Глава 11. Они дали Каролине достаточно лауданума[9], чтобы снять остроту боли, но она все еще сознавала, что происходит

Они дали Каролине достаточно лауданума[9], чтобы снять остроту боли, но она все еще сознавала, что происходит. Прошедшие месяцы беспокойства, радости и предвкушения подошли к непредвиденному концу. Адди знала, что физическая боль Каро ничто по сравнению с эмоциональной мукой при мысли, что она теряет ребенка. Питеру понадобилось почти четыре часа, чтобы найти доктора Хаскина, который был на другом вызове, и привезти его на ранчо. Адди выстрадала каждую минуту этого времени, молча проклиная доктора за то, что его тут не было.

Мэй сидела возле кровати, медленно отвечая на вопросы, да и вообще, почти ничего не говорила. Инстинктивно, Каролина обратилась за помощью к Адди, сжимая ее руку, когда накатывала боль, прося ее поговорить с ней, когда ей требовалось отвлечься. Адди беспрестанно старалась устроить ее как можно удобнее, стирая пот с ее лица, меняя положение груды подушек, когда спина Каролины болела, меняя полотенца, которые она подкладывала ей под бедра.

Адди только смутно догадывалась о том, что происходило снаружи этой комнатки. Она знала, что шериф пришел давно и Бен отвел его наверх в комнату Рассела, незнакомцы шастали вверх–вниз по лестнице и мужские голоса слышны были снаружи, когда на ранчо стало известно про убийство Рассела Уорнера.

Наконец Кейд постучал в дверь, чтобы дать понять, что доктор приехал. Уставшая Адди пошла вниз, чтобы встретить его, не обращая внимание ни на кровь на своем платье, ни на свои беспорядочно, поспешно стянутые волосы. Она застыла в изумлении от вида дока Хаскина. Она ожидала увидеть старика с массой седых волос, с глубокими морщинами вокруг глаз и морщинистым, обветренным лицом. С худыми плечами, слегка сутулый. Мужчину, который слегка шаркал при ходьбе. Таким был док Хаскин, которого она знала всю свою жизнь.

Мужчина перед ней был молодым, хорошо сложенным, с темными волосами, вероятно одним–двумя годами старше Каролины. Его лицо было сильным, взгляд ясным и прямым, но у него были те же косматые брови, что и у старого дока Хаскина, которого она знала и та же самая успокаивающая улыбка. Она почти ждала, что он спросит ее про здоровье тети Лиа, когда вспомнила, что Лиа больше не ее тетя.

− Д…док Хаскин, − запнулась она, и он кратко улыбнулся ей, когда они стали подниматься по лестнице.

− Много времени прошло с тех пор, как я видел Вас в последний раз, мисс Аделина. По крайней мере год или два.

А как насчет пятидесяти, хотела она сказать, но придержала язык.

− Пит мало, что мог рассказать о Вашей сестре, − продолжал он, и был настолько спокоен, что ей хотелось зарыдать от облегчения, что рядом есть кто‑ то, кто знает, что делать. − У нее начались роды?

− У нее уже есть ребенок, − выпалила Адди. − Он родился. Но послед еще не вышел.

− Он весь внутри или только частично?

− Я думаю, что весь, − сказала она, хватаясь за перила, почувствовав, что шатается. Рука доктора Хаскина удерживала ее за плечо.

− Почему бы Вам не пойти куда‑ нибудь отдохнуть? − мягко предложил он. − Теперь я о ней позабочусь.

Будет ли это значить, что она бросила Каролину, если она не войдет снова в эту комнату? Адди заколебалась, сморщив лоб от боли. Она не могла вернуться и снова увидеть пустые глаза Мэй или страдания Каролины. Она должна побыть где‑ нибудь в покое, или она сойдет с ума.

− Возможно, я немного отдохну, − прошептала она. − Пожалуйста, позаботьтесь также о маме. Я за нее беспокоюсь.

− Хорошо. Мисс Аделина …я сочувствую потере Вашего отца.

Аделина медленно спустилась вниз по ступенькам, все еще держась за перила. Ощущение того, что она маленькая и слабая нахлынуло на нее, а она слишком устала, чтобы с ним бороться. Жажда поднялась внутри нее, отчаянная потребность увидеть Бена. Он бы держал ее в своих объятиях, и она могла бы опираться на него столько, сколько ей было нужно. Только он мог убедить ее в том, что мир не сошел с ума.

Из кабинета Рассела слышались приглушенные голоса.

Молча, Адди подошла поближе к полуоткрытой двери, она уловила имя Рассела. Голоса принадлежали Бену и Сэму Дейри, шерифу, и еще одному или двум людям, которых она не могла опознать.

− … я согласен, − говорил Бен, в его голосе слышалась усталость.

− Не было лошади, кто бы это не совершил, он был на своих двоих и, вероятно все еще …

− Несколько человек ищут снаружи. Он не мог далеко уйти. Если только он не в бараке. Вполне вероятно, мы ищем кого‑ то из ваших, Бен.

− Парни клянутся, что не видели, что бы кто‑ нибудь входил или выходил за всю ночь. А у нас много тех, кто чутко спит здесь.

− Робби Кей клянется, что не видел, кто его ударил. У Вас есть какие‑ то соображения?

− Нет. Меня ударили сзади, когда я зашел в дом.

− Вот это загадка, − пробормотал Дейри. − Этот кто‑ то знал расположение ранчо и даже главного дома.

− Вероятно, это кто‑ то, кто …

–Бен, − перебил его Дeйри, и в этот раз его голос бы еще тише. − Время переходить прямо к чертовому делу. Мои парни нашли улики в твоей хижине и в комнате мистера Уорнера. Они все указывают в одном направлении.

− И что же это за направление? ‑ мягко спросил Бен.

− Кажись, Вы что‑ то скрываете, Бен.

− Ну да, чертовски верно. Я Вам дал возможность беспрепятственно обыскивать все проклятое ранчо, включая барак и свою хижину. Вы вольны использовать все, что найдете.

− Тогда, что Вы скажете про то, что Рас был задушен струной от Вашей гитары?

− Что? − Бен был потрясен.

− Да. Сэр, это была гитарная струна, и она совпадает с той, что пропала из Вашей хижины.

Адди не могла продолжать терпеть это. Она вошла в комнату. Бен смотрел на полукруг из шерифа и двух других людей. В два шага она оказалась рядом с Беном.

− Это ничего не доказывает, − яростно заявила она. − Любой мог взять ее из его комнаты. Это ранчо кишит людьми с восхода до заката.

Бен молча взглядом послал ей предупреждение. Выражение его лица было непреклонным, но оно побелело под загаром, показывая насколько новости задели его. Остальные не двигались и не говорили, изумленные ее вмешательством, в ужасе от ее наглости, с которой она влезла в мужские дела. Сэм Дейри собрался с мыслями и попытался улыбнуться ей.

− Мисс Аделина, нам всем очень жаль, что такое произошло с Вашим па. Но мы стараемся докопаться до сути всего этого, так быстро, как можем. А сейчас, почему бы Вам не уйти и не беспокоить свою головку …

–Голова у меня не маленькая, также как и ум. И я испытываю огромный интерес ко всему этому, принимая во внимание тот факт, что именно моего отца убили, и моего жениха Вы пытаетесь …

− Аделина, − заговорил Бен, сжав ее руку в своей, что противоречило его милому тону.

− Шериф просто пытается докопаться до истины. Мы же ничего против этого не имеем, не так ли?

− Но, − начала она, и замолкла, когда его глаза опасно сверкнули.

–Бен, − сказал Дейри, практически извиняясь, − ей не стоит здесь находиться. Не прикажете ли Вы ей …

− Она не будет создавать проблемы. − Бен выразительно посмотрел на Адди. ‑ В самом деле, ты не произнесешь больше ни звука, правда, милая?

− Нет, − сказала она с внезапной покорностью, готовая пообещать что угодно, лишь бы ей позволили остаться.

− Продолжайте, − спокойно сказал Бен, поворачиваясь к шерифу. − Просто представьте, что ее здесь нет.

