Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






XXXVIII 18 страница. Хейзел почувствовала, как напряглась грудная клетка Ариона






Хейзел почувствовала, как напряглась грудная клетка Ариона. От свежего воздуха в нем проснулась безумная жажда гонки, но девушка придержала поводья.

– Элла! – закричала она, подняв голову к небесам. – Где ты? Нам нужно уезжать!

На жуткую долю секунды Хейзел охватил испуг, что гарпия слишком далеко и не услышит. Она могла потеряться или попасть в плен к амазонкам.

За ними по лестнице прогрохотал боевой погрузчик, он выехал в холл, за ним мчалась толпа амазонок.

– Сдавайтесь! – завизжала Отрера.

Погрузчик поднял острые как бритва зубья.

– Элла! – отчаянно заорала Хейзел.

Мелькнул клубок красных перьев – Элла приземлилась на колеснице.

– Элла здесь. Амазонки стрелять. Скачи.

– Держитесь! – выкрикнула Хейзел и, прижавшись к гриве Ариона, скомандовала: – Беги!

Мир словно удлинился и замерцал. Солнечный свет преломился. Арион оторвался от амазонок и понесся по центру города. Хейзел оглянулась и увидела дымящуюся мостовую там, где копыта Ариона прикасались к земле. Он мчался к причалам, перепрыгивал через машины, одним махом преодолевал перекрестки.

Хейзел визжала как сумасшедшая, но это был визг восторга. Впервые в жизни – в двух ее жизнях – она чувствовала себя абсолютно непобедимой. Арион добежал до воды и, не останавливаясь, спрыгнул с причала.

Уши у Хейзел заложило. Она услышала гром – как поняла она позднее, это был гром преодоления звукового барьера, – и Арион помчался над заливом Пьюджет‑ Саунд, вода под его копытами закипала, а Сиэтл быстро исчезал за горизонтом.

 

XXXIII

Фрэнк

 

Фрэнк облегченно выдохнул, когда колеса оторвались от земли.

Его уже два раза вырвало через задний борт колесницы, что на скорости звука не доставило ему ни малейшего удовольствия. Казалось, что конь на скаку искривляет пространство и время, ландшафт расплывался перед глазами, и у Фрэнка возникало ощущение, будто он выпил целый галлон лактозы, не приняв перед этим соответствующее лекарство. Присутствие Эллы тоже не способствовало поднятию настроения. Гарпия непрерывно бормотала: «Семьсот пятьдесят миль в час. Восемьсот. Восемьсот три. Быстро. Очень быстро».

Конь мчался на север по Пьюджет‑ Саунд, проносясь мимо островов, рыбацких лодок и обалдевших китов. Местность впереди начала приобретать знакомые очертания: Кресент‑ бич, Баундари‑ бэй. Фрэнк в этих местах бывал со школьной экскурсией. Они пересекли границу с Канадой.

Арион пулей вылетел на сушу и поскакал на север по 99‑ му хайвею с такой скоростью, что машины, казалось, стояли на месте. Наконец, когда они приблизились к Ванкуверу, колеса у колесницы начали дымиться.

– Хейзел! – закричал Фрэнк. – Мы сейчас развалимся!

Она услышала его слова и натянула вожжи. Коню это, кажется, не понравилось, но он, петляя по улицам города, перешел на скорость ниже звуковой. Когда они пересекли мост Айронуоркерс и оказались в Северном Ванкувере, колесница угрожающе заскрежетала. Наконец Арион соизволил остановиться на вершине поросшего лесом холма. Он удовлетворенно фыркнул, словно говоря: «Вот как нужно скакать, дураки!» Дымящаяся колесница тут же развалилась, и Перси, Фрэнк и Элла плюхнулись на влажный мох.

Фрэнк с трудом поднялся на ноги. Перед глазами плавали желтые точки. Перси застонал и принялся снимать упряжь с Ариона, освобождая его от сломавшейся колесницы. Элла нарезала вокруг них неуверенные круги в воздухе, натыкалась на деревья и бормотала: «Дерево. Дерево. Дерево».

Только Хейзел, казалось, получила удовольствие от сумасшедшей гонки. Радостно улыбаясь, она спрыгнула с коня.

