Гренель м да

Данфер. Вы правы, это очень плохо повлияет на контракт.

Шатле. Черт! …действительно, нам всем не повезло.

Входит Одеон

Одеон. Какой-то сумасшедший дом! Шатле, мне что, на колени встать, чтобы вы передали мне дискету?

Шатле. Ваши желания для меня закон, дорогой мой Одеон, я немедленно пересылаю вам ее с почтой.

Гренель. Он, в самом деле, очень плох.

СЦЕНА 8

На Радио-Сканнер

Журналистка. Последний вопрос, Мишель…Видно, что вы сейчас в полной животворящей силе, можете завести ребенка, например…и в то же время эти ракеты, которые вы пытаетесь продавать, несут в себе такую страшную потенциальную гибель. Как вы можете существовать в подобной двойственной, почти парадоксальной ситуации, за которую вы, Мишель…вы, сидящая здесь, напротив меня… несете ответственность?

Гренель. Я уже говорила… почти хирургическая точность аппаратов, которые мы производим, дает гарантии минимального ущерба и защищает мирное население от ужасов войны. Дельта Эспас работает ради того, чтобы война, случись она где-нибудь в мире, чтобы эта война была чистой.

Журналистка. Простите в каком смысле Чистой?

Гренель. Да, именно так.

Журналистка. Хирургия, стало быть, придет на смену бойне?

Гренель. В каком-то смысле.

Журналистка. Хирургия при условии, что воюющие стороны будут в состоянии оплатить ваши ракеты.

Гренель. Да, или обратятся к странам, владеющим ими.

Журналистка. А каково мнение ваших коллег? Вообще говоря о вас вы умны обаятельны, вы полагаете это преимуществом или же, наоборот, препятствием в вашей профессии, которую можно назвать скорее мужской? Как на вас реагируют мужчины?

Гренель. Зависит от обстоятельств. В моей служебной практике найдется, пожалуй, пара неприятных свидетельств. Когда я работала на выставочных стендах, на профессиональных экспозициях, мне, например, не подавали руки, полагая, что я, разумеется, – из обслуги. С тех пор я начала носить более строгие костюмы.
Журналистка. А в гольф вы не играете? В отличие от большинства руководителей предприятий, у которых я брала интервью?

Гренель. Я еще не руководитель предприятия.

Журналистка. Тогда поспешите начать. Благодарю, Мишель Гренель, за то, что согласились ответить на вопросы Радио-Сканнер. На следующей неделе я буду принимать Жан-Клода Бриара, Президента Швейцарского Телеграфного Агентства. Желаю всем хорошей недели.

СЦЕНА 9

Холл Дельта-Эспас, пятница 17 часов

Шатле. паршиво честно сказать. Во-первых, после всего, что я утром услышал, мне совсем не хотелось туда идти. Вы слышали интервью?

Данфер. У меня нет привычки слушать радио.

Шатле. И ничего не потеряли. Эта журналистка просто писюха. Представляете, я приглашаю ее в Бар с черной икрой, а она мне задает те же самые вопросы, что и Гренель. Ей захотелось, видите ли, чтобы я поведал о состоянии моей души, будто я малолетний преступник! Да катись оно к чертовой бабушке, это Радио-Сканнер вместе с Пале-Роялем! И пусть не рассчитывают, что я поддержу аплодисментами их антимилитаристские завывания! Вообразите, она не постеснялась спросить, сколько я зарабатываю.

Данфер. И вы ей сказали?

Шатле. Разумеется. И не собираюсь рыдать по этому поводу! Пусть-ка она встанет на мое место, и мы посмотрим, на что она способна! Я, конечно, дико извиняюсь, но навряд ли тупица сумел бы заниматься таким ремеслом, как мое! И я совершенно не намерен ни от кого выслушивать ни упреки, ни советы, в особенность от писюхи-журналистки, которой непременно хочется выставить меня убийцей! Я продаю высокие технологии, потому что я знаток высоких технологий, Да будет так, и я этим горжусь!

Данфер. Вы говорили с ней об Одеоне?

Шатле. Ей известно, что Одеон – протеже Монпарнаса. Она постоянно возвращается к истории с его докладом о контактных блоках… и всё время вспоминает, как все этот замечательный доклад хвалили… Я сказал ей, что Монпарнас привечает Одеона вовсе не из-за доклада, доклад-то никудышный, а потому, что Одеон – его племянник…

Как видите, насчет семейного родства я не стал себя сдерживать.

