Глава 7. Адди нервно и тревожно мерила шагами пол своей комнаты

Адди нервно и тревожно мерила шагами пол своей комнаты. Когда она устала от этого занятия, то отбросила легкие покрывала на своей кровати и легла. Она лежала неподвижно, уставившись на потолок. Она все еще ощущала руки Бена на своей коже… ты принадлежишь мне … Она все еще слышала его хриплый голос в ее ушах… я никогда не причиню тебе боли …

Адди перевернулась на живот, зарываясь лицом в свою подушку. Проходили часы, но она все еще лежала там без сна. Внизу звук мужских голосов дрогнул и вскоре затих, и постепенно настала тишина. Они все подчинились вечеру. Тяжело вздыхая, Адди села и смахнула пальцами волосы с лица. Ее тонкая белая ночная рубашка скрутилась вокруг нее за часы беспокойного верчения, и она встала, чтобы привести ее в порядок. Затем она услышала звук на лестнице, и ее сердце на мгновение перестало биться из‑ за приступа паники. Ее первая мысль была, что это Рассел.

– Папа, – прошептала она и на ощупь нашла свой халат, поспешно набрасывая его перед тем, как открыть дверь. Так как ее комната находилась близко к лестнице, она сразу же увидела того, кто приближался. Ее плечи опустились от облегчения, когда она увидела Рассела, поднимавшегося по ступеням и тяжело опиравшегося на Бена. Ее лицо покраснело от изумления. Рассел был сильно пьян. Судя по тому, как они медленно поднимались, у них бы заняло много времени, чтобы добраться до вершины лестницы.

– Я говорю, мы заработаем … много денег в этом году, – говорил он Бену, помахивая пальцем, чтобы подчеркнуть суть. – Лучше, чтоб цена поднялась до восьми или девяти долларов за голову.

– Если так говоришь, – пробормотал Бен, почти теряя равновесие, когда Рассел спотыкнулся на следующей степени.

– Это правда…в этом году… коровы прыгают через луну…

– Только если ты начнешь думать о выращивании каких‑ нибудь других животных получше, чем эти твои чертовы лонгхорны.

– Правильно… я думаю об этом … А ты ловкий парень.

– Спасибо.

– Но…о… ты ж не так ловок, чтоб увиваться за моей дочуркой. Моя Аделина. Ты разве ж не знал, что она самая красивая девушка в Техасе?

Бен затащил его на другую ступень.

– Да, сэр.– Адди подняла глаза к небу. Рассел был готов и намеревался играть роль свахи во время этой неравной борьбы с лестницей.

– Тогда почему ж она..? – Расс вопросил, жестикулируя рукой и почти посылая их в падение вниз по лестнице.– У нее мягкий характер.

– Только, когда она хочет.

– У нее есть все, что мужчина может пожелать.

Адди не могла больше слушать их.

– Вам не нужна помощь? – она спросила решительно, и они оба посмотрели на нее, Рассел со смутным удивлением, а Бен знакомым взглядом прищуренных глаз. – Вы так перебудите весь дом, – сказала она.

Бен пожал плечами.

– Расс немного перебрал вина сегодня. Думал, я помогу ему подняться наверх.

– Ты все время такой самоуверенный, правда? – заметила она, наполовину спустившись по лестнице и беря отца под другую руку.

Рассел искоса взглянул на нее.

– Ты поздно поднялась, милая, – мягко проговорил он.

– Так же, как и ты.

С огромным трудом и множеством попыток они ухитрились поднять его по лестнице в его комнату, небольшое чудо, учитывая состояние Рассела.

– Спасибо, – сказал Бен, как только они помогли Расселу лечь в постель, где он моментально заснул.

– И как ты только мог подумать, что сможешь затащить его наверх в одиночку? – спросила Адди, поправляя подушку под головой спавшего мужчины.

Бен усмехнулся, направляясь к изножью кровати и стаскивая ботинки с Рассела.

– Оптимизм.

– Глупость, – поправила она, подозрительно уставившись на него, как будто сомневаясь в его словах.– И как много тебе пришлось выпить?

– Зачем? Или ты предлагаешь проводить и меня в мою комнату? – Смутившись, она повернулась и покинула комнату, слыша, что он последовал за ней и закрыл дверь. Медленно она прошла коридор, отказываясь посмотреть на него. Ее сердце начало быстрее биться, когда Бен миновал лестницу и продолжил идти за ней.– Я абсолютно трезв, – сделал замечание он.

– Мне не интересно твое состояние.

– Почему же ты тогда встала в половине третьего утра?

– Это тебя не касается.

– То есть ты не могла заснуть. Интересно, почему.

Они достигли ее двери, и Адди остановилась, опасаясь, что он попросит ее пригласить его внутрь, опасаясь того, что она может сказать. Она укрепила свою решимость перед тем, как обернуться к нему. Он был невероятно красив с черными взъерошенными волосами и мятой белой рубашке, закатанной до локтей. Она быстро попыталась придумать сказать что‑ нибудь, чтобы опередить тот вопрос, который она знала, он непременно задаст.

