Глава 3. Как начинаются стройки. 1-е сентября.

Ночь я не спала. Проще было подождать до утра, а не засыпать на пару часов - и вскакивать с криком от очередного кошмара. Или - старого и уже приевшегося. Неважно. Важно то, что Мечислав отпустил меня только в четыре утра. А в семь уже пора было готовиться. Душ, завтрак, туалет... в смысле - что одеть в институт. А что тут оденешь? Мы не в школе. Поэтому - джинсы и майка. Сверху - джинсовая ветровка. На ноги - туфли. В сумку - тетрадь. Проверить ручки - хоть одна-то должна писать? И запихнуть необходимый минимум. То есть - пару бутеров. По расписанию у меня сегодня три пары. Проголодаюсь. Рядом с институтом нет ни одной приличной забегаловки. А покупать пирожки с лотков - самоубийство. Сильно подозреваю, что жарят их там на машинном масле. Я уж молчу про начинку. Кто его знает, лаяла она вчера, мяукала - или ходила с удостоверением инспектора облСЭС* и задавала слишком много вопросов? А уж обедать в столовой института?!
* Областная Санитарно-эпидемическая служба, прим. авт.
Боги, спасите меня раньше. Или убейте, что ли! Все быстрее будет.
Институтская столовая - это жуть. Ассортимент там - те же пирожки, что и у лоточниц, пара сортов пирожных, ну и стандартный 'набор юного химика'. Чипсы, семечки, соленные орешки, растворимые лапша и картошка. Почему химика? А, все равно там одни реактивы. Вы же не считаете, что туда что-то натуральное кладут? Разве что сою. Из напитков - газировка. Хорошо хоть в вестибюле кофейную машину установили. А то раньше в столовке и кофе пить было противно. Всюду перешли на пластиковые стаканы. Но мы же не такие? Поэтому пьем из стеклянных. А микроб - все равно существо нежное и от грязи помирает.
Одним словом - обедать в нашей столовке нельзя. А кушать захочется. А еще ведь ехать на это открытие... Мать его! Ну, вот и первое сентября, как оно есть!
Первое сентября. Прекрасный день. Что он из себя представляет?
У школьников - торжество маразма. Сначала линейка, на которой директор, опасно раскачиваясь на трещащей трибуне, талдычит про величие образования. Вы в это время стоите и мечтаете, чтобы он или рухнул - или на него сверху что-нибудь упало. Хотя бы птица нагадила. Для оживления остановки. Потом все зависит от его морального садизма. У нормальных директоров этот день ограничивается выдачей расписания и строгим наказом 'не опаздывайте завтра'. У особых сволочей - еще от трех до восьми уроков, чтобы скучно не было.
Но это - у школьников.
У студентов немного по-другому. Прилетаешь, смотришь в последний момент вывешенное деканатом расписание - и идешь учиться. Что я и сделала.
Влетела в кабинет за десять минут до начала первой пары - и плюхнулась за парту рядом с подружкой. Сейчас у нас генетика.
- привет, - шепнула Инка.
С Инкой мы подруги с момента поступления. И надо сказать, что это... своеобразная дружба. Мне легко дается учеба. Инка же еле тащится в хвосте. Не из-за лени. Просто кому-то учиться легче, а кому-то сложнее. Инке наука не дается, но грызет она ее с таким остервенением, что рука преподавателя сама собой выводит 'хор' в зачетке. Мне же учеба дается легко. Поэтому Инка использует меня на контрольных и курсовых, а я ее - когда пропускаю лекции, и их потом надо у кого-нибудь списать.
Пока я болела, Инке пришлось тяжело. Да, к третьему курсу все уже разбиваются на пары, тройки и пятерки, все компании уже сыграны и постороннему практически невозможно найти себе место.
Но потом я вышла из больницы, начала серьезно наверстывать пропущенное - и подруга вздохнула с облегчением. Есть на кого свалить свободное творчество.
В свободное время мы общаемся очень редко. Особенно летом, когда Инка уматывает на весь сезон к тетке в Крым. Хотя сейчас это сложнее. Мы ж теперь ридна Украйна и поганые кацапы! Блин, ну это ж надо было так поюродствовать! Эх, взять бы всех наших политиков, связать в один большой узел с олигархами, залить свинцом и притопить в глубоком месте. Лучше - у берегов Англии, чтобы там рыба дохла, а не у нас. Самим - объединиться. В смысле - Россия, Украина, Беларусия. А что - Бог любит троицу! Вернем великую державу. Америкосов хватит кондратий, англичане так охренеют, что как бы с островка в воду не попадали, а китайцы трижды подумают, прежде чем к нам лезть. А в качестве президента, генсека или даже царя - пригласить Лукашенко. Если его наши СМИ ругают без перерыва на сон и еду, значит, человек порядочный. И ворует только с прибыли, а не постоянно, как наши власти.
- привет, - отозвалась я. - Кто у нас преподом на генетике?
- Ливневский.
Из моей груди вырвался стон ужаса.
Ливневский был многогранным человеком, но все грани его характера можно было описать одним словом: Сволочь. Сдать ему зачет было, как влезть на Памир... отличники - и те сдавали раза с пятнадцатого. Экзамен ходили пересдавать года по два. В деканате уже привыкли. И даже не ругались. На нас. Ливневский обожал говорить о себе: 'Я - единственный по-настоящему неподкупный преподаватель в этом продажном институте! '. Как это нравилось преподавателям? Да никак! Шипели гадюками. Но и выгнать эту заразу не моги. И даже повлиять на него. Ливневский был женат на родной сестре зам. директора нашего университета. Надо сказать - это была на редкость гармоничная пара. Она - маленькая, кривоногая как такса, с фигуркой совдеповской тумбочки (2, 0х2, 0 при росте 1, 5 м) и лицом, похожим на непропеченный блин. Прическа - бешеный перманент бледно-пергидрольно-желтого цвета. Одежда - чехлы для танка.
Он - чуть не в полтора раза ее выше. Седые волосы стоят дыбом, прикрывая плешь на макушке. Фигура напоминает богомола, а движения - марионетку на ниточке в руках плохого кукольника. Такие же дерганные и суматошные. На лице особо выделяется нос. Как своего рода аналог Кавказа. Так и тянет вспомнить: 'Кавказ надо мною... один... в вышине...'.
И словно этого мало - в результате неудачной операции на глазу (левом) товарищ начал смотреть в разные стороны. А по-простому - окосел. На лекциях он обычно появлялся в лабораторном халате, который стирался раз в год и под большое настроение. А потому был мят, вонюч и покрыт неизвестного происхождения пятнами. То ли от лаборатории, то ли от бутербродов. И халат - и сам Ливневский.
Выглядело это совершенно шикарно. И студенты давно собирались отправить фотку счастливого семейства в Голливуд. А что?! Годзиллу, Чужого и Хищника - победили? Вот вам еще ужасы в копилку. Какой-нибудь доктор Монстро с супругой или жертвы садистских опытов над людьми... даже на грим тратиться не надо.
Генетику он вел плохо, зато спрашивал хорошо. А благодаря родственнику получал часы по нескольким предметам сразу. И угадать, где к нему попадешься, возможности не было. Раньше нам везло, проносило мимо, а вот сейчас - попали по полной... Генетика-то - зачет и экзамен.
Ой, ёёёёёооооооооо....
Легок на помине, Ливневский ворвался в кабинет. Повеяло незабываемым ароматом какого-то одеколона, похожего на гибрид хозяйственного мыла и средства от блох. Освежающей ноткой был запах пота. Сидящие на задних партах рванули открывать окно, сидящие впереди раскашлялись, стараясь незаметно опрыскать платки духами...
А толку? Этот гад же по рядам ходит во время лекции! Еще так нанюхаемся!
Я забыла сказать об одной маленькой детали. За милый характер, привычки и запах Ливневского давно прозвали 'Каналюга'. Только вот от слова 'Каналья' или от 'ливневой канализации'?
- Все уже сели и открыли тетради - привычно начал он. - Итак, мы начинаем наш урок. Около двух тысяч лет назад... вы записываете?
Ага, пытаемся. Но разве ж за этим гадом угонишься...
- Так вот... около двух тысяч лет назад генетики еще не было...
Жесть!
***
Валентин заехал за мной, но хоть в институт заходить не стал. Подождал в машине. Я выскочила из института, отошла на соседнюю улицу - и запихнулась на заднее сиденье здоровенного джипа типа 'дом на колесиках'. Там уже лежал пластиковый чехол для одежды.
- переодевайся, - бросил Валентин, выруливая на магистраль.
Я кивнула и залезла внутрь.
М-да. Костюмчик из мягкой шерсти бежевого цвета с золотым шитьем на лацканах пиджака - и тоненькой полоской сбоку на юбке, белая блузка с золотыми запонками - Мечислав что - офигел, как я их застегну! Не были забыты даже туфли, чулки (разумеется, только чулки бежевого цвета с кружевным поясом, колготки - это так неэстетно), нижнее белье и сумочка.
