Венецианский слепец

Летом 1203 года в Босфор вошел флот Четвертого крестового похода. Флотом командовал 95-летний полуслепой старик — венецианский дож Энрико Дандоло. Именно его стараниями крестоносцы, собиравшиеся, как положено, в Святую землю, оказались в результате под стенами Константинополя.

Корабли, на которых рыцари собирались плыть в Палестину, были наняты у Венеции — морской сверхдержавы — за умопомрачительную сумму в 85 тысяч марок. Бароны таких деньжищ сроду не видывали, но решили, что дож стар, дряхл и с расплатой как-нибудь обойдется. Однако железный Дандоло получил все сполна. Сначала рыцарям, ждавшим отплытия на венецианском Лидо, перестали подвозить провизию. А когда оголодавшие бароны были уже готовы на все, Дандоло предложил: вместо Иерусалима завоевать богатый Константинополь — и поделить добычу.

У Венеции были давние счеты с Византией. Во второй половине XII века константинопольская чернь, подстрекаемая правительством, разгромила венецианскую колонию в Галате. Граждане Венеции были убиты или проданы в рабство, немногие уцелевшие лишились имущества. Впоследствии император извинился, но убытков так и не возместил. Была и личная, кровавая обида: многими годами раньше император Мануил, разгневавшись на молодого венецианского посланника Дандоло, повелел в нарушение всех дипломатических обычаев схватить и ослепить будущего дожа.

Разумеется, для того чтобы разграбить христианскую столицу, требовался какой-то предлог. И он нашелся: за несколько лет до начала похода император Исаак Ангел был свергнут и брошен в темницу собственным братом-узурпатором. Сын Исаака, царевич Алексей, бежал в Венецию и просил помощи. У похода появилась достойная, вполне рыцарская цель: восстановить на престоле законного суверена. К тому же и возглавил войско Бонифаций Монферратский — дальний родич свергнутого Исаака. В конце июня крестоносцы высадились на азиатском берегу Босфора, в Скутари (нынешний Ускюдар). Город почти не оказал сопротивления. Исаак Ангел был освобожден из темницы, царевич Алексей стал соправителем и на радостях пригласил крестоносцев погостить в городе год, пообещав им содержание, а Венеции — возмещение всех убытков.

Однако денег не было. Дандоло уговаривал вождей крестоносцев взять силой то, что император не дает добром. В городе волновались. Алексей носил латинское платье, чем вызывал у соотечественников крайнее раздражение. Весной 1204 года вспыхнул открытый бунт, Алексей был убит, крестоносцы изгнаны из города. 13 апреля город был взят на абордаж: на приступ шли по штурмовым мосткам прямо с кораблей. Дандоло лично командовал штурмом со стороны Золотого Рога.

Начался грабеж. Древние произведения искусства были уничтожены, библиотеки разорены. Рыцарей интересовало только золото. Бесценная церковная утварь и украшения безжалостно переплавлялись в слитки. Почти все церкви были разрушены. В Святой Софии разломали серебряный алтарь, содрали даже облицовку с дверей. Начавшийся пожар погубил треть города и то немногое, что еще не было разграблено. В знак победы Дандоло велел снять четырех бронзовых коней работы Лисиппа, стоявших на Ипподроме, и отправить их в Венецию; они до сих пор украшают Сан-Марко.

Византия временно перестала существовать: на ее развалинах возникло несколько государств крестоносцев. Год спустя Энрико Дандоло умер в Константинополе и был похоронен на хорах разоренной Святой Софии. Он мог быть доволен: хотя через полвека империя возродилась, Константинополь уже не смог оправиться от разгрома. Смертельно раненый город с тех пор оставался лишь тенью великого Нового Рима.

Гарем

В представлении завистливых европейцев жизнь султана в гареме была подобна мусульманскому раю, где властелин нежился в объятиях сотен гурий одновременно. Отчасти это было правдой: знаменитый своими сексуальными подвигами Мурад III в течение многих лет «вершил справедливость» как минимум с тремя женщинами за ночь. Но у гарема имелась и важная государственная функция: поскольку женщин и детей было множество, то Османская династия — в отличие от каких-нибудь там Габсбургов — ни разу не осталась без наследника мужского пола. Так что, в сущности, это была просто многочисленная семья — конечно, довольно кошмарная, но зато хорошо организованная.

Субординация там царила полувоенная. Пресловутые одалиски — одалык — были всего лишь служанками, которые и мечтать не могли разделить ложе с властелином. Девушки, которым повезло больше, становились икбаль. Понравившаяся султану икбаль, которую вызывали к господину во второй раз, подвергала себя страшной опасности: за ней ревниво следили хасеки — жены султана, родившие ему сына. Каждая из хасеки, в свою очередь, боролась за то, чтобы именно ее сын взошел на престол. В дело шло все: от доноса до кинжала и яда. Проигравшие оказывались в кожаном мешке на дне Босфора. Удачливая хасеки, чей сын становился-таки султаном, переходила в ранг валиде-султан — «матери султана» — и превращалась в главную женщину всего гарема и не только: в конце XVI века, например, властные валиде фактически правили империей вместо своих никчемных сыновей — пьяниц или безумцев.

Службой безопасности гарема были черные евнухи. Кызляр-ага — их начальник и наперсник султана — каждый вечер выбирал девушку для государя (был, разумеется, страшным взяточником), но выполнял и более щекотливые поручения (заведовал, например, теми самыми босфорскими мешками). Между прочим, кастрация не всегда делала секс невозможным, так что евнухи периодически злоупотребляли служебным положением. Анекдот про рыдающий гарем, которому господин изменил с другим гаремом, на самом деле вполне правдив: когда султан умирал, его наследник обзаводился собственным гаремом, а жен и наложниц предшественника постигала разная участь: некоторых выдавали замуж, некоторых оставляли в качестве наставниц и нянек, а большинство отправляли во Дворец слез у мечети Беязит, где они и доживали свои дни в полном забвении.