Anderson, Benedict. Imagined Communities. Reflections on the Origin and

Бедные

Ленивые

Традиционные

Феодальные

Вежливые

Послушные

Трайбалистские

Неумелые Неумные

Предприимчивые

Агрессивные

Клановые

Непотичные

Безжалостные

Жадные

Трудолюбивые

Невежественные Неинициативные Хитрые

Прогрессивные

Сильные

Бережливые

Праздные

Вялые

Легкомысленные Расточительные

Г ордые

Зависимые

Преуспевающие Пробивные

Высокомерные

Умные

Энергичные

Находчивые

Серьезные

Умелые

Амбициозные

Г рубые

Скряги

Присутствие этнических чужаков неизбежно ставит перед коренным

населением вопрос, нужно ли им пытаться соперничать и

тем самым стремиться к переменам. Ответ часто бывает отрицательным,

поскольку соперничество означало бы более упорную и

продолжительную работу, пунктуальность, сокращение числа

праздничных дней, более агрессивное поведение и т.д. Кроме того,

отсталые группы обычно рассматривают успехи более передовых чужаков

как недостойные подражания. Но это мнение не разделяется

элитами отсталых групп, которые призывают своих соплеменников

менять прежние привычки и не отставать от чужаков. Такие призывы

очень типичны. В качестве примера достаточно привести слова премьер-

министра Малайзии, сказанные в 1968 г.: " Мы (малайцы) не

должны завидовать успеху других общин (китайцев и индийцев), далеко

опередивших нас. Если мы будем витать в облаках, оставаться

небрежными и ленивыми, мы не можем рассчитывать, что другие общины

остановятся, чтобы ждать нас". Премьер-министр призвал ма-

V лаицев к прилежному повседневному труду и дисциплине.

Суть этих призывов элит в том, что те качества, которые преж

е служили для отличия от неприемлемых обычаев этнических

чужаков, теперь воспринимаются как желательные. Исчезает утешение

тем, что более высокие достижения чужаков связаны с недостойным

поведением. Наоборот, они достигают большего именно

потому, что их поведение более достойно. Парадоксально, но так

говорят свои элиты. Оценочные суждения о группах теряют двусмысленность.

Сентиментальность бывших колониальных господ

по поводу " достоинства, вежливости и благородства" отсталых

групп больше не находит отклика со стороны лидеров этих групп.

Они начинают утверждать, что вежливость не способствует успеху

и предпочтительна агрессивность. Вполне понятно, почему меняется

отношение элит и почему это приводит к стрессам. Имеются

доказательства того, что люди, чаще контактирующие с чужаками,

обычно более критически относятся к своей группе и ее качествам,

а именно такой более широкий кругозор характерен для этнических

элит. Есть также доказательства, что среди менее развитых

групп обычно больше распространены предрассудки относительно

других групп. В результате члены отсталых групп испытывают тяготение

в противоположных направлениях. Качества своей группы оказываются

предосудительными, а примером для подражания становятся

как раз те группы, которые вызывают наибольшую антипатию.

Ситуация еще больше осложняется тем, что отсталые группы

обычно настаивают (зачастую успешно) на предоставлении тех или

иных льгот, требуют компенсационных мер, чтобы нейтрализовать

предполагаемое соревновательное превосходство более развитых

групп. На этой основе лулуа и сингалы добились льгот при поступлении

в университеты, для малайцев был принят ряд преференциальных

программ, а маратхи и телугу в своих штатах отстояли высокие квоты

при найме на работу. Но элиты понимают, что преференциальная политика

— это отклонение от нормы равенства, и рассматривают льготы

как временную меру. Поэтому группы, получающие льготы, постоянно

испытывают давление со стороны своих лидеров, требующих оправдать

привилегии определенными достижениями.

Страх исчезновения

Стремление догнать более развитые группы содержит элемент

гонки со временем. Отсталая группа должна догнать более развитую,

поскольку покровительственная политика не может длиться

бесконечно долго, а также потому, что " скоро будет уже поздно".

Будущее для отсталых групп представляется неопределенным из-

за опасности со стороны других групп. Прежде всего это страх

оказаться в подчиненном положении и превратиться в " дровосеков"

или " землепашцев". Предполагается, что главные намерения__ чужаков — подчинить страну и отсталую группу. Поэтому каждый

конкретный вопрос приобретает жизненно важное значение. Типичным

становится довод, что отказ удовлетворить любое политическое

требование приведет к исчезновению группы. При этом

выживание отнюдь не воспринимается как метафора. Поразительно,

как много отсталых групп боятся исчезновения, указывая при

этом на судьбу американских индейцев. Вот несколько примеров.

Фиджи: смысл существования Фиджийской национальной партии

состоит в том, чтобы " предотвратить поражение фиджийцев в

соревновании, как это произошло с североамериканскими индейцами,

гавайцами и маори".

Синд (Пакистан): синдхи " не хотят превратиться в краснокожих

индейцев".

Малайзия: многие малайские лидеры высказывают опасения,

что малайцы могут уподобиться американским индейцам. Это

сравнение часто встречается в малайской прессе.

Пенджаб (Индия): сикхи должны либо добиться равенства, либо

смириться с постепенным исчезновением.

Бирма: многие карены считают, что господство бирманцев приведет

к исчезновению каренов..

Тема исчезновения используется и меньшинствами в странах

Запада, в частности басками и франкоканадцами.

Отчасти подобные опасения возникают при неблагоприятной

демографической ситуации. Мусульмане на Филиппинах и ассамцы

в Индии в последние десятилетия столкнулись с чрезвычайно

интенсивной иммиграцией чужаков, представляющих более крупные

народы. В аналогичном положении оказались фламандцы и

валлоны в Бельгии, протестанты и католики в Северной Ирландии.

Большинство в пределах страны может оказаться меньшинством в

рамках региона, включающего несколько государств. Иными словами,

среда для противопоставления групп может быть шире области,

очерченной формальными границами. В таком контексте

опасения группы могут иметь определенные основания.

Для постороннего наблюдателя страх перед численно более крупными

группами может показаться преувеличенным или нерациональ ным.

Однако подобные опасения очень живучи и накладывают отпечаток

на отношения между группами. Чем это можно объяснить?

Во-первых, страх подчинения представляет собой характерную

черту неранжированных этнических систем. Сосуществование

двух или большего числа обществ на одной и той же территории

непременно порождает неопределенность и дискомфорт.