– Вот это был класс!

– Да уж. – Фрэнк подавил приступ тошноты. – Просто высший класс.

Арион заржал.

– Он говорит, что проголодался, – перевел Перси. – Неудивительно. Он сжег около шести миллионов калорий.

Хейзел посмотрела на землю у себя под ногами и нахмурилась.

– Я тут не чувствую золота… Не волнуйся, Арион. Найду тебе что‑ нибудь. А ты тем временем попасись. Мы тебя найдем…

Конь умчался прочь, оставив после себя облако пара.

– Как ты думаешь, он вернется? – Хейзел посмотрела вслед жеребцу.

– Не знаю, – ответил Перси. – Он, кажется, немного того… опьянел.

Фрэнк почти надеялся, что конь не вернется. Он понимал: Хейзел огорчает перспектива больше не увидеть своего нового друга. Но Арион напугал его, и Фрэнк был абсолютно уверен, что конь это знает.

Хейзел и Перси принялись извлекать вещи из обломков колесницы. Спереди стояли какие‑ то припасы амазонок, и Элла взвизгнула от удовольствия, когда обнаружила коробку с книгами. Она схватила томик под названием «Птицы Северной Америки», взлетела на ближайшее дерево и начала с такой скоростью листать страницы, что Фрэнк засомневался – то ли гарпия читает, то ли рвет бумагу.

Фрэнк прислонился к дереву – голова у него кружилась. Он еще не пришел в себя после пережитого у амазонок: сначала ему досталось в холле, потом он сидел обезоруженный в клетке… и в довершение всего этот страдающий манией величия конь, назвавший его сосунком. Да, все это не очень способствует повышению самооценки.

И кроме того, его потрясло их совместное с Хейзел видение. Теперь Фрэнк стал еще ближе к ней. Он знал, что поступил правильно, отдав Хейзел деревяшку. Словно громадный камень свалился с его плеч.

С другой стороны, Фрэнк собственными глазами увидел Царство Мертвых. Он прочувствовал, что это такое: сидеть без дела целую вечность и сожалеть о своих ошибках. Фрэнк поглядел на судей в жутких золотых масках, выносящих приговор мертвецам, и осознал, что когда‑ нибудь и он предстанет перед ними. И может быть, очень скоро.

Фрэнк всегда мечтал после смерти встретиться с матерью. Но может быть, для полубогов это было невозможно. Хейзел провела в Полях асфоделей около семидесяти лет, но так и не встретила свою маму. Фрэнк надеялся, что они с матерью, в конечном счете, окажутся в Элизиуме. Но если туда не попала Хейзел (которая пожертвовала собой, чтобы остановить Гею, взяла на себя ответственность за поведение матери, чтобы та избежала наказания), то стоит ли надеяться ему? Фрэнк никогда не совершал ничего столь героического.

Он выпрямился и оглянулся, пытаясь собраться с мыслями.

На юге, по другую сторону ванкуверской гавани, сверкал в красных лучах заходящего солнца центр города. На севере между районами Северного Ванкувера протянулись холмы и тропические леса Линн‑ Каньон‑ Парка, далее переходящие в дикие дебри.

– Я практически дома, – сказал он. – Дом моей бабушки – вон там.

– Это далеко отсюда? – Хейзел прищурилась.

– За речкой на опушке леса.

– Серьезно? – Перси поднял бровь. – Ты идешь в гости к бабушке, детка? – вопросил он хриплым голосом.

– Да… ну как получится… – Фрэнк откашлялся.

– Фрэнк, пожалуйста, скажи, что она позволит нам переночевать! – Хейзел молитвенно сложила руки на груди. – Я знаю, времени у нас в обрез, но мы должны отдохнуть. И Арион сэкономил нам немного времени. Может, нам удастся поесть чего‑ нибудь горячего?

– И принять горячий душ? – поддержал Перси. – И выспаться на кровати с подушкой и простынями?

Фрэнк попытался представить себе лицо бабушки, если он явится к ней с двумя вооруженными друзьями и гарпией. После похорон матери, после того утра, когда волки увели его на юг, все изменилось. Теперь Фрэнк не представлял, как он может вернуться.