− Ну, ах… ну…, ох, да… − Дейри порылся у себя в кармане, вынул маленький мешок, и открыл его, и высыпал содержимое себе на ладонь. Адди подошла ближе, глядя на мелочь, которая выкатилась. Это была маленькая, отчетливо оформленная пуговица от рубашки, приглушенно серого цвета, похожая на металлическую. Крошечная надпись была выгравирована на стальной поверхности.

− Это пуговица от одной из моих рубашек, − спокойно заметил Бен.

− Вы уверены? − спросил Дейри.

− Я уверен. Они из одного местечка в Чикаго, где я заказывал рубашки пару лет назад.

− Она была найдена на полу, прямо рядом… − Дейри замолчал и посмотрел на Адди, прежде чем закончить, − …рядом с кроватью. На одной из рубашек в Вашей хижине не хватало пуговицы, а другие на ней были точно такими же.

− Его подставили, − взорвалась Адди. − Кто‑ то мог взять пуговицу и положить ее возле Рассела, чтобы это выглядело, как‑ будто Бен …

− Адди, − прервал ее Бен, и, несмотря на серьезность ситуации, его губы сложились в слабую улыбку. Хотя Адди и дала обещание вести себя тихо, про себя он не сомневался, что она его нарушит.

− Они знают, что ты слишком умен, чтобы оставить после себя изобличающую улику, − настойчиво продолжала она. − Особенно свою собственную гитарную струну! И как они объяснят шишку на твоей голове? Кто‑ то ударил тебя очень сильно. Они не могут, конечно, думать, что ты сам такое с собой сделал. И к тому же, я слышала, как кто‑ то уходил из дома, в тот момент, когда я нашла Бена. Проверьте позади дома − я уверена, что вы найдете там следы, и …

− Вероятно, у него был подельник, который вырубил его, − кратко прокомментировал Дейри.

− Это же абсурд! − взорвалась Адди, и была готова сказать больше, но Бен ее перебил.

–Еще одно слово в мою защиту из твоих уст, дорогая, и они, вероятно, схватят меня и повесят на ближайшем дереве. Почему бы тебе не пойти и не сделать кофе?

− Я тебя не оставлю, − сказала она упрямо.

− В этом нет необходимости, − сказал Дуйри, сильно нахмурив лоб. − Только еще один вопрос, Бен. Если человек, убивший Рассела Уорнера был таким тихим, что обитатели дома не проснулись, откуда Вы знали, что что‑ то не так?

Бен смотрел на него без всякого выражения.

− У меня было такое ощущение.

Адди задрожала от желания выкрикнуть и защитить его. Это была я. Это я ему сказала!

− В любом случае, можете ли Вы доказать, что были в своей хижине, в то время, когда Расс был убит?

− Да, − быстро ответила Адди, зная, что Бен не будет ее впутывать, даже если это для него означало повешение. Только одна она могла обеспечить ему алиби. − Просто спросите меня. Я была с ним в его хижине. Всю ночь.

Дейри покраснел и отвернулся от нее. Адди продолжала упорно смотреть на него, игнорируя тяжелый взгляд Бена. Дейри, казалось, задыхался от смущения. Наконец, он посмотрел на Бена.

− Это правда, Бен?

− Скажи ему правду, Бен, ‑ настаивала Адди.

Зеленые глаза Бена гневно засверкали.

–Держите язык за зубами, если такое вообще возможно, − сказал он, скривив рот. − Я не хочу, чтобы ее репутацию вывалили в грязи.

Но они все знали, что для этого слишком поздно. Весь город будет с радостью смаковать скандальную историю. Рассел Уорнер задушен в собственной постели, в то время как его дочь спала с управляющим. Не было никакого сомнения, что никто не мог долго держать такое надолго в себе.

После этого у шерифа и его людей не было больше причины оставаться. Бен проводил их до дверей и вернулся в кабинет, где Адди нашла бутылку виски и стакан.

–Не прекращай наливать, − сказал Бен, и она грустно улыбнулась.

–Здесь только один стакан.

Она глотнула и передала стакан Бену, задохнувшись, когда виски обожгло ей внутреннюю часть горла. Он поднял его к губам, следуя ее примеру. Мгновение спустя он вздохнул, закрыв глаза.

− Я бы использовал это еще несколько часов назад.

− Оно поможет? − невнятно спросила она, и забрала стакан, прежде чем он смог дать ответ.

− Как Каролина?

Она выпила больше виски на сей раз.

− Я не знаю.

− Ребенок?

− Мертв. − Адди уставилась на виски, кончики ее пальцев побелели. − Ребенок не должен был умереть, − сказала она, обращаясь больше к себе, чем к нему. − Она должна была жить, чтобы вырасти и завести собственную дочь однажды…

− Адди, о чем ты говоришь?

− Я должна была его спасти, − продолжала она, стакан в ее руке задрожал. − Вот зачем я вернулась. Вот, почему я здесь. Но, что я могла сделать, чтобы остановить это? Я пыталась его предупредить. Я пыталась что‑ нибудь изменить, но это все равно случилось, прямо, как раньше…

− Адди, ‑ мягко перебил ее Бен, забирая выпивку и ставя ее на стол. Он притянул ее тело к своей теплой, крепкой груди, и ее бормотанье заглушила его хлопковая рубашка. − Шшш. Ты говоришь ерунду.

Она прислонилась к нему в изнеможении.

− Я так устала. ‑ Горькие слезы потекли по ее щекам. − Я так устала, Бен…

− Я знаю, − прошептал он, приглаживая растрепанные локоны, лаская ее ноющие плечи и спину. − Я знаю, через что ты прошла сегодня ночью. Тебе нужно поспать.

− А твоя голова …нет никакой повязки или…

− Я в полном порядке, − торопливо уверил он ее. − Мне она не нужна.

− Этого не должно было случиться снова, − задыхалась она, вцепившись в его рубашку. − Я должна была это остановить…

− Снова? О чем ты говоришь? − озадаченно спросил Бен. − Расс?

− За этим стояли Джонсоны. Ты знаешь это.

Его лицо изменилось, и он глядел, холодно поджав губы − от гнева или боли, она не могла сказать наверняка.

− Пока нет доказательств. Но я найду их.

− Они хотели, чтобы не стало вас обоих, тебя и папы. Но на сей раз, я спасла тебя. Они на это не рассчитывали…

− Что ты подразумеваешь под «на сей раз»?

Она не ответила на вопрос, не мигая глядя в окно.

− Они не оставят тебя в покое. Джеф тебя ненавидит, а Большой Джордж хочет получить и ранчо и права на воду. Только ты стоишь у них на пути.

Взгляд Бена стал колючим.

− Что такого сказал тебе Джеф в городе в тот день? Ты подозревала, что что‑ то вроде этого случится. Как ты узнала, что случится сегодня ночью, прежде чем кто‑ либо еще?

Ее ресницы опустились, когда она постаралась скрыть растущее чувство вины.

− Я точно не знала. Я так долго волновалась за папу… и я просто почувствовал, что что‑ то не так. Когда мы были в хижине. Я не могу объяснить почему. Но это не имеет значения…Я пришла слишком поздно.

Она совсем не шевелилась, когда прислонилась к нему, часть ее разума ждала, что он почувствует напряжение, вызванное подозрением, ожидая, что он отпрянет на долю дюйма. Но он не двигался и не выдал свои мысли другим способом. Его пальцы шевелились в ее волосах, легко лаская кожу головы. Она была убаюкана нежным прикосновением. Ее веки тяжело опустились, ресницы почти коснулись ее щек.

Чувствуя, что тело Адди стало вялым, Бен вздохнул и вытер слезу у нее со щеки рукой.

–Я отведу тебя наверх. Тебе нужно отдохнуть.

− Я не могу спать…

− Док Хаскин мог бы дать тебе успокоительное. Ты его заслужила.

− Я не хочу наверх, − сказала она хриплым голосом. − Я не хочу находится возле той комнаты, где… Не заставляй меня.

− Я не буду, я не буду, − прошептал он, разыскивая платок, так как она снова начала плакать. Он обнаружил смятый хлопчатобумажный комок в заднем кармане джинсов.