Все в одной золотисто-бежевой мягкой гамме. Стильно, скромно... и в голос кричит о своей бешеной цене.
Блин! Ну что я забыла на этом открытии!?
- А я!? Мы там, как представители господина Клыкастенького, то есть Любомирского.
Я фыркнула. Раньше оборотень так себя не вел. Но в последнее время его шуточки становятся все ехиднее и язвительнее. От меня, что ли нахватался? Но - в обаянии ему не откажешь.
- А твой дед там будет?
Я пожала плечами. Вообще-то может. Губернатор области настаивал, чтобы всем рассылали приглашения. Я не спорю, возможно, такие мероприятия и полезны бизнесменам - поговорить там, увидеться, обсудить что-нибудь, но я-то вовсе не в тему!
Ну да ладно. Если убежать не удается - расслабься и убеди себя, что ты именно этого и хотела.
И получай удовольствие! Удовольствие, я сказала!
Ноготь чуть не проделал дырку в чулке, когда меня тряхнуло на светофоре.
Черти бы побрали социально активных вампиров!
Но переоделась я как раз вовремя. Машина затормозила, и Валентин повернулся ко мне.
- помощь нужна?
- запонки застегни. И оцени.
- Юлька, ты всегда прелесть, - искренне произнес оборотень. - Пойдем?
- Куда ж деваться...
Выглядело сегодняшнее мероприятие - так.
Стройплощадка была открыта с одной стороны. И виднелся новенький экскаватор, за который город заплатил сумму, сравнимую с годовым бюджетом областной больницы. По центру стройплощадки стояла сцена, собранная из пластика и металла. С нее явно и собирался выступать наш губернатор.
Перед сценой стояли сначала кресла, явно взятые из ближайшего ДК - собранные по три, с красной обивкой. Из тех, кресел, которые закрываются, не успеешь ты с них встать - и мгновенно рвут колготки. За креслами стояли скамейки - для непривилегированной публики. Но у нас были билеты на кресла. Третий ряд, номер пятнадцать и шестнадцать.
Семнадцатое кресло занимал дед.
Я улыбнулась и стала пробираться к месту.
- Леоверенская, ты?
Я покривилась. Тихвинская. Наталья Павловна. Прошу любить и жаловать. Любить можно во всех позах, а жаловать - исключительно в материальном плане.
Эта зараза училась со мной в одной группе. Хорошо хоть подгруппы разные. И надо сказать, Наташка попортила мне изрядное количество крови.
Будучи дочерью бизнесмена, она искренне полагала, что все в мире создано для нее и только для нее. А почему бы и нет?
Если тебе всего семнадцать лет, а у тебя все шмотки из фирменных бутиков, сумочки от кутюр и в институт ты ездишь исключительно на собственной новенькой 'мазде'?
Можно тут загордиться?
С моей точки зрения - нет. Это ведь не она сделала и заработала. Сама Наташка не пользовалась бы спросом даже на панели - за счет избыточного веса (откормилась на красной икре и форели) и прыщавой физиономии. Но искренне считала, что все должны ее уважать и пресмыкаться.
В школе примерно так и было. А почему бы и нет, если папаша прикормил директора школы, и педагоги, скрипя зубами, вынуждены ставить малолетней балбеске пятерки? И мечтать о том дне, когда ЭТО наконец-то покинет обитель знаний.
Покинуло. И пришло в наш институт на биофак. Видимо, начитавшись о том, как Павлов собачек мучил. До сих пор не понимаю - почему Наташка не стала юристом или экономистом? Потом папа взял бы ее к себе на фирму - и дитятко до конца жизни имело бы свой бутербродик с икоркой.
А потом поняла. Папа, видя уровень знаний и интеллекта своей дочурки, решил, что в фирме ему такое счастье не нужно. Дело целее будет. А дочку надо по-быстрому образовать, пристроить куда-нибудь на кафедру, выдать замуж - и муж будет заниматься делами, а дочурка - домом и детьми.
Логика была ясна и понятна.
Проблемы были у меня.
Наташка, узнав, кто мой дед, постаралась подружиться. Вспоминать - и то неприятно было.
- Эй, Леоверенская, давай, пересаживайся к нам... сидишь там, как дуб на Плющихе...
- Тополь, - поправила я.
- Чего?
- На Плющихе было три тополя. А дубы...
Для первого раза я смолчала. Хотя очень хотелось добавить, что дубы у нас на задних партах 'Elle' смотрят. Или еще какой-то журнал... мне было неинтересно. Я осваивала анатомию. И намеревалась стать специалистом. И пересаживаться к их компании вовсе не хотела. Зачем? Лак для волос обсуждать? Или гель для душа?
Да мне и то и другое - побоку. Я все равно ими не пользуюсь. Почему и прыщей не имею, и волосы не выпадают.
- Да какая разница... Ползи сюда, говорю... Общнемся, потусим... ты ваще как, на 'Пчёлку' ходишь?
'Пчёлка', в исходном варианте 'Улей' была одним из модных местечек, где собиралась новорусско-бандитская поросль. Расслабиться, потусить, найти себе партнера на ночь или дозу кокаина...
Мягко говоря - меня туда не тянуло. Грубо говоря - я что - полная дура, так тратить свою жизнь? У меня и поинтереснее дела найдутся...
Но прежде, чем я успела это высказать, Наташка нанесла последний удар.
- А то здесь одна шелупонь тусуется. У тебя хоть дед при делах... хоть ты и одеваешься как чмо...
Все стало предельно ясно. Наташка нашла представительницу одного с собой социального круга - то есть меня. И решила, что мы вместе можем составить кружок 'золотой молодежи'. Почему-то меня это не прельщало.
- Наташа, почему бы тебе не пойти на... вместе с твоими... дискотеками, тусовками и пчелками? - громко и отчетливо произнесла я.
Наташа задохнулась от возмущения. Она бы мне ответила, но в это время вошел преподаватель. И ругаться не получилось. На перемене она опять попыталась на меня наехать, опять получила по ушам - и пошло-поехало.
Пропадающие тетрадки, разлитые на меня реактивы, испорченные спортивные кроссовки...
Я терпела недолго - и Наташа вдруг обнаружила залитую чернилами сумочку, мадагаскарских тараканов в машине и экстремальные духи из масляной кислоты. Чего мне только стоило спереть эту прелесть с химфака!
Тихая война постепенно перешла в позиционную, а потом я познакомилась с вампирами...
- А что - не похожа?
- как свинья на ёжа. Кто тебе такие шмотки одолжил?
- Почку продала и купила. А кто тебя сюда пустил? Цирк с тюленями у нас в двух кварталах севернее.
Огрызаясь, я продолжала идти, поэтому следующую реплику дамы уже не услышала.
Мое место оказалось как раз между дедом и оборотнем, дед Валентину протянул руку, а меня сгреб в охапку и чмокнул в нос.
- Отлично выглядишь, мелочь.
- Да и ты у меня молодцом смотришься, - отметила я. Дед и правда выглядел лет на шестьдесят. В светло-сером костюме, с гривой седых волос и черными бровями, с великолепной осанкой и минимумом морщин. И пахло от него не тем неприятным запахом, который появляется у некоторых стариков, а дорогим одеколоном и чуть приметным запахом лаванды. Мама ей все шкафы переложила.
- Хорошо, что тебя твой друг сюда отрядил, - дед чуть улыбнулся уголками рта.
Я топнула ногой. Сидя, это было сложно сделать, но мне удалось. Каблук до половины ушел в землю.
- Дед, это свинство! Этот вампирюга просто не дал мне возможности отказаться!
- И правильно. Тебе давно пора заниматься делом. Я не вечный. Помру - тебе фирмой руководить.
Меня, как обычно, передернуло. Дед - и умереть? Не надо, боги!
- Это чего ты о смерти заговорил? Даже и не думай! Тебе еще правнуков воспитывать!
- Тогда лучше пусть сразу прибьют! С тобой - и то проблем по горло, а когда дети пойдут... кстати, от кого?
Я задумалась. И повернулась к Валентину.
- Слушай. А вампиры могут размножаться, как люди?
- А ты у них спроси!
- А если они предложат проверить на практике?
- Ну, тогда ты узнаешь точно - и на своем опыте.
- Нет у тебя ничего святого, воротник блохастый, - обиделась я.
Дед, не обращая внимания на мои выходки, общался с каким-то товарищем, сидящим сзади. Я поерзала в кресле и вздохнула. Вообще-то я допускаю, что нормальные губернаторы такой дурью не маются. Не собирают восхищенные толпы, не нагоняют массовку, не толкают торжественные речи по каждому поводу вроде исцеления от насморка.... Ну а если уж вовсе размечтаться - то и воруют умеренно. Или хотя бы параллельно делают что-то полезное для города.
