Опыт пробуждения коня-ветра

Пробуждение коня-ветра — вовсе не какая-то торжественная практика. Когда Дордже Драдул в первый раз передавал эту практику группе преподавателей-стажеров, проходивших подготовку по программе Шамбалы, он стал говорить на эту тему заранее, за несколько недель, и все пребывали в огромном нетерпении. Когда долгожданный день настал, мы группами, по пять человек, стали заходить в его гостиную, чтобы получить передачу. Те, кто еще не получил, ждали за дверью, в коридоре. Наверное, все мы предвкушали что-то ошеломляющее. Когда предыдущая группа выходила, ожидавшие своей очереди в коридоре с недоумением замечали на лицах многих стажеров улыбки, а то и откровенный смех. Когда мы, наконец, вошли в гостиную и сами получили эту практику, то она показалась блестящей и в то же время простой, а для сложных умов, которые ищут чего-то изощренного, может быть, даже глуповатой.

Практическую пользу коня-ветра я впервые пережил в 1978 году, через несколько месяцев после того, как мы освоили эту практику. Занимая пост вице-президента Института Наропы, я руководил сотрудниками, которые работали с комитетом по аккредитации, добиваясь для института права выдавать дипломы и присуждать ученые степени. Первая группа наблюдателей пробыла у нас четыре дня и составила отчет, который начинался так: «Чтобы поверить в существование Института Наропы, его нужно увидеть своими глазами!»

Теперь мы должны были предстать в Чикаго перед высоким, внушающим трепет советом наблюдателей. Перед поездкой, готовя документы, мы много раз засиживались до утра. За день до отъезда мы встретились в кабинете Дордже Дра-дула. Там мы вместе с ним выполнили практику воина Шамбалы, которая называется «нанесение Штриха Уверенности». Это конкретный способ вызвать коня-ветра, используя кисть, бумагу и тушь, с которым я познакомлю вас в двенадцатой главе. Мы провели в кабинете час, и конь-ветер там стал очень насыщенным, почти осязаемым — то было ощущение колоссальной энергии и юмора. Когда мы уходили, Дордже Драдул одарил нас широчайшей улыбкой и сказал: «Помните обо мне», что я воспринял как напоминание о том, чтобы мы пробудили коня-ветра, чью практику выполнили вместе в тот день. Ночью, после еще нескольких часов подготовки, я был так переполнен нервным ожиданием, что не сомкнул глаз и прослушал все девять симфоний Бетховена, а заодно и Битлз с Дженис Джоплин. Когда приехала машина, чтобы отвезти меня в аэропорт, я был уже на ногах.

В числе нескольких десятков других групп, которые должны были предстать перед советом, мы прибыли в чикагский отель О'Хэйр Хилтон, где происходило заседание. Мы сняли номер, чтобы отдохнуть и подготовиться — в запасе у нас было еще несколько часов. Все были без сил. Каждого донимало какое-нибудь нервное расстройство: у кого болел живот, у кого — голова. Получалось, что долгая напряженная работа стольких сотрудников института теперь зависела от того, как мы выступим, и эта ответственность тяжким бременем легла на наши плечи. Эти несколько часов мы пролежали влежку.

Когда подошло время, назначенное для встречи, мы встали на колени и, приняв позу воина, все вместе пробудили коня-ветра. (Дверь запереть мы забыли, и перед самым пробуждением коня-ветра меня посетило забавное видение: входит горничная и застает четырех взрослых мужчин, которые сидят на коленях на полу, положив ладони на бедра и растопырив локти.) Как и накануне, в кабинете Дорд-же Драдула, я ощутил вихрь энергии и восторга. Чувство было мощным, почти опьяняющим — настолько, что после посещения туалета мы вышли не в ту дверь и оказались в кладовке уборщика: я во главе, остальные напирают сзади. Мы чуть не повалились от хохота прямо там, посреди веников. Нас, тридцатилетних, ожидало крайне серьезное испытание, и тем не менее благодаря пробуждению коня-ветра у меня было очень сильное ощущение, что мы сумеем оседлать энергию, не дав ей себя ошеломить.

Когда мы вошли в зал совета, глава группы наблюдателей, побывавшей в нашем институте весной, проводил нас на место. Он пришел, чтобы поддержать нашу просьбу, но вид у него был озабоченный — совсем как у нас во время подготовки. Вокруг огромного овального стола сидело с десяток мужчин и женщин, которые выглядели весьма внушительно: облеченные высокими полномочиями академики и чиновники от педагогики. Однако настроены они были дружелюбно и, похоже, их искренне интересовали мы сами и наш институт. Несмотря на усталость и нервозность, все мы держались вполне непринужденно, шутили с членами комиссии и отвечали на все их каверзные вопросы. После того, как встреча закончилась, мы сами поражались уверенности и сообразительности, которые там проявили.

