадь. Задние конечности животного превращены в механические рычаги, на которые надеты колеса, а круп, похожий на лошадиный, тоже состоит из механизмов и блоков: какие-то передаточные валы, шестеренки, а к ним уже подключена целая энергетическая система. Восседает на этом чудовище человек-покоритель и преобразователь природы. Животное, склонив шею, поедает последнюю травинку, на много метров вокруг - ни капли зелени, а человек, как бы ничего не замечая, склонился к своим приборам, которые уже стали и частью животного, и частью самого человека.

Продолжал я эту тему и в других картинах. Одна из них называется " Горящий волк". На спине у бегущего зверя полыхает пламя, оно уже выжгло ему бок, и спасения ждать неоткуда, человек обложил его, как флажками на охоте, городами, стройками, электролиниями, лесоразработками, и он, гонимый страхом, бежит куда глаза глядят. Животное, когда-то сильное и красивое, в ужасе. Таким же предупреждением людям является картина " Идут кислотные дожди", где из квадратных туч падают, выжигая все живое, кислотное дожди. Все это, увиденное в жизни, тревожит и на картинах, волнует до глубины души, так и хочется крикнуть: " Человек, остановись! Опомнись! "

Конечно, все сказанное о вредной деятельности человека не соотносится с непознанным, о котором я веду разговор. Это в первую очередь касается нас, потому что мы натворили на Земле столько, что наконец прозрели и зовем на помощь. Но помочь можем только мы сами. Правда состоит в том, что одни стараются что-то придумать, а другие все еще делают свое дело, извлекают прибыли из экологически опасного производства.

Я думаю, что придет время, когда Организация Объединенных Наций, как самый гуманный форум, придет к созданию Всемирного Экологического Комитета. Этот комитет будет иметь право судить государства за содеянное с природой и определять, может ли страна приступать к осуществлению того или иного проекта.

На самый активный период моих размышлений о месте человека в природе приходится одно из сильных видений - явление птице-человеков. Они явились мне, когда я однажды вечером в воскресенье (другие вечера у меня, как правило, были заняты работой), перед заходом солнца, почувствовав достаточную энергию, решил подключиться к каналу космического видения. После нескольких минут " настройки" я увидел птице-человека. Я понял, что это не рядовое видение, оно вошло в меня и начало управлять моим сознанием. Птице-человеки появились группой, состоящей из нескольких пар. Меня они близко не подпускали, между нами была незримая граница. Сделав попытку приблизиться, я почувствовал сильный поток энергии, который меня остановил. Внешне птице-человеки казались намного мощнее людей, и вместо пальцев у них были перепонки.

Они занимались каким-то своим делом, а я наблюдал за ними. Впрочем, возможно, они наблюдали за мной. Но вот птице-человеки словно собрались на совет, и, побыв вместе некоторое время, они вдруг исчезли. Остался только самый крупный из них. Он поманил меня к себе, взмахнув конечностью, которая заменяла ему руку. Я приблизился. Глаза у него были крупные, он спокойно смотрел на меня. Я не почувствовал ни холода, ни тепла. Созерцательное спокойствие - так можно охарактеризовать настроение птице-человека.

- Передайте людям, что мы им напоминаем, - проговорил он ровным, как бы усиленным микрофоном, голосом.

- О чем?

- Напоминают тогда, когда забывают что-то очень важное.

С этими словами он исчез, оставив мне сильный импульс энергии, которую я тут же решил израсходовать - запечатлеть свою встречу с птице-человеками на холсте. На картине я изобразил их, идущих к солнцу. Два существа идут по склону, а между ними - солнце. У горизонта - второй склон, уходящий ввысь, и по нему тоже идут два птице-человека, а под ними - раскаленная магма. На переднем плане - саркофаг, а в нем еще два больших птице-человека. Эту картину я писал почти всю ночь, не чувствуя усталости, не замечая времени. Я ее так и назвал: " Напоминают". И вот когда утром я взглянул на ночное творение, то подумал: может быть, птице-человеки - это наше второе " я", и они предлагают нам задуматься, кто мы и зачем пришли на землю.

Вспоминая Самарканд, я понимаю, что тогда я вел двойную жизнь. Днем находился в круговороте событий, дел, а в предутренние часы появлялись видения и начиналась вторая, тоже очень интенсивная жизнь. И опять стали появляться существа с черным ореолом. Несколько раз я ощущал присутствие Хранителя, но он ко мне не приближался. Я видел его в отдалении, чувствовал, что он чем-то обеспокоен. Видимо, это происходило потому, что в реальной жизни назревали большие изменения.

После видений я старался каким-то образом соединить увиденное с той жизнью, которая была вокруг. Сейчас я подхожу к самому сложному из всех своих ощущений.