А этот козел!
Только очковтирательством занимается! Если верить его отчетам - у нас такая передовая область, что все остальные области России последние десять лет лицезреют нашу задницу. Голую. Грязную и с прорехами. Эх, найти бы на него Воланда! И устроить мерзавцу - дьяволиаду. Я бы и на вампира согласилась, но Мечислав мне четко объяснил, что губернатор - фигура заметная. Поэтому если он совершенно случайно помрет от инфаркта (а улыбочка вампира может довести до чего угодно) ИПФ обязательно окажется рядом. Есть у них свои люди и в больницах, и в милиции. Или сейчас лучше говорить - полиции?
Вот уроды у нас в правительстве, а?! Мало нам было полицаев во время Великой отечественной? Или им просто хочется подражать Америке? Или они книжку про Капитана Врунгеля наконец-то прочли... в семьдесят лет, впав в маразм... Как вы яхту назовете, так она и поплывет?
Так милицию как не назови, лучше она работать не будет. Ее надо финансировать и не сдерживать. А то, что получается!? Кавказская овчарка, которую держат впроголодь, в конуре, где и кошке тесно, бьют ногами, а охотиться дают только на тараканов? Это, простите, глупо. Хоть вы ее мопсом назовите, хоть крокодилом, да только лучше от этого не станет. Ни на минуту.
Вот если овчарке дать свободу, да хорошо кормить, да разрешать охотиться на всех, а не только на тех, у кого ни денег, ни блата - тогда мы быстро переплюнем по эффективности Америку. А менять названия? Людей смешить! Вот как гаишники будут теперь называться? Полицейский Инспектор ДОРожного Движения? Шикарно! А если прочесть большие буквы?
Восторг прет! А в каком восторге будут те, кто регулярно отстегивает мзду гаишникам? Или теперь будет ПИДОРДам?
Я же говорю - восторг!
За приятными мыслями я и не заметила, как отгнусил наш мэр и на помост поднялся губернатор - в косо сидящем паричке. И куда молодится? Козе ж понятно, что там своих - три волосинки. А все туда же! Я молодой, я молодой, потанцевал бы кто со мной...
- Сограждане! Горожане! Дамы и господа! В этот прекрасный день мы собрались здесь...
Я опять отключилась. И попробовала соскользнуть в транс. Или, как объяснил мне Питер, посмотреть на окружающее - внутренним взором. Получалось плохо. Как будто... меня что-то не пускало?!
Бред!
Я попыталась еще раз. И еще... И - соскользнула в транс. Вокруг каждого человека появилась дымка ауры. Вокруг губернатора - тоже. Я пригляделась. М-да. Грязно-зеленый, мутно-коричневый и цвета детской неожиданности. Как я и думала - порядочным человеком его даже по ошибке не назовут.
А это что? Пятна? Черные? И воронки?
Ай-ай-ай... И кого же это мы убили?
Недавно я заметила интересную закономерность. У Вадима черных пятен на ауре практически не было. Да и у Мечислава. От силы - штуки три. То есть - три покойника - и это за всю долгую вампирскую жизнь? Не верю! Только за то время, которое мы были вместе, он уже человек (вампиров, оборотней) - короче штук пять трупов на его совести точно есть. Я насела на вампира.
И Мечислав признался. Убивал он много. И часто. Особенно в молодости. Но! Либо в порядке самозащиты. Либо - по приказу. А в таком случае грех падает не на убийцу - он только оружие, а на заказчика. А сам Мечислав старался особо не быть сволочью. И... в некоторых случаях он искренне раскаивался в убийстве. Кирпичами на его совести висели только три смерти. Но чьи - вампир отвечать наотрез отказался. А жаль. Хотелось бы попробовать вывести закономерность. Вот совсем некоторые зубастые не понимают важности научного подхода. Стоило мне начать расспросы - как Мечислав зашипел не хуже воды на раскаленной сковороде - и я отступила.
Но вернемся к губернатору. Пятна - убийства. Воронки - те, кто пострадал по его вине. А мелкие брызги - это так. Фигня. Воровство, предательство, подлость - для политика прямо-таки образ жизни, не стоит и обращать внимания.
А это что такое!?
Я повела взглядом над площадкой.
- Твою мать!
- Юля? - дернулся Валентин. Пришлось сжать его руку - мол, все со мной пучком, только помолчи пять минут. Оборотень внял и заткнулся. А я пригляделась внимательнее.
Площадка строительства была... словно на нее было наброшено черное кружево. Черное кружево поверх таких же черных высохших кустов. И все это стелилось, волновалось, пошевеливалось, как водоросли, обвивающие утопленника,... было мерзко. Даже не просто мерзко. Я почувствовала, что меня начинает тошнить - и спешно вернулась к обычному зрению.
Что это такое!?
- Где? И что?
- я что - опять говорила вслух?
- Да. Что случилось?
Мы с оборотнем шептались тихо-тихо. Но дед тоже не пожелал оставаться в стороне - и наклонился к нам.
- что и где? Юлька, что произошло?
Я выдохнула и постаралась описать свои мысли, как можно тщательнее.
- Там - зло.
- Где?
- Ну там, где собираются строить. Там какое-то старое зло. И очень страшное и хищное. Что бы тут не построили, добра не будет. Что тут было раньше?
Дед пожал плечами.
- Ты знаешь, я не местный.
Знаю. Дед в свое время нарочно уехал подальше от места, где погибла его семья.
- Валь? - повернулась я к оборотню. Но и тот только развел руками.
- Юля, последние лет двести тут была площадь. А до того? Кто знает! Надо копаться в архивах, искать, думать... я не историк.
- А кто?
- Твоя подруга. Настя.
- Ей сейчас нельзя. У нее дети.
- Но сказать где и что искать - она может.
- Валь, если ты ее потревожишь до родов - ты у меня сам родишь. Составишь конкуренцию Шварценеггеру! - зашипела я.
- Ладно, уговорила, - отмахнулся оборотень. - Пусть наводит справки после родов. И тебе услугу окажет, а то она так переживает - мол, обязана, должна, по гроб жизни...
- после родов - ладно. Но не раньше.
Оборотень кивнул - договорились. А я тупо смотрела, как на площади, под гугнеж губернатора, спешно разбирают старой укладки камни. Зрение соскользнуло опять в тот же режим. И я увидела то, на что раньше не обратила внимания. Почему кусты? Почему это все было - невысоким?
Потому что лежали старые камни. А там, где их вынимали, черная дрянь поднималась, расправлялась, словно рвалась на свободу! То есть они сдерживали эту пакость!? Да наверняка! Я бы не слишком удивилась, обнаружив на внутренней стороне камней (той, которая была погружена в землю) знак креста или что-нибудь еще в таком духе. Да хоть и египетский символ вечной жизни! Твою мать!
Двести лет.
Двести лет назад вымостили эту площадь. И хорошо вымостили. Она и войну, и революцию и коммунизм пережила. И еще бы лет двести простояла. Если бы не наш придурок-губернатор, котором обязательно раз в год надо хоть что-нибудь построить - а то как же!
Под это ж можно выпросить денег у государства, поделить их между своими, а отчитаться - как за громадное дело! Чуть ли не горы свернул, весь на навоз изошел... хотя ему и исходить не обязательно.
Ну не люблю я нашего губернатора! Не люблю! И - за дело.
А что он еще тут раскопает...
Хоть бы нас сейчас не накрыло! Я сильно подозревала, что заорать: 'Бегите все отсюда к чертовой матери, там и то уютнее!!! ' - можно. Но результата не будет. Разве что меня запихнут в психушку. Это - не выход. Но и сидеть тут?! Совсем рядом? Когда начнут копать? А если - накроет?
Я вдохнула. Выдохнула. И медленно представила себе прозрачный купол, опускающийся на меня, деда и Валентина.
Накатила слабость. Закружилась голова. Сильно затошнило. Но - есть Бог на земле! Теперь я видела все происходящее на площади, словно из-под стеклянной чаши. Чуть искаженным.
Я вцепилась в руки мужчин, сидящих рядом. В первую очередь я буду закрывать их - и себя. Все остальные меня не волнуют.
- Что бы ни случилось - не отходите от меня. Ясно?
Валентин кивнул. Дед недоуменно поднял брови.
- почему?
- потому, что кончается на 'у'. Дед, поверь мне на слово, прошу тебя!
Этого оказалось достаточно.
- помощь нужна?
- Нет. Просто - не отходи от меня.
- Как скажешь.
За что я люблю своего деда - это за то, что в глубине души он так и остался разведчиком. И людей делит по принципу Высоцкого. Ты бы пошел с ним в разведку? Нет - или да?
