На заметку читателю 1 страница

Богословы иногда расходятся во мнениях о том, был ли Халев, чье родословие записано в 1 Паралипоменон 2, тем же Халевом, который отправился соглядатаем вместе с Иисусом Навином, о чем говорится в Чисел 13. Нам известно, что у Халева-соглядатая была дочь Ахса (Нав. 15: 16), и у Халева из 1 Паралипоменон 2 тоже была дочь Ахса (1 Пар. 2: 49). На основании этого соответствия и исходя из цели данной повести, автор выбрала точку зрения, что в обоих случаях речь идет об одной и той же личности. В связи с такой трактовкой выражение «Халев, сын Иефонниин» следует понимать как «Халев, потомок Иефоннии».

Посвящается мужам веры,

служащим в тени других.

* * *

Глава первая

— Бегите!

Никто не услышал, поэтому Хелувай вложил пальцы в рот и пронзительно свистнул. Его родственники подняли головы. Он показал на чернеющее небо. Они посмотрели вверх.

— Быстро бегите в дома!

Все — мужчины, женщины и дети — бросили мотыги и побежали что есть силы. Побежал и Хелувай. Он был дальше всех на фараоновом поле, и ему предстояло пробежать самое большое расстояние. Черные клубящиеся тучи двигались с пугающей скоростью, закрывая солнце и обдавая холодом землю. Может, это громадный лев Бога издает свой страшный рык? Крича и закрывая руками головы, его родные бежали так быстро, как только могли.

Огненный зигзаг, блеснув, ударил в середину ячменного поля. Тут же вспыхнуло пламя, которое стало быстро поглощать созревшие колосья. Что-то больно ударило Хелувая по голове. Последовали новые удары, словно чья-то рука сверху бросала на него камни. Становилось все холоднее, и вскоре он заметил, что выдыхает пар. От быстрого бега было трудно дышать, в легких будто горел огонь. Удастся ли ему добежать до дома и спастись от этих огненных стрел? Вот, наконец, его хижина из кирпича и глины. Ворвавшись внутрь, он быстро захлопнул дверь и навалился на нее всей тяжестью своего тела.

Тяжело дыша, он стал искать глазами свою жену Азуву. Она, сжавшись, сидела в углу. Двое его старших сыновей растерянно съежились рядом. Третий сын громко вопил у нее на руках. Старшие сыновья, Меша и Мареша, молча глядели на него. Их мать, первая жена Хелувая, не стала бы так быстро впадать в истерику. Когда пришла ее смерть во время родов Марешы, она была куда спокойнее, чем сейчас Азува во время бури. Ручьи слез стекали по ее перепуганному лицу.

— Что это за шум, Хелувай? Что это? — Ее голос звучал все громче, пока не заглушил крик малыша. — Что это такое?!

Он схватил ее за плечи и сильно встряхнул.

— Тихо! — Отпустив ее, он нежно погладил своих сыновей по голове. — Успокойтесь. — Он поцеловал каждого. — Тише. Сидите спокойно. — Он обнял сыновей, пытаясь как-то прикрыть собою всю семью. Хотя его собственное сердце неистово стучало, угрожая вырваться из плоти и костей. Никогда еще ему не было так страшно, но он понимал, что должен быть спокойным ради них. Он старался думать только о них, утешая и подбадривая. — Тш-ш. Тише, тише...

— Отец... — Старший сын Меша ближе придвинулся к нему, его пальцы крепко вцепились в отцовский хитон. — Папа...

Над домом прогремели сильнейшие раскаты грома. Азува склонила голову, ища убежища на его плече. Меша прижался еще теснее. Вдруг в окно со стуком влетели тяжелые белые камни. Одолеваемый любопытством, Хелувай поднялся. Несмотря на протест жены и детей, он усадил Мешу рядом с Азувой.

— Сиди спокойно. Смотри за Марешей. — Хелувай не мог рассчитывать на то, что Азува утешит старших детей. Они не были ее сыновьями, и о собственной плоти и крови она заботилась куда больше.

