УМОМ

ГРОМАМ

ПОВЕЛЕВАЮ..."

Серая асфальтовая лента шоссе Бузулук—Бугуруслан, того самого, что ведёт в Преображенку к Карамзину, потом в Державино, а там, если есть время и колёса — и к Аксакову...

Зелёные всех оттенков пространства полей между лесополосами, гигантские холсты ярко-желтого рапса, высвеченного предгрозовым солнцем; блекло-синее небо с бело-серыми облаками. Зелёное и голубое — два заглавных цвета обнимают душу...

Между поворотами — правым — в Преображенку и левым в Державино — асфальт стелится по широкому логу, густо заросшему высокими дубами. Так высоки и густы деревья, так узка дорожная просека, что из солнечного дня вдруг въезжаешь в сумерки.

Они всплывают сами около этих мест — хочешь ты или нет — строки, впитанные, кажется, с молоком матери: " И дым Отечества нам сладок и приятен..." Только через много лет после школы узнаёшь, что Грибоедов лишь повторил, переставив державинские удивительные слова: " Отечества и дым нам сладок и приятен".

Медленно открываются тяжёлые церковные двери. С массивных сводов эпически отрешённо смотрят на нас большие — больше человеческого роста — библейские и исторические персонажи. Вот великая княгиня Ольга, великий князь Александр Невский — святые устроители и защитники русской земли. Живопись больше светская, чем церковная...

Откроем XIX том Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона: " Село Державино, Смоленское то ж, Самарской губернии (административное деление на 1893 год. — В. К.) Бузулукского уезда, принадлежало Г. Р. Державину, в 1798 году построившему здесь церковь, в которой замечательные образа, писанные в Академии художеств". Увы, давно нет тех образов, созданных в той Академии — " высшем учреждении в области пластических искусств в России", как свидетельствует современная энциклопедия. Но, если были здесь " замечательные образа", то есть иконы, могли быть и " замечательные" настенные росписи, к концу прошлого века записанные позднейшим художником.

Пусть даже специальное исследование покажет: нет на этих стенах и сводах написанных шедевров — и что же? Державинская церковь уникальна уже тем, что она одна из самых старых церквей нашего края, не нажившего древней истории; что проект её безусловно " утверждался" великим поэтом, да и место для неё он должен был выбирать сам.

В своих " Записках" от третьего лица сам поэт сообщает, что " Гавриил Романович Державин родился в Казани от благородных родителей, в 1743 году июля 3 числа" (14 июля по новому стилю. — В. К.) и с шести до одиннадцати лет жил и учился в Оренбурге, где служил его отец, армейский офицер. Однако исследователь творчества Державина П. Паламарчук уточняет: " не в самой Казани, а в одной из казанских деревень, принадлежащих его матери: Сокуры или Кармачи. Отец его... и мать... были похоронены возле церкви села Егорьева, в приходе которой состояли эти две деревни вместе с образовавшейся впоследствии третьей, называвшейся Державино".

Оренбургские впечатления не могли пройти мимо жизни поэта. Это шесть детских и отроческих, " самых впитывающих" лет, прибавим сюда наезды в годы первых стихотворных опытов. Одно из таких посещений едва не стоило ему жизни. Летом 1763 года на случайной охоте под Сорочинской крепостью Державина ранил дикий кабан. Раненого лечили в Оренбурге " недель с шесть".

Многое перевернуло в сознании гвардии прапорщика Державина участие в Крестьянской войне. Грозные события прошли и по нему самому: он был " почти два раза в руках Пугачёва", " лишился всего собственною... имущества в Оренбургском уезде и в Казани", и " даже мать... претерпела злодейский плен". К чести поэта нужно сказать, что из участия в военных действиях (от главнокомандующего А. И. Бибикова он получил приказ захватить самого Пугачёва) он вынес объективное мнение о причинах бунта. Как он писал к казанскому губернатору, " надобно остановить грабительство, или чтобы сказать яснее, беспрестанное взяточничество, которое почти совершенно истощает людей". Можно сказать, что Крестьянская война довершила его гражданское формирование.

Странно, но это так: гений Державина, отмеченный Пушкиным, скрыт пока за семью печатями нашего равнодушия к культуре народа. " Не следует забывать, — пишет П. Паламарчук, — что именно Державин первым представил успехи российской словесности другим народам: мировое значение его засвидетельствовано многочисленными переводами. Так, великолепная ода " Бог" перелагалась ещё при жизни автора не только практически на все европейские, но даже и на древние — как древнегреческий, а также на восточные языки, и нередко по нескольку раз". В " Записках" адмирала В. М. Головина, сообщает гот же исследователь, повествуется о том, что пленный Головин читал вначале хозяину —... японцу — наизусть эту поэму, затем по его просьбе она была переведена, написана " кистью на длинном куске белого атласа" и отправлена к японскому императору, чтобы быть " выставленной на стене в его чертогах наподобие картины".

Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю,

Я царь — я раб — я червь — я бог!

Действительно, ода " Бог", может быть, наиболее характерна для творчества Державина, этого титана русского Возрождения. Как поэт он во многом продолжает оставаться загадкой, его Планетарное мышление ещё ждёт своих исследователей.

Образы, заложенные в классике, созвучны всем эпохам. Великий русский поэт из татарского рода Багрима — что может более объединять в наше национально-взрывное время?

Жаль, не сохранилась на земле колхоза " Октябрь" державинская усадьба... За год до своей отставки и смерти в 1754 году отец поэта Роман Николаевич получил во владение сельцо Смоленское по реке Кутулуку. В автобиографических " Записках" Г. Р. Державин вспоминал: "... мать осталась с двумя сыновьями и с дочерью одного года в крайнем сиротстве и бедности; даже 15 р. долгу, после отца оставшегося, заплатить нечем было".

В " оренбургскую деревню", так называл поэт Смоленское, он наезжал, иногда гостя по нескольку месяцев, в 1754, 1763, 1767, 1773, 1784 годах — до смерти матери Фёклы Андреевны, владелицы деревни, жившей в Казани. Поэт, в свою очередь, владел селом до своей смерти в 1816 году. Его завещания, в котором владелец " сделал распоряжение относительно свободы его крестьян", Александр I не утвердил.

Жаркий полдень... Ветер несёт вместе с прохладой вольные запахи полыни и чабреца. С юго-запада от ровного горизонта, поросшего щетками лесов, спускается к невидимой из-за ветел ниточке, Кутулуку, его пологая равнина. На северо-востоке горизонт взбугривается холмами, переходит в Колочную гору, через овражистую долину взбирается к Лисьей горе, чтобы разбежаться по безымянным шиханам. Только и остались от державинских времен этот ветер, насыщенный свежестью трав, вечный абрис холмов, да тоненький Кутулук как символ быстротечной памяти... И в солнечных пылинках под куполом державинской церкви остался — сладкий дым Отечества, завещанный поэтом. В 1990 году державинский храм Знамения передан верующим.