Опасность? Что ж. Если внучка говорит про опасность, значит надо прислушаться. Полное доверие напарнику, который знает больше - и готовность повиноваться приказам. А сколько людей махнули бы рукой - что ты, мол, ахинею собираешь?
И погибли бы.
Еще погибнут, - мрачно оскалилась в глубине души женщина со звериными глазами.
И я не могу это предотвратить. При всем желании я не смогу растянуть купол на большое число людей. У меня нет таких сил, таких знаний, такого умения...
А черное сияние разворачивалось все яростнее и ярче. Что-то гнусил еще один чиновник. И я могла подумать только об одном - оно уже зацепило губернатора. И еще многих. Чиновники, бизнесмены, все, кто сидел в первых рядах или терся радом со сценой. На миг там мелькнуло лицо Доси.
Зацепило не сильно. Пока только ноги. Но я отчетливо видела, как щупальца пульсируют на человеческих аурах. И понимала происходящее.
Они питались.
И пока им хватало. Но потом, чуть позже, они могут и разрастись. И что будет происходить - бог весть.
А люди пока даже ничего не чувствуют. Может быть - легкую усталость. Сонливость, отупение, возможно - дурноту, но кто ее не чувствует на таких церемониях? Пока щупальца еще не вросли в ауру, они не будут проявляться - резко. А вот когда врастут...
Я уже не слышала ни одного слова. Зато отлично видела, как вышли что-то спеть Миша Пила и Дося. Видела, как Мише дарят цветы - и узнала в одной из дарящих - Наташку. А, вот чего она сюда приперлась... Кумир поет! Извольте слушать.
А потом губернатор махнул рукой. Экскаватор выкатился к разобранному месту - и ковш вонзился в землю.
Я не закричала. До боли впилась ногтями в руку, хорошо хоть не свою, а Валентина, но не заорала. А хотелось!
Потому что из земли во все стороны брызнуло нечто, напоминающее нефтяной фонтан. Только - ментальное. Я это видела, а остальные даже и не подозревали, что черная липкая гадость брызжет по сторонам, задевает без разбора чиновников, актеров, журналистов - и ни в чем не повинных рабочих, корежит их энергетические оболочки и прожигает дыры в ярких и не очень аурах...
На нас бы попало. Но мой щит выдержал. И мне казалось, словно черная липкая грязь течет по светлому стеклянному куполу - и соскальзывает вниз, не в силах удержаться.
В ушах шумело. Перед глазами заплясали светящиеся мушки. Больно не было. Только тяжело. Словно что-то навалилось - и старается уплющить в грунт. И надо - держать эту тяжесть. Просто - держать.
Потом произошло что-то странное. Все кинулись вперед, под эту мерзость - и стали весьма заинтересованно на что-то глядеть. Но на что!?
Хотя мне - наплевать! Важно другое! Как скоро я смогу уйти отсюда? Надолго меня не хватит!
Я повернулась к оборотню. И произнесла, четко артикулируя губами - я не знала, говорю я вслух - или только пытаюсь, а им меня не слышно.
- Уведи меня отсюда. Мне стало плохо...
Оборотень кивнул, подхватил меня на руки - и потащил прочь. Я крепко вцепилась в руку деда, так, что он вынужден был идти за нами. И так же вместе с нами двигался наш щит. Так же шлепались на него черные комья - и опадали вниз, бессильные. И - полные яростной холодной злости. Их лишали пищи. И это было им невыносимо.
Ну и пусть подохнут от возмущения! Раз не могут вынести облома!
На этой ярости я продержалась еще метров сто - до стоянки. А там было уже безопасно. Щит исчез - и я расслабилась на руках оборотня.
- Хвала богам! Живы!
- и ты мне сейчас дашь объяснения, - вмешался дед.
Я послушно прикрыла глаза. Кивать не хотелось. Голова кружилась почему-то.
- Дам. Хоть килограмм. Только поехали к тебе, ладно? И... захватите по дороге что-нибудь пожрать!
Валентин загрузил меня в джип на заднее сиденье. И я расслабилась там. Хорошо. Туда слона поместить можно. Дед уселся в свой черный порш - и поехал вперед. В его офис едем, ему и дорогу показывать.
По дороге Валентин заехал в пиццерию и взял мне здоровущий литровый стакан колы и здоровущую пиццу. Обычно я колу, этот суррогат из сахара и красителя не пью. Но сейчас - пошло на ура.
***
Наконецс-с-сс-с-сс-с-с-то! С-С-Спус-с-стя с-с-столько лет - я в руках у человека. Человечки!
Что ж, она тоже подойдет - на первое время.
Плиты, которые так давили на меня - убраны, мои час-с-стицс-с-сс-с-сс-с-сы заняли с-с-свои мес-с-ста - и с-с-стоит мне выбратьс-с-ся, как я призову их. Мне нужна будет пища. Много пищи. С-С-Сильной пищи. И приятно, когда не надо за ней охотитьс-с-ся. Она с-с-сама придет к тебе. Покорная и не с-с-спос-с-собная с-с-сопротивлятьс-с-ся.
Потом я с-с-смогу позволить с-с-себе многое. С-С-Смогу позволить с-с-себе охоту. Нас-с-слаждение болью и с-с-страхом с-с-смерти. Удовольс-с-ствие от медленной с-с-смерти. Но не с-с-сейчас-с-с.
С-с-слишком много ушло у меня с-с-сил.
Я знал, что буду с-с-свободен рано или поздно. Я ждал и готовилс-с-ся. Я рас-с-стил 'детей' и подгрызал с-с-стены с-с-своей тюрьмы. И они поддавалис-с-сь. Медленно, но верно.
Что ж. я могу пойти двумя путями. Я могу с-с-сам подточить и разрушить с-с-стены с-с-своей тюрьмы. С-с-сейчас-с-с это намного проще с-с-сделать. Но уйдет много времени. С-с-сто лет? Двес-с-сти? Трис-с-ста?
Даже для меня это много. Хоть я и живу много с-с-сотен лет.
Или я могу с-с-сменить нос-с-сителя - и найти того, кто проведет ритуал ос-с-свобождения.
Почему бы и нет?
Главное - найти подходящего человека.
Такого, который польс-с-ститс-с-ся на награду - и покорно пос-с-следует моим приказам.
И он получит обещанное.
Х-хааааас-с-сс-с-сс-с-сс-с-сс-с-с
***
У деда в кабинете было тепло и уютно. И - безопасно. Это я ощущала всей кожей. И смогла наконец расслабиться. Рухнула на диванчик из серой кожи - и бессильно замерла. Валентин опустился в кресло для посетителей, дед уселся на стол и внимательно поглядел на меня.
- Ну, рассказывай, чего ты меня оттуда утащила?
Я вздохнула. Ну как это расскажешь? А потом мне в голову пришла идея.
- Дед, а ты ничего странного не испытывал на площади? Когда мимо проходил, или сегодня...
Дед, к его чести, не стал отмахиваться от моих слов. А вместо этого призадумался.
- Ну... мне там было неуютно. А еще мне предлагали офис в здании, знаешь, та старая постройка рядом с администрацией?
- Знаю.
Старинную архитектуру дед любил. Как он сам объяснял, странно как-то жить в доме, который моложе тебя. А здание рядом с администрацией было как раз в его вкусе. Двухэтажное, серо-голубого цвета, с лепниной, огромными окнами, высокими потолками и мраморными полами. Я знаю. Сейчас там разместился ресторан, в который я пару раз ходила с оборотнями. Цены драконовские, но кормят вкусно.
- Мне туда не захотелось. Неуютно там как-то... холодно...
Я улыбнулась. Дед - молодец. Именно так. Холодно. А как еще может быть, когда из тебя просто высасывают жизнь?
- А здесь?
- Здесь - спокойно.
Я тряхнула волосами.
- вот. У тебя потрясающая интуиция. Или - дар. Не знаю. Если бы его развить...
- За мной бы стали охотиться озабоченные вампиры? Вот еще не хватало, - покривился дед.
Я фыркнула. И впервые взглянула на своего деда другим взглядом, пытаясь разглядеть ауру. Раньше я так не поступала. Не хотелось вмешивать эту чертову метафизику в мои отношения с близкими и родными людьми. Но сейчас...
Аура деда была... потрясающей. Яркие, радужные тона. Алый, зеленый, желтый, голубой. Даже немного белого. Черный тоже есть. Пятнами. То есть кто-то у деда на совести из мертвецов. Но подлостей он особенно не делал. И карму себе тоже не сильно испортил.
- Юля, вернись из астрала - и пообщайся с людьми, - припечатал меня Валентин.
Я тряхнула головой - и решительно заговорила, не выбирая выражений. Слово за слово, я описала деду и Валентину все, что видела и чувствовала на площади. Обзывать меня дурой или смеяться они не стали, а вместо этого принялись гадать - что произошло. Гадали минут десять. Потом Валентин хлопнул себя по лбу - и вытащил сотовый.