– Бен, я гадала…

– Что? – он оперся рукой о дверь позади нее и перенес весь свой вес на нее. Она тихонько отпрянула.

– Что случилось с тем парнем, с которым ты разговаривал сегодня вечером?

– С Уоттсом? – помедлил Бен, словно думая, говорить ли ей или нет.– Он направился в соседний штат, чтобы узнать, насколько правдивы слухи о его сестре.

– О?

– Он содержал мать и сестру на деньги, что он зарабатывал, выполняя случайную работу на стороне. Независимо от того, что он обнаружил сегодня, он не сможет обеспечить их достаточным количеством денег.

– Что он обнаружил?

– Его сестра работает в танцзале.

– Как танцовщица?

– Как э–э… девушка для развлечений, – Это был самое деликатное слово. Существовало огромное множество более красочных слов, которые часто использовали, чтобы описать шлюху, но они бы оскорбили чувствительную леди. Он не был уверен, возразит ли Адди против этого или нет.

– О, Бен.– Голос Адди смягчился от жалости.– Сколько ей лет?

Он пожал плечами.

– Шестнадцать, семнадцать.

– Что если у нее было бы больше денег? Сколько ей нужно, чтобы не работать там больше? Я могу найти способ, чтобы взять немного денег у папы. Ты же знаешь, какой он добрый внутри.

– Я уже предлагал помощь. Уоттс отказался взять и цент. Тогда он не думал о последствиях. Я поговорю снова с ним об этом завтра, когда он будет с ясной головой.– Но когда Адди продолжила хмуриться, Бен протянул руку и дотронулся до локона волос, свисающего с ее плеча. Он мягко потянул его.– Не волнуйся ты так. Все будет в порядке.

– Я надеюсь на это.– Она опустила взгляд на пол.– Иногда я не могу поверить, как много несчастья есть в этом мире.

– Из‑ за чего ты несчастна? – Бен слегка приподнял ее подбородок кончиком указательного пальца и улыбнулся, глядя ей в глаза.– Скажи мне и я решу твою проблему.

– Ты не сможешь даже начать, – сказала она отрывисто, судорожно отпрянув от него.– Просто уходи, пожалуйста. Я собираюсь идти спать.

– Уйти? Но это самая любимая часть вечера.

– Спокойной ночи, – проговорила она твердо.

– Я надеюсь на это.– Он улыбнулся, видя ее испуганное лицо, и дотянулся до дверной ручки позади нее, ловко повернув ее. Дверь широко открылась, словно приглашая его внутрь. Адди не могла вымолвить ни слова, когда Бен втолкнул ее в комнату и закрыл за собой дверь легким толчком локтя. Он даже не попросил приглашения. Это было типично для него.

– Б…Бен…– неуверенно пробормотала она.

– Ммм? – Он выгнул бровь в небрежном вопросе, спуская рукава рубашки.

– Бен, убирайся отсюда. Или я… Что ты делаешь?

– То, что я хотел сделать, с того момента как нас прервали.

Он начал расстегивать свою рубашку, освобождая одну пуговицу за другой. Ошеломленная, она смотрела с отвисшей челюстью, как появляется крепкая загорелая плоть его торса. Затем она взглянула на дверь, не в силах поверить, что Бен находится в ее комнате и уже начал снимать свою одежду. Не было ли это одним из ее глупых снов? Это должен быть сон. Она услышала шорох его брошенной на пол рубашки, и она оглянулась назад с испугом. Он был уже обнажен до пояса. Он казался намного больше без рубашки, его плечи были широкими с мускулистыми руками и грудной клеткой. Широкое пространство его живота, подчеркнутое низкосидящими джинсами было похоже на гладильную доску, он был загорелым, за исключением узенькой полоски прямо над его джинсами.

Адди указала на его отброшенную рубашку дрожащим пальцем.

– Я сказала тебе убирайся… Я… Надень ее обратно!

Бен медленно улыбнулся, шагнул к ее кровати и сел на нее. И удерживал ее взгляд, рывком снимая ботинок. Невозможно было вынести этот спокойный, предупреждающий пристальный взгляд. Она снова заговорила и начала что‑ то бормотать, уверенная, что в любой момент кто‑ нибудь обнаружит их в ее комнате.

– Бен…Бен, остановись и послушай меня. Мне жаль, что то, что я натворила сегодня, могло заставить тебя поверить, что я заинтересована в вещах такого рода, напротив, я еще не готова заняться этим с кем‑ нибудь, тем более с тобой, и если папа узнает, что ты был сегодня здесь, он убьет тебя, либо сегодня, либо завтра утром ты обнаружишь, что на тебя наставили ружье с тем, чтобы ты согласился ж…же…– Она запнулась на последнем слове.

– Жениться на тебе? – Бен закончил за нее. Он оттолкнул свои ботинки босой ногой и встал. В его голосе появилась загадочная мягкость. – Интересная мысль, правда?

– Не очень, – произнесла она дрожащим голосом, понимая, что она больше не владеет ситуацией, ища путь к отступлению. – Хотя я уверена, что ты бы хотел жениться на ком‑ нибудь с деньгами. И ты знаешь, что мой папа отдаст тебе все, что у него есть, если мы поженимся, включая ранчо. О, готова поспорить, что тебя не привлекает мысль стать моим мужем.

Когда Бен увидел ее страдания, с него спал и намек безжалостного удивления.

– К черту деньги твоего отца и его ранчо в придачу. Мне не нужно ничего этого. У меня своих собственных средств достаточно, чтобы купить все, что я захочу.

– Как такое возможн?

– Продажа неклейменых телят достаточно выгодное занятие, если делать все правильно. А в этом деле у меня исключительный талант. Так что мне не нужны твои деньги. Хотя ты чертовски права, идея стать твоим мужем ни капли меня не волнует. И в течение следующих нескольких часов я покажу тебе почему.

После этих слов у нее мороз прошел по коже, а затем она также внезапно залилась румянцем, увидев, как он принялся расстегивать пуговицы на своих джинсах.

– Иди сюда, – сказал он, его пристальный взгляд приказывал подчиниться.

Не успев остановить себя, она посмотрела на таинственное отверстие расстегнутых брюк, где впалый живот спускался к кудрявым темным волосам. Работая в госпитале, она видела раздетых мужчин и раньше, но никого столь раскрепощенного. Люди всегда смущались, оставшись без защиты одежды. Бен, казалось, чувствовал абсолютно свободно без нее.

Ее инстинктивное желание убежать было непреодолимо. Беги. Единственное, что она могла сделать – это покинуть комнату. Он, несомненно, не будет преследовать ее по всему дому полуодетым. Она направиться на кухню, и останется там, пока он не остынет. Она просидит там всю ночь, если нужно.

Адди осторожно шагнула назад в попытке оценить расстояние до двери, все внутри нее призывало к действию. Она начала было двигаться, как вмиг оказалась притянутой к его телу. Она замерла, спиной ощущая его мускулистый торс, ее грудь отяжелела.

– Я уже говорил тебе, не бойся, – сказал Бен, приблизив свой рот к ее уху. Она не могла пошевелиться, почувствовав его руки, скользящие внутрь ее халата, и которые заявляли свои права на ее груди, на ощупь определяли их форму через складки одеяния Адди.

– Пусти меня, – прошептала она. Его большой палец покоился в ложбинке меж ее грудей и мягко потер кожу перед тем, как Бен позволил своей руке пройтись по мягкому животу к податливому теплу между бедер. Завеса ночной рубашки не скрыла ответ Адди. Бен прижался к изгибу ее шеи и вздохнул дразнящий запах кожи девушки.

– Я не причиню тебе боли, – пробормотал он. – Ты же знаешь это. То, что мы делали до этого, доставляло тебе удовольствие, не так ли? И сейчас все будет так же.

Она сглотнула и покачала головой, пытаясь подавить вызванное его словами предвкушение. В комнате не было слышно ни звука, кроме звука ее затрудненного дыхания. Его пальцы медленно двинулись дальше между ее ног, и она в протесте простонала его имя, откинув голову ему на плечо.

– Это не честно, пытаться завладеть преимуществом надо мной таким образом.

– Я воспользуюсь любым методом, чтобы получить тебя? Что не так с этим?

– Все. Ты же знаешь, что я не хочу испытывать это к тебе.

– Это не имеет значения. Я не уйду, так же как и не исчезнут твои чувства. Я не перестану заставлять испытывать их, пока ты не примешь правду о нас с тобой.

Правду, подумала она раздраженно. Какую правду? Находилась ли она в объятиях убийцы? Если он способен пойти на убийство, то все, что он ей говорил – ложь? Она не может принять это. Она должна либо поверить ему всем своим сердцем, либо никогда никому не доверять, особенно своим инстинктам. Противоречия, сомнения терзали ее своими ледяными когтями.

– Пожалуйста, – выдохнула она со всхлипом, глядя на его руки, и она выскользнула из его опустившихся рук. Оглядываясь вокруг, она посмотрела на него в панике, его лицо навечно отпечаталось в ее памяти. Образ за образом вспышками проносились в ее голове: Бен, стоящий на коленях, когда Адди сбросила лошадь… рискующий жизнью ради спасения раненого… смеющийся над ее характером… дерущийся с Джефом за нее… успокаивающий рыдающего Уоттса… помогающий Расселу подняться в постель… страстно обнимающий ее.

Бен–утешитель, защитник…любовник.

