В ссылке дни

И НОЧИ..."

Он до конца дней запомнил апрельский день 1838 года, когда на квартире великого учителя Карла Павловича Брюллова матерински улыбающийся Василий Андреевич Жуковский вручил ему отпускную. Полтора месяца назад ему, Тарасу Шевченко, исполнилось двадцать четыре. Последний — неужели последний! — день рождения под всесильной рукой Энгельгардта... на сердце, кажется, выцарапана цена этой воли: 2500 рублей. Именно столько выручили на частной лотерее за портрет Жуковского, написанный божественным Брюлловым.

Перед продажей Тарас с какой-то болезненной страстью изучал портрет. На красном фоне мягким, кротко вбирающим взглядом Жуковского на него смотрела... да, Свобода. 2500 рублей!... Но это цена и ему, художнику от Бога Тарасу Шевченке, назначенная Энгельгардтом, " самой крупной свиньёй в торжевских туфлях", как сказал о нём Брюллов. Во всём Тарас был готов винить его: и в раннем своём сиротстве, и в оскорблённости детского сердца насилием жизни. Но за Энгельгардтом стоял " лютый Нерон" — Николай I. Это они продолжали держать в неволе его братьев и сестру. Ни с тем, пи другим мира у Тараса не будет.

Какой музыкой звучит: " весна освобождения" и как противоестественны слова: " весна неволи"! Арест в Киеве 5 апреля 1847 года (девять лет он дышал воздухом свободы), Петербург, Петропавловская крепость, высочайший приговор: " Художника Шевченка за сочинение возмутительных и в высшей степени дерзких стихотворений, как одарённого крепким телосложением, определить рядовым в Оренбургский отдельный корпус, с правом выслуги, поручив начальству иметь строжайшее наблюдение, дабы от него, ни под каким видом, не могло выходить возмутительных и пасквильных сочинений". Державный цензор Пушкина Николай знал силу подлинного искусства, собственноручно приписывая к приговору: " Под строжайший надзор с запрещением писать и рисовать".

Один из украинских друзей поэта М. Лазаревский вспоминал: " Жандарм привёз его в июне 1847 года, ночью, прямо в ордонансгауз (канцелярию коменданта. — В. К.), где Шевченко провёл ночь на голом полу. Утром его принял комендант Лифлянд и отправил... в казармы 3-го Оренбургского линейного батальона. Земляки его тотчас... выпросили к себе на квартиру. Встреча с Шевченко была замечательна: и он, и окружающие его плакали, не знаю, от горя или от радости, что увидели своего родного поэта..."

А в это время решалась его судьба. Военный губернатор генерал Обручев приказал зачислить Шевченко в 5-ый линейный батальон, расквартированный в Орской крепости.

" Дня через три, — продолжает Лазаревский, — его одели в солдатское платье. Когда он примерял брюки и мундир, и шинель, ему представилось всё его будущее, и у него хотела выкатиться слеза, но он сумел удержать свои чувства в казарме".

Об увиденном в те дни, о душевном состоянии Шевченко говорит словами своего героя в повести " Близнецы":

" — А вот и Орская белеет, — сказал ямщик как бы про себя. — Так вот она, знаменитая Орская крепость! — почти проговорил я, и мне сделалось грустно, невыносимо грустно, как будто меня бог знает какое несчастье ожидало в этой крепости, а страшная пустыня, её окружающая, казалась мне разверстою могилой, готовою похоронить меня заживо...