- И чего мы тут мучаемся? У меня же там знакомый был!
- Кто?
- Один симпатичный паренек, работает оператором на местном телеканале. Я его сегодня там видел... блин! * Юлька! Так его же тоже наверняка накрыло!
Вообще-то Валентин употребил несколько другое слово на букву 'б', матерное и женского рода, но автор заменяет его из соображений цензуры.
Долго я не раздумывала.
- А он человек?
- Нет. Оборотень. Но - кабан.
Я тряхнула головой.
- Ну так зови его сюда! Будем смотреть, что и как! Чистить, лечить если понадобится. А оплатой станет видеозапись происходившего там! Ага?
Валентин тряхнул головой. Набрал номер - и заговорил в трубку.
- Да? Привет, Лешка, ты?
-...
- Да знаю я. Но ты же работал.
-...
- я не кабан, а лис. Дикий свин у нас - ты. Ладно, это хаханьки. Лешка, у тебя серьезная проблема. Ты себя как чувствуешь?
-...
- Значит так. Я был на площади вместе с Леоверенской. Знаешь такую фамилию?
-...
- Благодаря мне, нашу фамилию знает вся нечисть района, - прошипела я деду.
- Если б они тебя еще и уважали при этом, - фыркнул тот.
- Для этого я недостаточно страшная. А вообще - чем можно напугать дикого кабана?
- Бери пленку и приезжай на Советскую, 72. Знаешь фирму 'Леотранс'?
-...
- Вот и давай. Когда будешь?
-...
- Ждем.
Оборотень щелкнул кнопкой и кивнул мне.
- Через десять минут.
- А почему так ма...? *
Юля пародирует анекдот:
- кукушка, кукушка, сколько лет мне жить?
- ку.
- а почему так ма...?, прим. авт.
- Лешка сказал, что у него сильно кружится голова и желудок словно когтями царапает. И ему это сильно не нравится.
- Это - у оборотня? Вас же фиг угробишь! На вас даже порча не действует... если ее наводят на тело!
Валентин укоризненно поглядел на меня.
- Мы тоже уязвимы.
- Ага. Если вас раза три асфальтоукладчиком переехать. А потом еще и зарыть поглубже.
- Это - художественное преувеличение.
- Это ты будешь другим рассказывать...
- Например, мне, - ехидно улыбнулся дед. - А то я сегодня тако-ой доверчивый...
В препирательствах и подколках десять минут пролетели незаметно. И когда на столе звякнул телефон, мы даже немного удивились. Уже? А куда время делось?

- Константин Савельевич, к вам тут... Алексей Данилович Ижевский.
- Точно не Ржевский?
- Точно, - отрапортовала Софья Петровна, верная дедовская секретарша вот уже лет двадцать. - Пускать?
- пропустите.
Распоряжение было не случайным. При росте в метр восемьдесят, Софья Петровна имела вес под сто двадцать килограмм, командный голос и замашки торговки рыбой с одесского привоза. С дедом они дружили лет тридцать. Именно дружили. А когда завод, на котором Софья Петровна работала инженером-технологом, развалился, дед предложил ей пойти секретарем. Переучиться - и пойти.
Лучшего предложения в сорок лет ей никто бы не сделал. Поэтому она быстренько сбегала на курсы - и перешла в дедовскую приемную.
За пятнадцать лет дама стала профессионалом.
Мимо нее не мог пройти ни один незваный гость. И даже званные были вынуждены ждать, пока о них доложат. Дед рассказывал, что однажды она двадцать минут продержала в приемной трех 'быков' из 'охранного агентства', а по-простому - рэкетиров из конкурирующей фирмы. Ну а такая мелочь, как 'официальные взяточники' (пожарники, СЭС и прочая шушера), распространители чего бы то ни было и просто сумасшедшие, желающие обязательно осчастливить вас светом своего знания, мимо нее не проходили. Сидела она так, что ей достаточно было оттолкнуться ногой - и ее кресло загородило бы дверь в кабинет директора. И без разрешения мимо не пролетала даже муха. А при попытке дать ей взятку, наглец вполне мог оказаться в травмпункте.
Я знала, что в столе она держала аптечку, шокер и даже - на всякий случай - флакончик сильнодействующего слабительного. Для особо нехороших посетителей.
Зато работа организовывалась идеально. Во всем, кроме одного. Кофе Софья Петровна варить решительно не желала. Дед и не просил. А если кто-то из посетителей предлагал взять секретаршу помоложе, дед отвечал, что лучше он купит автомат с кофе. Потому что без ядохимиката он переживет. А вот Софья Петровна - незаменима.
Пока я отвлекалась, дверь распахнулась - и в кабинет вошел... м-да... Этому - и кулаков не надо. Ляжет и весом раздавит. Я впервые задумалась, что ипостась животного должна как-то влиять на внешность человека. Надо бы поговорить с Питером и проверить.
Вошедший был ростом под два метра. Фигура... ну что тут скажешь? Я бы сказала так - качок, обожравшийся стероидов. Мышцы бугрились под тонким свитером, перекатывались, как шары для боулинга, при каждом движении, и намекали, что товарищ любого оппонента разотрет в порошок. Без дискуссий. Такой вполне мог поднять одной рукой камеру, штатив и корреспондента. И при этом - совершенно неожиданный тип лица. На мощной короткой шее сидела голова, с которой античный скульптор не побрезговал бы лепить Аполлона, а наши мультипликаторы - рисовать былинного богатыря. Почти идеально правильные классические черты лица. Может, чуть коротковат прямой нос и чуть высоковат лоб. И при этом роскошная шапка золотистых волос и большие карие глаза. Женщины должны падать и в штабеля укладываться.
- Знакомьтесь, - бодро заговорил Валентин. - Константин Савельевич Леоверенский. Это - Юлия Евгеньевна. Та самая.
- Ага, которая это самое и то самое, - буркнула я.
- примерно так, - не смутился Валентин. - А это - Алексей Данилович Ижевский. Прошу любить и жаловать гусара.
Ага, щас. Только что-нибудь потяжелее возьму, чтобы любовь дошла...
- Добрый день, - дед протянул богатырю руку. Несколько секунд они оглядывали друг друга, потом видимо пришли к какому-то мнению - и разошлись в разные стороны. Настал мой черед.
- Добрый день, - моя рука утонула в лапе гиганта - и в тот же миг меня чуть ли не выгнуло дугой. - О черт!
Я стремительно провалилась на другой уровень зрения. И перед моими глазами предстала аура оборотня, словно опутанная черной сетью. До сих пор я видела подобное только у Питера. Сетка словно закрывала его энергетическое тело с ног до головы, под ней меркли яркие розовые, сиреневые и зеленые цвета ауры - и даже скрывался серебряный рисунок, отвечающий за превращения. Она мерцала, вздрагивала, было полное ощущение, словно ауру оборотня обмотали со всех сторон, как колбасу... хотя и не везде, а вот это - что?!
А это интересно. Надо бы поглядеть подробнее. Ой, ё! Мало того, пока мы держались за руки, эта дрянь попыталась переползти и ко мне.
Пришлось поспешно вырвать руку - и отступить на шаг.
- Извините.
- что-то не так? - резко спросил Валентин.
Я не стала скрывать печальный факт.
- Да. Скажите, Алексей...
- Леша.
- Хорошо. Тогда - Юля - и на ты?
- Договорились.
Руки пока пожимать не будем. Жить хочу. Леш, ты сильный оборотень?
- Я - прим в своей стае.
- А можешь ты сейчас попробовать перекинуться хотя бы частично?
- Запросто. Только раздеться придется. Свитер рвать не хочется.
- Сними свитер и попробуй изменить лицо там... или руки - что сможешь. Да хоть шерсть отрастить, ага?
- Ладно. А зачем?
- Надо. Как ты себя сейчас чувствуешь?
- Легкая дурнота и слабость. Желудок сводит.
- Вот. Попробуй сделать то, что я попросила, а потом скажи мне о своих ощущениях. Ага?
Оборотень послушался. Бросил куртку. Стянул через голову свитер, предъявив на обозрение рельефную мускулатуру. И сосредоточился.
- Ну! - поторопила я.
Леша сосредоточился. Потом еще раз. Напрягся. Лицо его побагровело, отчетливо вздулись вены на шее. И только после десяти минут усилий одна рука начала словно покрываться мехом. И то - оборотень тут же расслабился и покачал головой.
- Нет. Не могу... - и резко развернулся ко мне. - Что со мной!? Ты - знаешь?!
Я кивнула. Все это время я смотрела на него внутренним зрением. И теперь - понимала.
- Это та дрянь под которую ты попал.
- и это... - он никак не мог решиться произнести 'необратимо? '. Но я не стала дожидаться.