− Я посплю на диване в гостиной с включенным светом.

− Как пожелаешь, дорогая.

− Прости меня, − задыхаясь сказала она, принимая платок и вытирая нос. − Завтра я буду сильной. Я помогу тебе. Господи, столько всего нужно сделать.

− Мы со всем разберемся.

Ее сознание перескакивало с одной мысли на другую в случайной последовательности.

− Бен, это был один из наших людей, кто…

− Да. Вполне возможно. Но если я еще раз услышу это от тебя, я сдеру с тебя шкуру. Слухи и обвинения и так быстро распространяются. Мы будем знать больше завтра, после того, как опросят ребят.

− Шериф?

− И я.

− А как же быть с завещанием? − прошептала она. − Папа так и не составил нового. Тот адвокат с Востока не приехал вовремя. Что же будет с ранчо и с семьей?

− Расс составил новое завещание, как только начались неприятности с ограждениями, на всякий случай, если что‑ то случится прежде, чем адвокат сюда доберется. Он не хотел, чтобы кто‑ либо знал. Пит и я выступили свидетелями.

− Он все… оставил…тебе? − Бен молча кивнул, пристально глядя ей в глаза. ‑ Оно будет иметь законную силу?

− Оно составлено не так тонко, как если бы его писал адвокат… но да, я считаю, что все законно.

До нее дошла страшная ирония происходящего. Значит, прежняя Аделина ничего бы не получила. Деньги все равно не достались бы ей. Они все еще остались бы в трасте. И Джонсоны тоже ничего бы не выиграли, потому что Адди быстро предоставила алиби Бену. Верно, у шерифа все еще оставались сомнения насчет Бена, но данные подозрения не докажут, что именно он убил Рассела. Единственная существовавшая улика была косвенной. Вопрос в том, пойдут ли Джонсоны на крайние мере, чтобы сейчас убрать Бена с дороги?

− Я боюсь за тебя, ‑ произнесла она низким голосом, и Бен серьезно улыбнулся ей.

− Не волнуйся. В этом нет нужды. − Его уверенность испугала ее, как если бы он совал свой нос в замыслы судьбы.

Похороны Рассела были недолгими и хорошо организованными. Такими, как он бы хотел. Он был похоронен на семейном кладбище на земле Уорнеров. Простая белая плита позже будет заменена на искусно вырезанную из мрамора. И хотя только членам семьи и работникам было позволено присутствовать на службе у могилы, люди из других мест нескончаемым потоком приезжали отдать ему дань уважения в последующие дни. У каждого была наготове история про услугу, которую ему оказал Рассел. Казалось, что у него тысячи почитателей.

А так как Каро была все еще прикована к постели, а Мэй вся погрузилась в свое горе, Адди оказалась единственным членом семьи, который сопровождал визитеров на кладбище. Она отправлялась с посетителями туда и обратно, умирая от желания высказать им, насколько ей было бы легче, если бы они остались дома и просто прислали письма с соболезнованиями. Большим сюрпризом стало то, что Рути и Харлан Джонсоны явились как представители клана, лица их были полны тевоги, когда Адди открыла им дверь. Они предполагали, что их могут не принять. Большого Джорджа и Джефа совсем не пустили бы на ранчо.

Адди приняла пару со всей любезностью, которую смогла изобразить. Возник только один напряженный момент, когда Бен, которому сообщили о визитерах, в обманчиво спокойной манере, зашел в дом. Харлан робко поинтересовался насчет заключения соглашения на водные ресурсы, из‑ за чего глаза Бена стали ледяными.

− Вы скажете Большому Джорджу, − мягко довел он до их ведома, − что смерть Рассела ничего не изменила в управлении ранчо.

Наконец число посетителей стало настолько небольшим, что Адди смогла заняться хозяйством. Мэй проводила свое время в основном отдыхая в своей комнате или ухаживая за Каролиной, оставив ведение домашнего хозяйства на Адди, которая никогда не предполагала, насколько тяжело следить за уборкой и готовкой, за глажкой и стиркой, за сотнями деталей, о которых следовало позаботиться. Она также нашла время помочь Бену с огромным количеством деловой переписки. Она хотела узнать столько, сколько возможно про их теперешнее положение. Бен был назначен душеприказчиком по завещанию, и он будет ведать всеми финансовыми вопросами Уорнеров и компанией по крупному рогатому скоту «Санрайз». После женитьбы на Адди, он будет управлять «Санрайз» совместно с детьми Рассела.

Все в регионе считали, что не стоит устраивать свадьбу так скоро. Адди выводила из себя эта ханжеская жилка в городских людях, которые вели настолько приземленную жизнь, что трудно было представить, что ее связь с Беном могла вызвать такую суматоху.

− Можно подумать, что мы единственная пара, которая переспала до брачной ночи, − пожаловалась она Бену, добавив, что их помолвки будет достаточно, чтобы удовлетворить чувство благопристойности остальных. − Ради Бога, после всего, что мама пережила, люди не оставляют ее в покое, интересуясь, когда мы собираемся пожениться и не думает ли она, что мы ускользнем, когда никто не будет следить за нами.

Бену наслаждался самоуверенным настроем Адди. Тем не менее, он настоял на том, чтобы устроить свадьбу как можно скорее. Через две недели. Это конечно и близко не было приемлемым сроком траура по Расселу, но Адди заклеймили бы распутницей, если бы они ждали дольше. А так, большинство предпочитало думать об Адди, как о невинной девушке, которой воспользовались, что вполне устраивало Бена. Лучше пусть он будет развратником, погубившим добродетельную девушку, чем кто‑ то скажет что‑ нибудь против Адди. А насчет мысли о совместном времяпровождении, об этом не было даже и речи. Каждый из них вел борьбу со своими личными демонами. Занятие любовью было удовольствием, на которое они не чувствовали за собой права, и даже, если бы у них была к этому склонность, за ними обоими все время наблюдали.

Жизнь на ранчо стала прежней. Работы по укреплению ограждений продолжались, включая исправления новых повреждений. Кейд и Лиа каждый день ходили в школу. Адди нашла утешение в работе, которую нужно было сделать. Ей нравилось ощущать себя полезной и нужной, и радовалась, что Мэй не проявляла большого интереса к исполнению своих прежних обязанностей. Для остальных членов семьи, жизнь осталась удивительно похожей на прежнюю, и, хотя они сильно тосковали по Расселу, их жизнь не разрушилась с его смертью. Бен взял на себя бразды правления и с очевидной легкостью управлял ранчо. Его власть была непоколебимой, а работники решительно поддерживали его, как было всегда в тяжелые времена.

Семья обращалась к Бену, также как раньше к Расселу по денежным, семейным или личным вопросам. И хотя он отказался занять место Рассела за столом, теперь все считали его главой семьи. Мэй сообщила Бену, что хочет вынести из дома кровать Рассела, и на следующий день ее уже не было ‑ суеверные ковбои порубили ее и сожгли. Адди предоставила Бену список продуктов, нужных на кухню, и он тут же послал мальчика в магазин. Фарфоровое личико куклы Лиа треснуло, когда она ее уронила, и Бен дал ей доллар на покупку новой. Они все без долгих размышлений положились на него, походя добавляя свои проблемы к той ноше, которая уже была у него на плечах. Редко кому приходило в голову, что он тоже, по‑ своему, скорбит по Расселу.

Только Адди понимала горе и чувство потери, которые испытывал Бен. Она переписывала письмо у Рассела в кабинете днем, когда Бен зашел с выражением рассеянности на лице. Внезапно он застыл, когда посмотрел ей в глаза, ошеломленный тем, что она была здесь. Он заговорил первым.

− Я не подумал, − медленно произнес он. − Я просто зашел в дом, чтобы спросить Расса… Я забыл, что его здесь больше нет. − И он молча стоял и удивлялся своему поведению.

− Иногда я тоже забываю об этом, − ответила она.