Но все же все трое были на грани изнеможения. Они находились в пути вот уже два дня и толком не ели и не спали. Бабушка могла бы снабдить их припасами в дорогу. И может быть, ответить на несколько вопросов, которые не давали Фрэнку покоя, – постоянно растущие подозрения относительно дара его семьи.

– Попробовать стоит, – решил Фрэнк. – Мы идем в гости к бабушке.

 

Фрэнк был так погружен в себя, что чуть было не забрел в лагерь великанов. Но Перси вовремя остановил его.

Они притаились рядом с Хейзел и Эллой за упавшим деревом и оглядели полянку.

– Плохо, – пробормотала Элла. – Это плохо для гарпий.

Уже наступила полная темнота. Вокруг горящего костра сидело с полдюжины волосатых гуманоидов. В полный рост они достигали футов восьми – малявки рядом с гигантом Полиботом или даже с циклопом, которых ребята видели в Калифорнии, но вид у них был не менее устрашающий. Из одежды на них были только шорты, кожу, красную от загара, покрывали татуировки в виде драконов, сердец и женщин в бикини. На вертеле над костром жарилась туша какого‑ то животного, может быть кабана, и великаны отрывали куски мяса когтистыми пальцами, смеялись и разговаривали, обнажая острые зубы. Неподалеку у дерева стояло несколько сетчатых мешков, наполненных бронзовыми сферами, похожими на пушечные ядра. Сферы были, видимо, раскалены, потому что от них на холодном вечернем воздухе шел парок.

В двух сотнях ярдов за полянкой сквозь деревья виднелись огни бабушкиного дома.

«Так близко», – подумал Фрэнк.

Он прикидывал, смогут ли они проскользнуть мимо монстров, но когда посмотрел налево и направо, то увидел огни других костров, словно великаны окружили дом со всех сторон. Фрэнк вцепился пальцами в ствол дерева. Его бабушка, наверно, одна в доме, как в ловушке.

– Кто это такие? – прошептал он.

– Канадцы, – сказал Перси.

– Что‑ что? – Фрэнк вздрогнул.

– Ничего личного, – пожал плечами Перси. – Именно так их называла Аннабет, когда я с ними столкнулся в прошлый раз. Она сказала, что они живут на севере Канады.

– Ну‑ ну, – проворчал Фрэнк. – Мы сейчас в Канаде. Я сам – канадец. Но таких вот, как эти, я никогда не видел.

Элла выдернула перышко из крыла, повертела его в пальцах.

– Лестригоны, – сказала она. – Каннибалы. Северные гиганты. Да, да. Они не птицы. Не птицы из Северной Америки.

– Ну да, так и они называются, – согласился Перси. – Лестри… ну, как там сказала Элла.

Фрэнк, нахмурившись, смотрел на великанов на полянке.

– Они похожи на бигфута.[19]Может, отсюда и растут ноги у этой легенды. Элла, ты такая умная.

– Элла умная, – согласилась гарпия и застенчиво предложила Фрэнку свое перышко.

– Хм… спасибо. – Фрэнк сунул перышко себе в карман, потом увидел, что Хейзел смотрит на него. – Что? – спросил он.

– Ничего. – Она повернулась к Перси. – Так к тебе возвращается память? Ты помнишь, как ты справился с этими ребятами?

– Вроде бы да, – ответил Перси. – Пока еще все в тумане. Кажется, мне помогали. Мы убили их небесной бронзой, но это случилось до того, как… ну, ты знаешь.

– До того как Смерть похитили, – продолжила Хейзел. – Так что теперь они, возможно, вообще не будут умирать.

Перси кивнул.

– Эти бронзовые ядра… неприятная штука. Кажется, мы использовали такие против гигантов. Они воспламеняются и взрываются.

Рука Фрэнка непроизвольно нырнула в карман, но он тут же вспомнил, что отдал свой кусочек дерева Хейзел.

– Если мы тут начнем взрывать ядра, – сказал он, – то великаны с других стоянок бросятся сюда. Я думаю, они окружили дом, а это значит, что их тут в лесу штук пятьдесят или шестьдесят.

