Сотворение женщины

Быт. 2: 18–24 содержит четыре основных элемента: вступление, действие, празднование действия и его итог. Во вступлении мы находим рассказ о том, как Адам придумывал названия животным, что соответствует описанию, данному в Бытие 1, где Бог дает названия объектам, созданным в первые три дня: ночь и день, небо, море, земля. Адам придумал названия тому, что было сотворено в пятый и шестой дни: животным. Он не стал переименовывать названия, придуманные Богом в течение первых трех дней; творческая языковая деятельность Адама распространялась лишь на те объекты, которым Бог не дал названия в последующие три дня. Таким образом, эта деятельность по изобретению названий носит взаимодополняющий характер: часть берет на Себя Бог, а часть — Адам. Взаимодополняющий характер этой деятельности со всей очевидностью указывает на то, что два данных повествования принадлежат перу одного и того же автора, что они не были написаны разными авторами или школами писцов, существовавшими в разные эпохи.

Этот процесс присваивания имен создает необходимые предпосылки для сотворения женщины, поскольку до Адама доходит, насколько он в действительности одинок. Каждое из тех животных, которым Адам присваивал имена, имело пару, а Адам был одинок. Бог мог бы сотворить ему супругу в тот самый момент, когда творил его, но Он этого не сделал. Таким образом, Адам еще больше оценил свою подругу, а также любовь и заботу Бога, восполнившего его нужду.

Поскольку Ева была сотворена из ребра, взятого у Адама, а Адам — из элементов праха земного, Ева состояла из тех же элементов, что и Адам, но была сотворена иным способом: плоть от плоти Адамовой. В данном случае Бог не пошел путем простой лепки глины или праха земного, дабы затем придать ему облик другого существа. Он усыпил Адама, взял одно из его ребер и облек его женским естеством, превратив в Еву. Использование ребра указывает на равенство мужчины и женщины. Если бы кость была извлечена из ноги, это указывало бы на приниженное положение женщины, а если из головы — это могло указывать на ее превосходство.

Спонтанной реакцией Адама на появление Евы была песнь радости. Единственным подлинно поэтическим фрагментом Бытия 1 является стих 27, где Божественное намерение сотворить людей выражено в виде триколона — поэтической единицы, состоящей из трех строк. Этот стих можно назвать Песнью о сотворении Человека. В Быт. 2: 23 мы находим Песнь о сотворении Женщины. В данном случае она была воспета Адамом, который сам сочинил стихи. Существуют сходства и различия между этими двумя поэмами. Количество слов и слогов почти одинаковое. Однако в 1: 27 только одна поэтическая единица, тогда как в 2: 23 их две — по две строки в каждой.

В этом поэтическом повествовании, которое мы находим в Быт. 2: 23, не только выражена радость Адама по поводу встречи со своей помощницей, но и сказано кое–что об авторстве. Остальная часть Бытия 2 написана в прозе, точно так же, как и конец Бытия 1 после стиха 27. Таким образом, эти два параллельных рассказа о творении построены по одному и тому же принципу, и стиль их поэтических частей также схож. Один и тот же (315) автор следовал аналогичному плану в двух параллельных и взаимодополняющих монологах. Если добавить к этому уже отмеченные нами параллели, то данное сходство убедительно доказывает, что оба повествования написаны одним автором по принципу дополняющего параллелизма, который был так широко распространен в еврейской прозе и поэзии.

Последний элемент рассказа о сотворении женщины имеет отношение к созданной таким образом объединенной паре и к последствиям для будущих поколений рода человеческого. Первая пара, Адам и Ева, была призвана олицетворять тесную связь между мужем и женой. Никакие другие человеческие отношения не должны были им препятствовать (Быт. 2: 24). Отсутствие у них одежды в момент сотворения говорит о чистоте и совершенстве, которое им было свойственно, когда они вышли из рук своего Творца (стих 25; см. Брак I.A.1–3).