— Что ты делаешь?

— Я хочу посмотреть.

— Хелувай!

Он поднял руку, повелевая ей замолчать. Пройдя через комнату, он взял один из камней, который оказался холодным и твердым. Он стал рассматривать его, поворачивая в ладони. Камень сделался скользким. В недоумении нахмурив брови, он положил его в рот. Потом оглянулся на жену и детей.

— Вода! — Хелувай подобрал еще несколько камней и принес Азуве и детям. — Попробуйте. — Решился только Меша. — Это вода. Только твердая, как камень!

Дрожа, Азува глубже забралась в угол.

— Что это за колдовство такое?

За окном сверкнула молния, она в ужасе закричала; испуганные мальчики плакали. Хелувай схватил одеяла с соломенных тюфяков и набросил на детей.

— Сидите там.

— Не выходи! Тебя убьет!

Он мягко закрыл рукой ее рот.

— Не делай из мухи слона, женщина. Ты так боишься, смотри, чтобы они не заразились страхом. — Он показал на сыновей.

Не произнеся ни слова, Азува смотрела на него широко открытыми глазами. Она ближе притянула к себе мальчиков, закутывая их в одеяла и сама укрываясь с головой.

Животные от страха блеяли и мычали; стуча копытами, они пытались убежать. Хелувай подумал, как хорошо, что он привел своих волов до наступления бури, иначе они потерялись бы. Он снова подобрался ближе к окну, остановился чуть поодаль и осторожно выглянул. В холодном воздухе витал резкий запах дыма. Поле льна, которое только что начало цвести, было охвачено огнем. На глазах сгорали месяцы тяжелого труда.

— Это Он, правда? — робко спросила Азува из своего угла.

— Да. — Похоже, это тот самый Бог, который превратил воды Нила в кровь, послал лягушек, мошек, песьих мух, мор скоту и язвы всем людям, кроме евреев в Гесеме. — Да. Это Он!

— Ты говоришь так, будто ты рад этому.

— Ты знаешь все те же истории, что и я. Избавитель придет.

— Ну, не для нас.

— Почему же не для нас?

— О чем ты говоришь, Хелувай?

— О том, о чем мне в детстве рассказывал мой дед. — Он снова подошел к жене и детям и присел на корточки перед ними. — Эту историю нам передали от нашего предка Иефоннии. Он был другом Иуды, четвертого сына Иакова, прародителя двенадцати племен евреев. — Хелувай вспомнил насмешливое лицо своего деда.

— Я ничего не понимаю. У нас нет ничего общего с евреями.

Он встал.

— Сейчас нет. Но раньше мы были связаны. Сыновья Иуды были наполовину хананеянами. Говорят, что двоих из них поразил этот Бог. Шела был последний, его так назвали в честь земли, где он родился — Шелафела, то есть Ханаан. Еще двое сыновей Иуды родились от женщины Фамарь, тоже хананеянки. Потом Иуда вернулся в шатры своего отца. Все это было во время великого голода. Все голодали, кроме жителей Египта. А потом каким-то чудом брат Иуды Иосиф стал управляющим всего Египта. Он подчинялся только фараону. Только представь: раб становится вторым человеком после фараона. Это рука великого и могущественного Бога.

Он выглянул в окно.

— Когда евреи пришли сюда, их радушно приняли и дали лучшую землю — Гесем. Иефонния был потомком Исава и дядей Иуды, и еще другом Абдулама. Поэтому он пришел к Иуде, и они заключили союз, чтобы наша семья не голодала. Так мы и стали рабами. Сначала евреев — мы обрабатывали их землю и выращивали зерновые. А евреи были свободными, они пасли свои стада, которые у них быстро росли. Мы ненавидели этот союз, но без него мы не могли выжить. Но потом все изменилось. Пришли другие правители. Мы так и остались рабами, но евреи тоже ими стали. Фараон стал притеснять их куда больше, чем нас. И с каждым годом их рабство становилось все тяжелее — фараон будто старался их задавить.