Данфер. И были совершенно правы.

Шатле. Могу только с уверенностью сказать, что охладил ее пыл… она больше не хочет приглашать Одеона.

Данфер. Превосходно!

Шатле. Но и от меня больше ничего не хочет. Да мне и наплевать. Она все время пыталась вызвать у меня чувство вины. А я вовсе не собираюсь волноваться по поводу того, что двое-трое лохов забавляются с нашими игрушками, запуская их неизвестно куда. Мое дело производить, а что дальше – меня уже не интересует! Да пусть они летят на все, что движется, и как им заблагорассудится. Мне дела нет! Лишь бы их покупали! А за непревзойденное качество их и красоту я и буду получать мои 700 000.

Данфер. Вы сказали ей, что получаете 700 000?

Шатле. Ну да, почему бы и нет! К тому же эта идиотка решила, что это в месяц. Не вижу, что здесь плохого. Это мои деньги, и я их зарабатываю без всякого состояния души. Если русским наши ракетные члены представляются самыми сексуальными и навороченными, если они предпочитают именно их вогнать в чеченские или еще шире –все мусульманские задницы планеты, я готов им продать эти искусственные члены, как только им будет, чем заплатить. А если мои вибраторы придутся по душе мусульманам и они захотят с их помощью поиметь демократов, то им я тоже не откажу. Не собираюсь я также отказываться ни от того, чтобы хлопать по заднице своих секретарш, будто это мячи для гольфа (это метафора, конечно!), ни от моих семисот тысяч, потому что я стою этих семисот тысяч, а буду стоить и 800, и больше того!

Данфер. Вы абсолютно правы.

Шатле. Если я еще раз с ней встречусь, так прямиком всё и выложу!

Данфер. Но все же поосторожней

Шатле. да передачка-то бездарная. Я рад, что не пришлось в ней участвовать. Явись он собственной персоной, чтобы уговорить меня представлять Хай-Тек в его программе, я отвечу НЕТ. Прямо так и скажу: «Жан-Мари Пале-Рояль, убирайтесь к черту!»

Данфер. Прямо так и

Шатле. Буквально так! А вы как думали? И этой ассистенточке его… Боже, когда подумаю, что позволил себе коснуться рукой ее лошадиных лосин! Вот это было напрасно, грубая моя ошибка! Так или иначе, она пусть тоже катится колбасой! Вместе со всеми, кто смотрит их мещанскую передачу, и слушает хреновину, которую она несет Шучу, конечно… говорю глупости! Надеюсь, вы не подумали, что это всерьез?

Данфер. Разумеется,

Шатле. А вы что обо всем об этом думаете?

Данфер. Я, знаете ли, вообще политикой не занимаюсь.

Шатле. Правда, я забыл, вы – как я: не любите лицемеров… Кстати, о лицемерах, известно вам, что Одеон хочет удочерить албанскую девочку?

Данфер. Лучше бы занимался родным своим сыном.

Шатле. В конечном итоге мне его жалко… теперь, когда все его поносят, а Монпарнас собирается уволить. Знаю, что это глупо, с моей стороны, но эта история с албанской девочкой меня ужасно взволновала.

Данфер. А я убежден, что он играет на публику.

Входит Гренель

Гренель. Приветствую вас, господа. Не знаете, Берси здесь?

Данфер. Думаю, вот-вот появится.

Шатле. Должен сказать, что мне очень понравилось ваше интервью.

Гренель. Благодарю.

Шатле. Вы-то сами в это верите?

Гренель. Во что?

Шатле. В то, что говорите. В историю с бойней, например…

Гренель. Разумеется

Шатле. Если Монпарнас вас слушал, он, должно быть, вдоволь потешился.

Гренель. Почему?

Шатле. Потому что всё, что вы сказали, жутко наивно, Мишель. Чего вы молчите, Данфер, не согласны со мной?