Он не был убийцей.

Он не делал этого. Он не способен на хладнокровное убийство. Это единственная правда, которую Адди поняла внутри себя. Она не могла сомневаться в этом, не важно, какую цену она заплатит за веру в Бена. Не существовало другого выбора. Приняв решение, девушка почувствовала огромное облегчение.

– Что ты хочешь? – спросила она нетвердо.

Бен посмотрел на нее твердым взглядом.

– Стать частью тебя… частью твоей жизни. Черт меня подери, если я смогу без твоего доверия. Я стою его.

– Я знаю.

– Тогда я заслуживаю шанса доказать это. Доверься мне.– Он ждал ответа, но она молчала, тогда он намотал волосы Адди на руку, заставляя посмотреть на него.

– Черт побери, Адди, я влюбился в тебя. Я устал от этих игр. Ты понимаешь? Я люблю тебя.– Сладкая боль затопила ее. Она не могла говорить. Ее глаза наполнились слезами, и ее руки обвились вокруг его шеи. Нетерпение Бена стихло, когда он почувствовал ее дрожь.

– Подари мне эту ночь, – сказал он, зная, что выиграл, и девушка притянула к себе его голову. Он с силой прижал ее к своему телу. Жар его кожи опалил ее сквозь ткань ночной рубашки, вызывая мурашки удовольствия и заставляя сжаться пики ее грудей.

Его рот был беспощаден, его руки оставляли синяки. Они были настолько близки, что смешалось биение их сердец, и, хотя пульс Адди бился с сумасшедшей скоростью, пульс Бена походил на яростный гром. Их поцелуи се продолжались, углублялись и затягивались. Его тело было бронзовым и серебрилось в колеблющемся свете луны. Адди завела руки за спину Бена, исследуя его тело в расстегнутых джинсах, затем остановились в приступе внезапной робости. Бен пробормотал что‑ то успокаивающее, расстегивая пуговицы ее одеяния и спуская с плеч Адди. Халат упал на пол с мягким шелестом.

Она стояла без движений, положив пальцы на его талию, когда Бен расстегнул крошечную пуговицу на застегнутой наглухо ночной рубашке, затем следующую, оставляя след, ведущий к пятнышку под ее грудями. Его губы потерлись о ее щеку, слизнув последний отблеск забытой слезы.

Не спеша, он стянул ночнушку с ее плеч и позволил упасть вокруг ног Адди. Их пальцы сплелись, когда он взял ее руки и положил их на свои плечи. Он смотрел на нее, дрожащую, пока его взгляд путешествовал по ее тонкой фигуре. Она не могла посмотреть ему в лицо, боясь того, что может быть там написано. Она желала быть всем для него. Она желала быть совершенной для него. Его пристальный взгляд опустился вниз по ее телу, но медленно вернулся к ее лицу, его глаза потемнели от страсти.

– Я знал, что ты красива, – прошептал он.– Я знал, что хочу тебя. Но не думал, что так сильно.– Он схватил ее в охапку и понес в постель совершенно беззвучно. Она беспомощно прильнула к нему, ее ноги дрожали, когда он обхватил их под коленками. Он положил Адди на кровать и весь мир перевернулся. Он стянул с себя джинсы и нагнулся над ней. Закусив нижнюю губу, чтобы сдержать стон, она закрыла глаза, чувствуя, как он спускается к ее грудям.

Она беспокойно извивалась под ним, страстно желая ощутить вес его тела на себе, и рука Бена соскользнула на ее мягкий живот, прижимая девушку к матрасу.

– Медленно, – пробормотал он, его пальцы едва касались изгиба ее бедра.– Медленно и терпеливо… Адди, любимая…

– Я хочу стать твоей.

– Ты и так моя.

– Я хочу почувствовать тебя в себе.

– Еще не время. – Его язык перышком прошел по впалому животу, заставляя ее задрожать.– Не сейчас… у нас есть время.

Она взъерошила его волосы, получая удовольствие от простого прикосновения к нему. Сейчас он принадлежал ей… он был ее. Ее мысли медленно были заглушены его нежными руками и шепотом губ. Ласковый шепот, выражающий похвалу Адди, поощряющий ее ответ, увеличивающий ее удовольствие.

– Твои бедра словно созданы для моих рук… ты такая мягкая здесь… и здесь. Придвинься ближе, позволь мне дотронуться…не стесняйся меня. Я люблю запах твоей кожи, похожий на аромат цветов… что ты хочешь?... возьми мою руку и покажи мне… да, вот так…

Он словно знал ее лучше ее самой. Все секреты были забыты под покровом темноты, обнажилось все, что было личным и интимным. Она ни в чем ему не отказывала, отвечая на немые вопросы. Необходимость также познать его, понять его тело мучила Адди.

