Сумерки в саду

Оставить ковен — дело очень серьезное. Аллегра и не сомневалась, что поступает правильно, но иногда ловила себя на мысли: а что сейчас делает Чарльз? Девушка надеялась, что он сумеет оправиться от удара и обрести покой. Аллегра верила, что свобода от уз облегчит ее ношу, но на сердце ей легла тяжесть. Она обрела любовь, но потеряла все, что было драгоценно для нее, включая легендарную, прославленную историю — неизменную часть своей личности.

Бен просто обожал ее, но сколько же имелось всего, чего он никогда не узнает и не поймет! Хотя она и влюбилась в него именно по этой причине. Он увидел в королеве вампиров человеческую ипостась, хрупкую ранимую девушку.

Однажды утром, вскоре после ее заточения, в имение принесли телеграмму — срочный вызов. «Я в «Фэйрмонте». Буду ждать тебя в чайной комнате в четыре».

— Кто в наше время шлет телеграммы? — поинтересовался юноша, глядя, как Аллегра читает полоску бумаги.

— Моя мать, — ответила она, разорвала листок и бросила в мусорное ведро. Она не разговаривала с матерью с момента отъезда из Нью‑ Йорка. До нынешнего времени Корделия не предприняла ни единой попытки связаться с дочерью.

— Когда ты нас познакомишь? — спросил Бен.

— В другой раз, — сказала Аллегра. — Извини. Просто… вам сейчас лучше не встречаться.

Бен кивнул, хотя и расстроился. До вечера они не возвращались к разговору.

Когда Аллегра вошла в величественное лобби отеля, мать сидела на диване, суровая и неумолимая, как всегда. Девушка наклонилась и чмокнула Корделию во впалую щеку. Кожа напоминала на ощупь бумагу, пахла гигиеническим тальком и «Шанель № 5». Но если не считать нескольких новых морщинок вокруг ярко‑ голубых глаз, мать ничуть не изменилась. На мгновение перед девушкой возникла картина — Корделия, выглядящая немного старше, разговаривает с барышней помладше самой Аллегры. Кто эта девочка? Дочь, которую она родит Бену? Почему она с Корделией? Конечно, из‑ за того, что Аллегра не будет иметь возможности растить ребенка. Она вспомнила другое видение: себя в коматозном состоянии, уже в больнице. Могла ли она сделать что‑ нибудь, чтобы изменить судьбу, собственное будущее? Бен уговаривал ее не бояться, но он понятия не имел, с чем им предстоит столкнуться в реальности.

— Булочку? — поинтересовалась Корделия, прерывая мысли Аллегры.

— Нет, спасибо.

— Зря. Они недурны.

Аллегра смотрела, как мать ест аккуратными, выверенными движениями, и сама, словно в отместку, шумно глотнула воды из стакана.

— Я знаю почему ты здесь, — решила нарушить молчание девушка.

— Да? — Корделия поставила чашку. — Пожалуй, меня это не удивляет.

Аллегра продолжила:

— Ты не собираешься уговаривать меня передумать. Мы с Чарльзом… разобрались. Он отпустил меня, — неуверенно произнесла она.

— Да. Я знаю, и ковен также в курсе, Аллегра, — ледяным тоном сообщила Корделия. — За многие века своей жизни я далеко не всегда соглашалась с Чарльзом, поэтому я отнесусь к тебе уважением. Я не стану говорить о твоем выборе. Ты должна понимать, от чего ты отказалась ради… взаимоотношений со своим фамильяром. Я полагаю, что, если ты осознала, что привело меня сюда, но ничего не предприняла по этому поводу, мы обе зря потратили время.

— Да, — согласилась Аллегра. — Мне очень жаль, что из‑ за меня ты зря потеряла день, мама.

Корделия вздохнула:

— Я много размышляла. Я думала, ты не останешься равнодушной. Я не ожидала, Аллегра, что ты настолько бессердечна. Совсем на тебя не похоже.

— Чарльз мне не безразличен! — возразила девушка. — Но я больше не могу! Он понял меня. Я люблю другого. Так случилось, и это правда.

— Чарльз умирает! — рявкнула Корделия.

— Что?! — воскликнула Аллегра.

— Мне показалось, ты сказала, что имеешь представление о причине, по которой я приехала сюда.

— Я считала, ты хочешь вернуть меня в Нью‑ Йорк.

— Верно.

— Я хочу сказать… чтобы возобновить узы… — смешалась Аллегра. Наверняка это простая уловка, придуманная, чтобы заставить ее возвратиться. Корделия лжет. — Мы бессмертны! Он возродится в другом цикле.

— Ты ничего не поняла. Если ты не возобновишь узы, Чарльз ослабеет. Он утратит часть личности. Бессмертная кровь, сангре азул, истает.

— Но если узы разорваны, почему я не больна?

— Пока ты еще здорова, — поправила Корделия.