Встреча прошла успешно, институт получил те права, на которые претендовал, и, по правде говоря, в этом была и наша заслуга. Мы нисколько не сомневались: наш успех в немалой степени объяснялся тем, что мы пришли на заседание с ощущением коня-ветра — раскрепощенные и в то же время уверенные и вооруженные чувством юмора — и сумели обуздать свою энергию нервозности. Мы слышали, что потом некоторые члены комитета по аккредитации не один год сожалели о том, что удовлетворили нашу просьбу и считали, что мы каким-то образом провели приезжих наблюдателей и комиссию. Может быть, мы и вправду их ошеломили — с нами были сила чистоты помыслов, поддержка благотворительной организации и... конь-ветер. Теперь, двадцать лет спустя, комитет приводит наш институт в качестве примера своей дальновидности: он признал колледж, который занимает ведущую роль в деле образования, воодушевляя и воспитывая студентов как с научной точки зрения, так и с позиции жизненного пути.

Любая напряженная ситуация, большая или малая — это возможность одним махом преодолеть колебания и пробудить коня-ветра. Тэд, инженер-проектировщик из Калифорнии, говорит: «Я стараюсь не забыть вызвать коня-ветра каждый раз перед тем, как войти в дверь своей конторы. Моя работа часто бывает беспокойной и ответственной. По пути на службу я не могу не думать о том, что мне сегодня предстоит сделать, и часто начинаю заранее волноваться. Воспользовавшись такими мгновениями, чтобы пробудить коня-ветра, прежде чем войти в дверь, я пресекаю все мысли и тревоги и вхожу со свежим умом».

Салли рассказывает захватывающую историю о том, как она вызвала коня-ветра в острой и напряженной ситуации.

Последние пару лет я оказалась вовлечена в неприятное и запутанное судебное дело, в котором участвовала семья наших соседей-наркоманов. Мое долгое замужество закончилось разводом из-за того, что муж принимал наркотики; иногда он доставал их через этих людей, поэтому вся ситуация внушала мне страх и печаль. К тому же она несла в себе драматические оттенки расового и классового характера, и из-за разнообразных осложнений рассматривалось одновременно в суде по малым искам и в окружном суде первой инстанции.

Я должна была дать письменные показания об этих людях и о той сложной ситуации с наркотиками, которая сложилась к тому времени в квартале, а потом прочитать их вслух в суде. Все то время, пока я была втянута в процесс, я много думала о том, что я могу с чистым сердцем сказать и чего не могу. Я провела много мучительных часов над своими показаниями, стараясь, чтобы в них не было ничего кроме истинной правды. Потребовалось немало упорства просто для того, чтобы записать показания и заставить себя пойти в зал суда, потому что перспектива выступить там внушала мне ужас.

Во всей этой ситуации я никогда не ставила себе цель «посадить» семью ответчиков. То были люди, с которыми мы прожили по соседству почти всю жизнь, и я знала: до каких бы крайностей в поведении ни довела их привычка к наркотикам, все равно они такие же люди, как и все мы. Как ни странно, я чувствовала, что нахожусь на стороне людей, которым мы предъявили судебный иск, потому что не испытываю к ним ненависти, как другие соседи по кварталу, и в чем-то больше уважаю трудность их положения, чем их собственные адвокаты. Я знала, что наркоманы не могут себя контролировать и сами страдают от своих поступков.

Наблюдая, как дают показания другие, я чувствовала, что меня бросает то в жар, то в холод. Когда подошла моя очередь, я оказалась последним в тот день свидетелем — близилось время перерыва в судебном заседании. Когда судья, наконец, назвал мою фамилию, я, вставая с места, пробудила коня-ветра и отправилась приносить присягу.

Мои показания перемежались мгновениями тишины. Казалось, слова рождаются из пустоты, а не составляют заранее приготовленную историю. Я чувствовала, что адвокаты другой стороны ждут от меня каких-то эмоциональных проявлений, чтобы оспорить мои показания, но сама структура их доводов работала против них. Сделав ставку на конкретные особенности моего поведения, они, я видела, теперь пытались оценить, что же я в действительности сказала.

Выступив просто и четко, я смогла увидеть те ловушки, которые адвокаты попытались расставить, чтобы меня скомпрометировать, и, избежав их, сумела дать показания откровенно и по существу. Все это время в зале царило сильнейшее ощущение простора и внимания. По мере того, как разные аспекты показаний все время менялись, открываясь с новых сторон, я чувствовала, что присутствую в ситуации совершенно свободно. Пожалуй, самым важным для меня было то, что я смогла честно рассказать о связи своего мужа-наркомана с этими людьми, не бросив тени ни на него, ни на них, ни на себя, несмотря на попытки адвокатов спровоцировать меня на какой-нибудь эмоциональный всплеск. Я говорила спокойно и успешно справилась со своей задачей: я почувствовала, что меня услышали.