Бен затаил дыхание – ее руки двинулись вниз к его бедрам. Кончики пальцев слегка касались края жестких волос, украшавших низ живота. Она помедлила, ее пальцы медлили рядом с пульсирующей, возбужденной плотью, и он знал о ее нерешительности. Он до боли хотел ощутить ее руки, маленькие, женственные руки, которых нужно было научить, как прикасаться к мужчине.

– Адди…– Его руки скользнули по ее спине, и она отпрянула словно обжегшись. – Нет, нет… позволь мне показать тебе, – поговорил он, ему было трудно говорить мягким тоном, когда его тело тряслось от страсти.– Подготовь меня для себя, – потребовал он, крепко схватив ее за руку и обхватывая ее рукой свою возбужденную плоть, показывая ей, как доставить ему удовольствие. Она покраснела в темноте, но неуклюже повторяла интимный урок, побуждаемая дрожью его пальцев, грохотом сердца. Ее рука путешествовала вниз и вверх, мягко сжимая, останавливаясь, что почувствовать структуру кожи Бена. Его дыхание колыхало ее волосы по мере того, как она становилась увереннее, он дал ей продолжать без его руководства. Она осмелилась прошептать те же вопросы, что он спрашивал ее, о том, что ему нравилось, и была награждена его мягким смехом.

– Ты ангел, – пробормотал Бен, целуя ее с видом собственника, преподнося ее руку к лицу и прижимая ее ладони к щекам. – … ангел…– Его пальцы проникли сквозь влажный треугольник волосы между ног Адди в продолжение поцелуя. Она чувствовала медленное, медленное вторжение пальца в тело и задрожала, ее бедра напряглись.

– Не сжимайся, – попросил он охрипшим голосом.– Расслабься. Дай мне войти в тебя, милая.– И она попыталась расслабить внутренние мускулы, его палец скользнул еще глубже. Это проникновение было быстрым и очень нежным, скользящим и жалящим, и девушка выгнулась дугой под ним и замерла со слабым возгласом, охваченная волной удовольствия. Его ладонь нежно потирала мягкость между ее бедер, продлевая наслаждение как можно дольше.

Обессиленная, Адди дрожала в его объятьях, не зная, прошли ли минуты или часы с его проникновения. Он возвышался над ней, уставившись на нее горячим взглядом зеленых глаз. Она обняла его за шею томным, жадным жестом, и он раздвинул ее ноги коленом, вжимаясь в нее.

Длинный толчок заставил ее вздрогнуть от боли, но она сдалась на его милость без борьбы, стараясь принять всю его полноту. Бен откинул непослушную прядь волос со лба Адди, поцеловал пахнущую солью кожу. Его грудь вздымалась от усиленного дыхания, от ощущения сжимающих его бархатных глубин ее тела. Он начал двигаться в осторожном равномерном ритме. Ее бедра поднялись в ответном толчке без всякой просьбы, руководства с его стороны.

Ее глаза сверкали влажным блеском.

– Что ты чувствуешь сейчас?

Темные волосы упали на лоб, когда он опустил взгляд на нее, он помолчал немного в попытке подобрать слова. Затем он тяжело сглотнул и покачал головой.

– Я не могу описать это, – прохрипел он.– А как ты?

– Я чувствую, что ты часть меня, – прошептала Адди. – Мы единое целое. И я не хочу быть без тебя.

Внезапно он яростно приподнял ее бедра и вошел в нее. Захваченные ритмом, который установил Бен, они обрели более глубокое слияние, любя друг друга, пока весь окружающий мир не исчез. Он нашел ртом ее губы и похоронил свой финальный стон в ее горле, потрясенный тем взрывом облегчения, из–за которого сжимались ее мускулы вокруг его плоти. И потом они лежали, обнявшись в изнеможении, оглушенные чудом.

Адди пошевелилась первой. Она сонно перекинула руку через его плечи и оказалась сверху него на его груди. Со сверкающими глазами и растрепанными волосами она столь сильно походила на любопытного котенка, что рот Бена приоткрылся от удивления. Он прошелся пальцами по изгибу ее спины.

– Бен?

– Что?

– Ты все еще посещаешь ту женщину в Блу Ридж?

Он улыбнулся и обхватил ладонями ее лицо.

– Бог знает, почему я не удивлен тем, что ты спрашиваешь.

– Ну и?

– Я давно уже не видел ее. Я не с кем не был с тех пор, как впервые понял, что хочу тебя.– Неосознанно, он играл с ее волосами, пропуская их через пальцы, легко касаясь ими своего лица, наслаждаясь их мягкостью.– Ты поглотила все мои интересы и желания на недели. У меня не осталось ничего для какой‑ нибудь другой женщины.

Адди ненавидела саму мысль о Бене с другой. Несмотря на все его заверения, она не могла не чувствовать ревность. Она не хотела, чтоб у него были воспоминания о других женщинах, об удовольствии, что они доставляли. Думал ли он о ней по‑ другому, чем о них? Занятия любовью с ней были такие же, что и с ними? Ее мысли снова вернулись к той женщине в Блу Ридж?

– Ты любил ее?

– Я не знал ее достаточно хорошо, чтобы любить.

– Но ты и она…

– Мы наслаждались друг другом в постели. Но нужно больше, чтобы узнать человека, чем занятия любовью.

Она никогда не размышляла, как это можно заниматься любовью, не любя.

– А тебе она хотя бы нравилась?

– Догадываюсь, что ты можешь сказать, что мы были друзьями. Но никто из нас хотел большего, чем просто секс. Я не хотел знать, что у нее было на сердце, так же как и она.– Затем он замолчал, давая ей подумать над тем, что он сказал, и он сопротивлялся желанию притянуть ее ближе.

– Как хладнокровно.– Ее лицо выражало нечто среднее между отвращением и смущением.

– В некотором роде – да.

– В смысле? – спросила Адди с возрастающим раздражением.

– После занятий любовью между нами всегда была тишина. Нам не о чем было поговорить, нечем поделиться. Удовлетворение от наших встреч было поверхностным. Оно не оставалось в моей памяти.

– Поверхностное или нет, у нее, очевидно, было то, что заставляло тебя возвращаться. Ты приходил к ней не раз, не так ли?

Бен молчал и думал, что же лежало в основе расспросов Адди. Возможно, это была неуверенность, что проявилась в виде язвительных вопросов. Опасалась ли она, что он будет сравнивать ее и других женщин, которые у него были до нее?

– Почему ты не отвечаешь? – Адди потребовала раздраженно.– Занят подсчетами?

Бен колебался между симпатией и возмущением. Он не был рыцарем в блестящих доспехах, и никогда не смог бы им стать. Он слышал разочарование в ее голосе, когда она начала понимать это. Но ей придется принять его таким, каков он есть, включая все его недостатки.

– Я никогда не притворялся, что веду совершенную жизнь, Адди. Я – мужчина с такими же потребностями, что и у других, включая определенное количество женщин.

– И сколько их? Я – третья или четвертая? Или двадцатая? Или может быть пятидесятая?

– Я не делаю зарубки на своем ремне. Я никогда не сплю с женщиной ради того, чтобы добавить ее к числу тех, с кем я уже спал. Только, когда мне нужно побыть с кем‑ нибудь. Иногда зная женщину, иногда – нет. Это не имеет значения. Но ты единственная, кого я когда‑ либо любил.

Она хранила молчание в течение долгого времени, и он не мог угадать ее мысли. Наконец она заговорила тонким голосом, из которого исчезла вся воинственность.

– Ты когда‑ нибудь думал о ком‑ то из них?

– Нет. Правда состоит в том, что я не вспоминая время, проведенное с ними.

Она нахмурилась, обводя пальцем линию ключицы Бена.

– Если ты никогда не увидишь меня снова, будешь ли ты помнить эту ночь?

– Каждое мгновение, – сказал он грубовато.– Каждую секунду. Все, что ты мне сказала, каждое прикосновение и звук до конца своей жизни.

Адди покраснела и легла щекой на его грудь.

– Бен, ты не против, что у меня нет опыта? Я не знала, что ты хотел от меня…

Он перекатил ее на спину и закрыл ей рот своим поцелуем. Когда он поднял голову, его голос охрип.

– То, что случилось между нами несколько минут назад, заставляет все, что я испытывал до этого, бледнеть в сравнении.– Он сделал паузу, его губы начали искривляться в робкой улыбке.– Как новичок, ты почти истощила меня. Я не знаю, как выживу, когда у тебя появиться немного опыта.

– Тебе просто придется мужественно перенести это, – сказала она, и он хохотнул, целуя ее.

Проходили часы, скользя в никуда, и Адди начала бояться момента, когда Бен покинет ее. Все, что у них было, – это бесценные минуты, украденные у судьбы, когда им хотелось намного больше. Они разговаривали, то и дело, проваливаясь в сон, и все время Адди ощущала блаженство от соприкосновения их тел, от обнимающих ее рук. Были мгновения, когда ей чудилось, что он заглядывает ей в душу. Сплетались ли они в тесных объятиях или находились в блаженном истощении, чувство единения не оставляло их.

– Мне нужно скоро уходить, – прошептал он, когда комнату осветили первые лучи солнца.

– Не уходи. Я тебе не позволю.

– Я мог бы остаться, и тогда твоя семья найдет нас, – Бен задумчиво проговорил, целуя ее в макушку.– Но во имя справедливости, нам нужно найти другой способ, чтобы сообщить им это.

Если бы он намеревался разбудить ее, он нашел правильные слова. Упоминание ее семьи было единственным, что могло сделать подобное. Она уставилась на него широко открытыми глазами.

– О, Бен, как мы…что мы…

– Ну, мы знаем наверняка, что Расс не будет возражать.

