ЧАСТЬ 3. Приезд Андрея и Ильи Сафроновых

Жизнь может стать Игрой, а ты действующим лицом и игроком.
И тогда жизнь тебя не обломает, не перемелет и не задавит
Ты будешь жить ее, а не она тебя.
Ибо, если ты не играешь, то играют тебя... (с)

С прибытием Ильи и Андрея Сафроновых проект, наконец, почувствовал " тиски" системы. И если бы не вмешательство администрации, эти двое уже б давно установили над участниками " драконовский" контроль.

У ребят возникла идея создать контролирующую структуру наподобие КГБ, (как при СССР), " стукача" приглашать в кабинет - для " отчета", а недовольных " режимом" – наказывать. Особо «борзые», в сопровождении карательного отряда, доставлялись в некое подобие ШИЗО, где подвергались одной и той же форме пыток. Недовольного заковывали в наручники, затыкали ему рот тряпкой, (чтобы " не дрыгался и не верещал", как любил шутить Илья), после чего человека принимались избивать метровыми отрезками телефонного кабеля. Жестокость уже давно вошла в моду.

После введения новых «правил», экстрасенс рисковал быть избитым до полусмерти не только за их нарушение, но и за невзначай брошенный злобный взгляд в сторону Сафроновых.

Таким образом, скептики пытались " сломать" самых независимых и высокомерных экстрасенсов, а среди остальных – просто насадить страх.

— Тут администрация на тебя жалуется... — Андрей перехватил брата в холле.

— Насчет чего? — Сергей Сафронов остановился на полпути. Он не был готов к " серьёзным" разговорам.

— Как наставник ты даешь своим подопечным слишком много надежды.

— Хм, н-да? — зачесался скептик. — Не замечал.

Сафронову нетерпелось как можно скорее оказаться в сауне, чтобы на миг забыть об обязанностях " наставника", но вместо этого был вынужден отчитываться перед братом о какой-то ерунде.

— Понимаешь, организаторы проекта могли бы перебить всех экстрасенсов ещё во время первого испытания, но рейтинги, сам понимаешь, надо держать. Зритель не должен скучать. Спонсоры заплатили и желают зрелищ.

— Все это хорошо, но что от меня требуется? Что ты предлагаешь?

Сафронов плохо понимал Андрея.

— Тебе надо её слегка «притушить».

— Что именно?

— Веру в то, что именно они попадут в финал. Нет, не у своих подопечных, а у Велеса и остальных. В общем, ты меня понял. А то, в последнее время она у них что-то слишком разгорелась...

— Понял. — отозвался Сафронов, и слегка удивившись пожеланиям брата, (понятно, что просьбы Андрея и Ильи, на этом ещё не закончатся), лишь пожал плечами и направился в роскошный холл.

***

Почувствовав на проекте свою безнаказанность, Кадони наслаждался ею на полную.

Он мог разбить голову служаке, выматерить персонал, прийти на тренировку в нетрезвом состоянии, послать «на болт» всех божков мира, и ему за это ничего не было. Окажись на месте некроманта кто-то другой, то поддавшись такому соблазну, уже б давно «слетел с катушек» и превратился в зажравшуюся развратную свинью, которую не грех было бы вытурить потом с проекта, и пристрелить где-то на задворках, чтобы не мешала. Контроль собственных желаний, и снижение порога значимости таких «искушений» позволяли " выстоять" в череде дней и не утратить человеческий облик окончательно.

Он хорошо помнил тот мимолетный разговор с Шепсом, состоявшийся сегодня утром.

" Слышал, что ты приставал к Мэрилин? " не унимался медиум, столкнувшись с ним в коридоре.

" Когда? " искренне удивился колдун.

" Ну, там, на кладбище"

" А, это… Не хотел обидеть твою цыпу… " Кадони собирался с ним разминуться, как Шепс, подойдя к нему впритык, внезапно схватил колдуна за шиворот. Медиуму хотелось размазать врага по стене, до такой степени испытывал он к нему ненависть. Резким жестом Кадони оттолкнул его прочь.

" Проваливай, давай! " наехал на него медиум, фыркнув, колдун направился к себе, даже не ускорив шаг. Драться с Шепсом он не собирался. Уж слишком ничтожная причина, чтобы из-за этого ввязываться ещё в драку. Медиум не стал его догонять. А дальше...

Позвав Мэрилин, (якобы Сафронов ей должен был что-то передать), некромант завел девушку в помещение, и едва она сообразила, что её обманули, колдун, выскочив наружу, захлопнул за ней дверь. Эстонка принялась выламывать створки, но колдун, подперев дверную ручку шваброй, помчался прочь, пожелав на прощание: " Будешь сидеть взаперти, пока не научишься себя хорошо вести! ". И сколько девушка не била в неё ногой, швабра крепко придерживала дверную ручку. Ударив в припадке бешенства кулаком в стену, Мэрилин почувствовала лишь резкую в запястье, но проблемы это не решило.

Из «плена» девушку высвободил Глинштвейн.

Услышав в коридоре знакомые шаги, Мэрилин позвала экстрасенса. Отставив швабру в сторону, Данис помог открыть дверь, но когда он спросил эстонку, кто её здесь закрыл, она ничего не сказала.

«Это я удачно зашел...» промелькнуло в мыслях колдуна, едва он ступил на порог комнаты своей главной соперницы, но прежде чем, приступить к поискам, на всякий случай, осмотрелся по сторонам.

Интерьер производил впечатление своей гостеприимностью. Удобная мебель была подобрана со вкусом, в комнате отсутствовали мрачные тона. Атрибутику для проведения оккультных ритуалов Мэрилин, по всей видимости, хранила взаперти; все это было спрятано от глаз случайных «гостей». Но Кадони интересовало совсем другое.