Во-вторых, страх исчезновения и поглощения можно определить

как синдром тревожности в тех случаях, когда он представляет собой

адекватную реакцию на очевидную либо ожидаемую опасность. Тревожность искажает восприятие и усиливает реакцию даже на незначительные

угрозы. Неоднократно отмечалось, что для этнической политики

в глубоко расколотых обществах характерны крайние требования.

Если удается выяснить порождающие их причины, то более

понятным становится политическии процесс, происходящий в таких

обществах.

В-третьих, существует взаимосвязь между самоуважением, тревожностью

и предрассудками. Предрассудки дают выход враждебности

и тем самым снижают тревожность. Преувеличение опасности

также выполняет важную функцию: поскольку синдром преследования

несовместим с самоуважением, индивид, враждебно

настроенный к другим группам, нередко выдумывает существование

заговора, угрожающего его благополучию. Страх исчезновения

представляет собой очень серьезную угрозу и с готовностью усваивается

как мотивация враждебности.

В-четвертых, страх исчезновения нужно рассматривать на фоне

эксклюзивных требований, выдвигаемых группами. Как отмечалось

выше, сосуществование нескольких народов в пределах одного государства

создает дискомфортную ситуацию и часто порождает

стремление сделать общество более гомогенным путем ассимиляции,

вытеснения или даже истребления меньшинств. Есть основания

считать, что страх исчезновения — это на самом деле проекция,

т.е. психологический механизм, посредством которого предосудительные

побуждения индивида переносятся им на других, часто

как раз на объекты этих побуждений. Если возникла мысль, что

" мы хотим победить или уничтожить их", то она может быть выражена

как " они хотят победить или уничтожить нас". В данном случае

перед нами так называемая прямая проекция. Начало вспышек наси-

О лия показывает, что она имеет непосредственное отношение к нашей

теме. Неоднократно отмечалось, что зачинщиками насилия чаще всего

выступают более отсталые группы, а его объектом — более развитые.

Крайние проявления враждебности как бы оправданы тем, что

объект агрессии создает серьезную угрозу для группы.

Сказанное помогает объяснить поведение масс в конфликтных ситуациях.

В большинстве случаев инициаторы насилия озабочены невыгодным

межгрупповым сравнением и охвачены синдромом тревожности.

Сомнения в собственном достоинстве и стремление восстановить его

как важнейшую часть групповой вдентичности в большей степени, чем

узкие групповые интересы, побуждают людей к насилию и непропорционально

обостренной реакции на существующие угрозы.

Дихотомия " развитый — отсталый" не единственная причина

конфликтогенных сравнений, но она явно наиболее значимая и

распространенная. Без нее этнический конфликт играл бы далеко

не такую важную роль в современном мире.

Рассматривая групповые сравнения, я постоянно оперировал

категориями индивидуального и группового уровня, обходя некоторые

ключевые вопросы. Существует ли автономная сфера, в которой действует групповая психология, или же последняя пред-

ставляет собой простую сумму индивидуальных реакций? И насколько

она отличается от индивидуальной психологии? В специальной

литературе неоднократно выражалось сожаление по поводу

личностного уклона психоаналитических и социальнопсихологических

исследований. Мы знаем много о психологии индивидуального

предрассудка, но очень мало — о психологии группы,

разделяющей эти предрассудки. Можно отметить, что некоторые

элементы культуры, несомненно, оказывают воздействие на

межэтнические отношения, но в то же время существует структурное

сходство между группами, принадлежащими к совершенно

различным культурам. Закономерность нельзя объяснить, используя

переменную величину. Также нет смысла искать причинную

связь между коллективной и индивидуальной тревожностью. Несомненно,

в межгрупповой психологии действуют определенные

коллективные элементы. Поразительное сходство суждений и поведения

групп, далеких друг от друга географически, различных по

социальной структуре и эмоциональной жизни, но находящихся в

U V аналогичной этнической ситуации, указывает на то, что групповым

процессам присуща относительная самостоятельность. Угрозы, возникающие

вследствие межгруппового сравнения, и поведение, обусловленное

этими угрозами, можно объяснить в рамках некой

" позиционной психологии", предполагающей, что люди или группы в

сходных ситуациях реагируют более или менее сходным образом.

1. Гэрр Т.Р. Почему меньшинства восстают? Объяснение этнополитического мятежа

Основной смысл теории, изложенной ниже, состоит в том, что

этнополитическая активность мотивируется глубинным недовольством

народа его коллективным статусом в сочетании с конъюнктурно

определяемыми политическими интересами, которые интерпретируются

лидерами группы и политическими предпринимателями.

Иными словами, она включает две группы теоретических

предположений, которые обычно рассматриваются как противоположные.

В анализе конфликтов соперничающими теоретическими

подходами являются концепции относительной депривации и

групповой мобилизации. Согласно первому из них недовольство

народа несправедливыми лишениями представляет собой главную

причину политического действия. Второй подчеркивает целенаправленный

характер мобилизации ресурсов групп лидерами в ответ

на появившиеся политические возможности. Аналогичным образом

в исследовании этнонационализма соперничающими подходами

являются примордиалистский и инструментальный. Первый рассматривает этнический национализм как проявление устойчи

V V вой культурной традиции, основанной на изначальном осознании

этнической идентичности. Второй интерпретирует этничность как

" упражнение по сохранению групповых границ" и предполагает,

что общинные движения представляют собой ответ на дифференциальное

обращение с группой.

Из нашего исследования политически активных этнических и

общинных групп очевидно, что их мобилизация и цели основаны

на взаимодействии обеих групп факторов. Жалобы относительно

неравного обращения и осознание групповой идентичности создают

необходимую базу для мобилизации и определяют характер

требований, выдвигаемых лидерами группы.. Если недовольство и

ентичность выражены слабо, вероятность мобилизации группы в

ответ на внешнюю угрозу или открывшиеся возможности 1для лю

бых политических предпринимателей) невелика. И напротив, совпадение

общего недовольства, четко выраженной идентичности и

осознания общих интересов, как, например, среди черных в современной

Южной Африке или шиитов и курдов в Ираке, обеспечивает

высококачественный горючий материал, который подпитывает

стихийные действия при любом ослаблении внешнего контроля.

Это сочетание порождает мощные политические движения и

затяжные конфликты, если политическим лидерам, убедительно

выражающим недовольство и устремления меньшинства, представляется

возможность организации движения.

Групповая история и статус

Недовольство ущемленной группы и ее способность на соответствующее

действие определяются рядом факторов и условий.