Бен коротко кивнул, чувствуя комок в горле. Адди узнала такое выражение. Он видела точно такое же, когда гляделась в зеркало в первый раз, когда проснулась в другом мире, когда она поняла, что часть ее жизни ушла безвозвратно. Это то, чего я больше не должна бояться, − мрачно подумала она. − Я знаю, на что похоже потерять все, и я знаю, что я как‑ то пережила это. А это значит, что я переживу и это тоже. Не говоря ни слова, она встала и протянула руки к Бену, желая облегчить его боль. У него не было привычки искать утешение, но она всегда будет предлагать ему его, даже если он решит отвернуться от нее.

Лицо Бена напряглось. Его ум был неясным от смятения. Давно он решил не полагаться на женщину, которую любил. Таким образом – никогда. Наслаждаться ею, давать ей удовольствие, брать то, что она предлагала, но никогда не давать ей власти над ним. И все же, не сделал ли он уже этот шаг, который стоил многих? Глаза Адди были полны знания о нем, секретами, которые он ей рассказал, пониманием, которое он ей дал, как мужчина. Она имела право на все, что он ей дал. Теперь он больше не был независимым. В такие моменты он сознавал все влияние, которое она оказывала на него, и он испытывал потребность порвать с ней.

− Я знаю, что тебе больно, − нежно сказал она ему. − Мне тоже. Не отворачивайся от меня, Бен.

Он подошел к ней прежде, чем смог себя остановить. Он зарылся лицом в ее волосы, руки конвульсивно вцепились в свободные рукава ее платья. Он испытывал такое благословенное, болезненное облегчение, которое жгло его глаза и нос. Его голос был хриплым, когда он попытался излить душу.

− Я его недолго знал. Но он был мне больше отцом, чем…− окончание предложения потонуло в тишине.

Адди нежно гладила его по волосам.

− Он любил тебя. Он считал тебя своим сыном.

− Если бы я знал, что происходит, я мог бы спасти его, я должен был …

− Все мы это чувствуем. Его семья была в нескольких шагах. Ты не думаешь, что Кейд ругает себя за то, что ничего не слышал? И я… ты не можешь себе представить то, что я бы хотела сделать. − Адди чувствовала ответственность за смерть Рассела в большой степени, чем Бен. Она знала о том, что случится, но не смогла это остановить. И этот секрет она вынуждена была хранить в себе всю оставшуюся жизнь.

Бен сокрушенно вздохнул и поскреб челюсть, проведя рукавом по мокрым от слез глазам.

− Не вини себя, − посоветовала Адди, прислоняясь щекой там, где быстро колотилось его сердце и обнимая его руками за талию. − Он бы рассердился, если бы знал, что ты винишь себя.

И Бен позволил себе подержать ее в объятиях еще несколько минут. В глубине души он знал, что должен испытывать стыд, за то, что дал волю слезам на виду у женщины, что было не по‑ мужски. Но Адди была не такой, как другие. Она, безусловно, любила его. Он мог доверить ей свои самые сокровенные мысли, самые глубинные чувства. Наконец то, он понял главную причину того, почему ему хотелось сделать Адди своей женой. Он хотел этого не ради собственности или страсти, ни ради детей или ранчо и даже не для того, чтобы получить свое место.

Мальчиком он идеализировал любовь, став мужчиной, он ее искал. А теперь, когда он нашел ее, она отличалась от того, что он ожидал, была более требовательной, более необходимой и постоянно менялась. Узы, которые связывали его с ней, были крепче стальных цепей, но в них проявлялась настоящая свобода. И так было для них обоих.

Каролина и Питер планировала уехать с Лиа после свадьбы, если Каролина будет чувствовать себя достаточно хорошо для дороги. Мэй решила поехать с ними в северную Каролину, так как там жила большая часть ее семьи, а также старые друзья. Она не упомянула, вернется ли в Техас когда‑ нибудь, но Адди полагала, что она никогда не вернется. Кейд предпочел остаться на ранчо, пока он не будет более уверен в том, чего он желает.

Шериф и его помощники закончили опрашивать работников ранчо на предмет того, что они могли увидеть или услышать в ночь убийства Рассела, но они не получили ни новой информации, ни ответов, которые пролили бы свет на то, что случилось. Бен проявил свое разочарование, после того, как они ушли, бродя по кабинету на ранчо и куря сигареты, туша их сразу после нескольких затяжек. Первым порывом Адди было уютно утроиться в кресле, но досадное нагромождение юбок, маленький тюрнюр, и нижние юбки вынудили ее сесть строго, прямо, как леди.

Воздух был насыщен дымом. Потянувшись, она постаралась, не вставая открыть окно. Бен выругался про себя и сделал это вместо нее. Она состроила гримасу, когда напрасно попыталась разогнать воздух.

− Ты собираешься завести новую привычку? − поинтересовалась она. − Запах папиных сигар нравился мне больше.

Бен затушил сигарету и провел рукой по своим темным волосам.

–У меня может не быть достаточно времени, чтобы завести такую привычку, − кратко ответил он.

− Что это значит?

− Это значит, что если меня не будут линчевать члены «комитета бдительности», исполненные благих намерений, то, вероятно, меня вытащит и повесит шериф с компанией. Все такие милые и законопослушные. Я являюсь самым вероятным подозреваемым. Все это знают.

− Но я обеспечила тебе алиби. Я же сказала, что ты провел ту ночь со мной.

Угрюмо нахмурившись, он покачал головой.

− Они думают, что ты лгала, защищая меня.

Адди вздохнула и прижала ладони к вискам, отчаянно пытаясь вспомнить имя, которое она сообщила Джефу. Где‑ то в ее сознании была скрыта правда. Она закрыла глаза и нажала сильнее, желая выжать это воспоминание. Но возвращающиеся воспоминания были случайными и почти всегда неполными.

–Это сделал один из наших людей, − заметила она, зарываясь пальцами в волосы, как будто хотела их выдернуть, растрепав идеально уложенные пряди. − Я уверена, что один из них что‑ то знает или подозревает. Почему же никто ничего не говорит? Они же не могут, в самом же деле, защищать кого‑ то из своих, если он убийца, не так ли?

− Я не знаю, − пробормотал Бен, снова начиная беспокойно ходить. − Я об этом не думал.

Позже тем вечером, когда семья села ужинать в главном доме, Бен вошел с растерянным выражением лица.

− У меня дела. Вероятно, я буду занят до утра.

Адди закололо от понимания. Что‑ то произошло.

− Это серьезно? − спросила она прикидываясь спокойной, и он пожал плечами.

− Я буду знать наверняка позже.

Медленно Адди подняла салфетку с колен и положила на стол.

− Я провожу тебя до дверей, − предложила она, осторожно взглянув на Мэй, которая не возразила. Как только они вышли из комнаты, Адди вцепилась в его руку. Его мышцы были напряжены. − Что случилось? − встревожено спросила она.

− Один из ребят сознался, что одна из кроватей в бараке для работников была пуста в ночь убийства.

− Чья?

− Уоттса.

− Но… но он много раз отвозил меня и Каро в город и он сторожил дом по твоему приказу столько ночей, когда мы все спали…

− Я не могу доказать, что это он. Это только подозрение. − Адди глубоко вздохнула и крепче сжала его руку. − Куда ты пойдешь сейчас? − шепотом поинтересовалась она.

− Навестить его сестру.

− Но… она же проститутка.

− Проклятие, Адди, я не собираюсь с ней спать. Я только задам ей пару вопросов.

− Она не скажет тебе ничего, что может дискредитировать ее брата, даже если она что‑ то знает. Ох, Бен, мне совсем все это не нравится…

− Она всего лишь девушка. Девушка, которой нравятся деньги. ‑ Он нахмурился, глядя на нее, пытаясь освободить свою руку от ее хватки. − И мне нечего терять, посетив ее. Ты же не беспокойся пока насчет Уоттса. Он сегодня ночью будет в хижине далеко от дома, охраняя границы владения.

− Бен, − Адди наморщила лоб. − Она может попытаться заставить тебя переспать с ней. Я знаю, что ты и я не были в месте в последнее время, но…

–О, Ради всего святого, − рассмеялся Бен. − Если ты думаешь, что есть вероятность того, что мы вдвоем… − Он засмеялся вновь, и, качая головой, вышел за дверь. − Ради тебя, я постараюсь контролировать себя. − Нахмурившись, она смотрела, как он уходил, думая, что же такого смешного он в этом нашел.

