Глава 8. Полномасштабная война

Джинни неотрывно смотрела на портретный проем, ожидая, когда ее друзья вернутся с последней встречи со Снейпом. Наконец вошел Рон – один.
- В чем дело? – нахмурилась Джинни. – Где Гермиона? И Гарри?
- Э-э, у нас небольшая проблемка, - Рон понизил голос до шепота. – Как можно незаметнее достань что-то из ее одежды и иди в Выручай-комнату.
Минут десять спустя Джинни подошла к месту назначения со сменной одеждой. Гермиона была вне себя от злости; она расхаживала туда-сюда, одетая в мантию Гарри. Мантия оказалась ей велика и соскальзывала вниз, открывая плечи и делая очевидным то, что на Гермионе нет блузки.
- Так, - поморщилась Джинни. – И что случилось?
- Должно быть, Малфой заклял ее, когда она вышла из кабинета Снейпа, - объяснил Рон.
- Да неужели? – вскинулась Гермиона. – Не могу поверить, что я этого не заметила. Меня мог увидеть кто угодно… хоть вся школа…
- А что он сделал? – спросила Джинни.
Гермиона распахнула мантию, открывая взору бюстгальтер и стринги, которые они надевали на Малфоя.
- Заклинание иллюзии, - прорычала Гермиона. – Оно будет длиться три часа.
- Ну, по крайней мере, одежда вернется, - утешил ее Рон.
- И волшебная палочка тоже, - добавил Гарри.
Во время последнего посещения Хогсмида они вчетвером купили специальные наручные кобуры для палочек – если резко двинуть запястьем, волшебная палочка вылетала из кобуры прямо в ладонь. На этих кобурах были защитные заклинания, так чтобы палочку нельзя было повредить, а достать ее мог только владелец. Заклятье Малфоя повлияло не только на одежду Гермионы, но и на кобуру.
- Взгляни на это с хорошей стороны – по крайней мере, ты заставила его проблеваться.
Гермиона вздохнула и запахнула мантию.
- Что ж, значит, Малфоя ждет Запретный лес, - мрачно заметила она.
- Ну конечно, ждет, - успокоила ее Джинни, передавая Гермионе одежду, которую принесла. – Мы оставим его в самой глубине.
- А можно положить его рядом с логовом Арагога? – с надеждой спросил Рон. – Будет здорово, если Малфоя съест гигантский паук.
Гарри и Джинни засмеялись.
Уголки губ Гермионы дернулись, и она наконец хихикнула.
- Маленькая часть меня возражает этому, - сказала она. – Но остальная часть твердит: «да, черт возьми!»
- Просто та маленькая часть тебя – тупая, - заявила Джинни.
- Вообще-то, это моя логическая часть, - возразила Гермиона, надев принесенную Джинни одежду, после чего они вчетвером направились в свою гостиную. – Она доказывает, что в таком случае Малфой отплатит нам по-черному.
- Малфой отплатит нам в любом случае, - указал Гарри.
Гермиона медленно кивнула:
- Да, конечно. Просто… ну. Часть меня знает: чем дальше я буду в это погружаться, тем более вероятно, что в конце концов окажусь в Азкабане за то, что его придушила.
- Не смеши меня, - сказал Рон. – Ты не попадешь из-за такого в Азкабан. Тебя только похвалят.
- А даже если они попытаются тебя забрать, мы устроим побег, - обнадежила ее Джинни.
- Это понятное дело. Но, с другой стороны, если ты начнешь душить Малфоя, мы наверняка к тебе присоединимся, - добавил Гарри. – Так что отправляться в бега придется всем вместе.
Гермиона засмеялась.
- Ну что ж, тогда тебе стоит узнать у Сириуса, как нужно прятаться от дементоров, - сказала она. – Потому что я заставлю Малфоя страдать.