Переехавши по деревянному, на весьма жидких сваях мостику, мы очутились в крепости. Это обширная площадь, окружённая с трёх сторон каналом аршина в три (больше 2 метров. — В. К.) да валом с соразмерною вышиною, а с четвёртой стороны — Уралом. Вот вам и крепость. Недаром её киргизы называют Яман-кала (злая крепость)..." Предчувствия поэта материализовались в майоре Мешкове, батальоном " отце-командире" — он изводил шагистикой и ружейными приёмами. " Гнустно! Отвратительно! — писал Шевченко. — Дождусь ли я тех блаженных дней, когда из памяти моей испарится это нравственное безобразие? "

Но подлинной пыткой был запрет чувствовать себя художником. Боль он доверял дневнику: " Август-язычник, ссылая Назона к диким хеттам, не запретил ему ПИСАТЬ И РИСОВАТЬ. А христианин запретил мне то и другое."

Его знакомый И. Лизогуб каким-то чудом выполняет не просьбу — крик души: " Добрый друг мой, голубь сизый! Пришлите ящичек ваш, где есть вся справа, альбом чистый и хоть одну кисточку Шариона..." И какие слова благодарности получает в ответ от Шевченко: " Целую ночь не спал, всё разглядывал, любовался, перевёртывал, трижды целуя " всякую фарбочку" (краску), да и как их не целовать, не видя целый год. Сегодня воскресенье, на муштру не поведут, день целый буду разглядывать твой подарочек, щедрый и единственный друг мой! "

С поэзией было проще. Стихи он тайно записывал в самодельные книжечки, обёрнутые в кожу. Он прятал их за " халяву" (голенище) сапога. Бисерным почерком он заполнил четыре таких " захалявных книжечки". За год в Орской крепости Шевченко написал поэмы " Княжна" и " Москалёва криница", стихотворения " Сон", " Иржавец", " Козачковскому", " Чернец", " Варнак" и другие.

Через десятилетнюю неволю Шевченко, как мираж, прошла шхуна " Константин" — гидрографическое судно для обследования берегов Аральского моря. Руководил экспедицией географ, капитан-лейтенант А. И. Бутаков — будущий контр-адмирал. Умный и просвещённый моряк добился у Обручева разрешения использовать Шевченко как художника для целей экспедиции. Почти два года находясь среди молодых моряков и учёных во время исследовательских и камеральных работ на Арале и в Оренбурге, Шевченко, сколько хотел, писал и рисовал. Около семидесяти произведений уместилось в двух " захалявных книжечках", после морских путешествий осталось множество графических и живописных эскизов.

В Оренбурге, в доме Кутиных (ул. 8-го Марта, 33) поэт уже привычно встречался с земляками, он нашёл понимание и поддержку адъютанта всесильного Обручева К. И. Герна, он ждал добрых перемен: " Считаю в ссылке дни и ночи — и счёт им теряю! О, Господи! Как печально они уплывают! "

Но весна 1850 года готовила другой поворот. По доносу на нарушение " высочайшего повеления" Шевченко возвращают в Орск. После строжайшего расследования, проведённого Третьим отделением, его переводят " на край света" в Новопетровское укрепление (ныне г. Шевченко Казахстана). И в последующее глухое семилетие он нарушает державный запрет: пишет цикл повестей на русском языке: " Близнецы", " Несчастная" и другие, живописные жанровые сцены из жизни казахов.

Весну 1855 года и весть о смерти Николая I Шевченко встретил как весть об освобождении. Но только через два с лишним года друзья добиваются помилования.

2 августа 1857 года благоволящий к нему комендант Усков выдаёт ему вторую в жизни " вольную".

Созданных в ссылке живописных и графических работ столько, что поклонники в Астрахани устраивают ему выставку! Позволим на мгновение вторгнуться современности. Какие резкие светотени отбросил конец 20-го века на хрестоматийный деспотизм 19-го! Через столетие после Шевченко, отбывая в лагере десятилетний срок за меньшее преступление, А. И. Солженицын и помыслить не мог вынести из зоны хоть клочок бумаги со своими стихами, их пришлось заучивать наизусть... Разрешён въезд в обе столицы. Впереди радость свободы, слава, но силы уже кончались. Умер Шевченко 10 марта 1861 года, через неделю после отмены крепостного права.