– Значит, это ловушка. – Хейзел озабоченно посмотрела на Фрэнка. – А как же твоя бабушка? Мы должны ей помочь.

У Фрэнка комок образовался в горле. Он и представить себе не мог, что его бабушку придется спасать, но теперь начал прокручивать в голове возможные сценарии боя, как делал это в лагере во время военных игр.

– Нам нужно их как‑ то отвлечь, – решил он. – Если бы мы смогли заманить эту группу в лес, тогда нам удалось бы пробраться в дом, не привлекая внимания других.

– Жаль, нет здесь Ариона, – сказала Хейзел. – Вот бы они за мной погонялись!

– У меня есть другая идея. – Фрэнк скинул копье с плеча.

Ему не хотелось это делать. Мысль вызвать Серого пугала его даже больше, чем конь Хейзел. Но другого выхода Фрэнк не видел.

– Фрэнк, ты не можешь их атаковать! – воскликнула Хейзел. – Это самоубийство.

– Я и не буду их атаковать… У меня есть один приятель. Только… не пугайтесь, ладно?

Он вбил наконечник копья в землю, и тот обломался.

– Опа, – констатировала Элла. – Наконечник тю‑ тю. Нет наконечника.

Земля затряслась. На поверхности появилась костяная рука Серого. Перси потянулся к мечу, а Хейзел издала такой звук – словно котенок подавился комком шерсти. Элла исчезла и материализовалась на вершине ближайшего дерева.

– Все будет в порядке, – пообещал Фрэнк. – Он под контролем.

Серый вылез из‑ под земли. Повреждений после схватки с василисками на нем не осталось. Он был как новенький – в камуфляжной форме и солдатских ботинках, прозрачная серая плоть покрывала его кости, словно светящийся студень. Он уставил призрачные глаза на Фрэнка, ожидая приказаний.

– Фрэнк, это спартус, – быстро проговорил Перси. – Воин‑ скелет. Они опасны. Они убийцы. Они…

– Я знаю, – ожесточенно сказал Фрэнк. – Но это подарок Марса. Сейчас ничего другого у меня нет. Отлично, Серый. Вот тебе приказ. Атакуй эту группу великанов. Уведи их на запад, отвлеки, чтобы мы могли…

К сожалению, после слова «великаны» Серый потерял интерес к тому, что говорил Фрэнк. Может, он понимал только простые предложения? Он направился к костру.

– Стой, – окликнул его Фрэнк, но было уже поздно.

Серый вытащил из‑ под мундира два своих ребра и побежал вокруг костра, поражая великанов в спину с такой сумасшедшей скоростью, что те даже вскрикнуть не успевали. Шесть чрезвычайно удивленных лестригонов попадали на бок, словно костяшки домино, и превратились в прах.

Серый принялся затаптывать их в землю, не давая возродиться. Уверившись в том, что они не смогут вернуться, Серый встал по стойке «смирно», отдал честь, глядя на Фрэнка, и ушел под землю.

– Однако… – Перси изумленно уставился на Фрэнка.

– Нет лестригонов. – Элла спорхнула с дерева и села рядом с ними. – Шесть минус шесть будет ноль. Копья хороши для вычитания. Да.

Хейзел смотрела на Фрэнка, словно он и сам превратился в зомби‑ скелета. Сердце у Фрэнка заболело от ее взгляда, но он не мог винить девушку. Дети Марса рождены для насилия. Не случайно символ Марса – окровавленное копье. Так что у Хейзел есть все основания ужасаться.

Фрэнк посмотрел на отломанный кончик копья. Как он хотел, чтобы у него был какой угодно отец, только не Марс!

– Идем, – сказал он. – Может быть, моя бабушка в беде.

 

XXXIV

Фрэнк

 

Ребята остановились у переднего крыльца. Как и опасался Фрэнк, дом был полностью окружен кольцом костров, горевших в лесу, хотя все же оставался в неприкосновенности.