***

В школе творился совершенный беспредел.
Обычно война шуток была достаточно локальной, в ней участвовали далеко не все. В этот же раз она стала полномасштабной вследствие возросшего напряжения между слизеринцами и учениками остальных факультетов. В основном это было результатом войны с Волдемортом и присутствия Гарри в Хогвартсе: во время последней битвы Пожирателей и Ордена Феникса родителей многих слизеринцев убили либо посадили в Азкабан. С другой стороны, очень много учеников с разных факультетов потеряли родственников из-за Волдеморта и его Пожирателей смерти. Кроме того, благодаря масштабным и искусным шуткам, которые уже сыграли, гораздо больше людей захотели принять участие в веселье… веселье, из-за которого в больничном крыле ежедневно оказывались десятки учеников. Почти на каждый урок Снейпа, МакГонагалл и Флитвика приходил кто-нибудь, чтобы спросить противоядие или попросить снять заклятье, в зависимости от специальности преподавателя. Мало кто из семикурсников – и немногим меньше из остальных учеников – не оказался изуродован, окрашен в какой-то цвет, покрыт слизью или как-то еще пострадал от чьей-то проделки.
В промежутках между шутками высшей лиги очень часто исполнялись незначительные, но от этого не менее досадные проказы. В один и тот же день у Гарри вырос хвост, зад Рона стал настолько большим, что Рон не мог ходить, кожу и волосы Джинни окрасили в слизеринские зеленый и серебряный цвета, а Гермиону ударили заклинанием, из-за которого ее волосы завились и торчали на метр во все стороны в стиле прически «афро». Занятия то и дело отменялись, отработки назначались, а очки факультетов уменьшались с прямо-таки пугающей скоростью.

После того, как с ее одежды спало малфоево заклинание иллюзии, Гермиона в конце концов успокоилась достаточно, чтобы понять: Запретный лес – их лучшая идея. Так что было решено отложить ее до финишной прямой.
Вместо того, чтобы проснуться в Запретном лесу, Малфой, плюс, для хорошего счета, Кребб, Гойл и Панси Паркинсон, проснулись парящими над озером, их тела и одежды окрашены в красные и золотые полоски. Они все истерично вопили, пока гигантский кальмар забавлялся, тыча в них щупальцами. Было очевидно, что это дело рук гриффиндорцев – а еще очевидней, что сделали это Гарри, Рон, Гермиона и Джинни, – и раньше слизеринский декан снял бы с них кучу баллов и назначил отработки.
Вместо этого они получили несколько фотографий на память и двадцать баллов Гриффиндору от МакГонагалл.
Ответ Малфоя был не особо впечатляющим, по сравнению с некоторыми из других проделок. Слизеринец заставил исчезнуть заднюю часть мантий Гарри, Рона, Гермионы и Джинни с помощью заклинания Эванеско. К сожалению, это означало, что остальная часть одежды не хотела держаться вместе. Им пришлось завернуться в передние части мантий как в банные полотенца и отправиться искать профессора Флитвика, который прервал урок чар у второкурсников, чтобы вернуть одежды гриффиндорцев в прежнее состояние.
Чтобы отомстить, четверка обратилась к помощи Снейпа. Они трансфигурировали пару кубков в двух самцов шимпанзе и оглушили их, чтобы те не шумели. Затем Снейп оставил одного шимпанзе в спальне слизеринок с седьмого курса и одного – в спальне их однокурсников-мальчиков. Когда семикурсники вошли в свои спальни, они тут же были атакованы большим количеством испражнений шимпанзе. А еще в последующие дни ходило немало шуток о том, как один из шимпанзе попытался спариться с Панси и Миллисентой Булстроуд. Слизеринские спальни убирали несколько часов, а Малфою пришлось еще и лечить скверный укус на руке.
Месть Малфоя обещала быть совершенно отвратительной; сама мысль, что он использует заклинание одной фразы, показалась бы смехотворной. Следовательно, никто этого не ожидал.