Большинство из этих условий представляет собой наследие долгосрочных

социальных и политических процессов и меняется относительно

медленно. Обычно ущемленные группы прибегают к изложенным

ниже аргументам, но в принципе сходная аргументация

может быть использована и преуспевающими группами, если им

грозит потеря преимуществ. Разница состоит в том, что преуспевающие

группы для защиты своих интересов располагают большими

ресурсами, иногда включая и государственную власть. <...>

Степень коллективной ущемленности

Степень коллективной ущемленности группы по сравнению с

другими является главным источником ее недовольства и причиной

осознания общей заинтересованности в коллективном действии.

Коллективная " ущемленность" означает неравенство по уровню благосостояния или политическому влиянию. Она включает

политическое и экономическое неравенство, групповую дискриминацию,

демографический и экологический стресс. Анализ показывает,

что существует взаимосвязь между различными видами

ущемленности и характером политических, экономических и социальных

требований и жалоб, выдвинутых общинными группами в

1980-е годы. Эти жалобы составляют стержень, вокруг которого политические

лидеры мобилизуют людей на политическое действие.

Общий вывод состоит в том, что устойчивое недовольство

группы зависит от степени ущемленности, а острота недовольства

в свою очередь влияет на способность группы к политической мобилизации.

Важность групповой идентичности

Групповая идентичность обычно воспринимается как самоценность,

но ее значимость может быть различной для разных групп.

Среди коренных народов, подвергающихся угрозе, и завоеванных

наций она обычно сильно выражена, а у этнических классов и некоторых

религиозных сект она заметно снижается в результате

ассимиляции и взаимоперескающегося членства в различных ассоциациях.

В группах всех типов идентичность может быть размыта

в результате внутригрупповой стратификации и сегментации. Вопрос

заключается в том, достаточно ли сильна общая идентичность,

чтобы преодолеть более узкие клановые, классовые и прочие

лояльности.

Возрастанию роли групповой идентичности способствуют три

внешних обстоятельства: 1) острота ущемленности группы по сравнению

с другими группами; 2) степень культурных отличий от других

групп, с которыми взаимодействует данная группа; о; острота

конфликта с другими группами и государством. Ущербность и

культурные различия преодолеваются медленно, в то время как

конфликт с другими группами имеет более или менее преходящий

характер. Однако если во время конфликта случается какое-либо

раматическое событие, оно оставляет глубокий след в народной

памяти и может быть использовано лидерами для оправдания политического

действия. Так поступили, например, сербские националисты,

которые для мобилизации массовой поддержки в войне

1991—1992 гг. против отколовшейся Хорватии постоянно напоминали

о жестокостях хорватских усташей в период второй мировой войны.

Общее предположение заключается в том, что недовольство

группы и ее потенциал к мобилизации в значительной степени зависят

от того, насколько сильно выражена идентичность группы. Сила

МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ 247

идентичности в свою очередь зависит от ущемленности группы, культурных

различий и интенсивности прошлых и текущих конфликтов

с другими группами и с государством. Таким образом, обратная

связь между идентичностью и групповым протестом (или восстанием)

представляет собой один из существенных механизмов, определяющих

затяжной характер межобщинных конфликтов.

Степень групповой сплоченности и мобилизации

Сплоченность группы обеспечивается густыми сетями коммуникаций

и взаимодействия. Мобилизация означает степень готовности

членов группы объединить свою энергию и ресурсы в коллективном

действии ради общих интересов. Сплоченность ослаблена в

группах, где имеются соперничающие политические движения и

организации. Успешная мобилизация в фрагментированных группах

часто зависит от способности создать коалиции различных

сегментов и соперничающих лидеров. Провал попыток создания

коалиции уменьшает масштабы и эффективность коллективного

действия и облегчает государству сохранение контроля над этно-

политической ситуацией.

Степень сплоченности производна от прошлой и нынешней социальной,

политической и экономической организации группы.

Она выше в группах, сосредоточенных в одном регионе (например

курдов), чем среди дисперсных (например китайцев в Малайзии).

Относительно сплочены группы, сохранившие традиционную структуру

власти, либо имеющие полуавтономные региональные правительства.

Прочную сеть для создания основы политической мобилизации

могут обеспечить религиозные движения, такие как

" черные церкви" в США в период движения за гражданские права

в 50-е годы. Ту же роль способны сыграть экономические ассоциации:

например, профсоюзы были главной движущей силой политического

движения плантационных рабочих — индийских тамилов

в Шри-Ланке. Но чаще всего инструментами общинного политического

действия являются современные политические движения и

партии, хотя они редко объединяют большинство членов группы. В

целом можно предполагать, что потенциал политической мобилизации

народа варьирует в зависимости от масштабов и интенсивности

сохранившихся организационных сетей.

Сочувствующие иностранцы могут существенно повысить сплоченность

общинной группы и ее политическую мобилизацию, оказывая

материальную, политическую и моральную поддержку. Организации

по защите прав коренного населения, такие как Движение

американских индейцев (в 70-е годы) и Всемирный Совет коренных

народов (в 80-е годы), содействовали возникновению мно-

гочисленных движений коренных народов. Организация освобождения

Палестины непосредственно организовывала и поддерживала

оппозиционную деятельность палестинцев в Иордании, Ливане

и на оккупированных территориях Израиля. Курдские мятежники

в Ираке в разное время получали дипломатическую и материальную

поддержку со стороны шаха Ирана, иранского революционного

режима, Израиля и США (1972—1975 гг. и с 1991 г.). Различные

формы внешней помощи способствуют повышению сплоченности

группы и прямо содействуют ее мобилизации.

Международная поддержка ущемленных групп может быть направлена

на улучшение их положения. Страны, поставляющие

иностранных рабочих в Европу, проявляют большую озабоченность

положением иммигрантов в принимающих обществах. Между

Францией и странами Магриба эти вопросы бесшумно и бесконфликтно

постоянно обсуждаются по дипломатическим каналам,

то же самое происходит между правительствами Германии и Турции.

Общий тон этих дискуссий конструктивен и нацелен на облегчение

индивидуальных трудностей и предотвращение межобщинного

и межгосударственного конфликта.

Репрессивный контроль

со стороны доминирующих групп

Несправедливое применение силы вызывает как озлобление,

так и осторожность. Общинные группы, чей подчиненный статус

постоянно удерживается силовыми методами, испытывают глубокое

недовольство по отношению к доминирующим группам, но не

решаются на ответные действия. Кажущаяся апатия и смирение

черных Юга до 50-х годов и коренных народов до 70-х годов в условиях

господства белых в США отражали убежденность, усвоенную

горьким опытом многих поколений, что открытое сопротивление

дискриминации очень рискованно. Нормы осторожности и

ежедневные опасения были серьезным препятствием при попытках

этих людей мобилизовать движение в защиту гражданских прав и

племенной автономии. Суммируя, можно сказать, что если ущемление

поддерживается силой, недовольство и осознание идентичности

группы возрастают, но мобилизационный потенциал снижается.

Военная, экономическая и политическая поддержка, оказываемая

полиэтничным странам третьего мира, содействует сохранению

репрессивного контроля над меньшинствами. Военная, экономическая

и дипломатическая помощь США играла существенную

роль в сохранении контроля Израиля над палестинцами Западного

берега реки Иордан и сектора Газы; менее известна неприметная,

но продолжавшаяся несколько десятилетий поддержка США действий

Индонезии, направленных на подчинение и присоединение

папуасов Ириан Джайя и народа Восточного Тимора. В то же время

США приняли участие в международном эмбарго на военную и

другую помощь режиму апартеида в Южной Африке в конце 80-х

годов. Правительство Соединенных Штатов также приостановило

военную помощь Гватемале в 1977—1982 гг., а затем в 1983—

1984 гг. в связи с грубым нарушением прав человека при подавлении

восстания майя. Во многих государствах воюющим против

собственного населения режимам поддержку оказывали другие

страны третьего мира. В качестве примеров можно назвать поддержку

Кубой марксистских режимов Эфиопии (1977—1990) и

Анголы (1975—1990), боровшихся против повстанцев, и вмешательство

Индии в войну правительства Шри-Ланки против тамильских

мятежников (1987—1990).

Возможности для политического действия

Процессы трансформации недовольства и мобилизационного

потенциала в открытый протест и мятеж слишком сложны и контекстуальны,

чтобы их можно было свести к общему знаменателю.

Некоторые представляют собой ответную реакцию, как, например,

бунты в Лос-Анджелесе в 1965 и 1992 гг., которые в обоих случаях

были прямо или косвенно вызваны применением силы полицией

против индивидов, сопротивлявшихся аресту. Но большинство

этнополитических конфликтов, включая все затяжные кампании

протеста и восстания, являются следствием стратегических

оценок и тактических решений лидеров и активистов общинных

групп.

Понятие политическая возможность привлекает внимание к

факторам, которые оказывают влияние на принятие коллективных

решений. Внутренние возможности — это степень общего недовольства,

значимость групповой идентичности и сеть связей между

членами группы; именно на этой основе лидеры создают политические

движения. Внешние возможности зависят от таких факторов,

как характер государства и его ресурсы, наличие родственных

групп за рубежом. Непосредственное значение имеют также перемены

в политическом окружении группы, такие как сдвиги в государственной

власти и политике, перспективы привлечения политических

союзников, вероятность международной политической и

тыловой поддержки. Эти непосредственные факторы определяют

время политических событий, характер выдвигаемых требований и

выбор конкретной тактики. <...>

МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ_________________________________ 249

250 Г л а в а VI

Глобальные процессы,

способствующие росту недовольства

Возвращаясь на макроуровень, прежде всего необходимо отметить,

что огромные перемены в мировой системе с 1945 г. содействовали интенсификации

недовольства многих общинных групп. Две из них —

рост современной системы государств и глобализацию экономики —

мы рассмотрим как составную часть нашей модели. Третья — коммуникационная

революция — отдельно не рассматривается, поскольку

она повышает эффективность почти всех других причин: скоростные и

плотные коммуникационные сети позволяют общинным группам в

большей мере осознать свое невыгодное положение, установить более

тесные контакты со сторонниками в других регионах и помогают лидерам

в мобилизации масс последователей.

Экспансия государства

Практически все новые либо преобразованные в результате революций

государства мировой системы намерены укрепить и расширить

свою власть, следуя прецеденту преуспевших стран промышленного

Севера. Эта цель диктует среди прочего необходимость

подчинения государством специфических интересов и относительной

автономии сотен этнических групп, государственной концепции

национальной идентичности и интересов. Государственное

строительство почти везде в третьем мире было направлено на ассимиляцию

членов общинных групп, ограничение их исторической автономии

и использование их ресурсов, доходов и труда для целей государства.

Создание новых коммунистических государств в Восточной

Европе после 1945 г. имело те же цели и следствия.

Некоторые общинные группы, включая значительную часть китайской

диаспоры в Юго-Восточной Азии, добились доступа к власти

и богатствам новых процветающих стран. Другие, особенно в

Африке, где реальная власть государства осталась ограниченной,

сумели сохранить фактическую местную автономию. Но общим

следствием усиления государства почти повсеместно был рост недовольства

большинства этнических и общинных групп, которые

оказались не в состоянии защитить свою автономию или эффективно

участвовать в правящих коалициях.

Развитие мировой экс: '.омической системы

Глобальное стремление к индустриализации и эксплуатации неиспользуемых

людских и природных ресурсов оказалось благоприятным

для одних этнических и общинных групп и невыгодным для

МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ 251

других. Этноклассы в развивающихся странах во многих случаях

воспользовались расширением экономических возможностей; некоторые

также предприняли усилия для преодоления дискриминационных

барьеров, закрывавших им доступ к новому богатству. Но

для коренных народов последствия оказались особенно тяжелыми.

Независимо от намерений их ресурсы и труд вовлекаются в сети

национальной и международной экономической активности. Они

почти всегда включаются в эти системы на невыгодных для себя

условиях. Поэтому их реакция на утерю своей земли, лесов и природных

ресурсов, от которых зависит их культура и материальная

сфера, была особенно острой.

Международная диффузия

и распространение конфликта

Политические и экономические составляющие модернизации

непреднамеренно усилили недовольство многих общинных групп и

подтолкнули их к ответным или защитным протестам и мятежу.

Два других международных фактора способствовали их мобилизации,

расширив возможности и стимулы к политическому действию:

диффузия и " заражение" общинным конфликтом.