В. Литература премудрости: Иов

В Иов. 38–41 мы находим величественные слова о творческой деятельности Бога, но эти главы можно понять, только проанализировав предыдущие главы Книги Иова. Бог оценил Иова как праведного и непорочного человека, служащего Ему от всего сердца. Сатана оспорил это утверждение, сказав, что Иов служит Богу исключительно ради собственной выгоды. Тогда Бог согласился испытать Иова. Сатане было позволено отнять у него почти все, за исключением жены, и даже повредить его тело, но сохранить ему жизнь.

Друзья Иова пришли к нему, чтобы поговорить о его бедах. Они настаивали, что Иов страдает за свои грехи. Иов стал возражать и сказал, что не знает, за какие грехи его постигло это бедствие. Одни и те же аргументы повторялись вновь и вновь в разном изложении. Друзья Иова не были убеждены в его невиновности, однако не могли указать хотя бы на один грех Иова. Четвертый друг Иова Елиуй лишь развил эту линию аргументации.

Наконец Бог вмешался и дал о Себе знать. Он не сказал Иову, что испытывает его веру и праведность, но не наказывает за грехи. Лишь потом читателю становится понятным истинное отношение Бога к Иову.

Бог ответил Иову, задав ему риторические вопросы и проверив его понимание природы. Поняв, как мало он знает, Иов вынужден был признать Божью мудрость, явленную в окружающем мире. Глядя на чудеса творения, Иов должен был бы доверять своему Творцу, даже если не понимал причины потрясшего его жизнь несчастья.

Таким образом, Божья мудрость, явленная в Его творении, лежит в основе Книги Иова. В заключительных четырех главах мы находим убедительные слова о том, что Бог Иова есть Творец и что в творении проявлена Его премудрость. Быть может, оно и искажено грехом, но, тем не менее, остается главным свидетельством Божьей премудрости.

Последовательность аргументов в Книге Иова в целом повторяет ту последовательность, которая была характерна для творческой недели. В первых Своих вопросах Бог спрашивает Иова о неодушевленной природе: «Где был ты, когда Я полагал основания земли?» (Иов 38: 4). Конечно, Иова тогда еще не было; это чисто риторический вопрос. Порядок вопросов в главе 38 построен таким образом: от основания земли и разделения морей и суши (стихи 8–11) Бог переходит к разделению времени на свет и тьму (стихи 12–15), затем возвращается к морям (стихи 16–18), а потом снова затрагивает проблему света и тьмы (стихи 19–21).

В следующем разделе вопросы касаются атмосферных явлений (стихи 22–30): снега, града, ветра, дождя, грома. Всем этим Бог управляет; все это Он упорядочивает и приводит в движение. Иов не может это творить, равно как и объяснить, каким образом Бог это делает.

Затем настает черед звезд в созвездиях. Где был Иов, когда они упорядочивались? Может ли он выводить их или изменять их траектории? Может ли он изменить тот механизм, посредством которого они регулируют времена года на земле (стихи 31–33)? Никоим образом, ибо это дело премудрости Бога–Творца, к которому Иов совершенно не причастен.

Начиная с Иов 38: 39, Бог обращается к животным и птицам. Перечисление начинается со львов, после чего Бог упоминает других животных, преимущественно тех, которые населяют сушу, время от времени перемежая их птицами. Кульминацией данного перечисления становятся два огромных животных: бегемот в конце 40–й главы (возможно, речь идет о гиппопотаме) и левиафан в 41–й главе (под которым, возможно, имеется в виду крокодил). Иов не принимал никакого участия в их сотворении. Все это — дело рук Бога, продемонстрировавшего Свою премудрость во время творения.

Эта демонстрация Божьей мудрости смирила Иова, заставила покаяться в прахе и пепле и наполнила благоговением перед величием Творца: «Знаю, что Ты все можешь» (Иов 42: 2). Иов узнал, что даже в страдании он может доверять Творцу, мудрость Которого явлена в Его творении. После того, как Иов прозрел, Бог вернул ему все, что было у него отнято (42: 12, 13).