Спустя неделю после случая с шимпанзе Гермиона сидела в Большом зале на ужине. Гарри сел рядом с ней, Рон напротив, вокруг – гриффиндорские семикурсники и несколько однокурсниц Джинни. Гермиона повернулась к Гарри и попросила:
- Гарри, передай соль.
Как раз перед этим Малфой увидел, что она собирается заговорить и послал в нее заклинание.
Так что все кроме Гермионы услышали:
- Хочешь заняться сексом в библиотеке?
Сидящие вокруг студенты замерли и потрясенно уставились на нее, у Рона начали краснеть уши и шея.
- Че… го? – выдавил Гарри.
- Гарри, передай соль, - повторила Гермиона, не замечая ничего странного.
- Хочешь заняться сексом в библиотеке? – услышали Гарри, Рон и остальные.
- Э-э-э… Гермиона…
- Может наконец перестанешь на меня пялиться и передашь чертову соль?! – Гермиона начала сердиться.
- Хочешь заняться сексом в библиотеке?! – потребовала Гермиона.
Гарри нервно сглотнул и глянул на Рона – теперь их подруга казалась раздраженной тем, что ей не отвечают. Рон выглядел так, словно был готов взорваться от бешенства.
- Ну здравствуй, Грейнджер, - Малфой подошел к ним, ухмыляясь. – Как себя чувствуешь?
- Шел бы ты отсюда, Малфой, - ответила она холодно, с прищуром глядя на него. Для Гарри и Рона это выглядело так, словно она оценивающе посмотрела на Малфоя, прежде чем предложить ему переспать.
- Может, в другой раз, Грейнджер, - засмеялся Малфой.
- Какого черта ты делаешь?! – закричал Рон на Гермиону так внезапно, что сидящие поблизости подпрыгнули.
- В чем дело, Рон? – спросила она в замешательстве, удивляясь, почему он так зол, что она сказала Малфою уйти. Наблюдающим показалось, что она сделала Рону предложение неуверенно, как будто не знала, захочет ли он, во всяком случае, не так, как захотели бы Гарри или Драко. Тут Гарри взглянул на Малфоя и все понял.
- Это заклинание одной фразы, Рон, должно быть, Малфой ее заклял, - прошипел Гарри, не желая, чтобы услышал кто-нибудь еще: он надеялся отвести Гермиону в больничное крыло прежде, чем все поймут, что сделал Малфой.
Гермиона не расслышала всего, что сказал Гарри, она уловила только: «должно быть, Малфой ее заклял». Предположив, что Малфой сыграл над ней шутку, которой она пока не заметила, Гермиона вскочила, сердито глядя на слизеринца.
- Ты заплатишь за это, Малфой!!! – крикнула она, сытая по горло его выходками.
Звон и лязг сопровождал падение кубков и столового серебра; люди замирали с куском бутерброда во рту и не донеся стаканов с соком до губ.
Гермиона остановилась, прежде чем достать волшебную палочку, удивляясь, почему в Большом зале воцарилась полнейшая тишина. Никто не шевелился. Учителя, сидящие за своим столом, были слишком потрясены, чтобы реагировать. Гарри закрыл лицо ладонями. Рон, похоже, готов был упасть в обморок.
Гермиона только что – громко – предложила Малфою заняться сексом.
- Мы еще доберемся до тебя, Малфой! – прорычал Гарри, наконец придя в себя, и вскочил на ноги, хватая Гермиону за руку.
- За что ты на меня-то злишься, Поттер? – отпарировал Малфой, ухмыляясь. – Это Грейнджер хочет заняться сексом, а не я.
Гермиона разинула рот, она не могла поверить в то, что он сейчас сказал.
- Хотя, если подумать… - продолжил Малфой, усмехаясь и глядя на взбешенного Рона.
- Пошли, Гермиона, мы отведем тебя в больничное крыло, - позвал Гарри. Он был бы не прочь хорошенько проклясть Малфоя, наплевав на присутствие учителей, но знал, что должен как можно скорее вывести отсюда Рона. Видя, что Гермиона хочет возразить, он закрыл ей рот ладонью и практически выволок подругу из зала, Рон поспешил за ними.
- Я знал, что книги – не единственная причина, по которой она столько времени проводит в библиотеке! – крикнул им вслед Малфой и направился к своему месту, хихикая как сумасшедший.
Гермиона все пыталась что-то сказать, несмотря на мешающую ей руку.
- Послушай, Гермиона, в тебя попали заклинанием одной фразы, - сказал ей Гарри. – Молчи, ладно? А то кто-нибудь может услышать.
Гермиона кивнула, и Гарри ее отпустил. Она молча шла за ними в больничное крыло, удивляясь, что же за фразу она повторяла и как долго.
- Ох, ну что с вами опять случилось? – раздраженно спросила мадам Помфри.
Гарри, Рон и Гермиона так часто за прошедшие годы бывали в больничном крыле, что ей казалось, будто тут они и живут. Ну а с начала войны шуток она видела их еще чаще.
Гермиона, не задумываясь, начала отвечать:
- Малфой наложил на меня…
Мадам Помфри удивленно распахнула глаза:
- Что ж, мисс Грейнджер, одно из двух: либо я не все о вас знала, либо в вас попали заклинанием одной фразы.
- Кажется, его видоизменили, - вставил Гарри. – Она не понимает, что говорит.
- Это очевидно, иначе она бы молчала, - сухо ответила мадам Помфри.
- Что я говорю, Гарри? – обеспокоенно спросила Гермиона, но, конечно, все что тот услышал – это еще одно предложение секса.
- Лягте вон там, Грейнджер, а я пойду, поговорю с профессором Дамблдором, - устало сказала мадам Помфри. – Может, он знает, что сделали с заклинанием.
Гермиона вздохнула и легла на больничную кровать. Гарри и Рон сели по обе стороны от нее, избегая смотреть друг на друга. Теперь, когда публичное унижение было позади, ситуация начала казаться забавной.
- И не смейте ржать, - угрожающе произнесла Гермиона.
Они оба фыркнули от того, насколько сердито может звучать предложение заняться сексом в библиотеке, но умудрились удержать большую часть веселья внутри.