Диффузия политического действия

среди транснациональных групп

Диффузия означает процесс растекания, в результате которого

конфликт в одной стране прямо влияет на политическую организацию

и процессы в соседних странах. В наиболее полной мере

последствия " растекания" общинных конфликтов проявляются

среди групп, рассеченных государственными границами. Политические

активисты из одной страны часто находят убежище и получают

поддержку среди своих соплеменников в другой стране;

уже несколько поколений курдских лидеров и бойцов в Турции,

Сирии, Ираке и Иране таким образом поддерживали движения

друг друга. Если же соплеменники ущемленной группы господствуют

или пользуются покровительством государства в соседней

стране, притесняемая группа может рассчитывать на их дипломатическую,

политическую, а иногда и военную поддержку. Филиппинские

моро получали политическую и материальную помощь со

стороны правительства Малайзии на ранней фазе их гражданской

войны против режима Маркоса в 70-е годы отчасти потому, что

и и малаизиицы сочувствовали своим мусульманским единоверцам,

отчасти же потому, что Малайзия стремилась отвергнуть притязания

Филиппин на малайзийскую провинцию Сабах.

Общинные группы могут также воспользоваться в своих интересах

рискованным преимуществом, которое возникает в случае

войны между государствами. В конце второй мировой войны советская

помощь помогла курдам создать Махабадскую республику

в северо-западном Иране, но она была вскоре подавлена иранским

правительством. Различные курдские фракции продолжали добиваться

автономии во время ирано-иракской войны и после войны

1991 г. в Персидском заливе. В этих и других изученных нами

случаях эффект " заражения" принимал форму не протеста, а мятежа.

Среди изученных в рамках нашего проекта " групп риска"

почти две трети (159 из 233) имеют сородичей в одной или нескольких

соседних странах. Общий вывод состоит в том, что способность

ущемляемой группы к мобилизации и общинному восстанию

возрастает в зависимости от численности сегментов этой

группы в соседних странах, степени мобилизации этих сегментов

(их положение как притесняемых меньшинств или, наоборот, доминирующих

и контролирующих государство групп) и их вовлеченности

в открытый конфликт (включая гражданскую и межгосударственную

войны).

Заражение общинной активностью

Заражение — это процесс, в результате которого действия одной

группы служат источником вдохновения и стратегического и

тактического подражания для других групп; если диффузия конфликта

означает распространение конфликта прямым путем, то

заражение — косвенным. Мы полагаем, что наиболее сильно заражение

проявляется среди сходных, нередко разделенных большими

расстояниями, групп. Между ними сложились неформальные

связи, особенно после 60-х годов. Мы имеем такие поразительно

сходные по используемой риторике и тактике примеры, как

" походы свободы" аборигенов Нового Южного Уэльса в начале 60-х

годов, сопротивление даяков северного Борнео коммерческой вырубке

лесов в 80-е годы и выступления коренных народов Канады

в 90-е годы.

Говоря более точно, сети коммуникаций, политическая поддержка

и материальная помощь сложились как формы сотрудничества

сходных групп, оказавшихся в аналогичных ситуациях. Две

наиболее плотные и хорошо организованные сети, упоминаемые

ниже, соединяют мусульманские меньшинства и коренные народы.

Благодаря эффективным коммуникациям группы усваивают более

совершенные способы мобилизации: убедительные призывы, квалифицированное

руководство, организационные навыки. Возможно,

даже более важно то обстоятельство, что они вдохновляются

МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ 253

успехами движении в других странах, которые служат примерами

и моральным стимулом для активистов движения.

Вдоль периферии исламского мира имеются три линии разлома —

в Африке, Центральной Азии и Юго-Восточной Азии, где противостоят

мусульманские и немусульманские народы. Возврат к традиционным

религиозным и политическим ценностям в исламском

мире послужил стимулом для самоутверждения периферийных мусульманских

меньшинств, находящихся под властью христианского,

марксистского и буддистского большинства. В ряде случаев

моральное поощрение мусульманских меньшинств сопровождается

материальной и дипломатической поддержкой. Малайзия оказала

поддержку филиппинским моро. Ливия также оказала помощь мо-

ро и радикальным мусульманским движениям в ряде стран. С 1979 г.

революционное исламское правительство Ирана поощряло сопротивление

шиитов в Ливане и в районе Персидского залива. Организация

исламской конференции обеспечивает форум для обмена

идеями и поощрения активистов и чиновников мусульманских государств.

Глобальное движение за права коренных народов сложилось

вследствие слияния в 70-е гоДы таких региональных групп, как

Движение американских индейцев и Конференции приполярных арктических

народов. Вскоре они установили контакты с коренными народами

во всем мире. С начала 80-х годов Всемирный Совет коренных

народов служил одним из глобальных форумов для обсуждения, пропаганды

и проведения совместных действий. Конференции, бюллетени,

частные визиты, представления органам ООН способствовали

распространению общего набора жалоб и требований, мотивации действий,

моделей политической организации и примеры успешной стратегии

и тактики зашиты групповых интересов.

Менее развитые коммуникационные сети связывают меньшинства

рома Европы и Северной Америки и региональных автономистов

" кельтской периферии" — Бретани, Уэльса, Шотландии и

Ирландии. Следует отметить также, что в 80-е годы возникли временные

союзы этнонационалистов, выступавших против общего

оппонента, например, горных племен Бирмы, повстанцев Эфиопии

и балтийских народов.

Влияние государственной власти

и демократии на политическое действие

<...> Политические системы определяют возможности выбора

общинного действия: " уход" [отделение. — А.П. ], лояльность, " голос"

(выдвижение требований. — А.П.]. Если выбирается голос, тогда

степень открытости и ресурсы государства оказывают влияние на

характер выдвигаемых требований и стратегический выбор между

протестом и мятежом. Наблюдения в рамках нашего проекта указывают

на особое значение трех факторов: пределов государственной

власти, политических ценностей институционализированной

демократии и дестабилизирующих последствий демократизации.

Использование государственной власти

<...> Конечным результатом государственного строительства

являются мощные, обеспечение ресурсами государства, способные

с минимальными издержками позаботиться о меньшинствах либо

подавить их — в зависимости от предпочтения элит. Правители

слабых государств сталкиваются с более сложными проблемами,

которые невозможно решить ко всеобщему удовлетворению. Они

могут расширить правящую коалицию, рискуя при этом собственными

позициями, или расходовать скудные ресурсы на тотальную

войну против мятежников. Альтернатива — разрешить этнонацио-

налистам отделиться — очень редко выбиралась добровольно.

Пример распада Советского Союза в ходе преимущественно мирного

процесса может оказаться либо исторической случайностью,

либо началом противоположной тенденции.