– Ну конечно он не будет. Но мама умрет.

– Эффект для нее не будет столь сильным.

– О, да, он будет таким. Это будет ужасным шоком для нее. Ты не знаешь ее так хорошо, как я. Она уже разговаривала со мной, что она хочет для меня и Каро, и о ее браке с папой, и как она жалеет обо всем этом, ты просто не поверишь как… Бен, если мы хотим, чтобы она была на нашей стороне, нам нужно осторожно подготовить ее к этому, или она просто разозлиться и никогда не одобрит нас, и ты даже не представляешь, как много значит для меня ее счастье.

– Шшш, я понимаю

– Хорошо. Я рада.

– Постой, я сказал, что понимаю, но не соглашаюсь.

– С чем это ты не согласен?

– Я хочу знать, что ты понимаешь под «подготовить ее к этому».

– Думаю, мы должны ей дать привыкнуть к мысли, вместо того, чтобы вот так просто сказать ей об этом.

– Если бы она была такой хрупкой, как ты думаешь, она бы не прожила тридцать лет в браке с Рассом. И как я тебе уже сказал, мне надоели эти игры.

– Бен, пожалуйста. Мне будет так намного проще. Я начинаю бояться споров и слез. И она не будет приставать к тебе, только ко мне.– Она помедлила перед тем, как добавить.– Мне тоже нужно время. Мне нужно привыкнуть к мысли о нашей свадьбе. Несколько недель ухаживания не будут лишними.

Он нетерпеливо нахмурился.

– Пожалуйста, – проговорила она мягко.

– Если это то, что ты хочешь, я дам тебе время. Но у меня есть два условия в твоем маленьком плане. Во‑ первых, я дам тебе две недели… именно столько выдержит мое терпение. Делай все, чтобы подготовить свою мать и саму себя, но через две недели мы назначаем день свадьбы.

– И другое условие?

Он провел пальцем от основания ее шеи к изгибу груди.

– Дни в твоем распоряжении. Если ты хочешь потратить их на ухаживания, значит, так тому и быть. Но ночи принадлежат мне.

Она моргнула в предчувствии.

– Бен, мы не помолвлены, и ты думаешь, что я позволю тебе…

– Черта с два, если мы не помолвлены. И у меня те же права, что и у любого жениха.

– А ты никогда не слышал о первой брачной ночи?

Его рука собственнически обхватила ее.

– Скажи мне, что не откажешь мне до нее, Адди. Или мне придется заставить сделать это.

Восторг от его прикосновения почти заставил ее позабыть то, что она хотела сказать. Но она не могла позволить ему приказывать ей.

– Конечно, я не буду отказывать тебе, – сказала она, кладя свою руку на его.– Но у меня тоже есть условие.

Его брови поднялись в сардоническом вопросе.

– И?

– Я не хочу, чтобы ты говорил папе о нашей помолвке.

– Почему нет? – потребовал он утомленно.

– Потому что он не умеет хранить секреты. И я знаю, что ты скажешь, когда дело касается бизнеса, он может. Но это не бизнес, и когда секрет касается чьей‑ то личной жизни, то в одну минуту он влетает в его ухо, в другую он вылетает из его рта. И он не самый тактичный человек в мире, знаешь ли.

– Хорошо, хорошо. Я не скажу ему. Но если я узнаю, что ты сказала это кому‑ нибудь, например, Каролине…– Он замолчал, когда Адди начала хихикать над его ворчанием.– Не объясните ли вы, почему вы так удивлены, мэм?

– Несколько недель назад я бы и не мечтала, что мы когда‑ нибудь будем спорить из‑ за чего‑ то подобного. Но мне придется поверить во все это. Что ты сделал со мной?

– Я влюбился в тебя, – ответил он. В его голосе не слышалось неуверенности в его любви, ничего утаенного или скрытого.

Она робко улыбнулась и поцеловала его.

– Подобное счастье заставляет меня волноваться

Бен лег на нее, его лицо было серьезным.

– Тебе не о чем волноваться.

Она посмотрела мимо него на закрытую дверь.

– Люди, событии, будущее… что, если все это встанет между нами? Что если нас разделит то, что мы не сможем контролировать? – Безымянные угроза поджидали их за четырьмя стенами, угрозы, которые проверят их обретенную любовь. Ее рука двинулась через его грудь к бьющемуся сердцу. Бен накрыл ее руку и крепко прижал ее к себе.

– Поверь в меня, – сказал он хрипло.– Поверь в мои силы. Я не позволю разлучить нас. Даже ты не сможешь выгнать меня. Никто в мире не сможет заполнить место в моем сердце, как это делаешь ты. Если бы я не встретил тебя, то я провел бы всю свою жизнь в поисках тебя. Ты веришь в это?

Она подумала о старике, одетым в лохмотья и одиноко стоящим под дождем.

