Глава 22. Лулу, а для близких -- Рыбка

Наутро Питер проснулся и увидел, что Дженни лежит, прикрывая лапой

глаза от яркого солнца. Питер решил пойти на промысел, чтобы Дженни,

проснувшись, обнаружила что-нибудь вкусное.

Ступая помягче, он прошел мимо Пуцци и Муцци и выскользнул на площадь в

то самое время, когда начали бить часы.

Одновременно с последним, девятым ударом Пятер услышал ни на что не

похожий голос:

-- Ах, откуда вы взялись?..

Он вздрогнул, обернулся и увидел удивительную кошку. Оиа была

маленькая, меньше Дженни, на редкость изящная и гибкая, а цветом походила на

дымчатый жемчуг: нет, шкурка ее отливала кремовым, скорее то был кофе,

сильно разбавленный молоком. Нос у нее был черный, голова -- кофейная, ушки

-- шоколадные, лапки и хвостик -- черные, как нос. А глаза синие и

несказанно прекрасные. Не фиалковые, и не сапфировые, и не цвета морской

волны, и не цвета небес -- синее всего, что есть на свете, сама синева во

всей своей красе. Дивное видение так поразило его, что он не мог двинуться с

места.

Чары сняла сама кошка -- она сделала три шажка вперед, три шажка назад,

распушила хвост и проворковала:

-- Ах, добрый вечер! Я знаю, сейчас утро, но что мне за дело!..

Очарованный Питер пробормотал:

-- Добрый вечер, мисс...

Кошка подпрыгнула в воздух и сказала:

-- Какой смешной!.. Меня зовут Лулу, а для близких я -- Рыбка.

Понимаешь, я очень люблю рыбу... Вот, понюхай сам...-- И она подышала ему в

мордочку. Рыбой и впрямь запахло, и Питеру это понравилось, быть может,

потому, что он все же стал котом.

-- Меня зовут Питер, -- сказал он и улыбнулся, но продолжать не смог,

ибо Лулу закричала: -- Мя-а-у! -- и кинулась куда-то. Наигравшись вдоволь,

она присела рядом с Питером и спросила:

-- Любишь ты чай? А кофе? Я обожаю маслины! В будущий четверг была

дивная погода!

Питер растерянно думал, что ответить, но она закричала:

-- Ах, не отвечай! Давай попляшем! Вверх, вниз, вбок, кругом и

бе-гом!..

Питер опомниться не успел, как закружился вместе с нею, и прыгал, и

бегал, и веселился вовсю, пока Лулу не повалилась на бок и не сказала,

сверкая синими глазами:

-- Конечно, ты понял, что я из Сиама. Отец мой король, мать --

королева, сама я принцесса. Ты польщен? -- И снова не успел он кивнуть, как

она вскочила и стала прохаживаться взад-вперед. Наконец она взглянула через

плечо и спросила:

-- Идем?

-- Куда? -- спросил Питер, послушно семеня за ней.

-- Ах!.. -- воскликнула она и подпрыгнула еще раз.-- Откуда же мне

знать? Придем -- увидим...

Идти с ней было непросто, хотя и дивно хорошо. То она прыгала через

ограды, плотно прижав ушки, то останавливалась, чтобы оплакать свою судьбу.

Разбередив Питеру сердце, она дождалась робкой просьбы:

-- Лулу, расскажи мне про Сиам... Тебе будет легче...

-- Кому, мне? -- мило взвизгнула Лулу.-- Да я в Лондоне родилась! Это

самое лучшее место в мире! Родословная у нас длинней хвоста! А у тебя? -- и

не дождавшись ответа, она шепнула: -- Хозяева мои ужасно богаты...-- И снова

запрыгала, заплясала, мяукая вовсю и заливаясь хохотом.

Много раз останавливались они, пока не добрались до какой-то лужайки,

откуда взору открывался весь Лондон: и улицы, и дома, и шпили, и серебро

реки, и тысячи каминных труб, а вдалеке, за серыми рядами домов, зеленые

пятна парков и скверов. Еще дальше все сливалось в голубую дымку.

-- Мы в парке Хэмстед-хит, -- возвестила удивительная кошка.-- Я часто

прихожу сюда помечтать...-- Она упала на траву закрыла глаза и несколько

секунд не говорила ни слова.-- Ну вот! Помечтала, и хватит. Куда теперь

идем?

-- Поздно уже, -- несмело сказал Питер.-- Может, вернемся? Хозяева твои

волнуются...

-- Еще бы! -- воскликнула она.-- С ума сходят! Иногда я три дня не

прихожу, чтобы их помучить... О, слушай, там что-то играют!

Действительно, где-то играла музыка и слышался шум карусели. Они

побежали на звуки. " Ах, я никогда не видела аттракционов! " -- восклицала

Лулу. Питер их видел еще мальчиком, но тогда его водили за руку. Совсем

другое дело -- бегать здесь одному, то есть с такой красавицей!

