![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Онтогенетический метод 3 страница
Поскольку мы можем судить, эволюция приспособлений при помощи изменения поведения животных здесь пошла в сторону прогрессивного развития наследственно фиксированного поведения (инстинкта). " Т.е. кольчатых червей, (прим. сост.) " Надо сказать, что этот род психики у членистоногих исследован сравнительно мало, так как исследователи обращали преимущественное внимание на изучение инстинктов и их эволюции; может быть, было бы весьма интересно проверить существование условных рефлексов у насекомых и паукообразных; насколько мне известно, таких исследований сделано не было.
В другом ряду билатерально симметричных животных, а именно у хордат, мы видим что, эволюция пошла в направлении прогрессивного развития психики " разумного типа", т. е. наследственно не фиксированных действий. Нельзя сказать, чтобы инстинктов в этом ряду не было, но в общем они гораздо менее сложны и менее распространены, чем у высших членистоногих, и к ним постоянно примешиваются действия " разумного типа"; это мы видим даже в тех случаях, когда мы имеем дело со сложными инстинктами высших позвоночных, как, например, с инстинктом постройки гнезд птиц или заботы о детенышах у амфибий, птиц и млекопитающих. Если же мы возьмем тот тип психической деятельности, который мы обозначим термином " разумный", то в ряду позвоночных, мы в общем видим, что он развивался прогрессивно: у рыб и амфибий он, поскольку мы можем судить, сводится к сравнительно простым условным рефлексам***, значительно сложнее он у рептилий, и достигает своего высшего развития у птиц, с одной стороны, у млекопитающих — с другой. И у тех и у других приспособления посредством изменения поведения в течение индивидуальной жизни имеют громадное биологическое значение и позволяют высшим представителям этих двух групп быстро приспособляться к весьма разнообразным условиям и к весьма быстро наступающим изменениям в последних. Последнее особенно ясно вид- *** Мы должны сделать здесь весьма значительные оговорки относительно наших сведений об эволюции этого типа психики у позвоночных и принять в расчет, что разработка сравнительной психологии позвоночных только начата и мы очень многого просто не знаем. По имеющимся в нашем распоряжении данным мы можем сделать только общее и очень приблизительное заключение относительно хода эволюционного процесса, т.е. мы можем, например, сказать, что психическая деятельность млекопитающих в общем выше психики рептилий, и то же мы можем сказать при сравнении птиц и рептилий; на этом основании мы можем сделать некоторое приблизительное заключение относительно хода эволюции психической деятельности у птиц и у млекопитающих, причем мы делаем допущение, верное только до известной степени, что психика современных рептилий дает нам представление о психической деятельности рептилеобразных предков птиц и млекопитающих. Сравнительно психологического исследования психологии различных классов позвоночных по группам, которое нам бы дало действительное представление о ходе эволюции психических свойств высших позвоночных, мы, насколько мне известно, до сих пор не имеем и ввиду трудности задачи и едва ли будем скоро иметь. 24 А.Н. Северцов но, когда животным приходится приспособляться к изменениям, вносимым в их жизнь человеком. Наибольшее значение приспособлений этого типа мы, конечно, видим при эволюции человека, где они несомненно играли первенствующую роль. Можно сказать, что благодаря развитию сознательно-разумной психики, способность непосредственных предков человека и самого человека к приспособлению повысилась в невероятной степени и что именно благодаря этой способности человек и занял, не только в ряду млекопитающих, но и в ряду всех животных, доминирующее положение: он может приспособляться в чрезвычайно короткое с эволюционной точки зрения время решительно ко всяким изменениям и условиям существования. Может быть, было бы интересно сравнить с этой точки зрения способы приспособления животных и человека к изменениям внешних условий: при таком сравнении мы видим, что относительное значение отдельных факторов приспособления, которые мы только что рассмотрели, весьма различно в разных группах животных и у человека. Представим себе, что какое-нибудь млекопитающее животное переселяется из теплого климата в холодный и приспособляется к новым условиям существования. Обычно мы видим, что у него вырабатываются новые приспособления, т. е. что организация его путем наследственного изменения весьма сильно изменяется и что поэтому самый процесс переселения есть процесс весьма медленный: общие покровы животного изменяются таким образом, что они делаются способными защитить животное от холода, соответственно этому происходит целый ряд изменений во внутренних органах, часто изменяется окраска животного и т. д. Аналогичные изменения мы видим, когда млекопитающее из лесного делается степным, когда оно переменяет пищу и т. п. Даже такие незначительные различия, как питание травой и питание ветками деревьев, сопровождаются изменениями строения: мы знаем, например, что у обыкновенного носорога на верхней губе существует пальцевидный придаток для захватывания веток, которого нет у белого носорога, питающегося травой. Всякому известны удивительные приспособления в языке и лапах дятлов, выработавшиеся как приспособления к сравнительно незначительному изменению в образе жизни и способе питания: лазанию по стволам деревьев и добыванию насекомых и их личинок из под коры
и из щелей последних. Напомню, что эти примеры относятся и к птицам и к млекопитающим, у которых приспособление посредством изменения поведения играет большую роль. Обращаясь к человеку, мы видим, что соответствующие и даже гораздо большие изменения в образе жизни, переселения в совершенно иной климат, весьма значительные изменения в способе питания и т.д. не отразились на организации человека, и к таким весьма значительным с биологической точки зрения изменениям человек приспособлялся, только изменениями своего поведения и сво- j их привычек. Переселяясь в холодный климат, j человек не изменяет своей организации, но i изменяет свою одежду, свое жилище и т. д. При встрече с новым и опасным врагом он не вырабатывает новых органов нападения и защиты, рогов, клыков, чешуи и т. д. но изобретает новый способ борьбы, новое оружие. Другими словами, человек, начиная с очень ранней стадии своей эволюции, начинает заменять новые органы новыми орудиями. Там, где животное для приспособления к новым условиям существования вырабатывает новые особенности строения, требующие громадных промежутков для своей эволюции, человек изобретает (при той же организации) новые орудия, которые практически заменяют ему органы, одежду, согревающую его, огонь для варки пищи; каменный топор, увеличивающий силу его удара, копье, позволяющее поражать врага на расстоянии, лук и стрелы, увеличивающие это расстояние и т. д. и т. д. Благодаря членораздельной речи человек приобрел способность быстро передавать новое изобретение или, с нашей точки зрения, новое приспособление, другим людям, чем увеличилась легкость обучения; слово, песня и затем письмо фиксировали всякое новое изобретение, сделали возможным его передачу из поколения в поколение, и облегчили его усовершенствование и т. д. Я не буду разбирать этой стороны эволюции человека в деталях, так как это выходит далеко за пределы моей задачи: сказанного достаточно, чтобы показать, что тот тип деятельности, который мы у животных обозначали как " разумный" и который у человека уже в полной мере заслуживает этого имени, был у человека необычайно важным фактором прогрессивной эволюции. Главное значение этого фактора заключается в том, что он до крайних пределов повысил способность человека к приспособлению, сделав его суще- Эволюция и психика 25 ством в самой высокой степени пластичным по отношению к изменениям среды. Мы видели, что этот фактор действует в весьма значительной степени и у других позвоночных и может быть корней его приходится искать очень глубоко среди предков позвоночных: высокого развития он достигает только у высших позвоночных и в конце концов у человека. Эволюция " приспособлений посредством изменения поведения без изменения организации" пошла в дивергирующих направлениях по двум главным путям и в двух типах животного царства достигла своего высшего развития. В типе членистоногих прогрессивно эволюировали наследственные изменения поведения, инстинкты и у высших представителей их, у насекомых, мы находим необыкновенно сложные и совершенные, приспособленные ко всем деталям образа жизни инстинктивные действия. Вся жизнь общественного насекомого введена в строгие рамки, подчинена строго определенной рутине. Каждый повторяющийся случай обыденной жизни муравья или паука служит стимулом, вызывающим к деятельности определенную, в большинстве случаев весьма совершенную, инстинктивную реакцию: все правила поведения наследственны и даны раз навсегда. Но этот сложный и совершенный аппарат инстинктивной деятельности является вместе с тем крайне громоздким: если происходит изменение в условиях среды, то изменение деятельности, посредством которого животное может приспособиться к новым условиям (если оно к ним приспособляется этим путем, а не развитием новых органов), совершается необыкновенно медленно, так что к быстрым изменениям животное этим путем приспособиться не может. Таким образом, мы здесь имеем тип животных очень совершенных, с высоко стоящей психикой, но у которых пластичность организации не превышает пластичности, достигаемой посредством наследственного изменения организации. В типе хордат эволюция пошла по другому пути, инстинктивная деятельность не достигла очень большой высоты (так же как у членистоногих деятельность разумного типа), но зато приспособление посредством индивидуального изменения поведения, деятельность разумного типа стала развиваться прогрессивно и в высокой степени повысила пластичность организмов: над наследственной приспособляемостью появилась целая надстройка индивидуальной приспособляемости
поведения. У человека эта надстройка достигла максимальных размеров и благодаря этому человек является существом, приспособляющимся к любым условиям существования, создающим себе, так сказать, искусственную среду, — среду культуры и цивилизации: с биологической точки зрения мы не знаем существа, обладающего большею способностью к приспособлению, а, следовательно большим количеством шансов на выживание в борьбе за существование, чем человек. Н.Н. Мешкова, Е.Ю. Федорович ПОСТАНОВКА А.Н. ЛЕОНТЬЕВЫМ ПРОБЛЕМЫ ФИЛОГЕНЕЗА ОБРАЗА МИРА И СОВРЕМЕННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ В ЗООПСИХОЛОГИИ* Хорошо известно, что проблемы возникновения и развития психики в филогенезе занимали прочное место среди научных интересов А. Н. Леонтьева. В отличие от ряда современных психологов, Леонтьев хорошо представлял себе — как, кстати, и И. М. Сеченов (1952), на идеи которого он постоянно опирался, — что познание психики человека не может быть успешным, если материал, полученный зоопсихологами, игнорируется, а психологический анализ деятельности начинается прямо с деятельности человека. Не изменил Алексей Николаевич себе и в последней работе " Образ мира" (1979), где выдвигал и защищал общее положение о том, что проблема восприятия должна ставиться и разрабатываться как проблема психологии образа мира, ни на миг не выпуская из поля зрения филогенетический аспект. Он писал, что жизнь и животных, и человека осуществляется в предметном мире, и приспособление к нему происходит как приспособление к связям наполняющих этот мир вещей, к их движению, изменению во времени. Это и есть то, что обусловливает существование характеристик образа мира, общих для животных и человека. Что, разумеется, не снимает — и Леонтьев также говорил об этом — существования и таких характеристик, которые свойственны только образу мира человека. * Мешкова Н.Н., Федорович Е.Ю. Постановка А.Н. Леонтьевым проблемы филогенеза образа мира и современные исследования в зоопсихологии. // Вестн. Моск. ун-та. Серия 14. Психология. 1994. №1. С. 3—7.
Из всего богатства идей, намеченных к разработке А.Н. Леонтьевым в психологии образа мира, самыми ценными для нас стали следующие. Первая — сама постановка проблемы: как в процессе своей деятельности и в зависимости от ее содержания животные строят образ мира — мира, в котором они живут, а также частично переделывают и создают? Как происходит функционирование образа мира, опосредующего их деятельность? Вторая — идея о необходимости разрабатывать понятие " образ мира", исходя из экологии животных. Почему мы выделили как основополагающие именно эти две идеи? Дело в том, что в зоопсихологии и раньше и теперь преобладает тенденция к изучению отдельных психичес- | ких функций и способностей. Десятилетиями; накапливался материал о способностях разных видов животных к ориентации в пространстве,; к различению свойств предметов, к выработ-; ке различных двигательных навыков, к абстрагированию и т. д. Конечно, основываясь на этом материале, можно делать определенные выводы и характеризовать психику того или иного вида животных. Но! Представление о психике конкретного вида остается очень и очень мозаичным, похожим на лоскутное одеяло. Если продолжать работать в том же направлении, мы, видимо, вообще не сможем получить представление об образе мира у жи- | вотных. Должен быть сделан переход от традиционного рассмотрения психики животных через изолированные характеристики способностей к изучению их образа мира че-; рез анализ целостного поведения, живого движения в конкретных жизненных ситуациях. Но дело не только в тенденции к изучению отдельных психических функций и способностей животных. Не менее важно отметить и другое. Традиционно это изучение i происходит в условиях рафинированного ла- ' бораторного эксперимента и сводится к постановке перед животным искусственных задач. Именно за отдаленность от естественных жизненных ситуаций, за неэкологический подход и критикуют зоопсихологов этологи (см., например, Дьюсбери, 1981). Со времени публикации рассматриваемой здесь работы А.Н. Леонтьева прошло более десяти лет. К нашему глубокому сожалению, практически никто из психологов — методологов и теоретиков, воспринявших высказанные в ней идеи и развивающих их, — не обратился к филогенетическому аспекту проблемы образа мира. Даже С.Д. Смирнов в своей монографии (1985) не коснулся этого воп- Постановка А.Н. Леонтьевым проблемы филогенеза образа мира... 27 роса. Только в работах А.П. Назаретана (1987 и др.), посвященных генезису психического отражения, рассматриваемому с позиций системного подхода, были в определенной степени ассимилированы эти идеи А.Н. Леонтьева. В целом же в работах теоретико-обобщающего характера филогенетическое развитие образа мира либо упоминается вскользь (как некое условие, без которого невозможно плодотворно работать над центральной проблемой — становлением и функционированием образа мира у человека), либо просто игнорируется. Одну из существенных причин этого мы видим в недостаточном знакомстве психологов с данными о поведении животных, особенно с зоо-психологическими исследованиями последних лет. Пытаясь выйти на новый уровень исследования проблемы, мы в предварительном порядке выделили, три взаимосвязанных направления сбора данных. Первое — анализ практических связей данного вида животных с естественной средой обитания. В свое время А.Н. Леонтьев (1977) отмечал, характеризуя понятие " личность", что основанием личности и ее первой характеристикой является богатство связей индивида с миром. Уже при первом прочтении подумалось, что данный параметр существен не только для описания особенностей личности. Не менее точно с его помощью можно характеризовать как видовой уровень развития психики, так и индивидуальный применительно к животным. Нам кажется, что широта, разнообразие, сложность взаимодействий и соответственно связей животного с миром, с объективной реальностью (вне экспериментальных навязанных ситуаций, разумеется) и определяют качество его образа мира. Возникла задача обобщения того, что известно о взаимосвязях со средой обитания каждого изучаемого вида. Без этой основы попытки конструировать содержание образа мира у того или иного вида животных вряд ли будут успешными. Второе — обобщение и анализ материалов, полученных зоопсихологами с помощью традиционных методик — лабиринтов, проблемных клеток, дифференцировочной дрессировки и др. Третье — изучение поведенческой лабильности животных в экологически адекватных, близких к естественным условиям. Это прежде всего процесс ориентировочно-исследовательской деятельности при освоении новой территории и в других ситуациях новизны (1); про цесс вовлечения предметных компонентов среды — с учетом их свойств и связей — в деятельность животных при добывании пищи, ее обработке, во время устройства убежищ и гнезд, а также в других функциональных сферах, где животное взаимодействует с объектами среды обитания (2); процесс освоения окружающей среды на ранних этапах онтогенеза (3). Иными словами, необходим психологический анализ процессов овладения животными естественной средой обитания, приспособления к ней и изменения ее. Получить такого рода данные, несомненно, будет очень нелегко и в силу методической неразработанности, и в силу значительных временных затрат при проведении подобных исследований. Однако мы считаем, что, не имея представления об этих естественных процессах " втягивания" предметной среды в жизнедеятельность животных, вряд ли можно разобраться в закономерностях построения и функционирования у них образа мира. В том, что проведение такого рода исследований не только возможно, но и дает новый интересный материал, мы убедились, развернув цикл работ по изучению ориентировочно-исследовательской деятельности си-нантропных (живущих в постройках человека) домовых и дикоживущих видов и форм мышей. Например, удалось установить зависимость между качеством ориентировочно-исследовательской деятельности зверьков в ходе освоения ими " жилой комнаты" (помещения площадью 16 кв.м с мебелью и разными предметами домашнего обихода, в которое мы выпускали мышей и где создавали для них различные ситуации новизны) и полнотой ее отражения, что следовало из анализа дальнейшей жизнедеятельности мышей в этой среде. Так, у дикоживущих рюкюйских мышей (Mus caroli) обследование обстановки, имело преимущественно локомоторный характер; эти зверьки знакомились с объектами либо пробегая мимо них на большой скорости, либо обегая один или несколько раз вокруг. В непосредственный тактильный контакт с ними рюкюйские мыши в отличие от синантропных домовых мышей (Mus museums m.) почти не вступали. К тому же и сама ориентировочно-исследовательская деятельность у них быстро угасала, сменяясь повседневной жизнедеятельностью. Наблюдая за этими зверьками в течение нескольких последующих дней, мы отмечали минимальную включенность предметов обстановки в деятельность: они использова- 28 Н.Н. Мешкова, Е.Ю. Федорович лись либо как пространственные ориентиры, либо (некоторые) как убежища. Для рюкюйс-ких мышей как бы не существовало " объема" комнаты: они не влезали на мебель и поэтому не могли видеть помещение сверху, а также вступать в контакт с предметами, расположенными на столе, стульях, кровати. Жизнедеятельность зверьков протекала только на плоскости пола. Когда же мы произвели в комнате некоторые незначительные изменения, то поведение мышей подтвердило, что сформировавшийся у них образ окружающего настолько беден, что просто не позволяет им быстро и адекватно перестроить поведение в изменившейся ситуации. Рюкюйские мыши, например, раз за разом натыкались на стенку коробки с сухим молоком, которую мы перевернули на 180', так что вход в нее оказался с противоположной стороны. У домовых мышей, которым было свойственно интенсивное продолжительное и разнообразное по характеру действий манипуляционное обследование объектов не только на полу, но и во всем объеме помещения, в той же ситуации с поворотом коробки мы наблюдали короткую остановку перед стенкой, обегание коробки вдоль одной из боковых стенок и заход внутрь (за сухим молоком). При последующих подходах к этой коробке домовые мыши уже не останавливаясь следовали вдоль ее боковой стенки и сразу проникали внутрь. Приведем еще один пример, иллюстрирующий ту же зависимость. Эти результаты мы получили при наблюдении за группами домовых мышей со сложившейся жесткой иерархией. На достаточно большом фактическом материале можно сделать вывод, что наиболее полный образ окружающего пространства обнаруживается у самцов-субдоминантов, отличающихся от мышей всех остальных рангов наиболее интенсивным, продолжительным и разнообразным обследованием " комнаты". Несравненно хуже обследовали ее высокоагрессивные самцы-доминанты, то и дело нападавшие на других зверьков группы. Хотя и субдоминанты, и доминанты контактировали с одними и теми же объектами обстановки, первые отражали их намного глубже и полнее. Это позволяло субдоминантам иметь больше способов действия с предметами домашнего обихода человека, разнообразнее использовать их в своей жизнедеятельности и в итоге не только выживать в условиях частого преследования со стороны доминанта, но даже оставлять потомство. Неоднократно приходилось наблюдать, как субдоминанты, используя высокие
предметы обстановки, с которых открывался хороший обзор, отслеживали передвижения доминанта, бегающего по полу в поисках жертвы. Если, например, доминант скрывался под столом, выходя из зоны наблюдения сидящего на столе субдоминанта, последний, экстраполируя направление перемещения доминанта под столом, перебегал к противоположному краю стола и, свесившись вниз, дожидался когда тот выйдет из-под стола. В другом случае мы наблюдали, как субдоминант с успехом использовал в критической ситуации стеклянную банку: запрыгивал в нее, убегая от доминанта. В дальнейшем приходилось не раз видеть, как субдоминант прячется в банку, а доминант, потеряв его запаховый след, бегает по столу, в том числе и вокруг банки, в поисках жертвы. Имея полноценный образ окружающего пространства, субдоминанты всегда первыми замечали изменения, тут же начинали обследовать новую обстановку и соответственно использовать ее. Результаты исследований, примеры из которых здесь приведены, опубликованы (Федорович, Мешкова, 1992; Мешкова, Федорович, Котенкова, 1992; Федорович, Мешкова, Савинецкая, 1994). В будущем мы планируем продолжить и расширить эти исследования. В заключение хотелось бы коротко остановиться еще на одном вопросе, затронутом А. Н. Леонтьевым в статье " Образ мира". Говоря о качественном отличии образа мира у человека от образа мира у животных, Леонтьев выделяет такую его характеристику, как выход за пределы непосредственной чувственности, пополнение образа мира за счет всей совокупности человеческой общественной практики. Эта характеристика бесспорна, она действительно отличает человеческий образ мира. Но, говоря об источниках формирования образа мира у животных, мы предлагаем расширить представление о них за счет такого понятия, как совокупная животная практика (популяции, стаи, семейной группы), результаты которой, разумеется, на основе чувственности могут входить и входят в образ мира у многих видов позвоночных. Говоря об этом, мы основываемся на двух группах фактов. 1. Известно, что среда обитания изменяется животными, упорядочивается, структурируется в ходе их жизнедеятельности и служит для новых поколений " биологическим сигнальным полем" (Наумов, 1973; 1977), в котором происходит их-быстрое и уже определенным образом направленное специфическое обучение. За счет группового опыта, со- Постановка А.Н. Леонтьевым проблемы филогенеза образа мира держащегося в " биологическом сигнальном поле", дополняется образ мира у животных. 2. Уже многими авторами описано явление у животных разных видов, премущественно у высших позвоночных, получившее названия " сигнальная наследственность" (Лобашев, 1961), " сигнальная преемственность" (Ман-тейфель, 1980), " культурная преемственность" (Hinde, Fisher, 1951). Это передача опыта группы животных или одного животного другим членам сообщества, передача опыта от поколения к поколению путем подражания. Исследования биологов показали, что этим способом передается довольно сложный арсенал навыков, основанных на отражении животными наиболее тонких, часто " не лежащих на поверхности" скрытых свойств и связей предметной среды. В таких случаях также происходит специфическое обогащение образа мира у животного. Следовательно, и " биологическое сигнальное поле", и " культурная преемственность" несомненно являются не чем иным, как способами построения образа мира у животных, в дополнение к способу, основанному на самостоятельном индивидуальном чувственно-двигательном познании действительности. На наш взгляд, оба они могут рассматриваться как биологические предпосылки чисто человеческого способа построения образа мира через посредство совокупной общественной практики. Н.А. Тушмалова ОСНОВНЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ ЭВОЛЮЦИИ ПОВЕДЕНИЯ БЕСПОЗВОНОЧНЫХ* Одной из характерных особенностей современной биологии служит все возрастающий интерес к изучению поведения животных. По сравнению с позвоночными животными, закономерности формирования поведения беспозвоночных значительно менее изучены. Причем сказанное относится прежде всего к изучению их ВНД. Значительное отставание в изучении функциональных механизмов приобретенного поведения у беспозвоночных животных, на наш взгляд, может быть объяснено по крайней мере тремя основными причинами. Во-первых, трудностью содержания многих животных в лабораторных условиях; во-вторых, трудностью создания адекватных методик исследования и методов объективной регистрации поведения; и, в-третьих, тем, что физиологи, занимающиеся исследованием поведения беспозвоночных, далеко не всегда обладают знаниями, позволяющими свободно выбирать необходимые для изучения объекты (Тушмалова, 1973). Заметим сразу, что в филогенетическом ряду беспозвоночных наиболее изученными оказались насекомые и моллюски по сравнению с более " простыми" организмами. Так, для моллюсков и насекомых наиболее актуальной задачей является определение степени сложности механизмов приобретенного поведения, в то время как для низших беспозвоночных необходимо вновь и вновь доказывать, чтр они способны к накоплению индивидуального опыта — обучению. <...> О ФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ МЕХАНИЗМАХ ПОВЕДЕНИЯ ПРОСТЕЙШИХ Об условных рефлексах простейших. Рассмотрение оригинальных эксперименталь- * Тушмалова Н.А. Основные закономерности эволюции поведения беспозвоночных //Физиология поведения. Нейробиологические закономерности. Л.: Наука, 1987. С. 236—265 (с сокр.).
ных исследований, посвященных выработке у простейших условных рефлексов, убеждает в чрезвычайно разноречивой трактовке результатов. Обзору таких работ посвящен ряд публикаций, отражающих взгляды биологов зоологического и физиологического профилей (Коган, J963; Воронин и др., 1967; Се-равин, 19б9,»1978; Hamilton, 1975; Тушмалова, 1980). Исследователи, иллюстрирующие возможность выработки условных рефлексов у простейших, чаще всего останавливаются на опытах Н. Н. Тимофеева (1958) и серии работ Гельбера (Gelber, 1956, 1958). Рассмотрим детально эти эксперименты, чтобы показать, что их результаты могут иметь иное объяснение, если учесть некоторые особенности ресничных инфузорий. Н. Н. Тимофеев проводил опыты на инфузориях в камере размером 10х4 мм, разделенной пополам, в каждой из половин были вмонтированы платиновые электроды. Условным раздражителем служил свет, безусловным — электрический ток (50 Гц, 1—2 В). Выработка условного рефлекса заключалась в том, что инфузории " учились" только в ответ на изолированное действие света не заплывать в ту часть камеры, где давался удар электрического тока. Объясняя результаты опытов, автор акцентирует внимание на двигательных реакциях инфузорий, считая, что выработка условных реакций определяется " количеством, а возможно, и качеством самой двигательной активности", не раскрывая этого понятия. Однако опыты Н. Н. Тимофеева можно объяснить, исключая возможность формирования временных связей. Известно, что многие инфузории в ответ на различные вредные воздействия внешней среды выстреливают трихоцисты**. Эту реакцию можно классифицировать как врожденную, безусловно-оборонительную — сигнал " опасности" для других особей. В опытах Н.Н. Тимофеева таким " оборонительным" раздражителем был электрический ток. Формирование " условного рефлекса" во времени (постепенность выработки) на самом деле может быть следствием постепенного диффундирования относительно небольшого количества трихоцист по объёму камеры. Экспериментально показано, что выстрели-вание трихоцист происходит в ответ на непосредственное действие различных кислот, щелочей, механических воздействий и электрического тока (Prosser, Brown, 1967). ** Трихоцисты — защитные капсулы, содержащие вещества белкового происхождения (прим. сост.)
|