На ночном ветерке позванивала бабушкина «музыка ветра». Ее плетеное кресло стояло так, чтобы, сидя в нем, можно было видеть дорогу. В окнах нижнего этажа горел свет, но Фрэнк решил обойтись без звонка. Он не знал, который теперь час, спит ли бабушка и вообще – дома ли она. Он направился к каменной статуэтке слона в уголке – маленькой копии того, что они видели в Портленде. Запасной ключ был спрятан под слоновьей ногой.

Фрэнк помедлил у двери.

– Что‑ то не так? – спросил Перси.

Фрэнк вспомнил то утро, когда он открыл эту дверь армейскому офицеру, сообщившему о смерти матери. Он вспомнил, как спускался по этим ступенькам, когда шел на похороны, впервые неся в кармане куртки обгоревшую деревяшку. А потом Фрэнк стоял здесь, глядя на волков, выходящих из леса, – их прислала Лупа, чтобы они доставили его в лагерь Юпитера. Казалось, это было так давно, хотя прошло всего шесть недель.

И вот теперь он вернулся. Обнимет ли его бабушка? Скажет ли: «Фрэнк, слава богам, ты пришел! Я окружена чудовищами!»

Нет, скорее всего, она недовольно посмотрит на него. Или шуганет сковородкой незваных гостей.

– Фрэнк? – позвала Хейзел.

– Элла нервничает, – пробормотала гарпия, сидящая на перилах. – Слон… слон смотрит на Эллу.

– Все будет хорошо. – Рука Фрэнка так дрожала, что он не мог попасть ключом в скважину. – Держитесь вместе.

Воздух в доме оказался спертым и кисловатым. Обычно бабушка пользовалась жасминовыми ароматизаторами, но теперь все подставки были пусты.

Ребята осмотрели гостиную, кухню. В раковине лежала горка грязных тарелок, чего раньше быть не могло – к бабушке каждый день приходила горничная. Может быть, ее напугали великаны.

«Или съели на ланч, – подумал Фрэнк. – Элла сказала, что лестригоны – каннибалы».

Он прогнал эту мысль. Монстры не обращают внимания на смертных. По крайней мере, обычно не обращают.

В коридоре им, словно спятившие клоуны, ухмылялись статуи Будды и даосских мудрецов. Фрэнк вспомнил Ириду, богиню радуги, которая увлеклась буддизмом и даосизмом. Фрэнк подумал, что одно посещение этого жуткого старого дома могло бы излечить богиню от ее увлечения.

Большие фарфоровые вазы бабушки затянуло паутиной. И опять – так прежде не бывало. Она требовала, чтобы ее коллекция регулярно протиралась. Глядя на фарфор, Фрэнк ощутил укол совести, вспомнив, как в день похорон разбил столько предметов из ее коллекции. Теперь это казалось ему глупым – зачем было сердиться на бабушку, когда есть столько всяких других, достойных злости и осуждения. Юнона, Гея, гиганты, его папочка Марс… В особенности Марс.

Камин давно погас.

Хейзел обхватила себя руками, словно боялась, что деревяшка из ее кармана прыгнет в камин.

– Это тот?..

– Да, – сказал Фрэнк. – Тот самый.

– Вы о чем? – спросил Перси.

Хейзел сочувственно смотрела на Фрэнка, но ему от этого стало только хуже. Он помнил, с каким ужасом и отвращением она глядела на него, когда он вызвал Серого.

– О камине, – коротко ответил он. – Идем. Посмотрим наверху.

Ступеньки под их ногами скрипели. В комнате Фрэнка ничего не изменилось. Все оставалось на своих местах – запасной лук с колчаном (не забыть их взять), школьные награды за грамотность (да, он, наверно, был единственным полубогом в мире, не страдающим неспособностью к чтению, как будто ему и без того не хватало уродств), фотографии мамы… в военном мундире и каске она сидела в «хаммере» в провинции Кандагар; в одежде футбольного тренера, когда она тренировала команду Фрэнка; в парадной форме, руки на плечах сына – тогда она приезжала к ним в школу в день выбора профессии.

– Твоя мама? – мягко спросила Хейзел. – Какая красивая.