Аллегру охватила паника. Узы сведут в могилу их обоих. Кровь истончится, и ее бессмертный дух погибнет. Неудивительно, что Корделия здесь! Но Аллегра не хотела этого знать. Она и без того видела слишком многое, но не отступилась. Собственная кровь предсказала ее будущее — кома, ребенок, растущий без матери. А Бен… Что будет с ним?..

— Я проделала путь до Сан‑ Франциско не для того, чтобы судить тебя, Аллегра, или бранить за неверный выбор. Я пришла с просьбой — повидайся с Чарльзом перед его кончиной. Ты не можешь ему отказать — это последнее желание твоего брата.

Аллегра сказала Бену, что дома произошел несчастный случай и она вернется в долину, как только сможет. Она вылетела в Нью‑ Йорк тем же вечером, а следующим утром нанесла визит Чарльзу в его великолепном новом жилище на Пятой авеню.

По дороге она поняла, как сильно ее воспоминания связаны с близнецом. Вся ее жизнь и собственное «Я» просто не могли существовать без этой одинокой фигуры, сидящей сейчас в темноте роскошной спальни. Аллегра подбирала отделку для комнаты и тщательно обставляла ее, с любовью представляя, как они создадут свой дом. Когда она увидела Чарльза, столь сиротливого в этом особняке, девушку пронзила печаль. Это ее вина. Она бросила брата.

Чарльз ван Аллен услышал, как Аллегра вошла, тихо ступая по войлочному ковру.

— Тебя прислала Корделия, — сказал он, закрывая лежавшую на коленях книгу.

— Да. Но приехала я сама, — отозвалась она. — Я не знала, что произойдет, если я не возобновлю узы. Я не представляла, что причиню тебе такой вред.

— Почему ты здесь? — Чарльз закашлялся.

Аллегра присела рядом с кроватью.

— Я не хочу, чтобы ты страдал, — сказала она, взяв его за иссохшую руку. — Ты не должен мучиться из‑ за меня.

У нее заныло сердце. Чарльз дал ей право выбора, а взамен пожертвовал собой. Она обманывала себя. Но она никогда не будет свободна! Так будет длиться до тех пор, пока на кону стоят Небесные Узы. Кодекс вампиров создавался не ради шутки, а чтобы уберечь и смертных людей, и вампиров. — Должен найтись выход, — проговорила Аллегра.

— Нет, — только и сказал Чарльз.

Аллегра поникла. Она уже очень много думала, а теперь в голове возникали обрывки мыслей. Она не могла любить двух мужчин одновременно, и выбрала того, с кем была счастливее. Увидев последствия своего поступка, она не знала, что предпринять. Страдания Чарльза оказались для нее невыносимы.

— Ты можешь все прекратить, — сказала Аллегра, положив руку поверх ладони брата. — Ты — сильнее любого из нас. Ты — Михаил из рода ангелов. Ты — могущественнее, чем узы.

— Вернись ко мне… — прошептал Чарльз. Он не приказывал, но молил о любви.

— Тогда скажи мне правду, — отозвалась Аллегра. — Что произошло в нашем прошлом? Почему мы так отдалились друг от друга? Помоги мне найти дорогу к тебе!

Она уловила вспышку в памяти крови и на миг увидела истинный облик близнеца — Михаила, защитника райского сада. Он назвал ее своей, когда мир был так юн! Аллегра помнила мощь и силу любимого, но не забывала, как изначально ее привлекло присущее ему чувство справедливости, доброта, чистейший свет, который излучала его душа. Он являлся вождем архангелов Господних. Михаил победил дракона, поверг Люцифера и изгнал мятежных ангелов из рая. Рука Господня. Он сменил Элизиум на земной мир, только бы быть с ней рядом.

Всю свою бессмертную жизнь Аллегра чувствовала, что достойна его любви, и отвечала взаимностью. Но после возрождения во Флоренции в пятнадцатом веке что‑ то изменилось. Затем в каждом последующем цикле она все больше отдалялась от него. Иногда девушка переставала понимать, кого она любит, мужчину или миф. Ангела, возглавлявшего воинство Эдема, или молодого парня, бледного, слабого, лежащего в постели. И он до сих пор так мил ее сердцу.

Он дорог ей.

Но Аллегра устала жить прошлым, измучилась от неведения. Она хотела, чтобы Чарльз не терял прежнего света и оставался тем ангелом, которого она беззаветно любила на заре времен. Тогда ничто не стояло между ними.

— Любимый, поделись со мной! — взмолилась она. — Помоги мне обрести тебя снова!

— Да, я расскажу.

Аллегра наклонилась и поцеловала его в губы. В их нынешнем цикле это случилось впервые. Оба приберегали поцелуй для заключения уз — для их возвращения друг к другу.

Чарльз обнял Аллегру за талию, и она позволила ему уложить себя на кровать.