- Это отлично можно снять. Ну-у, не совсем отлично, но можно. Сейчас я понимаю, что с тобой происходит. Проблема в другом.
- в чем?
- я слаба и устала, - просто объяснила я. - Надо действовать сейчас, а я не готова. Но если ждать до ночи, может быть намного хуже.
- почему?
- Эта дрянь не просто присосалась. Через пару часов изменения будут необратимы, - пояснила я. - а потом - смерть.
Оборотни захлопали глазами. Первым сориентировался дед.
- Юлька, как это - что бы там ни было, действует на людей?
- На людей - не знаю. Наверное, плохо. А на оборотне - вижу. Это нечто похоже на несколько черных амеб. На Алексее их шесть. Они присосались на энергетические узлы вот здесь, здесь, здесь и здесь, - я указывала на голову, шею, грудь и пах - и питаются его силой. Создают между собой сетку - и перекрывают всю ауру. Они... нарушают естественный ход потоков энергии, меняют их путь по своему усмотрению, не знаю, как сказать лучше... вмешиваются в естественные функции организма...
- А отодрать их можно?
Вопрос на засыпку. Это вам не 'кто хочет стать миллионером'. На кону моя жизнь. И его. И я ответила - честно.
- Я попробую. Только мне сейчас нужен будет шоколад. Много. И потом... так же. Накормить мясом и сладким, что лучше восстанавливает силы, напоить горячим вином, растереть... Если начнут бить судороги - придержать. Если начну орать - ничему не удивляться. Легко эта пакость не сдастся даже мне. Особенно мне.
- почему особенно? - это уже Валентин. А оборотень за меня тревожится. Хотя... а за меня ли? Случись что со мной - Мечислав из него коврик сделает. Растянет на стене и будет играть в дартс. И даже умереть не даст.
- а наша сила в чем-то резко противоположна, - созналась я. - вот та часть, которая меня объединяет с Мечиславом - похожа. А моя природная, да и та, что от Даниэля, хотя я их скоро друг от друга и отличить не смогу, - резко противоположны.
- Интересное кино. А в чем разница? - дед отлично знал всю историю и опять сообразил быстрее. - Мечислав - вампир. Даниэль - вампир. А сила - разная?
- Мечислав - вампир. Даниэль - художник. Творец. - как всегда сердце привычно сжало коготками боли. Даниэль, как ты мог уйти!? Как у тебя только совести хватило оставить меня - одну!? - И есть еще огромная разница. Мечислав стремится только получить от меня. Все. Силу, власть, меня...
- Я с ним поговорю, - пообещал дед.
Я тут же вскинула руки. Вот еще не хватало!
- Дедушка, я уже вышла из пеленок! И сама отлично удалю ему челюсть без наркоза, если что! Вот спроси у Валентина, он подтвердит.
- Угу, - ухмыльнулся оборотень, - Ваша внучка, Константин Савельевич, одно из самых опасных существ в этом городе. Вампиры от нее трепещут, а оборотни мелко трясутся.
- Трепло, - дед явно не поверил.
- А между прочим - факт. Юля опасна именно своей непредсказуемостью. И она не раз это доказала.
- Это - неважно, - оборвала я оборотня. Еще не хватало, чтобы он мои подвиги деду пересказывал. Мне же ноги оторвут! Вместе с ушами! - Вот смотри в чем основная разница, так, как я это понимаю. Мечислав, хоть и из лучших побуждений (лучше побуждения? У вампира? Меня что - головой ударили, пока несли? Или машину тряхануло?) стремится все пригрести себе. А Даниэль - наоборот. Он мне всего себя отдал. Потому что любил. У него этого собственнического инстинкта вовсе не было. Ненормальный вампир. Зато - гениальный художник...
Слезы как-то сами собой навернулись на глаза. Ох, ёёёёоооооо....
Ладно. Я - спокойна. И готова работать.
- И сила этого существа... вещества... она такая же. Все - ему. Все - для него. По доброй воле оно ничего не отдаст. Ни-че-го.
- А ты надеешься вырвать?
Лешка с сомнением оглядел меня. Я фыркнула. Ну да. Я у него под мышкой пройду, не наклоняясь. А уж по силе - он меня сомнет одной левой. Но мне же не штанги тягать!?
- что смотрим? Я не надеюсь. Я - вырву. И этой твари пасть порву.
Лешка на миг смутился, отвел глаза. А потом взглянул на меня. Решительно.
- Юля, дело в том, что со мной была наша корреспондентка. Аня. Ты сможешь и ее посмотреть? И... вылечить, если что?
Я пожала плечами.
- Леша, мне надо сначала поглядеть на нее. А уж потом решать. Я ничего не могу гарантировать. Тебя-то еще ладно - ты сам оборотень, все понимаешь. А как мне объяснить это - ей? В процессе лечения могут быть определенные... спецэффекты. А репортер - это не профессия, это зараза.
- Юля, ты не то говоришь, - поморщился оборотень. - Аня - она не такая.
Я тряхнула головой. Что и где я слышала на эту тему? Ага! 'Клара - хорошая! '. В гробу из-за этой 'хорошей' я не оказалась по чистой случайности. Чистой-чистой такой. Как первый снег.
- Леша. Я так тебе скажу. Либо ты ее сюда приносишь без сознания. Либо - приводишь, и она полностью отдает себе отчет в происходящем. Но я докладываю обо всем Мечиславу. И если она хоть на миллиметр откроет рот - ей же будет хуже, - жестко припечатал Валентин. - Зная Мечислава, я могу точно сказать, что живы вы останетесь. Но о смерти будете мечтать. Долго. Ты что выбираешь?
Алексей открыл рот, закрыл его...
- Я... поймите, не могу я бросить ее на смерть! - вырвалось у него внезапно.
Я вздохнула.
- Дед, а ты не хочешь дать интервью корреспондентке? Валь, или ты? Или Леша может попросить е подняться ненадолго для знакомства? Я взгляну - и скажу, что там и как. Ага?
- а потом что? - угрюмо бросил оборотень.
- Да ничего страшного. Ты можешь вырубить человека так, чтобы он не осознал, что происходит? - я поглядела на Валентина.
- Это и я могу, - пожал плечами Леша. - Дело минуты. А что?
- если она в этой дряни, я дам знак - я повела рукой и прищелкнула пальцами - вырубайте. И займемся лечением. Скажете, что с ней приключился обморок. Потом пусть говорит, что пожелает, четверо на одну, или лучше я вообще выйду... ну, вы меня поняли?
- Поняли, - огласился дед. - А если она нормальна?
- Тогда мы просто спихнем ее тебе. Покажешь ей предприятие? А мы почистим Лешу у тебя в кабинете, - я очаровательно улыбнулась. Дед сверкнул глазами.
- Мелкая, ты вконец обнаглела?
- Пока еще нет. но с вампирами я прогрессирую очень быстро, - призналась я. - Нет бы чему хорошему учили, коровососы...
- Кровососы.
- Это - не мои проблемы, кого они сосут.
- Так я вызываю Аню? - вмешался Алексей. - План принят?
Дед махнул рукой, мол, давай, звони - и переключился на меня.
- Ты часто вот так чистишь кому-нибудь ауру?
- второй раз в жизни, - призналась я. - а что?
- Странно осознавать свою внучку в одних рядах с Кашпировским и Чумаком.
Я зашипела кошкой.
- Ещшшшшше чего не хватало! Меня - в один ряд с этими... пиарщшшшшиками!?
- Завидуешь? - подколол дед.
- чему? Спустите штаны, приложите задницу к телевизору, я заряжаю пространство энергией, у вас пройдет геморрой! Поставьте воду в банке перед экраном! Я наговорю на нее такого, что у вас от ужаса прыщи попадают! Чушь!
- но людям-то помогало?
Я понимала, что дед издевается, но опять не сдержалась.
- На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь - и делай с ним, что хошь!
- Вот что бы мне с тобой сделать?
- пороть меня уже поздно, - на всякий случай предупредила я.
- Знаю. А жаль.
На этих словах дверь распахнулась - и в комнату вошла симпатичная девушка. Я завистливо вздохнула. На вид ей было лет двадцать - двадцать три. Мы обе - темноволосые, обе - хорошо одеты. И все сходство. А разница между нами была - радикальной.
- Лешка, твоя сумка. Ты чего туда напихал, кирпичи? Я вся взмокла, пока дошла!
Там, где я была усталой и злой - она - спокойной и доброжелательной. Мне приходилось рваться с кровью. Она просто шла по жизни, почти не прикладывая усилий. Я не любила людей. А она? Даже сейчас она излучала спокойствие и дружелюбие. И наверняка они чувствовались даже через камеру.
А аура?
Черт!