– Да, – прошептала она, приникая к нему. Она боролась, чтобы освободить последнюю внутреннюю крепость. Слова «я тебя люблю» застыли в глубине, умоляя, чтобы их освободили. Она хотела сказать ему, хотела показать ему, что она тоже любит его с той же уверенностью, что и он. Он, казалось, не заметил ее молчания, но Адди старалась показать свою любовь щедрым откликом своего тела.

Его рот сокрушил ее в поцелуе, что заставил задрожать Адди, и все связные мысли растворились в потоке наслаждения. Он взял ее с жадной страстью, не давая отсрочку, облегчение, входя в нее, словно его голод никогда не будет утолен. Его рот без передышки терзал ее, превращая ее вздохи в трудно различимые звуки. Она превратилась в его собственность, наконец‑ то понимая, какой несовершенной она была без него. Он умышленно поднял ее на новые вершины чувственности, где самообладание было отброшено без всяких сожалений. С неразличимым шепотом она обвила его руками.

Адди пошевелилась, только когда он оставил ее, слишком измученная, чтобы заметить последний поцелуй, последнюю ласку. Казалось, прошло всего несколько минут, и она услышала голоса внизу. Настал рассвет и свет залил всю ее комнату. Она зарылась под подушку, желая поспать, ее тело все болело.

Она проснулась со странным чувством страха, замечая, как изменился свет в комнате, стал более темным вместо серо‑ голубого. Она лениво перекатилась на спину, смаргивая сон, сдерживая зевоту. Звук женских голосов внизу исчез, также как и голоса работающих мужчин и лающих собак. Все стихло. И затем она услышала пыхтение машин, шин, шуршащих по мостовой.

Адди выползла из‑ под одеял и присела на край кровати с широко открытыми глазами. В углу стояла электрическая лампа. Она уставилась на плакат на стене, на Рудольфо Валентино[7]с прилизанными черными волосами. Она почувствовала, что задыхается.

– Нет. Нет, не позволяй этому случиться.

Нетвердо встав с кровать, Адди подошла к двери и попыталась повернуть ручку. Она была заперта.

– Выпустите меня, – сказала она, но никто не услышал ее, она сильнее потянула дверную ручку.– Выпустите меня! – Ее голос охрип от страха.– Бен, где ты? Бен, Бен!

Она проснулась с полузадушенным звуком, ее сердце билось в горле. Дрожа, она оглядела розовую спальню и выбралась из кровати, направляясь к середине комнаты и оглядываясь по сторонам. Все было здесь. Ее плечи и спина расслабились. Она подошла к зеркалу и посмотрела нам свое бледное лицо, на явный страх, что мерцал в ее глазах. Это был сон.

– Я принадлежу этому месту, – она выкрикнула громко дрожащим голосом. – Я принадлежу этому месту, и не вернусь назад. Никогда. – Карие глаза, что уставились на нее из зеркала, были полны отчаяния и сомнений.

* * * * *

– Ааа… вот и наша соня, – сказала Каролина нежно, как только Адди спустила вниз. Адди улыбнулась болезненно, садясь на свой стул за столом. Мэй налила кофе и засуетилась около нее, чувство комфорта и покоя начало наполнять Адди.

– Ты поздно встала сегодня утром, – сказала Мэй с улыбкой.– Хорошо спалось?

– Я…я… Что ты имеешь в виду? – спросила Адди нервно.

– Ну, мы провели последние несколько дней у Фэнинсов. Наверняка, хорошо вернуться с вою собственную постель, правда, ведь?

– По мне, это просто прекрасно, – заметила Каролина, прижимая руку к спине.– У Фэнинсов просто ужасные кровати. Все эти дни я с трудом могла заснуть!

Адди пожалела ее сочувственно.

– Бедная Каро. Но я почти завидую тебе, ты же с нетерпением ждешь ребенка, чтобы заботиться и любить его.

– Всегда завидуешь чему‑ то, что принадлежит другому, – последовал сдержанный ответ.– Этот ребенок причиняет мне больше хлопот, чем Лиа. Или это все потому, что я стала старше.

– Тридцать – это еще не старость.

– Скажи это Питеру.– Каролина слабо улыбнулась.– Думаю, он готов отправить меня на пастбища.

– Что ты имеешь в виду?

Улыбка Каролины исчезла.

– О, ничего. Просто шутка.

– Я не понимаю.

– Ты поймешь, когда выйдешь замуж, – прервала Мэй ласково. – Включая некоторые неудобства и беспокойства, с которыми сталкиваются женщины.

– Но брак будет прекрасным только с правильным мужчиной, – мечтательно проговорила Адди, сопротивляясь желанию посмотреть на реакцию Мэй. – Не дождусь, когда выйду замуж!

– И за кого ты собираешься выйти?

– О… ни за кого.– Адди добавила немного удивления в голос. Разговор заглох, но Мэй не спускала глаз с Адди все утро.