На ковбойском жаргоне самый грязный салун или танцевальный зал назывался притоном. А то место, где работала Дженни Уоттс, «Заходи, незваный гость», заслуживал названия и похуже. Оно было отвратительным и шумным, полы − липкими, посетители − беспокойными, а музыка оглушительной. Бен вошел и заказал выпивку, узнав позже, что это дешевое виски полностью заслужило свое название «Дрянь». Бен пил по‑ немногу, разглядывая пышных девушек и их скудную одежду, пока не заметил пышногрудую брюнетку, чье лицо было похоже на лицо Уоттса. Он легко схватил ее за руку, и она автоматически подняла руку, чтобы отвесить пощечину, пока не увидела его лицо. Тогда она пригладила этой рукой выбившиеся волосы, улыбаясь ему.

− Привет, красавчик.

− Ты Дженни Уоттс? − Тут было не принято спрашивать имена. Частью неписанного правила было ждать пока незнакомец (или незнакомка) представятся. Но она была шлюхой, и она не могла позволить себе легко обижаться.

− Дженни занята. А я нет.

− Где она?

Девушка слегка нахмурилась.

− Наверху. Не знаю ни чем она занимается, ни когда она спуститься.

Он льстиво ей улыбнулся и сунул ей в руку пару долларов.

− А это не поможет ли тебе вспомнить точно когда.

Она дерзко улыбнулась, крепко вцепившись в деньги.

− Возможно, − уходя она зазывно покачивала бедрами, что вызвало ухмылку у Бена, которую он поспешил скрыть за стаканом. Спустя всего лишь несколько минут, она слегка подтолкнула его локтем, держа поднос, полный пустых стаканов. Он посмотрел на узкую лестницу, ведущую в комнаты наверху и заметил девушку, которая как раз была на нижней ступеньке. Она была молода, стройна и красива: экзотические голубые глаза необычайно контрастировали с бледной кожей ее лица. Пройдя несколько шагов, он оказался рядом с ней.

− Простите… Вы − Дженни Уоттс?

Она взглянула на него странно взрослыми глазами на детском личике, и это сочетание заставило его почувствовать себя крайне неловко.

− И зачем Вам это знать? − поинтересовалась она, неожиданно глубоким голосом.

− Если это так, я бы хотел поговорить с Вами несколько минут.

− Вы не хотите потанцевать для начала?

− Нет, я…

− Тогда вперед. − Она развернулась и пошла наверх, ему оставалось только последовать за ней. Они зашли в маленькую, скудно обставленную комнатку, всю пропахшую сексом и алкоголем. Бен посмотрел без всякого выражения на неубранную кровать и испачканные простыни. Девочка села на краешек кровати и начала расстегивать платье.

− Подождите, − сказал ей Бен, и она застыла, холодно глядя на него.

− Вы хотите, чтобы я осталась в платье, когда мы будем заниматься этим?

− Я хочу просто поговорить.

Дженни вздохнула и указала на дверь.

− Убирайтесь.

Он достал несколько купюр, держа их двумя пальцами.

− Я намерен оплатить Вам Ваше время.

Не спеша, она подошла к маленькому столику у кровати и зажгла сигарету, разглядывая его сквозь облако дыма. Она не спросила, кто он. Это не имело никакого значения, главное, что у него водились зеленые.

− И о чем же Вы хотите поболтать? − наконец спросила она.

− О Вашем брате.

Сначала она заколебалась, потом коротко кивнула.

− Ну и?

− Вы недавно виделись? Говорили с ним?

− Возможно.

− Он получил какие‑ то деньги не так давно? Может, даже просил Вас спрятать их у себя?

Она молча смотрела на него, потом поднесла сигарету к губам и глубоко затянулась. У нее определенно было, что сказать.

− Я глубоко уважаю семейную преданность, − продолжил Бен, пристально глядя на нее. − Но известно, что все имеет свою цену. − Он сделал движение, как будто хотел снова вынуть свой бумажник, но потом остановился и стал ждать ее ответа.

− А разве нет? − заметила она, наблюдая с оценивающим блеском в глазах, как он кладет пачку банкнот ей на кровать.

* * * * *

Адди свернулась в уголке обитого скользким материалом дивана в гостиной, поджав под себя ноги. В доме наступила тишина, когда вся семья заснула наверху, и единственный звук издавали методично тикающие часы. На коленях у нее лежала раскрытая книга. Только изредка она переворачивала страницу, так как нужно было чем‑ то занять руки. Она встрепенулась, когда услышала тихие шаги наверху, и увидела как Кейд, одетый в пижамную куртку и поношенные бриджи, входит в комнату. Он выглядел усталым и расстроенным, и, шаркая дойдя до дивана, плюхнулся на его другой конец.

− Чего ты ждешь? − спросил он, подавив зевок. − Он же сказал, что вернется к утру.

− Мне не спится. А почему ты не в постели?

− Я проснулся, и мне что‑ то послышалось. − Он закрыл глаза и облокотился головой на спинку дивана.

− Кейд?

− Гм? − пробормотал он, все еще не открывая глаз.

− Я рада, что ты не поедешь с остальными в Северную Каролину. Хорошо, что ты остаешься.

Он посмотрел на нее угрюмо, скривив губы по привычке, когда он стараясь скрыть свои чувства.

− Я же остаюсь не навсегда.

Адди слегка улыбнулась.

− Я это знаю, Кейд.

Она тоже закрыла глаза, убаюканная тишиной и присутствием мальчика, постепенно книга сползла с ее колен на диван, когда она опустила голову, не в состоянии больше поддерживать ее.

− Уоттс, − прошептала она про себя, ее голова заболела, пока она размышляла о нем и пыталась вспомнить, и медленно она погружалась, погружалась, биение ее сердца замедлилось.

Она была прижата к Джеймсу, пойманная в ловушку его телом, ее тонкие пальцы запутались в его красно‑ коричневых волосах на шее. Ее губы коснулись уголка его губ, когда она наклонилась ближе.

− Назови мне имя, − убеждал он ее.

Она тихо прошептала, прямо ему на ухо.

− Обратись к Джорджу Уоттсу. Он все сделает за деньги. Что угодно. Я в этом не сомневаюсь.

− А ты уверена в остальном?

− Ну конечно же. У нас же нет выбора, не так ли? − Она нежно поцеловала его, поцелуем, полным безмолвного обещания.

Адди, беспрестанно ворочаясь, застонала во сне.

Выйдя из салуна, Бен возвращался в «Санрайз», в его сознании не было ни одной связной мысли. Жажда крови охватила его желудок, впивалась когтями в бока, заставляя пришпоривать коня до предела. Земля проносилась под ним, но ему казалось, что он едет слишком медленно, омерзительно медленно.

Деревянная хижина на границе нарушала линию горизонта. Она и остатки забора. Через трещины в досках был виден свет слабо горевшей лампы. Бен спрыгнул с коня, едва ли не прежде, чем он остановился. В несколько шагов он достиг двери и распахнул ее ударом ботинка. Стул упал на пол, когда Уоттс вскочил, …держа в руке кольт. Он почти опустил его, когда увидел, что это Бен, но потом инстинктивно передумал.

Бен видел, что на него направлен пистолет, но он не обращал на него никакого внимания, вне себя от ярости.

− Почему? − спросил он, тяжело дыша, в то время как его пульс бился как барабан. − Это все только ради денег? Ты ублюдок. Скажи мне, зачем ты это сделал!

Уоттс спокойно посмотрел на него.

− Потому что они предложили достаточно хорошую цену.

− А какая была еще причина?

− Больше причин не было.

И хотя Бен именно это и ожидал услышать, признание все равно было для него шоком, стрелой оно пронзило его грудь. Он просто смотрел в такое спокойное, бесстыдное лицо Уоттса и комок в горле появился от горя. Было даже хуже сознавать, что он убил Раса без всякого личного мотива, только ради денег. Такого не заслуживал не один человек, в особенности такой, как Рассел Уорнер, которого не должны были так задешево убить.

Что бы ни сказал и ни сделал Бен, Уоттс все равно не раскается.

Дрожа от ярости и отчаяния, Бен чувствовал непоколебимость Уоттса, отсутствие эмоций в этом мощном, широком теле. Уоттс ждал, пока он сделает первое движение, чтобы пристрелить его со сноровкой палача. Он намеревался убить Бена, иначе бы ни за что не признался в убийстве.

Бен страдальчески подумал про Адди и решительно бросился вперед, правым плечом, чтобы не оказаться легкой мишенью. Уоттс спустил курок. Раздался глухой звук, и он почувствовал, как что‑ то беззвучно поразило его тело. Будучи отброшенным пулей назад, Бен ударился об стол и скинул лампу. Послышался звук бьющегося стекла, и масло разлилось по полу. Он потрогал плечо и почувствовал теплую, влажную струю.

Его охватил мягкий туман, и он опустился на пол, стараясь не потерять сознания. Ему послышался жужжащий звук. Он почувствовал сладкий запах. Прошли секунды, или это были часы, пока он боролся со слабостью в ногах. Он должен встать, он должен двигаться. Он услышал звук бумаги, которую мнут, …нет, это был потрескивание пламени. Он был окружен запахом керосина. Глаза Бена широко открылись.

Уоттс схватил свои пожитки и направлялся к выходу из хижины, намереваясь сжечь его там. Одна стена была уже в огне до потолка. Бена охватила животная паника и он слепо схватил Уоттса, когда тот проходил мимо него к двери. Ему удалось схватить того за ботинок и он прилагал все усилия, чтобы удержать его.

Споткнувшись, Уоттс упал на пол с глухим стуком.

Бен увернулся от удара другой ноги Уоттса. Хлипкое строение начало разрушаться, сжигая их обоих живьем. Они катались по полу, боролись, чертыхались от боли. Уоттс старался подняться на ноги, и Бен цеплялся за него, пока они оба не встали. На долю секунды, Бен смотрел на себя со стороны, как будто двигаясь под водой. Он попытался отпустить Уоттса и идти сам, но его реакции были замедленными.

Поднявшись первым, Уоттс ударил его в челюсть, и он покатился в сторону двери. Потолок и стены покосились, как будто чья‑ то гигантская лапа наступила на хижину. Поднеся руку к глазам, Бен пошатываясь вырвался наружу и достигнув земли перевернулся раз или два и застыл.

Прошло немного времени, и всадники и работники ранчо, встревоженные далекой вспышкой пожара, приехали на место с одеялами, мешками и лопатами. Они стали гасить огонь, охвативший траву. Непотушенный пожар мог охватить землю на мили, сжигая целые округи и уничтожая собственность, людей и домашний скот. Мужчины приехали на помощь с обоих сторон, из «Санрайз» и «Дабл Бар». Бен медленно приходил в сознание, смотря с красными от дыма глазами, как ковбои работают плечом к плечу, выкрикивая предостережения друг другу. Им удалось остановить огонь от распространения, и смотрели, как огонь превращает хижину в кучку камней и золы.

Остальная ночь прошла как в тумане. Хотя в Бена не раз попадал в передряги, он никогда не имел полное представление о пулевом ранении. Когда ему сообщили, что отверстие от пули чистое и грубо перевязали, он едва мог удержаться от резких слов в адрес человека, который хотел тщательнее осмотреть его плечо, чертова рана болела хуже, чем выглядела. Но жаловаться было бы не по‑ мужски, он бы не оправдал их доверие, поэтому он держал рот на замке, только глотнул виски, которое ему влили. Когда они решили, что ему хватит, он вскарабкался на лошадь, привалился к шее животного, он дал отвезти себя на ранчо, − испытывая унижение от того, что кто‑ то, кроме него, держит поводья, но это было лучше, чем, если бы его перекинули через седло, как мешок с мукой.

* * * * *

Все семейство Уорнеров было на ногах, когда его почти внесли в дом. Мир Адди висел на волоске с того самого момента, как она узнала про пожар, и что Бен, вероятно, вовлечен в это происшествие. Увидев его, она пришла в ярость, вместе с тем чувствуя облегчение. Его одежда была в крови, покрытое сажей лицо выглядело изможденным. Каждая частичка его тела кричала о невероятной усталости и шоке. Она не могла говорить достаточно быстро, когда направляла мужчин, которые несли его по бокам, в гостиную. Когда он оказался на диване и уронил голову на руки, она бросилась на кухню за ножницами и коробкой медицинских принадлежностей, а вернувшись, обнаружила, что Мэй убирает царапины, оставшиеся от шпор ковбоев на ковре и мебели.

Бен запротестовал, когда Адди предложила разрезать то, что осталось от его рубашки и перевязать рану снова. Не обращая внимания на его ворчливый приказ оставить все как есть, она ощупала его плечо и вымыла избитое лицо. Наконец Бен лег неподвижно, убаюканный ее нежным прикосновением. Если бы здесь не было Мэй, он бы положил свою голову Адди на колени и уснул. Эта мысль ему так понравилась, что он даже хотел прикинуться пьяным и воплотить ее в жизнь, но здравый смысл взял верх.

− Адди, − проговорил он с трудом. − Уоттс…

− Я знаю, − ее глаза смотрели на него ясно и спокойно. Он понял, что каким‑ то образом смерть Уоттса облегчила ее ношу. Он хотел ей сказать, что это еще не конец, но был слишком утомлен, чтобы бороться с усталостью.

− Остальное… завтра.

Адди понимающе кивнула.

− Вместе, − сказала она, и он слабо покачал головой.

− Нет. Нет, Адди. − Это было последнее, что он запомнил, прежде чем заснул, со вздохом уткнувшись в подушку.

Адди часами находилась с ним, не обращая внимания на предложения Мэй пойти поспать. Она сидела подле него, перебирая его темные волосы, ее глаза поминутно возвращались к нему, чтобы увериться, что он, в самом деле, здесь. Мэй слегка задремала в большом кресле, а когда проснулась, то увидела, что Адди свернулась возле Бена, словно оберегая, положив руку ему на плечо и пристально глядя на спящее лицо.

− Ради Бога, − раздраженно заявила Мэй, − Ты с ним с тех пор, как его принесли. Оставь беднягу в покое, пока он спит. И зачем тебе смотреть за ним, как за ребенком?

Адди серьезно посмотрела на нее.

− Он был ранен, − сказала она, оставив руку там же. − И он мой.

Имела ли она в виду, что Бен нуждался в том, чтобы его так возмутительно баловали, или это был намек на то, чтобы она не лезла не в свое дела? Мэй так и этого до конца и не поняла. Но больше она не произнесла ни слова критики, видимо подумав, что Адди такая же загадочная, каким был в свое время Рассел, и нет необходимости пытаться ее понять. В тишине женщины осознали происходящее.

Адди перестала быть наиболее зависимым ребенком Мэй, которого она баловала, и успокаивала, и старалась понять. Она стала женщиной, такой же, как Мэй, только сильнее в некотором роде, более самодостаточной. От внимания пожилой женщины не укрылось, что одной из причин таких перемен стал мужчина, спящий на диване.

На следующее утро Бен был в ярости во время разговора с шерифом.

− Черт возьми, Дженни прямо мне сказала, что Уоттс сделал это! Он ей признался. Он дал ей деньги на сохранение. Я знаю, что она поклянется в этом…

− Бесплатно? − мягко заметил шериф, прочитав ответ на хмуром лице Бена. − Я так не думаю. Вы должны будете ей заплатить. А большинство людей будут думать, что она признается в чем угодно за деньги. И я не знаю, не поверить ли мне в это самому.

− Вопрос в том, что она поклянется, что Джонсоны заплатили Уоттсу за убийство Рассела Уорнера.

− Кто‑ нибудь еще слышал его признание?

− Только я!

− Да…, − сказал Дейри, вздыхая и пожевывая крупную сигару. − У нас есть Ваше слово, и слово шлюхи…− Он запнулся и робко взглянул на Адди. − Мэм, простите меня, я не имел ввиду…

− Я знаю, кто она такая, − сухо заверила его Адди.

Дейри снова вернулся к Бену.

− Ваше слово и слово Дженни Уоттс против слова Джонсонов. И никаких доказательств.

− Я уже Вам говорил, что один из парней видел, что его койка пустовала в ночь убийства.

− Он мог просто выйти к… − Дейри замолчал, посмотрел на Адди и прочистил горло. − Облегчиться. Простите, мэм.

–А плечо Бена не доказывает его слова? − спросила Адди. − Почему, как Вы думает, Уоттс в него стрелял? Потому что Бен узнал правду и провел очную ставку.

− Может, это была просто ссора, вышедшая из‑ под контроля. Ковбои стреляют друг в друга и по меньшему поводу.

− Пошли Вы к дьяволу. Вы все из кожи вон лезете, чтобы найти ему оправдание.

–Бен, я знаю, насколько Вы сердиты. Но Вы не можете обвинять человека, не имея на то доказательств. И Вы это знаете.

Бен что‑ то пробормотал про себя, глядя в окно холодными зелеными глазами.

− Вот, что я могу сделать, ‑ продолжил Дейри. − Я могу вызвать парня Джонсонов на допрос в мой офис в городе. И я поговорю с Большим Джорджем и дам ему знать, сколько народа подозревает его. Джонсоны успокоятся на долгое время, я Вам это обещаю. А Вы получите возможность встать на ноги. Они не станут чинить Вам препятствий.

− Мы это очень оценим, − быстро ответила Адди, прежде чем Бен смог что‑ то сказать.

–Тогда договорились, ‑ ответил Дейри, беря свою шляпу. ‑ Ну а я поеду к хижине и взгляну, что да как, а потом в «Дабл Бар». Бен…

− Я попрошу одного из ребят показать Вам дорогу, ‑ сказал Бен, стараясь не показать своего разочарования.

− Если бы я мог, я бы сделал больше, Бен.

− Я знаю.

Мужчины пожали руки друг другу, и Адди проводила его из кабинета. Она и Бен стояли на крыльце и смотрели, как шериф скачет по направлению к сгоревшей хижине на границе. А когда она посмотрела на каменно‑ твердый, напряженный профиль Бена, то поняла, как больно ему было отступить и ничего не сделать, зная, что Джонсонов только хлопнут по рукам и больше ничего.

− Я знаю, что ты чувствуешь себя беспомощным, − тихо проговорила она.

Казалось, слова заставили его действовать.

− Ненадолго. − Он надел шляпу и опустил поля низко на глаза.

− Куда ты собрался?

− Нанести Джонсонам визит. Пока к ним не пришел Дейри.

− Ты имеешь в виду, что собираешься сравнять счет, − заговорила Адди, в панике глядя, как он уходит. − Подожди. Я пойду с тобой.

Он не станет делать что‑ то опрометчивое или опасное, пока я с ним.

Бен остановился и посмотрел на нее.

− Нет.

− Ты не сможешь запретить мне пойти. Я последую за тобой.

− Ты останешься здесь, даже если мне придется привязать тебя к дереву.

− Почему же не запереть меня в комнате? Я тогда совсем не создам тебе хлопот. Разве ты не помнишь, что ты сказал мне насчет свободы в ту ночь?

− Нет. Тебе не выиграть таким способом. Это к делу не относится.

− Я тебе поверила, когда ты сказал, что не будешь меня удерживать.

− Черт, Адди…

− Я имею право пойти. Это был мой отец. И я была почти помолвлена с Джефом.

− Я хочу, чтобы ты была в безопасности…

− А разве этот визит опасен? Ты что, собираешься выхватить пистолет и всех перестрелять?

Он посмотрел на нее сердито, но ничего не сказал.

− Возьми меня с собой, − упрашивала она. − Я ничего не скажу. Но я обязана быть там. Не у тебя одного водятся призраки, которые жаждут успокоения. Как же я могу смотреть в будущее, все время оглядываясь через плечо? − она продолжила, касаясь его руки, глядя ему в глаза. − Не оставляй меня позади. Мое место рядом с тобой.

На мгновение она думала, что он ей откажет. Но затем он сжал ее пальцы.

Когда они переехали границу и направились к главному дому Джонсонов, их не останавливали работники «Дабл Бар». Рукава черного платья Адди развевались на ветру как паруса. Ковбои касались полей шляпы, выражая уважение, когда она проезжала мимо, и она задумалась, сколько же из них подозревали, что за убийством ее отца стояли Джонсоны.

Когда они подъехали к дому, Бен помог Адди спуститься с Джесси, крепко обняв ее за талию. Она быстро и нервно улыбнулась ему. Они поднялись по ступенькам и были встречены Харланом, который старался скрыть свою тревогу.

− Доброе утро, Бен, мисс Аделина…

− Мы приехали сюда, чтобы увидеться с Большим Джорджем, ‑ перебил его Бен.

− Бен, к сожалению, он сейчас занят. Какое‑ то важное дело. Но может быть, я смогу Вам помочь…

− Я уверен, что он не будет возражать на минутки две отвлечься ради добрососедского визита.

− Нет, но, − Харлан замолчал, когда Бен отодвинул его плечом.

− Я так не думаю, − он взял Адди заботливо под локоть и притянул к себе. − Джордж в своем кабинете, да, Харлан?

− Да, но…

− Благодарю.

Адди тяжело сглотнула, когда они зашли в захламленный кабинет, не готовая к волне ненависти, которая накрыла ее при виде Большого Джорджа и Джефа, сидящих за столом красного дерева. Они встали, когда она вошла, Джордж тихонько ворчал, так ему нужно было приложить много усилий, чтобы встать со стула. Джеф смотрел на нее, не мигая, своими голубыми глазами. Как они могли смотреть ей в лицо после того, что сделали?

− Кажется, у нас гости, − отметил Большой Джордж, и, повернувшись, указал мясистой рукой в сторону своего места. − Присядете, мисс Аделина?

Она покачала головой и отступила на шаг, чтобы быть поближе к Бену.

− Кажется, у Вас была та еще ночка, Бен, − продолжил Большой Джордж, губы его кривились в подобии улыбки. − Множество людей рады тому, что Вы остались целы.

− Некоторые больше, чем остальные.

Большой Джордж усмехнулся.

− Вы везучий парень.

− А вот Уоттсу не повезло. − Отметил Бен, и затянувшаяся тишина стерла улыбку с лица собеседника. ‑ Согласно тому, что я знаю, Вы можете насыпать то, что от него осталось в чайную чашку.

–А мы то тут причем? − выпалил Джеф, а Бен мрачно улыбнулся.

− Пожалуйста, оставьте это шоу для Сэма Дейри.

− Дейри? − повторил Большой Джордж, сузив глаза. − Да, я подозревал, что он сюда заглянет поутру. − Он заметил встревоженное выражение лица своего сына. − Не дрейфь, парень. Просто немного поговорим… это все, на что способен Дейри.

− А вот я способен на большее, − заявил Бен. − Я могу устроить Джонсонам очень неприятную жизнь. И это входит в мои планы.

− У тебя нет никаких доказательств…

− С доказательствами было бы проще. Но я могу справиться и без них.

Лицо Большого Джорджа покраснело.

− Если Вы собираетесь поливать грязью имя Джонсонов, я Вас закопаю…

− Вы сами прекрасно с этим справляетесь. Имя Джонсонов стало оставлять неприятный вкус во рту, и я уверен, что не стоит ждать, что это изменится к лучшему.

− Волнуйтесь лучше о своем имени, − свирепо прорычал Джеф. − Определенно, с Аделиной не будут обращаться должным образом, когда она примет это имя.

− Парень! − закричал Большой Джордж, но Джеф не обратил на него внимания. − Разве она Вам сказала, как мы вышли на Уоттса? Это она мне сказала, что он это сделает. Она назвала имя убийцы своего отца, все из‑ за его нового завещания. Разве Вы этого не знали? Нет. Вы просто не знаете, на какой женщине Вы намереваетесь жениться, верно же?

Адди почувствовала слабость при этих словах.