Это произошло осенью. Погода стояла нежаркая. В воскресенье после короткого дневного отдыха я проснулся перед самым закатом солнца и подошел к окну. Отдохнувшее тело, достаточное количество энергии, одиночество, покой, особое расположение духа - все это указывало на то, что можно выйти в канал космического видения. Я отвернулся от окна и посмотрел в зеркало, отражавшее уходящее солнце. Там оно уходит, а здесь, в зеркале, остается. Я же становлюсь между окном и зеркалом и одновременно вижу и то и другое. И получилось, что я в этой комнате творил свою Вселенную. В широком венецианском окне с массивными деревянными рамами солнце исчезало. А здесь еще оставался его ореол. Я по-прежнему продолжал смотреть в сторону зеркала. И в мою грудь ударил, словно шаровая молния, огромный заряд энергии, затем она пульсирующей волной прокатилась по всему телу. Поток энергии был настолько сильным, что мне показалось: волосы на голове встали дыбом, а жилы наполнились ртутью; от этого я словно окаменел, а на лице почувствовал какую-то маску, от чего щеки и веки мгновенно отяжелели. Я уже привык к чудодейственным проявлениям энергии, но каждый раз случалось что-то новое. Сейчас она заставила меня расправить руки, будто я готовился к полету, от чего все тело напряглось, и мне показалось: я птице-человек и вот-вот взлечу. В этот момент открылся канал космического видения. Над головой было звездное небо. Все как обычно, если не считать мощного заряда энергии, который я получил внезапно. Раньше я входил в канал лежа в кровати или сидя в кресле, и это происходило без особых потрясений.

Другим, еще неизвестным чувством было то, что я должен взлететь в открывшееся надо мной космическое пространство. До этого я, оставаясь телесной оболочкой на земле, духом проникал в космос, теперь же понял, что мне предстоит перенестись туда целиком. Тело и дух готовились к полету, но напряженно работающий мозг удерживал меня.

Мне пришлось приложить массу усилий, чтобы превозмочь космический зов и удержаться от полета. Я понял, что боюсь перейти грань, боюсь отправиться туда, куда меня влечет неведомая сила. Я оказался неготовым к предложенному испытанию.

И тут я понял, что в новом состоянии, отвечая на зов космической энергии, должен буду в двухтысячном году принимать конец света. Это было мне четко изложено. Не скажу, что я слышал голос, просто эта мысль завладела мной и стала главной в тот момент, когда мое тело готовилось к полету, когда за спиной был оранжевый диск солнца, а в зеркале его отражение и звезды. Все это было удивительно интересно по информационной наполненности и страшно по смыслу.

И когда я отказался от того, чтобы следовать таинственному зову, я бросил взгляд в зеркало. То, что я увидел, испугало меня. Волосы стояли дыбом, взгляд был напряженный и совершенно не такой, как обычно. Казалось, это были не глаза человека, а прожекторы, обладающие пронизывающей силой. Это был взгляд, пробивающий насквозь. Лицо стало одутловатым, и весь мой вид говорил о том, что мне пришлось испытать сильное физическое напряжение. Словом, все то, что со мной происходило, было отражено на лице.

Я опустил руки и напряжение стало спадать. В следующую минуту я почувствовал, что над моей головой стал возникать потолок; я повернулся к окну. Вокруг была непроглядная тьма, я снова посмотрел в зеркало и здесь тоже встретил темноту.

В это время я ощутил, что все мое тело обильно покрылось потом, он градом катился по лицу и телу. Мне показалось, будто я только что вышел из купели.

Я опустился на кровать. Что же со мной произошло? Я сознавал, что мне открылось что-то новое. Я должен был куда-то последовать, но отказался.

Не скажу, что я видел лица существ, слышал голоса, ничего подобного не было. Я ощущал себя в комнате. Только надо мной был космос, а вены были налиты энергией. Я вспомнил, что распростер руки, как бы готовясь к полету, и даже привстал на цыпочки, но то, что меня удержало, было продиктовано разумом. Следовательно, разум человека в критические моменты способен находить правильные решения.

После отказа я лег на кровать, и силы меня оставили. Воздух в комнате был какой-то плотный, объемный, многослойный, словно по нему можно было ступать и восходить вверх. И еще одно обстоятельство меня удивило: в помещении стояла совершенная темнота. И в это время в распахнутое окно ворвалась огромная стая летучих мышей. Я был поражен, так как никогда раньше не видел такого множества этих зверьков, хотя постоянно в летнюю пору держал окна открытыми настежь.

Летучие мыши носились по комнате и временами пикировали на меня сразу по несколько штук. Затем взлетали вверх, кружились и вылетали из комнаты, но тут же опять возвращались. Продолжалось это почти час. Я лежал недвижимо, не в силах шевельнуть рукой.

Из глубины памяти выплыло, что почти такую же стаю летучих мышей я видел в Туркестане, в усыпальнице святого Ахмеда Ясави. Между этими состояниями и летучими мышами, видимо, была какая-то связь.

Может быть, летучие мыши снимали излишек энергии, ставшей ненужной? Или давали новую энергию, необходимую в будущем? Я понял, что появление летучих мышей - это не случайное явление.

Я потихоньку стал приходить в себя. Затем собрался с духом, встал и налил из термоса чашку горячего чая. Потихонечку возвращались силы.

Над тем, что произошло в этот вечер, я задумывался не однажды. Я думал, может ли неведомая сила наказать меня за непослушание... Ведь был же в обращении именно ко мне какой-то смысл!

И еще об одном заставило меня думать это происшествие: а не прекратится ли передача информации, прилив космической энергии? Не прервется ли связь, не ограничится ли допуск к непознанному?