— Почему?

Он посмотрел на нее.

— Кто же знает?

Зависть? Опасения? Скорее всего, потому что евреи очень быстро умножались. От одного патриарха и его двенадцати сыновей их стало сотни тысяч. Евреев теперь так много, как звезд на небе! Похоже, фараон боялся, что если у них будет достаточно ума и смелости, они восстанут, присоединятся к врагам Египта и завоюют себе свободу. Они могли бы стать хозяевами Египта. Но вместо этого евреи покорно работали и взывали к своему невидимому Богу о спасении. Так они сами сделали себя предметом насмешек и презрения.

И так до сих пор.

Хелувай в раздумье посмотрел на грозное темное небо. Он не видел этого Бога, но видел Его силу. Боги Египта были ничто по сравнению с Ним. Вдалеке, над землей Гесем, светило солнце. Да, похоже, этот Бог способен отделить Своих людей от их врагов. Стиснув зубы, Хелувай смотрел, как огонь пожирал ячменные поля. Он подумал, что совсем близко время сбора урожая. Теперь все потеряно.

После этой ночи снова будет голод, и его семья будет страдать. Если не... Может быть, тонкой нити, этой связи, идущей из глубины поколений, будет достаточно, чтобы все изменить?

Хелувай взял с подоконника еще один камень. Немного подержал в руке и положил в рот. На языке камешек оказался холодным и твердым, но стал быстро таять, наполняя рот освежающей, приятной влагой. Гром и неистовство стихии отдавались в сердце Хелувая громкими ударами. Внутри поднималась радость. Бог евреев смог превратить воду в кровь и послать полчища жаб, мошкары, песьих мух, мор и болезни. А теперь Ему повиновались ветер, вода, огонь и воздух. Вот это Бог! Такому можно служить. Этот Бог — точно не творение человеческих рук!

Сложив ладони в виде чаши, он вытянул вперед руки. От ударов твердых камешков рукам стало больно. Когда сложенные ладони наполнились кусочками града, он убрал руки и стал жевать эти чудные камешки.

* * *

Хелувай собрал своих родственников.

— Если мы хотим выжить, мы должны пойти в Гесем и жить среди евреев.

— Что?! Жить среди людей, которых презирает фараон? Ты сошел с ума, Хелувай!

— И, кроме того, Хелувай, пшеница и полба еще не созрели. Боги Египта защитили их. У нас еще остались эти поля.

Хелувай тряхнул головой.

— И надолго они остались?

— Боги сражаются, Хелувай. И нам лучше не мешать им.

— Что ты скажешь, отец?

Есром все время молчал. Он с беспокойством поднял голову.

— С тех пор, как наш предок Иефонния пришел сюда из Ханаана вслед за Иудой, прошло очень много времени. Евреи уже давно забыли, как и почему мы пришли сюда.

— Мы им напомним, что когда-то мы были близкими друзьями Иуды.

— Близкими? — усмехнулся старший брат Хелувая — Иерахмеил. — Наш предок был другом его друга.

— Отец, разве ты не говорил, что твой отец сказал, что отец его отца взял в жены еврейскую женщину?

Арам последовал примеру своего старшего брата:

— И сколько лет назад это было? Ты думаешь, евреям это интересно, что у нас в роду есть еврейская женщина? Ха-ха! Да какая от этого польза? Как звали ее отца?

Хелувай нахмурился.

— А вы забыли, как евреи приходили к нам за соломой, когда фараон перестал им давать ее?

— Солома нужна была нам самим для наших волов.

Хелувай посмотрел на Иерахмеила и сказал:

— Я лично отдал тогда всю свою солому.

— Так ты поэтому приходил ко мне за кормом для своих волов?

— Да, поэтому. И сейчас, если ты посмотришь вокруг, то поймешь, что животным больше нечего есть. Еда для них есть только в земле Гесем! Только там остались пастбища!

Хелувай посмотрел на отца.

— И еще мы дали им зерно в обмен на коз. Это те ниточки, на которые мы можем рассчитывать.

— Эти ниточки могут навлечь на нас гнев фараона! — Покраснев от едва сдерживаемого гнева, Иерахмеил встал. — А что, если его солдаты придут? Что мы будем делать? Никаких союзов с евреями! Будем держаться в стороне от этой войны!

— Вы что, слепые? Посмотрите вокруг, братья. — Хелувай показал на поля ячменя и льна, почерневшие от огня и побитые градом. — Мы и так в этой войне, прямо на поле битвы!

— Фараон победит.

Хелувай невесело усмехнулся.

— Фараон и все его боги не смогли защитить Египет от Бога евреев. Река из крови, жабы, мошки, песьи мухи, язвы! А вы подумали, что еще Бог евреев может послать на нас? Он наклонился вперед. — Мы слышали, как евреи молились об Избавителе. Теперь их Избавитель пришел. Так пусть он и нас избавит.

— Ты говоришь о Моисее?

— Моисей — человек. Он только говорит вместо Бога. Говорит фараону то, что Бог евреев велит сказать. Но это всемогущий Бог: вчера Он уничтожил наши поля... Он освободит Свой народ.

— Нет. — Иерахмеил сердито посмотрел на него. — Нет, я сказал! Нет!

Хелувай старался сохранить самообладание. Если он сейчас взорвется из-за глупости брата, он точно не убедит отца, что надо уходить из этой разоренной земли. Он протянул к брату руки и заговорил более мягко:

— Что будет, если мы останемся? Что будет, когда фараону и его свите нечего будет есть и им понадобится зерно? Думаешь, он скажет: «Из-за моей глупости эта земля разорена»? Да нет же. Он пошлет солдат, и они заберут у нас все, что у нас осталось. Все зерно, которое мы сами собрали и провеяли, они заберут — украдут все до последнего мешка. Лучше нам взять эти запасы с собой в Гесем как дары. Всю пшеницу и полбу.

— Дары?

— Да, Арам. Дары. Нам надо пристать к евреям. И надо делать это прямо сейчас.

Хелувай почувствовал на себе взгляд отца. Он решительно посмотрел на него.

— Если мы хотим выжить, отец, то надо действовать сейчас!

Есром посмотрел на других сыновей.

— Наверно, Хелувай прав.

Они стали яростно возражать, говоря одновременно. Хотя ни один из них не предлагал иного решения, как защитить свои семьи от будущих бедствий.

— Если фараон раньше ненавидел евреев, то сейчас ненавидит еще больше.

— Он снова пошлет солдат в Гесем.

— Вы хотите, чтобы царь Египта и на нас излил свою ненависть?

— Отец, нам лучше держаться от всего этого в стороне.

Они говорили все утро, но Хелувай так и не смог их переубедить. Однако больше он терять времени не намерен. Он встал.

— Поступайте, как хотите, братья мои. Оставайтесь в своих хижинах. Надейтесь, что следующая беда не тронет ваш ячмень. А я и мой дом будем в Гесеме сегодня до заката солнца; мы успеем прийти туда до наступления новой беды. Она будет страшнее всего того, что уже было!

Его братья стали бурно возражать:

— Лучше остаться здесь и посмотреть, что будет дальше, чем так упорно делать глупости!

Хелувай окинул своих старших братьев пристальным взглядом.

— Вы все умрете, если будете ждать.

* * *

Вернувшись с полей, которые он возделывал, Хелувай увидел, что Азува уже погрузила на волов плуг, серпы, оставшиеся мешки с зерном от прошлогоднего урожая. Сверху было уложено все их имущество. Меше велели следить за небольшим стадом коз, которые обеспечивали семью молоком и мясом.

Хелувай заметил маленький деревянный ларец, привязанный к телеге сбоку.

— Что это? — спросил он жену, хотя все прекрасно понял.

— Не можем же мы оставить здесь наших домашних богов.

Он отвязал ларец.

— Ты что же, так ничему и не научилась за последнее время? — Не обращая внимания на ее крик, он с силой швырнул ларец в стену их пустой хижины. От удара сундучок открылся, глиняные фигурки высыпались на землю и разбились. Азува дернулась, собравшись бежать собирать остатки, по Хелувай схватил ее за руку. — От них нет никакой пользы, женщина! Даже хуже! — Он взял прут из рук Меши и стал подгонять волов. — Ну, поехали. Нам повезет, если мы доберемся в Гесем к сумеркам.

В Гесем направлялись и другие семьи, среди них были даже египтяне. Они несли свое имущество на спинах или везли в маленьких тележках. Убогие лагеря переселенцев разрастались, как чертополох, вокруг скромных еврейских поселений. Но Хелувай на окраинах не останавливался, а заходил прямо в селения в поисках племени Иуды. Как выяснилось, племя располагалось в стороне от остальных.

На третий день он подошел к собранию старцев в одной из еврейских деревень, решив, что это, должно быть, старейшины и вожди. Несколько человек, заметив его, с недоверием рассматривали.

— Я друг. Я пришел, чтобы присоединиться к вам.

— Друг? Я не знаю тебя. — Старейшина окинул круг быстрым взглядом. — Кто-нибудь из вас знает его? Ему ответил целый хор голосов, заявляя, что Хелувая не знает никто.

Хелувай подошел ближе.

— Нас связывает с вами мой предок Иефонния, он друг Иуды, сына Иакова. Во время великого голода наш народ пришел из Ханаана следом за вами. Какое-то время мы были вашими слугами.

— Как тебя зовут?

— Хелувай.

— Что-что?

— Он говорит, что его зовут Халев. — То есть пес. Раздался недоброжелательный смех.

Хелувай почувствовал, как кровь прилила к его лицу.

— Я Хелувай, — медленно произнес он и неторопливо оглядел весь круг.

— Халев, — повторил чей-то ехидный голос.

Другой подхватил:

— Он — друг египтян, можно не сомневаться.

Хелувай решил не реагировать на обидные реплики и не поддаваться гневу.

— Я ваш брат.

— Ты соглядатай.

Казалось, они были настроены только на то, чтобы оскорблять его; люди, которые сами всю свою жизнь были рабами.

Хелувай шагнул в середину круга.

— Когда фараон стал сильно притеснять вас, наша семья давала вам зерно в обмен на коз. Когда фараон отказался давать вам солому для кирпичей, я отдал вам весь свой запас соломы... Что же вы так быстро забываете тех, кто вам помогает?

— Немножко соломы не делает тебя братом.

С этими евреями говорить было ничуть не легче, чем с его родственниками. Хелувай грустно улыбнулся. Остался последний аргумент, подтверждающий их кровное родство.

— Я сын Авраама, так же как и вы.

— То, что ты утверждаешь, еще не доказано.

Он посмотрел на старейшину, который это сказал, и склонил голову.

— Я потомок внука Авраама, Исава, и старшего сына Исава, Елифаза.

Другой старейшина усмехнулся.

— Мы не поддерживаем никаких связей с потомством Исава.

— Посмотрите, как он покраснел. — Едом.[1]

Внутри Хелувая поднялось негодование. Как они могут так гордиться Израилем, мошенником, который обманул своего родного брата, Исава, из-за первородства?! Но он заставил себя молчать, понимая, что спор об этом не послужит достижению его цели. Кроме того, Израиль, может, и был лжецом, по Исав уж точно умом не отличался.

Некоторые засмеялись.

— На это ему нечего ответить!

Хелувай медленно повернул голову и пристально посмотрел в глаза тому, кто это сказал. Смех затих.

— Мы — потомки Израиля. — На этот раз старейшина говорил спокойно, не обвиняя, а утверждая факты.