После того, как судья отпустил меня и отложил заседание на следующий день, я спускалась в лифте с супружеской четой — это были мои соседи, которые тоже давали показания. Они поблагодарили меня за выступление и сказали, что я подняла такие вопросы, которые больше никто в этом деле не затронул. У меня по телу еще бегали мурашки. За окном лежало озеро, все в солнечных бликах. Прежде чем ехать домой, я посидела в машине, ожидая, пока тело успокоится. Я чувствовала умиротворение, облегчение и законченность.

Бывает особенно полезно пробудить коня-ветра, когда вас что-то сильно гнетет — усталость, обида или чувство вины или собственной несостоятельности. Такие периоды случаются, сколько бы лет вы ни следовали по пути воина. Тогда вы начинаете ощущать свое угнетенное состояние как нечто монолитное и неизменное, как будто вы навсегда попали в плен этого гнета. Вы стараетесь разобраться в своем унынии, в сомнениях относительно себя самого, в страхе перед будущим, пытаясь обнаружить причины этих настроений, проследить их к истокам, к более старым ранам. Но в данный момент это, похоже, не помогает, хотя в другое время такая работа над собой могла бы оказаться полезной.

Если, находясь в таком настроении, пробудить коня-ветра, можно не почувствовать, что все резко изменилось. И все же пробуждение коня-ветра проделало небольшую брешь в монолите вашего настроения. Если вы повторите процесс еще и еще раз, то действительно почувствуете, что ваше настроение слегка изменилось. Вы обнаружите, что в конце концов это настроение не такое уж постоянное. Этот легкий сдвиг, легкое дуновение коня-ветра может стать началом прилива бодрости и возвращения отваги.

У коня-ветра есть своя магия. Это «четвероногое чудо» дает вам силу, чтобы совершить прыжок от трусости к отваге. Вы поскользнетесь на льду — и ваша осознанность внезапно полностью с вами, и конь-ветер тоже тут как тут — резко прорывается сквозь все сны наяву и планы на будущее. Энергия коня-ветра пробивает брешь в бесперебойном течении закатных мыслей и возвращает вас к настоящему. Может возникнуть чувство, будто вы опьянели или испытали внезапное потрясение, будто вы повстречали лицом к лицу простую мудрость, которой не нужны слова.

Но пробуждение коня-ветра — это не какой-то ловкий трюк. Не нужно ожидать, что каждый раз оно будет сопровождаться драматическим эффектом. На самом деле результат, который вы ощутите сразу, может вас удивить. Вы можете почувствовать скуку или будто вовсе ничего не произошло. Вы можете продолжать испытывать страх, несмотря на то, что одновременно ощутите воодушевление. Иногда вы даже можете почувствовать, что убиты горем. Вас может удивить, что в результате пробуждения коня-ветра вы ощутите робость, почти испуг и в то же время силу. Такое переживание бывает не обязательно драматическим, но сильным. И это состояние может повлиять на ваш мир.

Сьюзен, актриса, которая много лет играет на сцене, рассказывает, что, впервые пробудив коня-ветра, пережила огромное потрясение, будто ее вскрыли, обнажив сердце.

Я почувствовала такую уверенность, будто мне дали власть над всем миром, сделали королевой. Но в то же время я ощутила ужас от того, что переживаю эту уверенность без всякой маски. Я чувствовала уверенность и одновременно открытость и уязвимость. Это очень напоминало игру на сцене. Там я могла исполнять роль королевы или какого-то необычного персонажа и чувствовать себя совершенно спокойно, укрывшись за силой этой роли. В условиях спектакля я ощущала, что в моей власти переживать и передавать зрителям реальность этого персонажа. Но призывание коня-ветра поначалу пугает, потому что это не какая-то временная роль, которую вы примеряете на себя, когда играете. Это ощущение подлинности, непосредственное и ошеломляющее.

Переживаемые при этой практике взлеты и падения не так уж важны. Падения не подразумевают, что вы сделали практику как-то «не так». Если вы регулярно пробуждаете коня-ветра, особенно в тех случаях, когда чувствуете, что заключены в кокон, то постепенно начнете ощущать, как что-то проникает в ваш организм и накапливается в нем. Пробуждение коня-ветра — это практика, идущая из мира святости. Если вы будете ее продолжать, первые мельчайшие проколы в вашем коконе соединятся с множеством других, и стенки станут тоньше. Постепенно вам станет легче выйти в мир святости и Великого Солнца Востока. Какой бы страх вам ни внушали внешние обстоятельстве или ваши собственные эмоции, как бы глубоко, по вашему собственному ощущению, вы ни завязли в коконе, мощная энергия коня-ветра всегда в вашем распоряжении.