− Нет, − задыхаясь, она отвернулась, но Бен схватил ее за локти. Адди дрожала, ее колени подгибались, и она ухватилась за его руки для поддержки.

Бен посмотрел на Джефа поверх ее головы, глаза его были ледяными.

− Еще раз упомянешь ее имя, и я тебя размажу по всему этому ранчо.

− Вы мне не верите? − насмехался Джеф. ‑ Она сказала, что Уоттс сделает за деньги что угодно. Она сказала ему когда и где встретиться со мной, помогла все это устроить. Почему, как Вы думаете, мы заполучили его так легко. Разве я выдумываю, Аделина? Давай, скажи ему, что это неправда. Я хочу увидеть, как легко ты солжешь.

Адди не могла издать ни звука. Она знала, что должна отрицать обвинение, чтобы спасти свою шкуру, но не могла.

− Адди, − сказал Бен, и она медленно подняла голову, боясь увидеть подозрение на его лице, зная, что не сможет отрицать правду, если он спросит ее об этом. Казалось, время застыло, и она оказалась лицом к лицу с двумя вариантами прошлого, размышляя, какое из них повлияет на ее будущее. Сейчас будет произнесен вечный приговор, и хотя она боялась грядущего, но у нее не было выбора.

Дрожа, она взглянула Бену в глаза. Она не увидела в них ни тени подозрения, порицания или вопросов. Только заботу о ней и проблеск нежности.

− Я должен был оставить тебя дома, − спокойно заметил Бен. − Ты не должна была подвергаться этому.

Она молча кивнула, переполненная чувством облегчения. Все было хорошо. Он ее любил достаточно сильно, чтобы не поверить. Он отверг слова Джефа, как мусор. Бен обнял ее рукой за талию и, улыбаясь сардонически, взглянул на Большого Джорджа.

–Со временем, вы себя погубите. Я просто хочу, чтобы вы знали, что я приложу все усилия, чтобы облегчить вам задачу. − Он вдруг замолчал, как будто что‑ то припоминая. − И если у вас есть вопросы по поводу «Санрайз» и его управления теперь, когда Рассела Уорнера больше нет, будьте уверены, что мы будем следовать его традициям. Только вы скоро поймете, что я не такой добродушный и всепрощающий, каким был Расс. Я не успокоюсь, пока ваш долг не будет уплачен, и вы не окажетесь на коленях. Это займет какое‑ то время, но я это сделаю. Ограждение будет поставлено, на сей раз навсегда, и я собираюсь выжать из вас все соки, пока ранчо не пересохнет, а скот не превратится в скелеты. Я собираюсь вас уничтожить, и однажды вы пожалеете, что убрали Раса, а на его месте теперь я.

После этого визита, казалось, Бен смирился со смертью Расса. Он не был поглощен местью, как того опасалась Адди, но в его глазах появлялся особый блеск, когда упоминали Джонсонов. Теперь походка его была легче, но как всегда самоуверенная, его стало нелегко разозлить, и он чаще улыбался. Казалось, ранчо зажило новой жизнью, как если бы солнце вышло из‑ за туч. Адди все еще была единственной, решавшейся спорить с Беном и бросать ему вызов, но она делала так только, если получала от этого удовольствие. В ответ он проявлял необычное чувство собственника по отношению к ней, заявляя права на ее время и внимание с несравненным высокомерием, за которое она одновременно ругала его и тайно любила.

Его жизнь была для нее открытой книгой, даже его работа. Добившись от него обещания взять ее с собой в Канзас‑ Сити, где он закупил новую шортгорнскую породу скота для «Санрайз», она проштудировала все его книги по скотоводству и перевозке. Когда Мэй услышала один из их деловых разговоров и попыталась выбранить Бена в связи с этим, он улыбнулся и ответил, что ожидал от Адди новых идей, благодаря которым ранчо заработает кучу денег. Вся семья, также, как и большая часть посторонних, только качали головой при виде Бена и Адди, у которых были такие необычные отношения, этот город никогда не видел ничего подобного.

Что же до них самих, они знали, что им еще многое предстоит узнать друг о друге, и это займет у них всю жизнь и даже больше. Адди всегда удавалось удивить Бена, даже в их брачную ночь, когда она заплакала, как только он перенес ее через порог ее обновленной комнаты. И присел на новую огромную кровать, и держал ее в объятиях, убедительно упрашивая ее сказать ему, что не так.

− Наконец‑ то мы женаты, − прошептала она, вытирая лицо его носовым платком. − Я так счастлива, и я чувствую такое облегчение, …и я так потрясена.

Бен долгое время удерживал ее, склонив голову к ней, неспешно целуя ее лицо и шепча ей о своей любви. Когда она обняла его руками за шею, ее тело, прижавшееся к нему, было мягким и теплым, и они оба задрожали. Их поцелуи стали более жадными, они отчаянно понимали, как долго не занимались любовью. Они избавились от одежды с неуклюжей поспешностью, что сильно отличалось от нежного воссоединения, которое они предвкушали. Настолько невыразимо приятно было им ощущать свои обнаженные тела, прижатые крепко друг к другу. Адди почувствовала, что постепенно погружается в океан темноты, где были только его тело, его руки, его губы, прижатые к ее губам. Она проявляла такую же активность, агрессивность, нежность, как и он, пока удовольствие не пролилось на нее потоком, который, казалось, изменил саму ее душу.

После она с удовольствием нежилась в его объятиях, а он наматывал прядь ее волос на свой палец, а потом поднес его к губам.

− Мне снилось, как мы занимаемся любовью, − прошептала она и ощутила, как он нежно рассмеялся у ее виска.

− Прежде, чем мы занялись этим в реальности?

− Прежде, чем я встретила тебя. Я не знала ни твоего имени, ни даже, как ты выглядишь.

Он лениво улыбнулся.

− И как ты меня узнала?

− Не глупи. Как же я могла тебя с кем‑ то перепутать? − она скользнула рукой по его груди, чтобы показать ему свое право касаться его, когда она того пожелает. Бен склонился над ней, его темные волосы закрыли лоб, когда он опустил свою голову к ее шее.

− Почему бы тебе не показать мне что‑ то, что мы делали в твоих снах, миссис Хантер? ‑ прошептал он, касаясь губами ее кожи.

− На это может потребоваться вся ночь, − предупредила Адди.

− Я настаиваю.

И она рассмеялась, обняла его, страстно целуя.

Поезд громыхая, подъехал к станции, слышалось шипение пара и оглушительные гудок, что привело Лиа в такой восторг, что у нее даже пропал дар речи. А так как никто из семьи не хотел долгих прощаний, они все пытались быть оживленными и веселыми. Мэй двинулась первой, поцеловав Кейда и советуя ему вести себя хорошо. Она посмотрела на Адди затуманенными от слез глазами и обняла ее.

− Я буду по тебе скучать, мама, − сказала Адди, испытывая боль. Она вдохнула запах ванили и прижалась к плечу Мэй, не желая, чтобы та уезжала.

− Я буду счастливее в Северной Каролине, − прошептала Мэй. − Мое место там, а твое − здесь.

Потом Мэй подошла к Бену, который взял ее руку и поднял к губам в странно‑ подходящем жесте. Она пожала его руку, что было наибольшим знаком привязанности, которая она способна была проявить по отношению к нему.

− Позаботьтесь о них, − попросила она и отвернулась, чтобы с помощью кондуктора сесть в поезд.

Адди и Каролина обнялись, не зная, что сказать. Адди понимала, что если попытается что‑ то произнести, она начнет плакать без остановки. Она будет скучать по Каролине больше, чем по остальным, включая Мэй. Каролина, наконец, прочистила горло и сказала дрожащим голосом.

− Будь счастлива, Аделина. Я буду.

Адди кивнула, задыхаясь от тоски, когда они отошли друг от друга. Она небрежно обняла Питера и посмотрела на Лиа, чьи серьезные глаза, казалось, читали ее мысли. Адди взяла одну из аккуратных косичек девочки и пригладила воображаемую прядку на место. Она посмотрела на ее личико и мудрые серые глаза и вдруг увидела воспоминание… как она сверн