Рост государства явно оказывает неоднозначное воздействие на

политическое поведение групп; возрастает недовольство, увеличиваются

издержки протеста, и в то же время более очевидными

становятся выгоды ассимиляции и сотрудничества с доминирующей

группой. Отсюда следует, что общинное политическое действие

в большинстве сильных государств будет ограниченным по

своим масштабам (преимущественно в форме протеста), а в слабых

— попытки государства расширить свои властные полномочия

повлекут затяжной общинный конфликт. В большинстве случаев

следствием таких попыток был переход от протеста к восстанию,

особенно в странах, которые ориентировались на строительство

государственного социализма в 60—70-е годы (Бирма, Лаос, Алжир,

Гвинея, Эфиопия, Никарагуа).

В этих государствах, а также в таких несоциалистических

странах, как Филиппины, Шри-Ланка, Мали, Судан и Замбия, интенсификация

усилий правительства установить контроль над ресурсами

и социально-экономической активностью непосредственно

стимулировала сопротивление ущемленных групп. В особенности отрицательное

воздействие экспансии государства почувствовали этно-

националисты и народы, чья автономия и ресурсы переходили под

контроль центра. В этой ситуации региональное восстание было более

действенной и перспективной стратегией, чем организация протеста.

МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ 255

Институционализированные демократии

Урегулирование этнополитических конфликтов в институционализированных

демократиях зависит прежде всего от того, в какой

мере осуществлены универсалистские нормы равных прав и возможностей

для всех граждан, включая этноклассы, и политически

удовлетворено стремление коренных народов и региональных групп

сохранить особый коллективный статус. Эмпирические сравнения показали,

что общинные меньшинства в развитых индустриальных демократиях

мало сталкиваются с политическими барьерами и готовы

использовать скорее метод протеста, нежели восстание. Причины коренятся

в политической культуре и политике современных демократических

обществ. За последние полвека политические лидеры в этюс

обществах стали более восприимчивыми к интересам политизированных

общинных групп, в особенности способных мобилизовать электорат

и союзников и организовать длительные кампании протеста. В то

же время группы, прибегающие к насильственным формам протеста и

терроризму, рискуют вызвать неблагоприятную реакцию и лишиться

общественной поддержки. Таким образом, в демократиях предпочтителен

протест, а не восстание.

Демократызирующився автократии

Демократизация — это процесс, посредством которого многие

бывшие авторитарные государства второго и третьего мира пытаются

установить политическую систему с большей степенью участия

населения в управлении и более восприимчивую к требованиям

и ожиданиям общественности. Успех демократизации в целом

и ее последствия для общинного конфликта весьма проблематичны.

Советский и восточноевропейские режимы ослабили репрессивное

сдерживание национализма и межгрупповой вражды в

момент, когда институциональные средства для их выражения и

аккомодации еще не существовали либо были хрупкими и не пользовались

доверием. Те же проблемы стоят перед постсоветскими

республиками. Общим результатом было возобновление общинной

активности как в форме протеста, так и восстания. Сходные последствия

можно ожидать и в результате демократизации полиэт-

ничных автократий третьего мира. В любом случае крайне сомнительно,

чтобы такие авторитарные государства, как Судан, Ирак и

Бирма смогли бы предотвратить этнополитические войны путем

продвижения к демократии.

Таким образом, можно сделать два вывода о воздействии государственных

институтов и власти на политическое поведение общинных

групп.

В старых демократиях имеются широкие возможности для этнической

мобилизации, и сплоченные группы, использующие ненасильственную

тактику, могут добиться значительных результатов.

Иными словами, развитая демократия содействует ненасильственному

общинному протесту и препятствует общинному восстанию.

Эта тенденция особенно характерна для сильных государств,

располагающих большими резервами силы и ресурсов,

чтобы удовлетворить плюралистические интересы. Относительный

недостаток государственных ресурсов — это одна из причин, почему

демократия в слабом полиэтничном государстве наподобие

Ливана оказалась непрочной.

В демократизирующихся авторитарных режимах, напротив,

возможности общинных групп для мобилизации существенны, но

государства обычно не располагают ресурсами или институциональными

средствами для аккомодации. В этих государствах демократизация,

скорее всего, будет способствовать как проявлениям

протеста, так и общинным восстаниям. Опасность в том, что в

случае отказа от взаимных уступок вероятны гражданская война и

восстановление репрессивного правления.

1. Вяйринен Р. К теории этнических конфликтов и их решения

Урегулирование межэтнических конфликтов

Этнический фактор присутствует в большинстве происходящих

сегодня конфликтов. Например, в 1991 г. в двух из четырех межгосударственных

конфликтов, по крайней мере, одной из сторон

была этническая группа, а в 27 внутригосударственных конфликтах

доля этнических участников достигала 92%. Этническая дискриминация

была среди важнейших причин насилия и войн: вооруженные

конфликты происходили в 20 из 32 стран, в которых

отмечена явная этническая дискриминация. Таким образом, международные

и внутригосударственные конфликты невозможно успешно

анализировать без учета этнического фактора.

К решению этнических конфликтов можно подходить с разных

сторон. Один подход состоит в том, чтобы, сконцентрировав внимание

на ходе конфликта, выяснить его отличие от других типов

конфликтов и попытаться найти средства, при помощи которых он

может быть смягчен и в конечном счете решен. Другой подход

предполагает изучение последствий этнического конфликта для

и и существующей международной системы и возможностей ее реструктурирования

с целью снижения потенциала эскалации насильственных

конфликтов.

Этнические конфликты часто не поддаются или с трудом поддаются

решению. Это особенно характерно для случаев, когда

конфликты четко кристаллизованы, а возможности группы изменить

ситуацию ограниченны, о таких случаях индивидуальная и

коллективная идентичности становятся более жесткими. Диалектика

межгрупповых отношений с характерным для нее требованием

признания легитимной идентичности превращает конфликт в

борьбу за такие принципы, как этническое самоопределение и выживание.

Многочисленные факты свидетельствуют, что в кристаллизованных

межэтнических конфликтах, в которых борьба происходит

за ценности и принципы, любые решения, навязанные сверху,

едва ли могут привести к успешному исходу. <...> Здесь нужны

скорее психологические и групповые решения, нацеленные на

" демонтаж этнических наделов и повышение гибкости и подвижности

внутри- и межобщинных отношений. Поэтому урегулирование

межэтнического конфликта представляет собой социаль-

и ныи процесс, в который вовлекается, возможно, под внешним воз-

ействием, все местное население. Социальная трансформация этнических

конфликтов снизу должна дополняться институциональными

преобразованиями " сверху", что способствует более тесному

взаимодействию, формированию общих интересов и признанию

равных прав и возможностей участия в принятии решений.