Поиски злосчастной " Инструкции по укрощению Людмилы Давиденко" могли затянуться, ибо сколько он не пытался разглядеть её местонахождение, используя «внутреннее видение», информация не поступала в сознание, хоть убей. Тогда сев на край стола, и подперев подбородок ладонью, он решил пойти путем логики и подумать о том, куда обычно люди прячут вещи подобного плана. В конце концов, окажись он хозяином этой комнаты, куда бы сам спрятал эту гребаную инструкцию, и чутье колдуна не обмануло.

Надев перчатки, он ринулся к постели Мэрилин, и не ни капельки не смущаясь, приподнял одеяла, и осторожно прошелся рукой по постельному белью, общупав там все, вплоть до набивки матраса. Вскоре, без всякой экстрасенсорики, он знал, где Керро хранила паспорт, ключ от квартиры, кредитные карточки, бумажник с купюрами; даже был в курсе, сколько денег у неё там осталось. Закончив обыск, он отпустил пододеяльник обратно, и привстав с колен, направился к ближайшей тумбочке.

Открыв дверцу шкафа, он пошарил рукой по полке, где эстонка хранила свое нижнее белье и чулки. Перебрав все, и наткнувшись на особо вычурный эротический «вариант», он залюбовался бельем до такой степени, что совершенно позабыл про инструкцию.

«Кому предназначен этот образ гламурной совратительницы, Мэри? — усмехнулся он, и неторопливо гладя тонкие вещи из атласа и нежнейшего шелка, с кружевными завязочками, пропитанные изысканной парфюмерией, мысленно облекал в них ту, которой они принадлежали. — Подарок самой себе или Шепсу? А может, попытка залечить раны, нанесенные твоему либидо в прошлом? "

Вскоре, о Мэрилин Керро и её интимной жизни он знал больше, чем сама о себе она могла поведать.

Бросив взгляд на часы, он отметил, что уже достаточно долго находиться в этой комнате. Нужно было поторапливаться с поисками. Неизвестно, как долго швабре удастся удержать двери помещения, в котором бунтовала сейчас запертая эстонка, грозясь вырваться наружу, и кто знает, не успел ли кто её выпустить на свободу, пока он здесь проводил «поиски».

Вспомнив, зачем здесь находится, он сложил обратно все на полку, и с мыслью: «Хватит лирики, пора приступить к делу», осторожно задвинул ящик, после чего вышел в центр комнаты. Так просто отступать от первоначальной цели он не собирался. Если уж начал поиски, то нужно было хотя бы довести начатое до конца.

Конечно, он не исключал вариант, что «инструкцию» Керро могла запросто забрать с собой или отдать её кому-то на хранение, (Данису, например, в последнее время она с ним особенно сдружилась). Сев на стол и застыв в таком виде, словно настраиваясь на нужную «волну», он просидел так, в полной тишине несколько минут, а когда «очнулся», пошарил рукой по поверхности стола, пока не нащупал позади себя какой-то пакет, набитым разной ерундой.

Взяв его в руки, он принялся все там переворачивать верх дном, пока на самом дне и вправду не нащупал какие-то аккуратно сложенные вчетверо листики. Изъяв из пакета на свет божий бумагу формата А4, и прочитав название в самом начале, в подлинности находки Кадони больше не сомневался. «Гений дедукции, прямо!» ликовал колдун, когда с поисками было покончено.

Теперь он понял, почему его с самого начала «тянуло» к этому столу, но он продолжал игнорировать знаки, во всем положившись на логику. А пакет и вправду лежал так, что с какой стороны на него не посмотри, он не попадал в поле зрения человека. Ну, лежит себе пакет и пусть лежит себе дальше, никто не обратил бы на него внимания, сразу бросившись искать пропавшую вещь по «труднодоступным» местам.

Инструкцию он собирался сжечь в укромном месте, а пепел развеять над порогом… шепсовского номера. Насколько он помнил, медиум к себе ещё не заходил, (кстати, где он все это время был?), некромант не сомневался, что в его отсутствие успеет довести начатое до конца.

И устроив пакет на столе так, будто по нем и вправду никто не лазил, он приступил к завершающей стадии «ритуала».

Вынув из кармана пакетик кладбищенской земли, (не зря Венц вчера с таким пылом бросался на людочкину могилу), принялся рассыпать её по полу. Конечно, можно было аккуратно вскрыть обшивку на подушках, и засыпать земли прямо туда, но ножа с собой у него сегодня не было, а зашивать их обратно – дело хлопотное. Пришлось довольствоваться вариантами, предоставленными Провидением.

— А теперь переходим к завершающей стадии культа! — высказав это с экстатическим придыханием, колдун принялся рассыпать по постели сухие лепестки роз, (по всей вероятности, взятых оттуда же, откуда бралась накануне и земля). Неизвестно, умрет эстонка во время очередного испытания или нет, но не пропадать же букету!

" Ох, не завидую я тому человеку, который осмелиться сюда лечь! " не смог он сдержать зловещей ухмылки, осознания последствия своей мести. И когда в руках у него осталось совсем немного лепестков, он выложил их в виде сердца посередине постели.

— Ах, до чего же эта картина прекрасна! — вздохнул он, проникшись собственным «творчеством». — Прекрасна и печальна...

Ещё долго он созерцал романтическую «картину»; не знал, что может так хорошо получиться. Видать, и вправду, все, что творишь с любовью, получается особенно хорошо. Но профессионал в нем все-таки был сильнее романтика.

Полюбовавшись своей работой ещё раз, и уже через минуту напрочь о ней забыл, он вышел из комнаты, и тихо прикрыл за собой дверь.