Лулу сразу кинулась на разноцветные шарики, ударила лапой по самому

красивому, и он лопнул с оглушительным треском, а она перепугалась и

заметалась на месте. Рассердилась она почему-то на Питера и стала его ругать

за то, что это он порвал шарик, ей назло. Вконец завороженный, Питер стерпел

и это, хотя прежде ничто не ранило его сильнее, чем несправедливый упрек.

Отвлекло Лулу мороженое -- она мгновенно смягчилась, заулыбалась,

заурчала: " Покор-рми меня мор-роженым..." -- и быстро добавила: " Вообще-то я

его часто ем, мы ужасно богатые".

Они подлезли сзади под полу шатра -- сперва он сам, потом она -- и

принялись подлизывать все, что падало на пол. Вернее, подлизывала Лулу, а

Питер ждал, пока она перепробует все сорта, какие только есть. Длилось это

долго, и Питер просто видел, как расширяются у Лулу бока.

Если бы он вспомнил про Дженни, он бы удивился, что Лулу не делится с

ним, но, как это ни печально, он о Дженни не вспоминал с самого начала

прогулки. Лулу тем временем пухла на глазах. Наконец, глубоко вздохнув, она

проговорила:

-- Ах, больше не могу...

Именно в эту минуту вниз упал кусок прекрасного мороженого, но Питер не

посмел задержаться и побежал за ней. Однако, отбежав немного, сиамская

красавица свалилась на траву и заснула, положив обе лапки ему на мордочку.

Он терпел, терпел, потом пошевелился было, но она открыла глаза, крикнула:

" Мне так мягче! " -- и положила лапки ему чуть не в уши. Заснул и Питер, но

часто просыпался.

Лулу проснулась поздно и заныла:

-- Я уста-а-ла... Идем куда-нибудь... Ты что, дождя не любишь?

День был серый, моросил дождик, и Питер честно ответил:

-- Знаешь, к мокрому меху все липнет...

-- Очень жаль, -- прервала его Лулу.-- Люблю дождь. Кошки его не любят,

но я -- другое дело... И в дождь у меня глаза ярче.

Они пошли гулять, и на улице их застиг настоящий ливень. Питер промок

насквозь, но терпел: глаза у Лулу и впрямь стали ярче, дело того стоило.

К полудню выглянуло солнце. Они в это время пересекали парк и поиграли

там немного. К закату они достигли еще какогото парка. Питер очень устал и

проголодался, но Лулу восхищалась природой и все не могла остановиться

перекусить.

Засверкали звезды, вышел месяц. На Лулу он оказал самое сильное

действие: она взлетала на деревья, мелькая кремовой полоской в серебристом

свете. Питеру приходилось носиться вместе с ней. Когда он совсем замучился,

Лулу закричала:

-- Ах, взбежим по лунному лучу!

Взбежать по лучу ей не удалось, и она свалилась у дерева. Питер лег

было рядом, но она вскочила и сказала:

-- Лунный свет наводит на меня печаль!.. Давай я тебе спою...

Однако сон сморил ее. Пробормотав: " Стереги меня...", -- она легла на

бок и засопела. Питер глядел на нее, умиляясь ее изяществу в ее

доверчивости, пока и сам не заснул.

Месяц нырнул за деревья, а там и солнце показалось и разбудило Лулу.

Она потянулась, поморгала, изящно лизнула себе лапку и вдруг села прямо,

глядя на Питера так, словно никогда в жизни не видела его.

-- Куда вы меня завели? -- спросила она, и Питеру показалось, что она

вотвот проведет лапой по лбу.

-- Мне кажется...-- несмело начал Питер, но Лулу с легким криком

отскочила от него.

-- Ах! -- воскликнула она.-- Как же это? Я ничего не помню... Меня,

должно быть, опоили... Какой сейчас день?

-- Наверное, четверг или пятница...-- сказал Питер.

-- Что вы наделали! -- совсем разволновалась Лулу.-- О, мои бедные

хозяева!.. Они совсем извелись...

-- Но вы же сами...-- забормотал удивленный Питер.-- Вы говорили, что

хотите их помучить...

-- Что? -- возмутилась она -- Какая наглость!.. Завести меня в такую

даль, обкормить мороженым и потом... говорить... Хватит. Я иду домой.

-- Лулу! -- взмолился Питер.-- Не уходите, останьтесь со мной... Я

каждый день буду кормить вас мороженым и умывать вас!

-- Как вы смеете?! -- завопила Лулу.-- Скажите спасибо, что я не зову

полисмена! Все моя доброта... Многие считают меня святой... Словом, я иду к

себе и в провожатых не нуждаюсь.

И она скрылась среди деревьев. Больше он ее не видел.