По сложившейся традиции при урегулировании конфликтов в

центре внимания находятся спорные вопросы, действующие лица и

их ставки в данном конфликте, т.е. упор делается на интересы

действующих лиц, а не на их идентичность и ценности. Хотя учет

интересов имеет существенное значение, все же такой способ решения

межэтнических конфликтов недостаточен. Исходя из этого

целесообразно изучить другие пути разработки более эффективных

методов решения конфликтов, связанных с идентичностью. Один состоит

в том, чтобы систематически применять ценностный подход к

урегулированию конфликтов. При этом предполагается, среди прочего,

внимательное изучение межкультурных различий в стиле ведения

переговоров, а также тонкостей социальных процессов и ценностей, с

которыми сталкиваются переговаривающиеся стороны.

Необходимость ценностного подхода обусловлена тем, что в

конфликтах, связанных с этнической или иными типами идентичности,

речь идет о проблемах культуры, в то время как в основе

18 Зак 63

обычных политических конфликтов лежат преимущественно материальные

интересы и институциональные взаимоотношения. Однако

чрезмерный упор на культурные различия может оказаться контрпродуктивным,

поскольку стороны иногда становятся настолько

чувствительными к взаимным различиям, что это сводит на нет

поиски точек соприкосновения. Поэтому внешние посредники

должны стремиться найти приемлемое соотношение культурноценностных

сюжетов и такой повестки переговоров, которая включала

бы достаточное число разрешимых практических вопросов.

С этой целью имеет смысл четко различать интересы и ценности.

Инструментальные методы, рассматривающие межэтнический

конфликт как столкновение интересов, а не идентичностей и принципов,

считаются более эффективными, чем ценностные подходы.

Отдавая приоритет интересам, можно снизить значимость эмоций

и идентичностей. Конфликт формулируется в категориях делимых

материальных ценностей, включающих среди прочего территорию,

права на собственность, политическую власть, экономические ресурсы.

Такой путь урегулирования конфликтов строится на трансформации

спорных вопросов, переключая внимание сторон с идентичностей

на интересы.

Тем не менее не следует полностью отказываться от надежд на

эффективность ценностных подходов. Имеется достаточно подтверждений

того, что сработать может любой из двух подходов.

Для достижения согласия относительно ценностей может потребоваться

больше усилий третьей стороны. При этом целесообразно

использовать различного рода " мягкое посредничество", при котором

первостепенное значение имеет выяснение фактов и консультации,

а не политика давления.

Ценностный подход может оказаться успешным применительно

к малым группам. Но сомнительно, чтобы он был эффективным в

коллективных переговорах между этническими общностями. Поэтому

цели ценностного подхода должны быть ограниченными: смягчить и

удержать проявления конфликта в рамках, позволяющих разумно решать

трудные политические и экономические вопросы.

Кроме того, в межэтнических конфликтах в качестве действующих

лиц выступают не только политические единицы, например

государства, обладающие целостностью, но и весьма аморфные

этнические группы, нередко не имеющие даже общей территории.

Нельзя ожидать, чтобы тйкие стороны следовали тщательно

просчитанной тактике и благодаря посредникам легко пришли к

компромиссам в ходе переговоров. Иногда выясняется, что представителям

этнических групп выгодно подчеркивать отсутствие

сплоченности и невозможность контролировать неподчиняющиеся

политические элементы.

Спорные вопросы межэтнического конфликта в связи с их

и м и культурной н экспрессивной природои менее четко структурированы,

чем при иных типах конфликтов. Это связано с их сложностью:

немного найдется политических проблем, которые были бы

столь трудно разрешимы, как определение и признание автономии

и самоопределения этнических наций. Единственный приемлемый

путь — обратить эти проблемы в конкретные и подлежащие обсуждению

вопросы.

Самый прямой путь урегулирования этнического конфликта

начать двусторонние переговоры между государством и этническим

меньшинством. Однако из-за сложности проблем и отсутствия

простых решений переговоры зачастую либо вовсе не начинаются,

либо быстро заходят в тупик. Отсюда следует, что для решения

этнических конфликтов необходимо воздействовать на участников

переговоров и в то же время формулировать правила, определяющие

отношения между ними. И то и другое обычно предполагает

привлечение третьей стороны и превращение переговоров

из двусторонних в трех- или многосторонние.

Третьей стороной могут быть частные лица либо международные

организации, при этом возможны различные формы участия.

Ключевое значение имеет, представляют ли частные лица правительственные

или неправительственные организации, а если правительственные,

то каких стран: соседних или более отдаленных,

что позволяет им выступать в качестве беспристрастных посредников.

Если этническая группа расселена на территории двух соседних

государств, не исключается возможность, что правительства

договорятся о совместных действиях против меньшинств. Такой

сговор состоялся между Ираном и Ираком против курдов в 1975 г.,

между Индией и Шри-Ланкой против тамилов в 1987 г. Сотрудничество

между враждебными правительствами обычно мотивируется

опасениями, что сепаратистские устремления могут распространиться

из одной страны в другую.

Подключение третьей стороны коренным образом меняет

структуру этнического конфликта. Оно осложняет переговоры и

может содействовать их ходу лишь в том случае, если третья сторона

выступает как беспристрастная сила, способная преодолеть

тупик и настоять на решении проблемы. Судя по известным примерам,

привлечение третьих сторон (как правило, не великих держав)

— достаточно обычное явление, но оно редко приводило к

успеху. Поэтому в качестве посредника в этнических конфликтах

предпочтительны не национальные, а региональные или всемирные

международные организации. Они, как правило, более объективны

и пользуются большим доверием конфликтующих сторон. Но что18*

бы достичь желаемой цели, международные организации должны

преодолеть несколько препятствий: добиться согласия между важнейшими

странами-участницами, найти адекватные для осуществления

миссии ресурсы, получить признание конфликтующих сторон

либо, если те отказываются сотрудничать, выяснить возможности

применения силы, чтобы остановить кровопролитие.

Один из путей урегулирования этнических конфликтов — это

использование альтернативной, или " народной", дипломатии. Она

представляет собой неправительственную, неформальную и неофициальную

форму улаживания споров. Это взаимодействие между

частными лицами или группами в пределах страны или между

различными народами или группами, не связанными с правительственными

структурами из разных стран. Считается, что этот вариант

более гибкий, новаторский и конструктивный, чем традиционные

межправительственные переговоры. <...> " Народная дипломатия"

позволяет установить контакт и начать диалог, невзирая на

отказ доминирующей и соответственно контролирующей государственную

машину группы вступать в формальные переговоры с

внутренним оппонентом. Но технический прием сам по себе не

может заставить государство вступать в контакт с мятежниками:

например, никакая народная дипломатия не в силах заставить

правительства Турции и Ирака обсуждать с курдами вопрос об автономии.