Фрэнк не мог ответить. Он чувствовал себя немного смущенным – шестнадцатилетний дылда с целым альбомом фотографий мамочки. Ему не хотелось показаться маменькиным сыночком. Но самым сильным его чувством сейчас была грусть. Шесть недель Фрэнк отсутствовал в этом доме. В некотором смысле – целую вечность. Но когда он посмотрел на улыбающееся с фотографий лицо матери, боль утраты вновь вернулась к нему.

Они проверили другие спальни. Две средние были пусты. Из‑ под последней двери, ведущей в спальню бабушки, пробивался слабый лучик света.

Фрэнк тихонько постучал. Никто не ответил. Он открыл дверь. Бабушка лежала на кровати, вид у нее был больной и ослабевший, седые волосы торчали вокруг головы, как корона василиска. На ночном столике горела единственная свеча. У ее кровати сидел крупный человек в бежевой форме канадской армии. Несмотря на сумрак, глаза его прикрывали солнцезащитные очки, за их стеклами сверкал кроваво‑ красный свет.

– Марс… – узнал Фрэнк.

Бог равнодушно посмотрел на него.

– Привет, парень. Входи. Скажи своим друзьям – пусть пока прогуляются.

– Фрэнк? – прошептала Хейзел. – Ты что такое говоришь… Марс? Твоя бабушка… она здорова?

Фрэнк кинул взгляд на своих друзей.

– Вы его не видите?

– Кого не видим? – Перси схватился за меч. – Марс? Где он?

– Нет, они меня не видят. – Бог войны хохотнул. – Решил, что на сей раз так будет лучше. Разговор с глазу на глаз – между сыном и отцом. Хорошо?

Фрэнк сжал кулаки. Он досчитал до десяти и только после этого решился довериться собственному голосу.

– Ребята… тут такое дело. Слушайте, располагайтесь пока в средних спальнях.

– Крыша, – каркнула Элла. – Для гарпий крыша… хорошо.

– Конечно, – рассеянно кивнул Фрэнк. – На кухне, наверно, есть еда. Мне нужно несколько минут побыть с бабушкой. Я думаю, она…

Голос его надломился. Он не знал, чего ему хочется – то ли заплакать, то ли закричать, то ли заехать Марсу по очкам… Может, и то, и другое, и третье.

– Конечно. Фрэнк. – Хейзел прикоснулась к его руке. – Элла, Перси, идем.

Фрэнк дождался, когда шаги его друзей стихнут, потом зашел в спальню и закрыл за собой дверь.

– Это и в самом деле ты? – спросил он Марса. – Это не трюк, не иллюзия?..

Бог покачал головой.

– Ты бы предпочел, чтобы это был не я?

– Да, – признался Фрэнк.

– Не могу тебя в этом винить. – Марс пожал плечами. – Никому не нравится война – если он, конечно, не дурак. Но война рано или поздно находит всех. Это неизбежно.

– Это глупо, – возразил Фрэнк. – Война не неизбежна. На ней умирают люди. Она…

– …унесла твою мать, – закончил Марс.

Фрэнку хотелось вмазать по этому лицу, чтобы прогнать с него бесстрастное выражение, но, может быть, как раз аура Марса и делала Фрэнка агрессивным. Он посмотрел на мирно спавшую бабушку. Он хотел, чтобы она проснулась. Если кто и мог заткнуть за пояс бога войны, так это его бабушка.

– Она готовится умереть, – сказал Марс. – Она была готова умереть уже несколько недель назад, но держалась – ждала тебя.

– Меня? – Фрэнк был настолько поражен, что забыл о своем гневе. – Как? Откуда она могла знать, что я вернусь? Я сам этого не знал.

– Лестригоны там, в лесу, знали. Я думаю, некая богиня известила их.

– Юнона? – Фрэнк моргнул.

Бог войны рассмеялся так громко, что сотряслись оконные стекла, но бабушка даже не шевельнулась.

– Юнона? Ослиные уши, малыш! Совсем даже не Юнона! Ты – секретное оружие Юноны. Она тебя не продаст. Нет, я имел в виду Гею. Она явно следит за твоими перемещениями. Я думаю, ты беспокоишь ее больше, чем Перси, или Джейсон, или любой из семерки.