Данфер. Однажды мне довелось обедать за одним столом с Монпарнасом. Знаете, Монпарнаса люди интересуют лишь в тот момент, когда они делают глупости. В этом случае он обожает повторять: «И чему только их учат в этом Политехе, черт подери!» Это его излюбленная формула при увольнении: «и чему только их учат в этом..Однако если вы нормально делаете свое дело, он и знать не знает, кто вы такой. Монпарнасу ничего не ведомо о вашем существовании, милая Мишель.
Шатле. Но вас-то, по крайней мере, он знает, раз вы с ним обедали.

Данфер. Скорее всего, он обо мне и не вспомнит. Я для него лишь один из неведомых выпускников Политеха. И, так же, как и вам, Мишель, мне бы хотелось изменить это представление и продемонстрировать свои возможности.

Шатле. А я видел его только на гольфе, и он, в самом деле, почти совсем со мною не разговаривал, интересовал его только мой Давид. Знаю, однако, что нравлюсь ему, потому что не так уж и плох на лужайке и еще потому, что ношу белые клубные пиджаки от Вестона… Вроде бы его это забавляет… В остальном же я, как и вы, Данфер, политикой не занимаюсь. Мой сын берет это на себя, вместо меня, он-то настоящий чемпион.

Гренель. Мысленно возвращаясь ко всему мною сказанному, понимаю, что ничего другого о нашей работе я сказать и не могла. Это был, мне кажется, единственный приемлемый вариант, вы согласны?

Шатле. Безусловно

Гренель. Или же надо было отказаться от интервью. Вообще-то это не мой жанр. Я всегда выкладываю всё, что думаю… так пусть Монпарнас по крайней мере, над этим посмеется.

Шатле. Ах, уж эта молодость, ах, уж эти женщины!

Вы всё молчите, Данфер, не согласны со мной?

Данфер. Вы знаете, я политикой не занимаюсь.

Шатле. Да, я тоже, как и вы, в сущности, политикой не занимаюсь.

Гренель. Вы не занимаетесь политикой?

Шатле. А что

Гренель. Берси так не считает.

Шатле. Вот как, почему же?

Гренель. Он страшно на вас сердит.

Шатле. Вот как, почему же?

Гренель. Из-за того, что вы наговорили этой журналистке. Он считает, что, если бы она не показала свою статью ПР-директору, как было договорено, мы бы дорого за это заплатили. У «Космоса» огромный тираж. А вы как будто высказались довольно круто. В конторе большой переполох.

Шатле. Она мне не сказала, что напишет статью. Ну и мерзавка! Бегу к ПР-директору! (Шатле уходит).

Данфер. Извините за выражение, но Шатле – просто мудозвон. Всё, что он наговорил этой журналистке, совершенно неприемлемо, не так ли?

Гренель. Неприемлемо то, что он попался в ее западню.

Данфер. Эта история разлетится по всем крупным предприятиям.

Гренель. Да … правда … и ему не поздоровится… никто уже не захочет доверить ему что бы то ни было. Всё-таки надо следить за тем, что говоришь… хотя бы минимально.

Данфер. Особенно, если говоришь журналистам.

Гренель. А вы слышали передачу?

Данфер. Само собой. Вы были на высоте.

Гренель. Серьезно?

Данфер. Ну, раз я сказал…

Гренель. Не скрою, мне это приятно.

Данфер. Я бы не сказал, если бы так не думал. Вы были безупречны.

Гренель. Спасибо.

Данфер. У вас отличный голос… хорошо поставленный и в то же время проникновенный. Уже по тембру видно, что вы человек – неконфликтный… это большое достоинство.

СЦЕНА 10

Отдельный кабинет в большом парижском ресторане

Берси. Американцы предлагают усовершенствованную инерционную систему спутниковой навигации, что снимает необходимость в управлении на последнем этапе.

Монпарнас. И что из этого следует?

Берси. Это как у нас, но подешевле.

Монпарнас. Перепил я этого помроля… Каковы их дополнительные меры?

Берси ПредприятиеАмерикан -И гл в Англии, где уже занято 1800 человек, заявляет, что может открыть еще 600 рабочих мест, если получит комплексный запрос на продукцию, соответствующий его нынешним возможностям.

Монпарнас. И здесь американцы выиграют, если нам нечего будет им противопоставить. Было бы глупо… Обязательно нужно организовать серьезную команду для изучения совокупного предложения, например, по противотанковому оборудованию. Есть у вас интересные люди?