На ее ауре сидело два слизняка - я уже окрестила их именно так. И нагло корежили и пили энергетические потоки. Но - слабее, чем у Лешки. И сетки практически не было. Так, немного черных нитей в районе головы. Для лучшего управления? Взаимодействия между собой? Они стараются не уморить своего носителя? Интересное кино. А что потом? Куда пойдет то, что они набрали?
Я сделала тот самый жест рукой и чуть прищелкнула пальцами.
Аня сделала шаг и протянула Лешке сумку. А Валентин, возникнув за спиной, нажал на какую-то точку у нее на шее.
Девушка осела на пол бесчувственной куклой, а я быстро протянула руки над ее аурой. Попробовав это вчера на Питере, я пыталась применить свои знания на практике. И убедилась, что была права. Руки кололо. Неприятными ледяными иголочками. Вроде тех, что я чувствовала, отдирая проклятия с Питера. Блин...
Руки сами собой отдернулись, а я потерла ладони. Даже воспоминание было на редкость неприятным. Я вам тут не потомственная мазохистка... такое из раза в раз прокручивать...
Пальцы тогда болели больше месяца. Ранки оказались упорными и заживали медленно, наплевав на все вампирские регенерации. Хорошо хоть ничего не загноилось. Но и без того - мелкие белые шрамики вроде звездочек на коже рук мне радости не добавляли. И так скоро буду вся - с ног до головы. Два раза связалась всерьез с вампирами - и каждый раз получаю себе на память что-нибудь хорошее. Утешало только то, что в прошлый раз никто не погиб, кроме Славкиной пади. Но ту все равно было не слишком жалко. Предателей вообще жалеть не стоит. И не оценят, и еще раз предадут.
Я оторвалась от размышлений и обратила внимание, что на меня смотрят три пары внимательных глаз. Дед - спокойно и изучающе. Валентин - встревожено. Лешка - с надеждой.
- можно что-нибудь сделать? - спросил он.
Я пожала плечами.
- что-нибудь, как-нибудь. Что ты предлагаешь? Я могу почистить либо ее, либо тебя. На двоих моей силы не хватит. Скорее всего.
- Тогда - ее, - выбрал Лешка.
Я повертела пальцем у виска.
- Ты вообще в адеквате? Не знаю, что и как, но она пока может терпеть. А вот тебя скоро начнет очень сильно изменять.
- а ее?
- А ей пока ничего. На тебе этой пакости раз в десять больше, чем на ней. Поэтому решение принимаю я. - Я хотела решительно сказать, что займусь только Алексеем, но натолкнулась на его взгляд. Решительный. Упертый. Блин! Приказать я могу. А вот простить он меня за это не сможет. И себя тоже. Я застонала. - Ну пойми ты! В ближайшее время она точно не умрет! Можно спокойно заняться тобой, а потом ей! Откачать девчонку мы успеем! А вот с тобой может быть намного хуже!
Тупик.
Судя по виду, Лешка забыл русский язык еще в том веке. Но я не смогу почистить двоих! Это же надо каждого туда затаскивать, с каждого эту пакость отдирать, каждого реанимировать... а если - не каждого?
Мысль, пришедшая в голову, была простой и восхитительной.
Почему на Лешке этих тварей больше?
Правильно. Он - вкуснее. Отсюда примитивный выход. Переманить тварюшек с журналистки на оборотня. И отдирать все уже с него. Решается сразу несколько проблем. Журналистка ничего не будет ни знать, ни помнить. И ей это ни к чему. Мы с Лешкой сможем поработать где-нибудь в другом месте. А дед займется девушкой. И мягко посоветует ей сходить к врачу. Да, есть опасность, что пиявки что-нибудь повредили, но небольшая. Все равно у нас и так у каждого третьего - хроническая болячка, а у каждого второго - метеозависимость. Перетерпит как-нибудь. Я решительно тряхнула головой.
- Лешка, устраивай свою Дульсинею на диван и положи руки ей на виски.
- Зачем? - поинтересовался оборотень?
- Будем слизняков на тебя переманивать. Потерпишь лишних минут десять? А потом я всех их с тебя уберу. И нам проще - и ей проще. Не придется врать о том, чего не понимаешь.
Лешка не понял. Но и объяснять я тоже не собиралась. Потому что сама многого не понимала. Логичными были только некоторые факты. Эта дрянь связана между собой. Размножается. Пытается переползти на тех, кто вкуснее. И ее наверняка можно убрать.
- Ну! - рявкнула я на Лешку.
Оборотень все еще колебался.
- Ты даешь гарантию, что ей ничего не грозит?
- я тебе не страхагент! И чем дольше ты мотаешь мне нервы, тем вам обоим хуже будет, - разозлилась я. Да что ж это такое! Ты им помочь хочешь, а они еще и сопротивляются!? - Пять секунд на размышления, а потом можете оба дохнуть!
Видимо я была убедительна. Девушка очутилась на диване через три секунды. А Лешка положил обе руки ей на плечи. Я прищурилась.
- Руки - ей на голову. Христа видал на картинках? Как он там лапы на мозги возлагает?
- Эээээ...
- вот и ты так сделай. Живо!
Лешка молча и мрачно повиновался. А я встала напротив - и решительно опустила свои руки поверх его. И прищурилась. Два черных пятна нагло плавали в ауре девушки. Ну, и как звать эту пакость?
- Цыпа-цыпа-цыпа.... Кис-кис-кис... На-на-на-на-на...
Я вздохнула. Ой, как же мне не хотелось лезть в эту гниль. Но - все правильно. Лешка больше и вкуснее. На него приходится больше этих слизней. А если я встану рядом с ним и приоткроюсь - они подумают, что я - еще вкуснее. И надо слопать меня. Девочку они оставят в покое.
А вот успею ли увернуться - я?
А куда я денусь, если надо.
А вечером как следует прокомпостирую мозги Мечиславу. Если бы он меня туда не отправил...
Ой!
Черт!
А ведь если бы он меня туда не отправил - деда бы уже не было. Или не стало бы чуть позже. Во что переродятся напитавшиеся слизняки? Смогу ли я это понять? Помочь?
Ответа не было. Но и желание ругаться с вампиром исчезло.
Я держала свои руки на расстоянии пары миллиметров от Лешкиных. Ауры перемешивались. Я видела, как активизировались его твари. Но их было мало. Слишком мало. И чтобы переползти ко мне, придется разорвать сеть. И тогда зашевелились твари на голове девушки. Они были ближе. Им было удобнее. Я была сильнее, а значит и вкуснее. И они решили этим воспользоваться.
Медленно, как ошметок грязи, один из слизняков стронулся с места. Мне тут же захотелось подпрыгнуть и крикнуть 'Ура! Я не ошиблась! ', но пришлось замереть - и следить за второй тварью. Та пару секунд помешкала, заставив меня похолодеть - а вдруг я ошибаюсь - и хотя бы один останется. Но - нет. Так же медленно и неохотно, как сползающий по стене комок густой грязи, слизняк двинулся вслед за братом.
Я выдохнула - и на миг прикоснулась к рукам Алексея. Буквально кончиками пальцев. Но этого оказалось достаточно. Ауры - это хорошо. Но мало. А вот при личном контакте меня учуяли намного лучше. И двинулись быстрее.
Вот и ладненько, вот и славненько...
Ползите, лапочки...
Я перевела взгляд на лицо Алексея. Бледен, на лбу выступил пот, глаза мутные, ему явно не слишком хорошо, но стоит. Дрожит, но держится.
Взгляд на руки. Нет, еще не доползли...
- Лешка, ты меня слышишь?
Глаза опущены, но ресницы дрогнули. Слышит. И готов исполнить все, что я прикажу.
- Как только я отниму руки - тут же убирай свои. Ясно?
Согласный короткий кивок. И я опять впилась взглядом в мерзкие капли грязи. Эх, чуть бы быстрее!
Долго звать не пришлось. Минуты полторы. В последний момент, когда тварюшки переползли на руки Алексея, но еще не успели доползти до меня - я разорвала контакт. И в следующую секунду Алексей резко отшатнулся и от меня и от журналистки.
Твари остались на нем. Есть!
Я внимательно вгляделась в ауру девушки.
Чисто. Да, кое-где есть пятна, разрывы, помутнения. Ну да ладно. Человек - это система восстанавливающаяся. Да и я найду время - гляну на нее недельки через две - три. А сейчас...
Я быстро кивнула головой Валентину.
- Валь, ты с нами. Поможешь, если что пойдет не так. Дед, на тебя вся надежда. Займи девушку делом и скажи, что ей надо к врачу. Плиззз....
- а ты?
- я буду долечивать Лешку.
- Очень мило. Это тебе точно ничем не грозит?
- Разве что общей слабостью. Ну да я уже говорила. Помнишь?
- Знаю.
- Тогда... куда бы нам пойти?
Дед покачал головой.