Они думают, он так просто сдастся?

— Я сын Авраама, который был призван Богом оставить свою землю и последовать туда, куда Господь поведет его.

— Он говорит об Аврааме или о себе?

— Пес думает, что он лев.

Хелувай стиснул зубы.

— Как Авраам был призван уйти из Ура, так и мы призваны уйти из Египта. Или вы думаете, что Моисей говорит свои собственные слова, а не слова Самого Бога?

Может, у Хелувая не такая чистая кровь, как у них, но его желание быть среди народа Божьего с избытком покрывало все, чего ему недоставало. Это исходило прямо из его души и сердца. Могут ли сказать то же о себе эти люди, если сегодня они падают ниц перед Богом, а завтра восстают против Него?

Долгий взгляд старейшины оценивал его. От нехорошего предчувствия у Хелувая холодок пробежал по телу. Наконец, старейшина вытянул вперед руку.

— Сядь. Расскажи нам больше.

Хелувай принял приглашение. Остальные внимательно смотрели на него, давая понять, что они всего лишь согласились его выслушать, и это еще не означает доверие. Ему нужно тщательно выбирать слова, чтобы никого не задеть.

— У вас достаточно причин, чтобы подозрительно относиться к чужим людям. Каждый раз, когда Господь, ваш Бог, посылает пророка Моисея к фараону, на Египет приходит новое бедствие. И тогда фараон ненавидит вас еще больше.

— С тех пор, как Моисей пришел из пустыни, нам стало намного хуже, чем было до этого!

Хелувай удивленно посмотрел на того, кто это произнес.

— Все, что говорит Моисей, исполняется. Это значит, что он и есть тот, за кого себя выдает — посланник Бога.

— От него одни только проблемы! — настаивали израильтяне.

Это очень напомнило Хелуваю его разговор с отцом и братьями.

— Ваши животные ничуть не пострадали от мора. А нарывы у кого-нибудь из вас были? И град, и огонь не тронули ваши земли. Бог Авраама защищает вас!

— И ты тоже хочешь такой защиты? Разве не поэтому ты пробираешься в наше племя?

— Мне не ваша защита нужна. — Без сомнений, некоторые старцы, сидевшие в этом совете, не очень-то верили в Бога, который сражался за их спасение. — Вы также бессильны, как и я. — Хелувай медленно вздохнул и остановил взгляд на старейшине, который предложил ему сесть. Вот, по крайней мере, хоть один здравый человек. — Я египетский раб. Всю свою жизнь я работал под присмотром надзирателей и мечтал о свободе. Потом я услышал, что Нил превратился в кровь. Я пошел посмотреть и увидел еще и жаб. Их целые тысячи выпрыгивали из реки и шли в Фивы. Потом миллионы мошек и песьих мух! Волы умирали прямо на полях. Мои соседи не послушали, когда их предупреждали, и не завели своих животных в сараи — они все умерли. Моя семья переболела язвами и нарывами так же, как египтяне. А несколько дней назад у меня на глазах мои пшеничные поля побили водяные камни и выжег огонь с неба! А я на них положил столько труда!

По крайней мере, сейчас они молчали и все, как один, смотрели на него, хотя не очень-то дружелюбно.

— Я верю Моисею. Каждое наказание, которое приходит на Египет, делает фараона слабее и приводит нас ближе к свободе. Тот Бог, который обещал освободить вас, пришел, и Он доказал, что у Него есть сила исполнить Свое Слово!

Он посмотрел на весь круг старейшин.

— Я хочу... — он тряхнул головой. — Нет... Я на мерен быть в числе Его народа.

Послышался недовольный ропот.

— Намерен? Какое самомнение!

— Это честность, а не самомнение.

— Тогда зачем ты пришел на наш совет?

— Я хочу быть вместе с вами, плечом к плечу, а не соперничать с вами.