Берси. Да.

Монпарнас. Здесь потребуется тонкая работа, ручная сборка своего рода.

Берси. Шатле?

Монпарнас. Только не Шатле! С ним покончено! Согласен, он хорошо играет в гольф, сын его – будущий чемпион, но этого недостаточно. Слишком много глупостей он натворил. С этой журналисткой, …недопустимо.

Берси. Он очень точно и быстро ориентируется в поисках потенциальных клиентов на рынке, уверяю вас…

Монпарнас. Повторяю, пусть думает, что хочет, но держит язык за зубами, Сами-то вы читали статью? Уверен, что нет. «Моя фирма может продавать производимые мною ракеты кому угодно, меня это не касается, у меня по этому поводу нет никакого состояния души. Единственное, что меня интересует, чтобы мои ракеты были самыми разрушительными на рынке и лучше всего продавались». «Вы считаете, что эта коммерческая логика совместима с моралью?». «Мне платят за то, чтобы я придерживался именно этой логики». - это ни в какие ворота! Такое в газетах не печатают. я надеюсь, что вы наведете порядок в вашем ведомстве. Мне пришлось вмешаться и выступить в роли цензора, а я, поверьте, этого терпеть не могу! Глупо, в самом деле, этот Шатле был таким блестящим человеком… столько мне доставил удовольствия на открытых играх Вполне свой парень, мне такие нравятся… носит клубные пиджаки от Вестона… но, повторяю, на всё можно наплевать, что просачивается в печать, но только не на нравственность! И чему только их учат в Политехе, черт подери!

Берси. Что вы хотите, мораль падает.

Монапарнас. я докажу вам обратное. Вчера я обедал с главой канцелярии министра Обороны. И он рассказывал мне о русском авианосце, который американцы превратили в плавающее казино

Берси. «Адмирал Грушков»?

Монпарнас. Да, «Адмирал Грушков», просто наводненный кока-колой и нарко-долларами. 220 метров в длину, 35 000 тонн железа, ощетинившегося артиллерийскими орудиями и начиненного бик-маками, гамбургерами и кетчупом! Хватит на всех балтийских селедок, чтобы заполучить понос… Короче говоря… игроков доставляют на борт из Флориды русскими боевыми вертолетами. Какова картинка! Русский, советский, скажем, брежневский авианосец, преобразившийся в гигантский притон для рулетки. Это как, не волнует вас, с точки зрения морали?

Берси. Эээ…

Монпарнас. Возможно, затея эта покажется вам гениальной, барочной, исключительно современной? А если бы это был французский авианосец? Именно такой вопрос задавали мы себе вместе с главой Канцелярии … Ведь можно было бы очень выгодно продать, например, «Генерала де Голля», когда мы сокращали вооружение. Вы представляете себе наш лучший авианосец, весело скользящий вдоль авиабазы в прекрасной тулонской гавани и наполненный загорающими голозадыми телами? А если бы сдать в аренду, например, наши ядерные подводные лодки – «Грозный» и «Сокрушительный» и там организовать «клубничку» – можно гомосексуальную, можно гетеросексуальную, неважно… «Сокрушительный» – для гетеросексуалов, а «Грозный» – для гомиков… одновременно или поочередно… но непременно в режиме погружения, будьте добры… и под «техно» на полную катушку… на глубине двести метров… Представляете себе?

Берси. Нашему государству это могло бы дать немалый доход,

Монпарнас. Правильно, Берси… это немыслимо, как и сказали мы друг другу с главой Канцелярии… ибо это французская армия! Ибо это «Генерал де Голль»! вам следует очень срочно найти кого-то другого для изучения совокупного предложения… И всё-таки со спаржей помар идет лучше, он тонизирует лучше, чем помроль… Итак, долой Шатле, посмотрим, кто у нас еще на примете…

Берси. Неплох был бы Одеон… я знаю, что вы его поддерживаете…

Монпарнас. То есть поддерживаю?.. Нет, только не он!

Берси. Так или иначе, но на моем последнем общем собрании в пятницу

Монпарнас он не способен правильно высчитать коэффициент… Меня это не удивляет…Жаль только его разработок…

Берси. Вы имеете в виду контактные блоки?