Путь к переговорам может быть найден лишь там, где

есть желание противоборствующих сторон вести переговоры. <...>

Наиболее примечателен в этом отношении пример Южной Африки,

где Африканский национальный конгресс, Национальная партия

и другие силы смогли договориться и осуществить в целом

мирный переход к демократии в стране, постоянно раздиравшейся

острыми этническими и политическими противоречиями.

Исходы урегулирования конфликтов

Можно выделить как минимум четыре варианта решения этнических

конфликтов. В случае ухода отношения между правительством

и этнической группой разрываются, обычно вследствие

отделения, что редко происходит без кровопролития. В редких

случаях этот вариант может быть осуществлен путем миграции,

например, когда этническая группа репатриируется. Такого рода

миграция происходит сейчас в пределах бывшего Советского Союза.

Альтернативой миграции может быть изменение государственных

границ в интересах этнического меньшинства, однако это решение

практически никогда не принимается правящими кругами,

тем более что оно могло бы создать опасный прецедент и оказать

дестабилизирующее воздействие на другие регионы.

МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ 261

Более приемлем путь предоставления автономии этнической

группе. Это предполагает расширение политических, культурных и

экономических прав этнической группы или занимаемой ею области.

В результате группа получает, например, право использовать

свой язык, практиковать свою религию, развивать отдельную систему

образования, распоряжаться природными ресурсами, обеспечивать

внутреннюю безопасность и собирать налоги. По определению

региональная автономия применима лишь к территории, на

которой сосредоточена этническая группа. Если группа расселена

дисперсно, компенсация может быть финансовой либо нацеленной

на обеспечение прав меньшинства.

В случае предоставления автономии необходимо каким-то образом

уравновесить интересы большинства и меньшинства, найти

баланс между государственным и этническим национализмом. В

долгосрочной перспективе автономия представляется как один из

наиболее эффективных путей смягчения или даже окончания этнического

конфликта. Соглашение о региональной автономии достижимо

путем переговоров, но очень часто ему предшествуют

длительные массовые беспорядки.

Еще одна альтернатива состоит в том, чтобы включить этническую

группу в процесс принятия решений. Такой подход возможен

лишь в случае, если группа не пытается силой овладеть государственной

машиной. Доминирующая группа может вообще отвергнуть

и подавить требования меньшинства. Более мягкий подход предусматривает

ассимиляцию или интеграцию в состав всего общества.

Ассимиляция не признает за этнической группой специфических

прав, но стимулирует конвергенцию, приобщение меньшинства к

культуре большинства. В отличие от ассимиляции интеграция

обычно допускает определенную степень плюрализма и тем самым

обеспечивает сохранение этнического многообразия.

Если подавление этничности находится на одном конце шкалы,

то на противоположном конце находится принцип распределения

власти.

Национальное самоопределение, региональная автономия и разделение

власти — это наиболее предпочтительные исходы усилий по

конструктивному решению этнических конфликтов. Кроме того, как

показывает пример отделения Словакии от Чешской республики, возможно

и мирное разделение государства. Обычно же отделение —

это результат войны, как было в случае достижения независимости

Бангладеш от Пакистана, Намибии — от Южной Африки и Эритреи

— от Эфиопии. Тем не менее раздел иногда предпочтителен политической

и экономической фрагментации государства, которую мы

теперь наблюдаем, например, в Судане и Заире.

Примеров мирной трансформации этнических конфликтов не

много, но они все же есть. Малайзия, Сингапур и Зимбабве могут

служить примерами того, как даже в глубоко разделенных обществах

может быть достигнута взаимная долгосрочная адаптация, в

конечном счете выгодная для всех групп. В качестве общей черты

этих трех стран можно отметить, что все они смогли сочетать устойчивый

экономический рост с распределением власти и ограниченной

демократией в сфере политического управления. Экономический

рост создает ресурсы, которые можно перераспределять

для преодоления неравенства, а распределение власти предполагает,

что группы и их политические представители принимают согласованные

решения.

Однако взаимная адаптация происходит далеко не всегда. Возникают

конфликты идентичности, из-за территории, ущемления

прав. Конфликты ведут к применению силы, и таким образом создается

порочный круг, в котором конструктивное, мирное урегулирование

становится почти невозможным. Особенно тяжелое положение

сложилось в бывших многонациональных империях Советского

Союза и Югославии. Централизованная политическая и экономическая

система в этих странах, исключая возможность естественного

размывания этнической идентичности посредством экономической

взаимозависимости и социального плюрализма, законсервировала

общество и превратила его в пороховую бочку. <...>

Снижение остроты и окончательное решение этнических и национальных

конфликтов едва ли возможно посредством стандартных

механизмов переговоров и посредничества. Видимо, реструктурирование

территориального государства и замена доктрины национального

суверенитета и государственного национализма более

доброжелательными и универсальными принципами представляет

собой единственный возможный путь для прекращения насилия.

1. Андерсон Б. Воображаемые сообщества

ВООБРАЖАЕМЫЕ ОБЩНОСТИ.

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПРОИСХОЖДЕНИИ

И РАСПРОСТРАНЕНИИ НАЦИОНАЛИЗМА*

Бенедикт Андерсон

Концепции и определения

В рамках антропологии я предлагаю следующее определение

нации: она есть воображаемая политическая общность, при этом

воображаемая как имманентно ограниченная и суверенная.

Она воображаемая, потому что члены даже самой маленькой

нации никогда не знакомы с большинством своих соплеменников,

никогда не встречаются с ними и даже не слышат о них, но в то

же время в голове каждого живет образ их общности. Ренан имел

в виду этот акт воображения, когда писал в своей изящно перевернутой

манере, что " сущность нации состоит в том, что все индивиды

имеют много общего и все многое забыли" [имеются в виду

междуусобицы и конфликты, предшествовавшие формированию

нации. — А.П.). С определенной жесткостью Геллнер высказывает

аналогичное суждение, когда он выносит свой приговор:

" Национализм — это не пробуждение самосознания нации: он

изобретает нации там, где они не существуют". Однако недостаток

этой формулировки в том, что Геллнер настолько стремится

Ф

Anderson, Benedict. Imagined Communities. Reflections on the Origi