- Лучше вам никуда не идти, а отвезти Алексея к тебе домой - и заняться этим нехорошим делом дома. Ты как, выдержишь? - теперь дед смотрел на оборотня.
- Да. Я справлюсь.
Ну что ж, никто его за язык не тянул.
***
Валентин загрузил нас обоих в свой джип - меня на переднее сиденье, Лешку на заднее - и рванул с места.
- Эй, ты осторожнее, - даже забеспокоилась я. Я знаю, что из оборотней получаются шикарные гонщики, потому что скорость их реакции в несколько раз выше человеческой, но ведь это не трасса. В жизни всегда есть место мелким пакостям, вроде ГАИшников. Зачем попадать к ним в жадные лапки?
Валентин внял и чуть снизил скорость. Но до моего дома мы все равно добрались в рекордно короткое время. Лешка кое-как выполз из джипа и поплелся к подъезду. А в квартире - рухнул на ковер в гостиной - и задрал руки вверх - хочешь - убивай, но только двигаться все равно не заставишь.
Я и не стала. Зачем? Вместо этого кивнула Валентину. Оборотень притащил из ванной ведро с водой, из кухни - графин и стаканы - и занял выжидательную позицию в компьютерном кресле. А я села на ковер рядом с оборотнем, выдохнула - и решительно положила руки ему на виски.
Пальцы пронзили тысячи крохотных горячих иголочек. И проваливаясь на свою любимую поляну, я успела ухватить за хвост только одну мысль: 'только бы с руками не было, как в прошлый раз. А то опять лечи месяц! '.
***
Поляна была все такой же. Спокойной. Тихой. Яркой. Радостной и уютной. И уходить отсюда не хотелось. Что-то делать - тоже. Но за спиной послышался стон - и мне пришлось обернуться. Разумеется, Лешка. Кто же еще мог попасть сюда?
Но в каком виде!
Если раньше, в реальности, я видела эту пакость, как черных слизняков, то сейчас они представляли собой совсем другую картину. Плесень. Гниль. Разложение. Трупные пятна. Гангрена. Смешать все это в одном омерзительном котле - и полюбоваться результатом. Я была неправа изначально. Делом этих слизняков было не стянуть на себя все энергетические потоки. Это происходило спонтанно. Аура просто старалась залатать дыры.
А черная сетка?
При ближайшем взгляде оказалось, что это просто - гниение по точкам. Аура просто расползалась в этих местах, как старая тряпка.
М-да. С таким я еще не сталкивалась. А делать что-то надо.
Оборотень лежал на траве и глядел на меня умоляющими глазами. Не считая отчетливо видимой ауры, он выглядел так же, как и в реальном мире.
- Что-то серьезное?
- Да. Но будем лечить, - я храбро улыбнулась. - Только если будет больно - чур не жаловаться.
- Не буду, - оборотень улыбался, а губы у него были совсем белыми.
Надо справиться. Но как?
Есть ли молитва об удалении плесени?
Если и есть - я ее точно не знаю. Не готовилась.
Я попробовала пальцем дотронуться до одного из плесневых пятен. Хоть прикинуть, что они из себя представляют. Дыры там, или что-то другое?
Ай!
Больно, мать их плесенью!
Палец словно обожгло кислотой. Но я мужественно продолжала держать его на том же месте. Пятно было попробовало переползти на меня, но куда там! Бодренько доползя до середины пальца, оно, такое впечатление, принюхалось - и так же быстро сползло обратно. А потом попыталось удрать из-под руки.
Боится?
Или...
И не давая себе даже минуты на размышление, я накрыла рукой мерзкое пятно.
И взвыла в голос от боли. Было жутко неприятно. Словно рукой попала в концентрированную кислоту. Или что-то еще такое же едучее. Ну да ничего. Справлюсь. И я накрыла второй рукой второе пятно.
Переламывать себя - это просто и ужасно.
Отпусти его, отпусти.
Не добром прошу, и не злом прошу
Уходи. Навсегда уходи.
Исчезай, растворяйся во мгле.
Тебе нет места на этой земле.
Я не позволю тебе губить людей.
Я все равно сильней.
И сила моя - не от добра и не от зла.
Я сильна, потому что одна стою перед тобой.
Одна - но мои близкие сейчас за мной
Надеются на меня - и я не могу уйти...
Отпусти его. Отпусти. Я стою на твоем пути.
И вдвоем нам здесь никогда не пройти.
Я шептала первое, что приходило в голову, а сама вела руками по Лешкиной ауре. И накрывала одного 'слизняка' за другим. Они бились, пытались сгрудиться в кучу, уползти, но я храбро ловила их - одного за другим - и стискивала, что есть силы. Ощущение было такое, словно тискаешь живого слизня.
Проходило несколько минут - и эта гадость растворялась под моими руками. Пальцы щипало, ну да ладно. Не в первый раз. Справлюсь.
Убирайся прочь. Проливайся в ночь
Грязным дождем, в любой водоем...
Убирайся прочь! Не тревожь никого.
Ни меня, ни его. Прочь.
Никто не сможет тебе помочь.
Я сильней. Ядовитее сотни змей.
Страшнее дрожи земли.
Смертоноснее, чем ураган вдали.
Это - только моя борьба.
Ради тех, кто должен любить.
Смеяться, радоваться, просто жить.
Навсегда уходи. Навсегда - уходи.
Слова как-то помогали. Здесь все - помогало мне. Я шептала - и отзывался воздух, шелестела трава, водили ветками деревья, щедро делясь со мной силой. И становилось спокойно и уютно. Даже когда руки огнем горели. Здесь я - дома.
Сколько прошло времени? Много? Мало?
Я не знала.
Но зато Лешка был чист, как свежевыпавший снег. И я кое-как потянула его обратно в реальность.
Безумно хотелось остаться на поляне. Лечь прямо в высокую траву, глядеть, как колышутся под ветром солнечные головки одуванчиков - и ничего не делать. Ни о чем не думать. Но я знала - нельзя. Сейчас я потратила много сил. Если я останусь здесь, восстановление пойдет намного медленнее. А если я приползу сюда вконец израненной и ослабленной - это меня просто убьет.
Даже не убьет.
Я просто останусь здесь навсегда. Прорасту. Пущу корни. И буду глядеть на пришедшего к лесному озеру очередного волшебника сотни лет спустя. Шелестеть листвой и тянуть руки-ветви. Нельзя сказать, что меня пугает такая перспектива. В смерти пугает - неизвестность. Или то, что нас потом уже не будет. А чего бояться мне? Это ведь все равно буду - я. Просто меня уже ничего не будет волновать.
Ладно! Не время для таких мыслей!
Я собралась - и вывалилась в реальность.
Мы лежали на ковре. Вдвоем. И даже в обнимку. Мои руки весьма интимно находились на теле оборотня. Одна - на плече. Второй я крепко сжимала его запястье. И тянула за собой. То есть это на поляне - за собой. А здесь - просто на себя. М-да.
Я тут же разжала пальцы - и отвалилась.
Кто-то (разумеется, Валька) ловко приподнял меня с ковра - и к моим губам поднесли здоровущую чашку крепкого и сладкого чая. Я выхлебала ее в три глотка, обожгла язык и попросила еще.
Получила еще чашку, выпила чуть помедленнее - и подмигнула оборотням.
- Ребята, перетащите меня в спальню - и больше я вас не держу. Дверь отлично захлопнется сама. Я отосплюсь - и вечером приползу к Мечиславу с отчетом.
- Позвонишь мне - я за тобой приеду.
Валентин подхватил меня на руки и потащил в спальню. Я вздохнула. Если бы это был Даниэль...
Впрочем, страдать особо не получилось. Страдать хорошо, когда ты сытый, выспавшийся и довольный жизнью. Вот как разные аристократы. Чего у них были популярны самоубийства? А делать им было нечего - вот и все. Зажрались. Живет какая-нибудь фифа или... Как это в мужском роде? Фиф? Фифун? Фифон? А, не важно. И все у него есть, включая кобылье молоко и трусы с лампасами. Чего еще пожелать? Ясное дело, адреналинчику. Нервишки пощекотать. Вот тебе и дуэли и самоубийства. А почему не было самоубийств среди бандитов, нищих, воров... да вообще в бедных кварталах?
Потому что.
Когда целый день ишачишь ради горбушки хлеба - и думаешь, чем детей накормить - некогда раздумывать. Работать надо.
Это я к чему?
А к тому, что у меня тоже не получилось страдать. Я заснула - а еще вернее сказать - вырубилась, прежде чем моя голова коснулась подушки.
***
Сссила, сссила, сссила, восссхитительная сссила, текущая ко мне, наполняющая меня...
Это создание даже отдаленно не похоже на человека. И мысли его идут другими путями. Сейчас для него важно только одно - и оно нежится в потоке прибывающей со всех стор