Кто-то стал объяснять, что не будет ничего плохого, если этот едомлянин с семьей поставит свой шатер где-нибудь поблизости. Так уже сделали сотни других людей, включая египтян — расположили свои шатры вокруг их селения. Ну и пусть еще одна семья поселится там, если, конечно, у них есть своя пища. К тому же эти люди и их шатры — неплохая защита для евреев, если фараон опять пришлет своих солдат. Они говорили между собой, спорили, доказывали, нервничали.

Пока они решали, Хелувай молча сидел и слушал, пытаясь понять людей, к которым решил присоединиться. Он думал, что евреи должны быть другими. Но они очень напоминали ему Иерахмеила и его младших братьев, которые спорили и препирались, были полны страха и всегда ожидали худшего. Казалось, они бы предпочли, чтобы Моисей никогда не ходил к фараону и не требовал освободить их. Казалось, они бы предпочли и дальше делать кирпичи для правителя, чем рисковать ради собственной свободы!

Как будто вовсе не Бог, могущественный и великий, сейчас выстраивал события, открывая им путь к свободе.

Хелувай заметил на себе загадочный взгляд старца Завдия. Хелувай посмотрел ему прямо в глаза, желая, чтобы этот почтенный старейшина понял его мысли. «Я здесь, Завдий. Эти люди могут не принимать меня, но ни они, ни ты не сможете заставить меня уйти отсюда».

Прошли часы. Так ничего и не решив, старейшины начали расходиться. Пока они говорили, они постоянно упоминали Бога, но было нетрудно понять, что они не верили ни знамениям, ни Освободителю. Поднявшись со своего места, Хелувай увидел Мешу, который ждал его, стоя в тени между двух хижин. Улыбаясь, он пошел к сыну.

— Халев!

Насторожившись, Хелувай обернулся и увидел перед собой трех мужчин. Он еще раньше понял, что это — его враги. Он вспомнил их имена: Товия, Иаким и Нефег. Своих недоброжелателей нужно знать по именам — это мудро. Иаким вытянул вперед руку, указывая на него.

— Ты не принадлежишь нашему народу, оставь в покое наших старейшин.

— Я пришел к вам с просьбой.

— Тебе отказано.

Теперь, когда остальные разошлись, они говорили дерзко и вызывающе.

— Я подожду — хочу услышать, что скажет весь совет. — Не то что от этого что-то зависело. Он так или иначе решил остаться здесь, нравится им это или нет.

— Слушай, что мы говорим тебе, Халев. Не заходи в наше селение — держись за чертой, если не хочешь себе проблем. Мы не хотим чужаков среди нас. — Сказав это, они ушли.

— Отец, они назвали тебя собакой!

Да, они причислили его к этим презренным животным, которые жили на окраинах селений и питались отходами из мусорных куч. Он заметил в глазах Меши стыд, гнев, смущение. Но больше всего сына мучил невысказанный вопрос: «Почему ты позволил им это?»

— Они еще не знают меня, сынок.

— Они обижают тебя. — Голос Меши дрожал от пылкого гнева, присущего юности.

— Человек, который поддается гневу, может с таким же успехом сжечь свой собственный дом. — Когда речь идет о жизни его семьи, он готов переступать через свою гордость.

Меша опустил голову, но Хелувай успел заметить слезы в его глазах. Похоже, его сын думает, что он трус. Ничего, время покажет правду.

— Сражаться нужно с умом, сынок. — Хелувай положил руки на плечи Меши и повернул его, показывая на их поселение из шатров, за чертой еврейской деревни. — Если они зовут меня Халев, пусть так и будет. Я сделаю из этой клички достойное имя храброго человека.

* * *

Семья Хелувая так и осталась за чертой селения племени Иуды, но Хелувай находился поблизости всякий раз, когда собирался совет старейшин. Благодаря этому он знал все новости — так же, как и евреи. Новости же приносились посланниками — левитами^[2] от Моисея и его брата Аарона. Только что они сообщили, что фараон снова ожесточил свое сердце и грядет другая кара. Она не затронет Гесем, но будет страшным бедствием для Египта.