Фрэнку показалось, что пол в комнате накренился. Он пожалел, что здесь нет еще одного стула и он не может сесть.

– Семерка? Ты имеешь в виду древнее пророчество, Врата смерти? Я один из семи? А Джейсон и…

– Да, да. – Марс нетерпеливо махнул рукой. – Брось, мальчик, ты ведь должен быть хорошим тактиком. Подумай как следует! Несомненно, что и судьба твоих друзей – участвовать в этой миссии, если вам удастся добраться до Аляски живыми. Юнона собирается объединить греков и римлян и направить их против гигантов. Она считает, что только так можно остановить Гею.

Марс пожал плечами – для него этот план был явно неубедителен.

– Как бы то ни было, но Гея не хочет, чтобы ты стал одним из семи. Перси Джексон… она считает, что может управлять им. У всех других есть слабости, которыми она может воспользоваться. Но ты – ты доставляешь ей беспокойство. Она хотела бы убить тебя, не откладывая это в долгий ящик. Потому‑ то она и вызвала лестригонов. Они здесь уже несколько дней… тебя поджидают.

Фрэнк тряхнул головой. Не вешает ли Марс ему лапшу на уши? С какой стати богиня будет беспокоиться о Фрэнке, когда есть, скажем, Перси Джексон, который может доставить ей куда больше неприятностей.

– У меня нет слабостей? – переспросил он. – Да я весь соткан из слабостей. Моя жизнь зависит от обгорелой деревяшки!

– Ты себя недооцениваешь. – Марс усмехнулся. – Гея убедила этих лестригонов, что если они съедят последнего члена твоей семьи – а это ты и есть, – то унаследуют твой семейный дар. Так это или нет, я не знаю. Но лестригоны горят желанием попробовать.

Желудок Фрэнка скрутило узлом. Серый убил шестерых великанов, но, судя по количеству костров вокруг дома, тут их было еще несколько десятков, и все они мечтали поджарить Фрэнка на завтрак.

– Меня сейчас вырвет, – признался он.

– Не вырвет. – Марс щелкнул пальцами, и Фрэнка перестало тошнить. – Обычная штука – волнение перед боем.

– Но моя бабушка…

– Да, она хочет поговорить с тобой. Великаны пока ее не тронули. Она – наживка. Понял? Теперь, когда ты здесь, я думаю, они уже почуяли твое присутствие. Они будут атаковать утром.

– Тогда помоги нам выбраться отсюда! – попросил Фрэнк. – Щелкни пальцами – и эти каннибалы исчезнут.

– Ха! Это было бы забавно. Но я не сражаюсь за моих детей. Парки точно знают, что должны делать боги, а что – смертные. Это твой поиск, малыш. И если ты еще не сообразил, то твое копье будет готово к употреблению только через двадцать четыре часа, а потому я надеюсь, ты уже разобрался, как пользоваться твоим семейным даром. Иначе тебя съедят на завтрак каннибалы.

«Мой семейный дар». Фрэнк хотел бы поговорить об этом с бабушкой, но сейчас он мог задавать вопросы только Марсу. Он уставился на бога войны, который улыбался без всякого сочувствия к Фрэнку.

– Периклимен. – Фрэнк тщательно, словно скороговорку, выговорил это имя. – Он был моим предком, греческим царевичем, аргонавтом. Он погиб в схватке с Геркулесом.

Марс сделал движение рукой: продолжай.

– У него был некий дар, который помогал ему в бою. Дар, полученный им от богов. Мама говорила, что он сражался, как рой пчел.

Марс рассмеялся.

– Верно. Что еще?

– Семья каким‑ то образом попала в Китай. Я думаю, во времена Римской империи один из потомков Периклимена служил в римском легионе. Моя мама говорила о ком‑ то по имени Сенека Гракх, но у него было и китайское имя Сун Го. Я думаю… точно этого не знаю, но Рейна всегда говорила, что многие легионы были потеряны. Двенадцатый основал лагерь Юпитера. Может, был другой легион, исчезнувший на Востоке.

Марс беззвучно хлопнул в ладоши.