Монпарпас. Одеон был очень талантлив… впрочем, и помар неплох… Но я не могу больше доверять ему потому что он нестабилен психологически, и психически физиологические нестабилен. Вам известно, что члены его семьи содержатся в психушке?

Берси. Я что-то слышал об этом, но…

Монпарнас. Ладно, кто еще?

Берси. Данфер…

Монпарнас. это кто?

Берси. Что вам сказать? Тоже из Политеха, не такой блестящий, как Шатле, но методичный, скромный, эффективный.

Монпарнас. Вернемся, пожалуй, к помару… Серьезно, Берси, что вы обо всем этом думаете?

Берси. Вы спрашиваете, возможно ли поручить Данферу совокупное предложение?

Монпарнас. В конце концов, вы сами должны разбираться с вашими кадрами, это дело меня не касается. Вам решать А, в самом деле, как вам помар? Ну-ка, Берси, отвечайте мне со всей серьезностью.

Берси. Производит впечатление!

Монпарнас. А что я вам говорил! Никогда вы меня не слушаете. Поверьте, я знаю толк в винах. Когда я говорю, что вино хорошее, можете доверять мне безоговорочно. Но вернемся к нашим заботам. Ваша Гренель все еще не начала играть в гольф?

Берси. Нет, она занимается лыжами.

Монпарнас. Цермат Прямо вижу, что она катается в Цермате,

Берси. Совершенно не в курсе. Может быть. Мне кажется, что она скорее ездит в Австрию.

Монпарнас. А я держу пари, что в Швейцарию, в Цермат! Но, по правде говоря, что Австрия, что Швейцария, - мне абсолютно безразлично. Пусть катается, где хочет, меня это не касается. Плевать я хотел на то, где катается Гренель, а вы нет?

Берси. Эээ.. ну да, я тоже.

Монпарнас. Ну как, Берси, получится у вас сбагрить эти мои свечки англичанам? В сущности, ведь мы встаем на защиту концепции единой Европы, и англичане не должны нас кинуть Они хотят преференциального режима? они его получат, мы им построим пару заводов, откроем новые рабочие места, если уж им так этого хочется. И катитесь к такой-то матери!

Берси. Но в этих условиях нам нелегко будет заработать деньги.

Монпарнас. Вот почему необходимо воспользоваться логикой американцев и создать совокупное предложение. Тогда всё, что в одном месте потеряете, выиграете в другом. Это как с женщинами… Вам понятно, о чем я говорю? Совокупное предложение, и очень быстро, ваш ход, Берси.

Берси. Проблема с англичанами всегда состоит в том, что тебе кажется, будто всё уже закончено, а на самом деле это не так. Даже когда контракт подписан, они будут продолжать торговаться о том, чего в контракте нет.

Монпарнас. Вот я и говорю: и катитесь к такой-то матери!

Входит Гренель

Метрдотель. Сюда, пожалуйста.

Монпарнас. Сударыня, вы опаздываете, что достойно порицания и вдвойне невежливо, поскольку я вынужден вам об этом сказать.

Гренель. Прошу прощения.

Монпарнас. Избавьте нас от ваших извинений, не заставляйте в них поверить, потому что я ненавижу поддаваться на женскую ложь… Лучше попробуйте эту спаржу, она придает вкус помару. Берси, правда, отличный помар?

Берси. он и в самом деле хорош.

Гренель. Проблема бургундских вин в том, что, когда они не слишком высокого качества, в них чувствуется привкус фруктового сока. Это вино высокого качества, но со спаржей я всё же предпочитаю бордо.

Монпарнас. Вы совершенно правы, этот помар мочой отдает. (Метрдотелю) Принесите помроль.

Метродотель. Слушаюсь.

Монпарнас. Знаете, мне всё это не нравится. Совсем не нравится. Мне прокрутили передачу этого Радио-Лазер…

Гренель. Сканнер.

Монпарнас. какая разница, звучит одинаково претенциозно. Почему вы не зашли ко мне перед интервью… надо было Я бы имел удовольствие вас повидать.Вы даже не подумали об этом?

Гренель. Нет, господин Президент.

Монпарнас. Почему вообще вы ни разу ко мне не зашли, с тех пор как год назад пришли работать на фирму? Уверен, что у вас была масса поводов со мной проконсультироваться?

Гренель. Мне очень жаль, господин Президент…