— Мы должны вернуться и сказать все твоему отцу и братьям!

Хелувай знал, что в действительности его жена просто хотела вернуться назад. Она хотела быть подальше от этих евреев, которые не желали с ней разговаривать.

— Я уже говорил им. Мы останемся здесь и подготовим место для родственников.

— Почему ты так уверен, что они придут?

— Они не такие уж глупые, Азува. Они просто упрямые. И, конечно же, они боятся. Как и мы все. Но мы останемся здесь. Мои слова — как семена. Они попали внутрь, их польет дождь из новых бедствий. Мои слова пустят корни, и семя взойдет.

Следующим утром он подошел к границе земли Гесем и увидел, как надвигаются целые тучи саранчи. Ее было так много, что она затмила солнечный свет. Шум, который издавала саранча, был похож на грохот колесниц и звук от лавины огня, пожирающего все на своем пути. Это было похоже на могущественную армию, идущую на битву. Кузнечики шествовали подобно хорошо обученным воинам, которые никогда не нарушают строй, не мешают идущим рядом. Каждый двигался в соответствии с приказом Командующего, взбираясь на стены и врываясь в дома через окна. От их движения вздрагивала земля и колыхались небеса. Землю покрыла сплошная черная пелена. Беспощадная орда, которую Бог призвал на битву, не оставляла после себя ни одного колоска пшеницы или полбы, ни одной травинки, ни одного дерева.

«Теперь осталось недолго», — подумал Хелувай,

Глядя на дорогу, по которой должны были прийти его отец и братья.

Пришел только Кеназ.

Иерахмеил обиделся на Бога евреев — из-за того, что Он уничтожил последнее, что оставалось от его урожая.

— А отец?

— Ты знаешь, что отец не может уйти без своего старшего сына.

— Иерахмеил не уйдет только из-за того, что это я предложил это сделать. Он дурак!

— Ты не предложил, Хелувай. Ты приказал. А наши братья этого не любят. — Кеназ улыбнулся.

— Ну, а раз я самый младший, мне все равно, кого из вас слушаться. Мое мнение роли не играет.

— В этом ты ошибаешься, брат. Ты показал смелость, что пришел сюда по собственной воле, а не поступил по воле тех, кто старше, но... глупее. — Он посмотрел на запад. — Если фараон на этот раз не отпустит евреев, то будут новые и новые бедствия. Иерахмеилу придется передумать.

* * *

Продавая и обменивая свой товар на козьи шкуры, Хелувай сделал себе большой шатер. Теперь, когда придут его братья с семьями, всем хватит места.

Пришла новая кара — на землю Египетскую спустилась темнота. И все же, когда Моисей и Аарон вернулись в Гесем, они принесли плохие вести о том, что фараон в сильной ярости. Правитель заявил, что не позволит евреям забрать с собой стада, и угрожал Моисею, что убьет его, если еще хоть раз его увидит.

Стоя в самом конце собрания евреев и слушая указания, которые давал посланник Моисея, Хелувай понял, что конец близок. Вернувшись в свой шатер, он сказал Азуве, что должен вернуться в их землю и привести отца в Гесем.

— Кеназ, ты должен остаться здесь и защищать наш лагерь. Тьма над Египтом уже рассеялась, и сейчас многие придут сюда, чтобы укрыться среди евреев. Охраняй нашу землю от них! Придя в дом отца, он обнаружил, что старшие братья уже собрали свои семьи.

— Идет новое бедствие! — Хелувай подумал о том, что, благодаря саранче и тьме, у них появилось желание слушать. — Я слышал собственными ушами, что в каждой семье в Египте умрут все первенцы мужского пола, начиная от старшего сына фараона, который сидит на троне, и заканчивая старшим сыном самого последнего раба. Первенцы животных тоже умрут.

Все посмотрели на Иерахмеила: тот побледнел.

На этот раз старший брат смотрел на Хелувая с уважением.