– Неплохо, малыш. Слышал когда‑ нибудь о битве при Каррах? Страшное поражение римлян. Они сражались с такими лихими ребятами – парфяне, вот как те себя называли. На восточной границе империи. Пятнадцать тысяч римлян погибли. Еще десять тысяч попали в плен.

– И одним из пленников был мой предок Сенека Гракх?

– Именно, – подтвердил Марс. – Парфяне пристроили пленных легионеров к делу, поскольку те были отличными воинами. Но Парфия подверглась еще одному вторжению, правда, теперь уже с другого направления…

– Со стороны Китая, – догадался Фрэнк. – И римские пленники попали в еще один плен.

– Да. Курьезная ситуация. Вот так римский легион оказался в Китае. Римляне, в конечном счете, пустили там корни и основали новый город, который назвали…

– Ли Цзень, – сказал Фрэнк. – Мама говорила, что это город наших предков. Ли Цзень – легион.

– Ну наконец‑ то ты начинаешь соображать. – Марс смотрел на него с довольным видом. – И у старины Сенеки Гракха был ваш семейный дар.

– Мама говорила, что он сражался с драконами, – вспомнил Фрэнк. – Она сказала, что он был… самым сильным из всех драконов.

– Он был хорош, – согласился Марс. – Не настолько, чтобы спасти легион, но все же хорош. Он обосновался в Китае, передал семейный дар своим детям, а те своим и так далее. В конечном счете твоя семья эмигрировала в Северную Америку и влипла в историю с лагерем Юпитера…

– Полный круг, – прервал его Фрэнк. – Юнона сказала, что я завершу полный круг моей семьи.

– Посмотрим. – Марс кивнул в сторону бабушки. – Она сама хотела сказать тебе все это, но я решил, что часть возьму на себя, поскольку старушка стала слаба. Так теперь ты понимаешь свой дар?

Фрэнк задумался. Мысли на этот счет у него имелись, но они казались слишком уж безумными – даже еще безумнее того, что семья попала из Греции в Рим, оттуда в Китай, а потом в Канаду. Он не хотел говорить об этом вслух. Он не хотел ошибиться и быть осмеянным Марсом.

– Думаю… понимаю. Но против целой армии этих великанов…

– Да, это будет нелегко. – Марс встал и потянулся. – К утру твоя бабушка проснется и предложит тебе помощь. А потом, я думаю, она умрет.

– Что? Но я должен ее спасти! Она не может меня оставить.

– Она прожила полную жизнь, – сказал Марс. – Она готова идти дальше. Не будь эгоистом.

– Эгоистом?

– Старушка задержалась здесь только из чувства долга. Такой же была и твоя мать. Поэтому я и полюбил ее. Она всегда на первое место ставила долг: долг превыше всего. Даже превыше ее жизни.

– Даже меня.

Марс снял солнцезащитные очки. Там, где должны были быть глаза, пылали миниатюрные шары, напоминавшие ядерные взрывы.

– Жалеть себя – последнее дело, малыш. Это недостойно тебя. Даже если не брать во внимание семейный дар, твоя мать дала тебе очень многое: смелость, преданность, ум. Теперь ты должен решить, как воспользоваться этим. А утром послушай, что скажет бабушка. Прими ее совет. Ты все еще можешь освободить Танатоса и спасти лагерь.

– И оставить умирать бабушку?

– Жизнь имеет цену только потому, что кончается, малыш. Уж поверь богу. Вы, смертные, даже не знаете, какие вы счастливые.

– Да уж, – пробормотал Фрэнк. – Такие счастливые, что дальше некуда.

Марс рассмеялся резким металлическим смехом.

– Твоя мать часто повторяла мне эту китайскую пословицу. На языке горько…

– На языке горько – зато потом сладко, – сказал Фрэнк. – Я ненавижу эту пословицу.

– Но она справедлива. Как теперь говорят: без труда не выловишь и рыбку из пруда? Та же самая мысль. Ты делаешь что‑ то легкое, доставляющее тебе удовольствие, умиротворяющее, а потом оно, как правило, оборачивается горечью. Но если ты выбираешь трудный путь, то в конце пожинаешь сладкие плоды. Долг. Самопожертвование. Это не пустые слова.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.029 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал