Глава I.

Пролог

— Нет!
— Да!
— Нет, я сказала, нет!
— А я сказала — да! — Гермиона хлопнула дверью комнаты и закрыла ее на ключ в надежде, что так ее точка зрения быстрее дойдет до матери.
Вот с такой интеллектуальной беседы начиналась это утро — позор Гермионы Грейнджер, спасибо об этом будут знать только ее родные; спасибо, эти родные не общаются с магическим населением, в обществе которого она планировала провести свою жизнь. В общем, спасибо здесь главное.
Миссис Грейнджер была умной женщиной, но как всегда, когда дело касалось собственной дочери, срывалась и лишь через некоторое время начинала думать рассудительно:
— Открой сейчас же!
Минута тишины.
— Гермиона, детка, выйди, нам надо поговорить, — рассудительность-таки взяла верх.
— Не сейчас, — отозвалась девушка. — Я спущусь позже.
Рассудительность, главное рассудительность! Миссис Грейнджер покинула место под дверью.

Понемногу Гермиона успокоилась и стала думать, как лучше уговорить мать переменить свое решение. Обычно мама была ангелом и некогда не кричала на дочь, считая ту вполне благоразумной. Но это лето сильно на ней сказалось, и мама как будто с цепи сорвалась. Впрочем, не хорошо говорить о собственно матери как о бешенной собаке, звучит уж больно грубо.
Девушка закрыла глаза и стала вспоминать о прошедшем лете. До сих пор не верилось, что все так случилось, и все же…

В июле она с родителями поехала к своей родной бабушке по материнской линии, которая проживала в США. Хотя точнее будет сказать, что бабушка сама попросила их приехать. Так юная гриффиндорка оказалась в Америке. Нельзя сказать, что это ее обрадовало, ей хотелось провести лето, помогая Ордену Феникса по мере своих возможностей. А так же быть ближе к Гарри. Ее милый, но бестолковый зеленоглазый друг притягивал к себе неприятности как магнит. Но раз ехать надо, значит надо — тут ничего уж не поделаешь.
На вокзале Гермиону и ее родителей встретил личный шофер бабушки и отвез их в имение Теттчеров. Здесь жила ее бабушка, которую девушка видела последний раз в четырехлетнем возрасте. Наверное, не стоит говорить, что в памяти от этого визита мало что сохранилось. Гермиона лишь смутно припоминала, что дом у бабушки был пугающе большим.
Вот они въехали на подъездную аллею и Гермиона в восхищении замерла.
Многоэтажный особняк — ужасающе громадный — был построен в средневековом стиле. Это было массивное здание из серого камня, обвитое темно-зеленым плющом. Кое-где виднелся мох, который придавал дому античный вид.
Возле двери Грейнджеров встретила мисс Теттчер. Это была среднего роста пожилая женщина с приятной улыбкой. Волосы, скрученные в тугой пучок, делали ее чем-то похожей на непревзойденную преподавательницу трансфигурации профессора МакГонагалл.
— Наконец-то вы прибыли. Я уже начала волноваться, что вас так долго нет, — радостно произнесла бабушка, целуя каждого и жестом приглашая гостей в дом. — Мне нужно столь много вам сказать.

Вот оно! То место, где все планы пошли псу под хвост. Тогда Гермиона еще не знала, благодарить судьбу или проклинать, да она и сейчас-то не решила. А для родителей это обернулось сущим потрясением…

Слишком уставшую после перелета через Атлантический океан, ее практически сразу отправили отдыхать. Гермиона не сопротивлялась: перелет хорошенько вымотал, что поделаешь, боязнь высоты у нее в крови.
Утром, спускаясь вниз, девушка и не предполагала, что самый обычный завтрак, может так много изменить в ее жизни.
Первым делом Гермиона заметила расстроенных родителей, далее ее взгляд перешел на немного печальную бабушку, а в завершение обратился к незнакомой женщине. Присмотревшись к ней, девушка отметила, что она смутно напоминает мать.
— Ты уже проснулась? — как-то рассеянно спросила мама. — Садись, бабушке нужно тебе кое-что рассказать.
Если бы Гермиона заранее знала, о чем собирается рассказывать ей старушка, девушка ни за что бы не села. Жаль, что она не могла заглядывать в будущее.
— Ты, должно быть, знаешь, что я развелась с твоим дедушкой почти сразу после того, как родились Джейн и Алекса, хотя ты сейчас и не догадываешься кто эта Алекса. Видишь ли, у твоей матери есть сестра-близнец. Собственно говоря, ты ее сейчас и видишь перед собой. — Гермиона невидяще посмотрела на столь неожиданно обретенную тетю. — Наша, Гермиона, семья имеет весьма… неординарное для обычных людей генеалогическое древо…

Вот здесь надо было вставать и уходить.
Ну кто же знал, что бабушка окажется колдуньей… самой настоящей ведьмой — во всех смыслах, раз скрывала правду так долго. Ах, да: не просто ведьмой, а чистокровной ведьмой, но это уже мелочи, ведь так?.. Нет, не так. Но это не повод вновь впадать в меланхолию, граничащую с тихим помешательством… И совсем небольшое дополнение: бабушка не просто чистокровная ведьма, она чистокровная ведьма, ушедшая жить в мир магглов, и уже как несколько десятилетий не использующая магию.
Оказывается, мисс Теттчер вышла замуж по расчету… как тривиально. По крайней мере, в браке присутствовало уважение, по словам самой бабушки. Гермиона сделала вид, что поверила.
Как известно: беда не приходит одна, если шокироваться, так шокироваться по крупному.
Помимо всего прочего, объясняющегося издержками происхождения, у бабушки был Дар Предсказания — редко встречающийся даже в волшебном мире, — который принес ей немало горя. Как показалось Гермионе, это была первопричина, сподвигнувшая бабушку отказаться от колдовства. А вторая же, побудившая еще молодую миссис Теттчер развестись с мужем и уйти из волшебного мира, заключалась в том, что одна из ее дочерей оказалась лишенной магического дара… родилась сквибом, иначе говоря. Это знание было дано бабушке Видением, посетившим вскоре после рождения девочек.
И это решило все.
Джейн росла под надзором бабушки в маггловском мире. А Алекса воспитывалась дедом Гермионы, мистером Теттчером. Конечно, от маленьких девочек решили скрыть правду, и не важно, что вскоре они повзрослели и были готовы к потрясениям различного рода.
Все это было бы ужасно смешно, если бы не было так грустно.
И почему мисс Теттчер — а фамилию-то она оставила мужа, — собственно говоря, решилась во всем признаться?
Оказывается, родная сердцу родственница — конечно, бабушка — узнала, что ее внучку приняла в Хогвартс. Впрочем, не это сыграло главную роль и подтолкнуло ее к признанию, а то, что ее бывший муж скончался, но перед смертью наказал свой бывшей супруге рассказать всю правду детям. Чтобы, как говорится, умереть с чистой душой и без камня на сердце. У самой Гермионы на этот счет была другая версия, но она промолчала — перебивать старших невежливо.

Вот поэтому гриффиндорка и оказалась летом в Америке — чтобы услышать правду.
Последующие полтора месяца девушка пробыла у бабушки. Ее тетя оказалась очень активной женщиной, успешно справляющейся с жизнями в обоих мирах. Непонятно как ей удалось создать сеть салонов красоты, находящихся, как и в волшебном, так и в маггловском мирах.
И тут под руку младшей мисс Теттчер подвернулся потрясающий экземпляр — родная племянница. Если сказать просто и банально, женщине захотелось помочь куколке, — чем и являлась, по ее словам, Гермиона — превратиться в прелестную бабочку. Что вызвало у девушки, как открытый ужас, так и тайное любопытство, столь свойственное всем молодым.

Гриффиндорке меняли имидж, принуждая проходить различные мучительные процедуры, что неоднократно заставляло девушку задуматься: стоит ли какой-либо эксперимент таких жертв. Оказалось, что стоит!.. хотя бы ради того, чтобы взглянуть на реакцию родителей. В итоге миловидная девушка — куколка — превратилась в бабочку, причем было бы терпимо, если бы просто в бабочку, так нет же… У “бабочки” на одном крыле-плече появилась татуировка — очаровательный феникс, что уже само по себе должно было шокировать. Конечно, Гермиона никому не сказала, что дражайшая тетушка довела ее до невменяемого состояния, и, получив таким образом согласие, усыпила и “со свертком под мышкой” отправилась в салон. Ах эта гриффиндорская гордость. А теперь приходится защищать то, чего сама не желала.
В остальном девушку практически не тронули. Только непокорные волосы, которые, в принципе и не мешали Гермионе, безжалостно распрямили, применив какую-то магию.
Сама Гермиона в то время еще не понимала, что с ней происходит. Яркие краски лета, новые знакомства, изменение внешности — все привело девушку в состояние полного замешательства, когда действуешь, повинуясь мимолетному желанию, когда хочется рисковать и искать что-то новое. Прежняя жизнь, казалось растворилась в вихре лета.
Когда первый пункт проекта: “куколка-бабочка” был осуществлен — только первый пункт — начались уроки. Обычно Гермиона не возражала против уроков, да и сейчас не стала возражать — в жизни нужно пробовать все, что не приносит вреда тебе или окружающим. Но она просто ненавидела физические упражнения, а именно этим ей и пришлось заняться.
Ладно… пережила. Как и косметологические уроки родной тетушки. Оказывается, прежние умения самой Гермионы наносить на лицо косметику никуда не годились. “Отвратительно и безвкусно”, — как прокомментировала сама тетя… До слез обидно.
Она, обычно спокойный ребенок, закатила истерику со швырянием ваз. Потом радовалась, что наложила заглушающие чары на комнату, и что ей вообще уже есть семнадцать. Никто об этом не узнал.
В какой-то степени это было даже забавно — познавать новые глубины. Гермионе нравились знакомства с новыми людьми, ее новые познания. Она как обычная девушка своих лет наслаждалась новизной, которую привнесла в ее жизнь тетя. Она чувствовала себя раскованной, крутой — что за ужасное слово — и ей это нравилось.
Последним увлечением гриффиндорки стал излюбленный стиль американских модниц — стиль вамп. Неискушенная душа сразу, к своему позору, ринулась за модой.
Вот по этой причине и возник спор с матерью, которая ни в какую не хотела отпускать Гермиону в школу в таком виде. Хотя девушке и самой было немного не по себе приехать в Хогвартс такой, она отстаивала свое мнение лишь по принципу. Это, между прочим, заложено в каждом подростке. Он будет делать все с точностью наоборот тому, что ему категорическим тоном скажут старшие по званию, то есть родители.
Так что если желаете добиться от ребенка чего-то толкового, требуйте от него полностью противоположного… Обычая повседневная мудрость, о которой родители забывают, когда дело доходит до их чада.

Уже вечером, когда Гермиона спустилась в кухню они с мамой пришли к негласному компромиссу: каждый остался при своем мнении. Мама поступила весьма мудро, предоставив дочери возможность решить все самой.
Саму же Гермиону это вполне устраивало: никакого давления, значит не обязательно выставлять себя в самом неприглядном свете. И она, довольная, поднялась в свою комнату собирать вещи.
Засыпая, девушка думала, как встретит завтра Гарри и Рона, ведь ей не удалось их увидеть, когда она ездила в Косой переулок покупать к школе вещи. Как-то смутно, впервые она поняла, что является на половину магом, ведь мать ее выходит из чистокровной семьи.
Мысли девушки путались, переплетаясь с мечтами и переходя во сны…

~~*~~

Драко с задумчивым видом сидел в кресле возле камина, вспоминая недавний неприятный разговор с отцом. Неприятным же он был потому, что Люциус Малфой в который раз был не доволен сыном. Впрочем, как же иначе? Причиной очередного недовольства со стороны родителя было два небольших сувенирчика. Ну, ладно, татуировки.
“Ты должен вести себя как полагается Малфою, а эти дешевые маггловские украшения не для тебя”, — проносились в голове эти небрежно брошенные слова, звучащие может и небрежно, но зато категорично.
Однако татуировки были, и ничего отец не мог с этим поделать. К тому же Люциусу так и не удалось убедить Драко в своей правоте. Малфой-младший вовсе не считал татуаж маггловским изобретением. В древности маги первыми стали разрисовывать свое тело различными рисунками, служащими знаками отличия от обычных людей… в те времена еще не существовало разделения двух различных миров. Тогда магглы знали о волшебстве, и проявляли к нему должное уважения, всегда помня свое место.
Для юного же Малфоя татуировки были отличным способом досадить отцу, придерживающемуся строгих правил средневековья.
Татуировки обвивали кольцом его плечи — это были Дракон и Змея. Временами мифическое существо извивалось и извергало языки пламени, в то время как представительница факультета Слизерин лишь иногда лениво выбирала себе другое положение, мало чем отличающееся от предыдущего. Сразу было заметно — мастер, сделавший татуировки, был в своем деле профессионал, куда уж маггловским любителям.
Впрочем, татуировки были и своеобразной местью парня за то, что этим летом его сослали в именье Лаурай, славящееся тем, что ежегодно принимало выходцев из чистокровных семей, где за пару месяцев проводился углубленный курс изучения беспалочковой магии. Впрочем, Драко не добился там особенных успехов.
Единственным утешением, помимо маленькой мести отцу, Драко считал то, что в поместье Лаурай также готовили будущих игроков для сборных команд по Квиддичу. И хотя парень не собирался играть за сборную какой-нибудь страны, он считал обучение у мастера хорошей тренировкой к началу седьмого курса.
На тренировках над отпрысками чистокровных семей беспощадно издевались, заставляя в свободные часы от других уроков заниматься на метлах и выучивать все новые фигуры пилотажа, но Драко это нравилось, даже забавляло… после того, как он привык к деспотичному распорядку дня и тело перестало досадно ныть.

Сейчас же, раскинувшись в кресле и постепенно обретая невозмутимое спокойствие, которым так гордится род Малфоев, Драко пришел к выводу, что отцу придется смириться с изменениями, произошедшими в сыне. Конечно, наказание будет, но его можно пережить. Убивать ведь Драко никто не собирается — единственный наследник, как ни как, а остальное снести можно. Да и мать будет возражать против жестокого наказания, хотя обычно считает своим долгом не влезать в отношения между мужем и сыном, если дело, конечно же, не доходит до убийства или превышает допустимые пределы.
К слову, мамочка весьма искусная интриганка, как бы ни вела она себя покорно на публике. Отец считается с ее мнением, даже в какой-то степени восхищается женой, поддерживающей его во всех начинаниях. Но поддерживающей так, чтобы в случае провала всегда была возможность ей и мужу вернуться через неуловимую лазейку к первоистокам, оставшись незапятнанными для общества.
Мысли Драко летели, меняясь с известной только одному парню логикой. И вот уже он уже думает о своей подружке — точнее бывшей подружке, — с которой он только сегодня порвал. Кларисса — красивая молодая девушка, однако вдобавок к своей красоте она имеет капризный характер и повадки той еще стервы — в общем, стандартный набор обычной современной девушки, любящей внимание противоположного пола. Сначала сцены, которые она устраивала, Драко забавляли, но вскоре начали надоедать. Потакать своим желаниям посмертный девиз его семьи. Тут папочка может гордиться.
Вслед за Клариссой вспомнились и другие его одногодки, а затем мысли медленно перетекли к Поттеру, Золотому мальчику и его прихвостням. Драко просто обязан обыграть Поттера в квиддиче, иначе сам не сможет посмотреть себе в глаза — в зеркале.
А так же Грейнджер… он обязательно обойдет эту гриффиндорскую выскочку, — которую в обычных ситуациях старается не замечать — по всем экзаменам… или, по крайней мере, сдаст наравне с ней. Что-что, а с Грейнджер в учебе соревноваться будет не просто. Да и нет у него особого желания, лишь необходимость.
Драко даже не знал, что легче: выиграть у Поттера или обойти грязнокровку.

Дверь в комнату распахнулась, прерывая сладкие грезы о победе. В дверном проеме показался Люциус Малфой собственной персоной. Как всегда неотразимый в своей черной мантии с серебряным отливом, — наглядный для Драко пример, каким телом он может обладать в будущем. Все говорили, что сын и отец очень похожи.
— Можешь оставить свои игрушки себе, — кинул Люциус. — Но, надеюсь, впредь такого самоуправства не повторится.
— Да, отец.
Люциус быстро кивнул и сейчас же направился прочь из комнаты, будто ему противно было остаться с сыном хоть на мгновение дольше, но в дверях обернувшись, он небрежно добавил:
— Я надеюсь, ты больше не будешь спорить со мной или повышать голоса.
— Извиняюсь, отец. Не буду.
Дверь бесшумно закрылась.
Драко настороженно смотрел на место, только что занимаемое Люциусом: с чего это он такой лояльный? И никаких нравоучений и наказаний… более чем необычно. Но об этом можно подумать позже, сейчас главное Хогвартс.
— Фроти, почему мой чемодан до сих пор не собран? — нетерпеливым тоном спросил парень, с презрением смотря на появившегося после Люциуса эльфа.
— Фроти плохой, плохой… — домовик начал биться головой о ножку кровати, забыв, что это всегда неимоверно раздражало молодого хозяина. — Плохой, плохой… — мимолетом бросив взгляд на Малфоя-младшего, эльф поспешно выпрямился. — Извините Фроти, мастер Драко, но хозяин Малфой приказал всем эльфам привести в порядок родовое поместье.
— Зачем? — безразлично поинтересовался парень. — Поместье и так блестит.
— Сегодня прибудут Паркинсоны, а завтра их дочь вместе с вами отправится в Хогвартс.
— С чего бы это?.. — скорее самому себе задал вопрос парень, в голову постепенно начали закрадываться подозрения. Отец упоминал, что сын Малфоев скоро должен быть помолвлен, не уточняя, однако, насколько это будет скоро, и кто будет выбирать невесту…
— Мастер Драко, хозяин просил передать, чтобы вы привели себя в надлежащий вид к ужину, — нерешительно прервал размышления слизеринца робкий голос. — И…
— Собирай чемодан, — резко приказал парень, прерывая эльфа, и направился в ванную комнату.
Ха! а кто-то решил, что наказания не последует… еще раз ха!

Вечером Драко, как полагается, спустился к ужину. Вежливо поздоровавшись с Паркинсонами, парень отозвал отца в сторону с намерением выяснить цель визита гостей. Услышанное подтвердило его подозрения: он будет помолвлен с Панси Паркинсон.
За ужином Люциус предложил назначить помолвку на Рождество, что всех вполне устроило, судя по молчанию обоих сторон. Драко, со своей стороны, благоразумно решил пока не возникать — до Рождества еще времени достаточно. Что думала Панси — оставалось загадкой, но если судить по ее довольному лицу…
Придя к временно успокаивающим выводам, наследник имения, мысленно морщась, пожелал всем спокойной ночи и отправился спать.

Глава I

Утро Гермионы началось с восьми часов.
Первой мыслью было: “Я ничего вчера не забыла упаковать? ”
И началась инспекция по чемоданам… Оказалось, что ничего не забыла — уже хорошее начало дня.
Второй вопрос мысленно озвучивался примерно так: “Что мне надеть? ”
Нельзя сказать, чтобы этот вопрос ее слишком занимал, но ведь и обойти его нельзя — не идти же на перрон в одной ночной сорочке. Поэтому пришлось заняться и этим вопросом. Выбор одежды особо много времени не занял, все как обычно, ну или почти как обычно: джинсы, кофточка, босоножки на небольшом каблучке. Откровенно говоря, хотелось надеть кроссовки, но их девушка уложила куда-то на дно одного из чемоданов, и искать времени не было.
Быстро все надев и причесавшись, Гермиона направилась в кухню — оттуда доносились просто божественные запахи.
Мама огорченно сообщила дочке, что они с папой не смогут проводить ее до вокзала, так как у них важная встреча с каким-то человеком. В ответ Гермиона весело успокоила родителей, сказав, что все в порядке, и она уже не маленькая сама доберется.
Позавтракав, девушка вызвала такси и без двадцати одиннадцать была на платформе 9 и ¾.
Она почти сразу заметила Рона и Гарри. Рядом с парнями стояла невероятно похорошевшая Джинни, просто девушка с обложки модного журнала. Заметив же, как они переглядываются с Гарри, Гермиона, довольно улыбнувшись, направилась к друзьям…
Не то, чтобы она не смотрела куда идет, конечно смотрела, но в такой толпе места не особо много. Поэтому пришлось выбирать: сбить с ног малыша-первогодку или быть самой сбитой каким-то парнем. Гриффиндорская натура победила, и девушка, пожалев малыша, позволила толпе отнести себя к парню, который, вот незадача, резко повернулся.
Невольно с губ сорвалось несколько почти безобидных ругательств. Слова-паразиты, которых не удалось избежать в обществе новых американских подруг.

Двумя минутами раньше Драко Малфой медленно оглядывал толпу, пытаясь найти место подальше от Паркинсон, так и липнувшей к нему. Весь этот кошмар начался еще с утра:
— Драко, милый, вставай мой поросенок! — разбудил парня грубый голос будущей жены непонятно как оказывавшейся в его комнате. А далее последовал смачный поцелуй.
Утро было испорченно.
Драко ничего не имел против поцелуев с утра пораньше, но только если эти поцелуи принадлежали симпатичным ему людям. Нельзя сказать, что Панси была полной уродкой, это было бы не правда. Но за последнее время девушка набрала веса, а с ее мопсообразным лицом это было просто непозволительно. Да и характер оставлял желать лучшего. Конечно, немаловажен и тот факт, что ее ему навязывает отец. Заиграла, как говорится, подростковая любовь к непослушанию; все в точности до наоборот: надо симпатизировать, а он испытывает отвращение. А ведь раньше нормально относился к Паркинсон. Вот что значит слово родителя! Но это сейчас не важно…
Что там было насчет поросеночка? Существо конечно милое, розовое и хрюкает, но с собой, любимым, Драко ни как не мог его связать. В комнате находился только один человек, которому титул “поросеночек” подойдет гораздо лучше, идеальнее будет, правда, “свинья”, но все же…
— Как ты объяснишь свое пребывание здесь? — даже как-то неожиданно равнодушно для себя поинтересовался Драко.
Панси немного растерялась, но тут же пришла в себя:
— Ну, так как мы все равно поженимся, я решила, что нам пора привыкать друг к другу.
— Значит, так ты решила? — в равнодушном голосе проскользнул сарказм.
— Да, — робко произнесла Панси, но тут же, возмутившись, добавила. — Или ты предпочитаешь в своей постели шлюх?!
Ох уж эти воспитанные для семьи аристократки. Считают, что нет ничего на свете хуже чем шлюха. Сам Драко ничего плохого в этом не видел. Конечно, шлюха дорогая. От всякой дряни легко и дрянь подцепить — так всегда говорил отец, и Драко тут был с ним согласен. Ведь должно быть хоть где-то согласие. Брезгливость у Малфоев тоже в роду.
— Нет. А теперь уходи, мы пока еще не женаты.
Панси, наверное, испугавшись его голоса, ушла.
За завтраком он постоянно чувствовал ее пристальный взгляд и слышал ее голос: она не переставая ему о чем-то говорила.
Драко стоически переносил это при родителях, но как только они уехали, оставив их одних на платформе, он, пробурчав Панси что-то о Крэббе и Гойле, ушел подальше от нее. И теперь он стоял посреди движущейся толпы, выискивая взглядом своих так называемых друзей. Не найдя их возле поезда, Драко развернулся, намереваясь поискать возле входа на платформу.
И тут в него впечаталось — иначе и не скажешь — весьма очаровательное, если судить по приятному запаху, исходящему от волос, создание невысокого роста и явно женского пола. Те несколько секунд, когда толпа не давала ни единого шанса сдвинуться с места, предоставили слизеринцу возможность оценить, что эпитет “очаровательно” подходит не только к запаху, но и к женственному телу, относительно недавно начавшему формироваться. Кстати, с губ создания сорвалась парочка ругательств, но голос он плохо расслышал, так что тут об очаровательности судить сложно.
Когда же толпа предоставила ему возможность вздохнуть и отойди уже от полюбившегося тела, Драко испытал настоящее разочарование: очаровательный запах, как и тело, принадлежали подружке Поттера. Кто бы мог подумать?
А девочка похорошела. Если пристально рассматривать по отдельности каждую часть тела, разница с прошлым годом небольшая, а вот общая картина иная. Нет, не вейла, но весьма приятный на вид экземпляр. Впрочем, приятный-неприятный, тут к делу не относится. Главное, есть на ком выместить свое отвратительное настроение.
Когда-то где-то Драко прочитал слова, смысл которых ему надолго запомнился. Звучало это примерно так: “Если у тебя отвратительное настроение, то сделай себе радость, испорть его кому-нибудь другому”. Или что-то вроде этого. В общем, к ситуации очень даже и походит.
— Маленькая маггляночка с грязной кровью, нельзя сказать, что рад встрече, — небольшая прелюдия, весьма банальная и стандартная.

Гермиона так и застыла, услышав эти слова… Надо было все-таки выбрать малыша. Встреча с Малфоем очень не кстати.
— Я тоже была рада тебя увидеть, — как-то невпопад ответила девушка и, обойдя парня, поспешила к друзьям.
Наверное, эти слова слегка удивили Малфоя, раз он молча посмотрел ей вслед.
Гриффиндорка с так и не испорченным настроением подошла к друзьям и быстро, не дав им опомниться, расцеловала в щеки. Как приятно оказать дома… в кругу друзей.
Первой из-за столь неожиданного приветствия опомнилась Джинни:
— Оу, привет Гермиона, хорошо выглядишь, — радостно заулыбалась девушка.
— Ты тоже, — ответила подруга. — Гарри, Рон, куда вы там засмотрелись? Уже без пяти одиннадцать, пойдем, займем купе, — и, не оборачиваясь, она пошла к поезду.
Да, все-таки встреча с Малфоем немного выбила ее из колеи. Только когда было найдено купе и все расселись, Гермиона вспомнила, что не видела старших Уизли. Об этом она и поспешила спросить друзей.
— Они на каком-то задании Ордена, а нас проводили Тонкс и Сириус, но сразу же ушли, — ответила Джинни, а парни молчали, задумчиво смотря на Гермиону, — очевидно, как и Малфой, заметили обобщенное изменение внешности подруги и сейчас решали, высказать свои наблюдения вслух или нет.
А сама Гермиона тем временем, выслушав объяснение младшей Уизли, думала о Сириусе и его неожиданном спасении.

…Сириус вдруг неоткуда появился перед Пасхальными каникулами. Сначала никто не верил, что это он, но потом, после долгих экспертиз, как магических, так и нет, было доказано, что это и есть Сириус Блек. Он и сам не понимал, как выжил, а помнил лишь, что его подхватил какой-то поток тепла. Пришел в себя в маггловском мире, но ничего не помнил. И лишь к Пасхе память вернулась. Гораздо позже Дамблдор объяснил, что именно любовь Гарри перенесла Сириуса в последний момент в мир магглов. Лицо Снейпа надо было видеть, когда подтвердилось, что его злейший враг детства жив, и к тому же с Блека были сняты все обвинения…

Гарри и Рон, видимо, решив промолчать об изменениях, принялись увлеченно осуждать квиддич. Джинни что-то читала. Гермиона медленно засыпала. Идиллия, в общем.
Ее разбудил голос Джинни, которая уже выпроводила Гарри с Роном, и собиралась переодеваться. Гермиона последовала ее примеру…
Дружба дружбою, но зачем так визжать… ну не визжать, а почти кричать, всего лишь увидев татуировку. Не то что бы Гермиона надеялась на другую реакцию, и все же Джинни могла быть более сдержанной. Но во всем есть плюсы — теперь ее рыжеволосая подружка знает о фениксе на плече. Скоро узнают и Гарри с Роном.
Выйдя из поезда, друзья услышали голос Хагрида. Весело обменявшись с великаном приветствиями, они направились к каретам, в радостном возбуждении ожидая прибытия в свой второй дом.

Находясь в карете, Драко был полон мрачных мыслей. Ему сегодня испортили весь день. Сначала утром Панси, потом неразговорчивая Грейнджер, и, в конце концов, путешествие в школу в компании опять же неугомонной Паркинсон. И еще его лишили чисто детской радости увидеться с Поттером и как всегда испортить тому настроение. Конечно, все это глупо, но традиции нужно чтить, какими бы неприемлемыми они не казались.

Зайдя в Большой зал, Гермиона привычно обежала глазами все помещение. За учительским столом все было как обычно, сидели те же учителя: Дамблдор, Снейп, Флитвик, Хагрид, Люпин… Люпин?
А он что здесь делает?
Весьма своевременный вопрос, кстати.
— Гарри ты не знаешь, что здесь делает профессор Люпин? — заинтриговано спросила девушка.
— Знаешь! — ухмыльнулся Мальчик-который-выжил. Но, заметя вопрошающие и нетерпеливые взгляды друзей, более не томя, пояснил: — Сириус мне сказал, что Дамблдор хотел, чтобы Люпин снова стал учителем по Защите, так как лучше его сейчас не найти.
— А Фадж и родители чистокровных, они не были против? — спросила Джинни, все еще стоявшая вместе с друзьями в дверях.
— А что Фадж? После того, что случилось позапрошлом году, он полностью полагается на Дамблдора. Что до родителей чистокровных, то они прислушиваются к Дамблдору. А семьи подобные Малфоям сейчас особого влияния не имеют. Вы же знаете: Малфой хоть и вышел из Азкабана, не просидев там и нескольких месяцев, доверие все равно потерял. Очень странно, что он сам еще не пытается в открытую стать на сторону Волан-де-Морта. Пока против него нет никаких доказательств, но скоро они будут. Сириус в этом уверен, — рассказывал Гарри, и при последних словах выражения его лица было ну прям очень-очень довольным.
— Вот что значит находиться далеко от всяких новостей, — печально вздохнула Гермиона.
— Не беспокойся, вот я с Джинни тоже почти ничего не знаем, — беззаботно отозвался Рон. И уже с интересом добавил: — Да, кстати, что случилось у тебя летом? Ты обещала рассказать, как только увидимся, а до сих пор молчишь.
— Да, что ты хотела рассказать? — поддержал друга Гарри. У Джинни тоже был довольно заинтересованный вид.
— Это долгая история, — мысленно улыбнувшись воспоминаниям, ответила Гермиона, — может быть, когда поднимемся в Башню, — ну, допустим, слова растягивала она специально, но у нее и в мыслях не было…
— Гермиона! — в унисон возмутились ее друзья, тем самым обратив на себя всеобщее внимание.
Поспешно затихнув, четверка быстро направилась к Гриффиндорскому столу. Посмотрев некоторое время на распределение они вновь возвратились к прежней теме:
— Наверное, произошло что-то интересное, раз ты издеваешься над нами, растягивая слова как Малфой, — произнес Гарри.
Вот-вот, у нее и в мыслях не было копировать интонации Малфоя.
Услышав вопиющее, но недалекое от истины — что еще обиднее — предположение, Гермиона подавилась тыквенным соком. А затем почти с нежностью, к которой следует приставить прилагательное “убийственной”, посмотрела на Гарри Поттера:
— Ну что ты Гарри, какое издевательство! Это и вправду очень длинная история, я не хочу очень утомлять вас, — последние слова она произнесла самым невинным тоном.
— Фну, фофявы фуфуть, — с набитым ртом произнес Рон.
— Ну, хотя бы чуть-чуть, — автоматически перевел непонятные звуки Гарри. Ответом ему был благодарный взгляд со стороны Рона, которому не хотелось слышать очередную нотацию в исполнение гриффиндорской старосты.
Убедившись, что полностью завладела вниманием друзей, Гермиона деланно небрежно бросила такие слова:
— Ничего особенного не случилось, просто у меня появилась чистокровная тетя.
Наверное, до них просто не дошло, раз они никак не отреагировали. Зато потом, загляденье: Джинни от неожиданности выронила вилку, Рон подавился, Гарри захлопал длиннющими ресницами, которым завидовала вся женская половина Хогвартса. Улыбнувшись их смятению, девушка быстро просветила друзей о летних событиях.
— Восхитительно, Малфой позеленеет, когда узнает, — ехидно заметил Рон после. — Теттчеры очень древний род, гораздо древнее Малфоев. Надо обязательно взять фотокамеру у Колина, чтобы заснять выражение лица нашего обожаемого слизеринца, когда он поймет это.
— Что поймет? — хихикнула Джинни. — Что он нами обожаем, или что Гермиона не магглорожденная?
При упоминании о Малфое Гермиона посмотрела на слизеринский стол, никак не отозвавшись на реплику своей рыжеволосой подруги. Драко заигрывал с какой-то светловолосой слизеринкой, совершенно игнорируя взгляды, полные обиды и тоски, которые бросала на него Паркинсон.
Вид Малфоя, флиртующего с его очередной жертвой, а в этом Гермиона не сомневалась, позабавил гриффиндорку. Слишком нереалистично он себя вел, словно его действия были вызваны не зовом мужской природы, а желанием кому-то досадить. Какие же они все еще дети.
Внимание девушки привлекло движение за учительским столом, директор, поднявшись, приготовился произнести ежегодную речь:
— Я очень рад видеть вас снова, не менее приятно мне видеть и новые лица, — начал Дамблдор. — Хочу представить вам нового учителя Защиты от Темных Искусств профессора Люпина. Хотя некоторые из вас, скорее всего, помнят, что профессор преподавал у нас четыре года назад…
Гермиона сразу же перевела взгляд на Снейпа, вид у того был, мягко говоря, недовольный. Сириус жив, Люпин учитель. Профессору зельеварения явно не везет.
— Также хочу объявить имена старост, — как только затихли хлопки, продолжил директор школы. — Хаффлпафф — Эрни МакМиллан, Райвенкло — Падма Патил, Слизерин — Драко Малфой, Гриффиндор — Гермиона Грейнджер. — Каждый из факультетов взорвался новыми овациями, приветствуя своих старост. Как только они смолки, профессор продолжил, — сегодня, как было введено с прошлого года, будет праздничный бал, приходят все, начиная с четвертого курса. Так же на Хэллоуин у нас запланировано одно очень увлекательное мероприятие, которое, надеюсь, не оставит вас равнодушными. Впрочем, это сюрприз, я случайно проговорился. А сейчас можете идти и переодеваться к вечеру. Старосты узнайте пароли у своих деканов.
На этом Дамблдор закончил свою речь.
Гермиона, узнав у МакГонагалл пароль, быстро собрала и отвела малышей в Башню Гриффиндора. А затем направилась в свою комнату, размышляя над прозаичным вопросом — что одеть к вечеру.

Окидывая взглядом свою почти родную комнату в темных и сырых подземельях, Драко вспоминал, как прошел ужин.
Он сразу же заметил профессора Люпина. Не очень-то он его и жаловал, но лучше оборотень, чем… об этом преподавателе Драко не хотелось и вспоминать.
За ужином Драко флиртовал с какой-то шестикурсницей, сидящей рядом. Наверное, все же стоит признать, что делал он это для того, чтобы досадить Панси. Что поделаешь, всё — последствия переходного возврата. Так и хочется вести себя, как маленький подонок.
В какой-то момент слизеринец, автоматически отвечая на какую-то реплику своей собеседницы, почувствовал изучающий взгляд. Это была Грейнджер. Странно, но в ее глазах была необычная насмешливость, словно ее что-то забавляло, что-то, связанное с ним. Не став, однако, об этом думать, Драко вернулся к разговору с блондиночкой.
Спокойно пропустив большую часть речи директора после ужина, из которой он уяснил только одно — он староста, Драко заинтересовался лишь только тогда, когда Дамблдор упомянул о каком-то сюрпризе и сегодняшнем бале. Поэтому он, спешно собрав первогодок, отправился в гостиную Слизерина. И рассказав им “что” и “где”, наконец-то оказался у себя в комнате, где сейчас и оглядывался, вновь привыкая к школьной обстановке, снова и снова проигрывая в памяти сегодняшний день и надеясь, что окончание будет получше.

~~*~~

Зайдя к себе, Гермиона огляделась. С этого года ей выделили отдельную от всех комнату — как префекту своего факультета.
Комната девушке приглянулась… ей бы приглянулась и каморка — наконец-то никакого шума. Ну, а так как покои далеко не каморка, приглянулись они вдвойне: громадная кровать с пологом, старинный шкаф — все радовало глаз, но больше всего — письменный стол: теперь она могла делать уроки и у себя в комнате.
Девушка направилась к шкафу, в котором домовики уже развесили ее вещи. Долго думать что одеть, она не стала. Натянула первую попавшуюся длинную юбку и опять же первую подвернувшуюся под руку блузку — тетечка бы убила, если бы знала, что племянница так небрежно выбирала себе одежду. Ладно, что по цвету все подошло, а если бы нет?.. Наверное, судьба постаралась. Спасибо ей за это и глубокий поклон… и выкинем же из головы.
Уже полностью готовая, Гермиона задумчиво потянулась к косметике. Тут пришлось вспомнить несколько уроков Алексы — все красиво, но не заметно. Что там тетечка говорила: “Настоящий макияж не должен бросаться в глаза, он должен незаметно подчеркивать твои достоинства”.
Закончив и бросив взгляд в зеркало, девушка удовлетворенно кивнула: Алекса была бы ей довольна. Она и сама собой довольна.
С такими обнадеживающими мыслями Гермиона спустилась в гостиную. Поздоровавшись с однокурсниками, девушка уселась на диван и стала дожидаться друзей.
Джинни спустилась практически сразу, а вот дорогих мальчиков что-то задержало. Даже забавно: обычно принято женщин ждать.
— А где наши мальчишки? — удивленно спросила рыжеволосая, которая, выходит, тоже придерживалась мнения, что опаздывать должны женщины. — Они еще не подошли?
— Выходит — нет, — отозвалась Гермиона. — Садись пока сюда. Мне как раз нужно было с тобой поговорить.
Почти все гриффиндорцы уже расходились на вечер, так что разговору никто не должен был помешать.
— Что у тебя с Гарри? — с присущей ей прямотой, поинтересовалась Гермиона.
По виду подруги, девушка практически сразу поняла, что та будет все отрицать, так и вышло.
— С чего ты взяла что у нас что-то происходит? — возмутилась было младшая Уизли.
Гермиона криво улыбнулась.
— Больше всего я не люблю, когда люди отрицают очевидное. Я уже много лет в роли психолога у Гарри и Рона, теперь твоя очередь присоединяться.
— В роли кого?.. — озадаченно переспросила Джинни.
— Не бери в голову, — с досадой отмахнулась Гермиона. — Просто говори.
Наверное, действительно стоит задуматься о профессии психолога, если ничего не выйдет в магическом мире. Джинни практически без колебаний доверила ей свои сомнения, как это ранее всегда делали Гарри или Рон. По завершению и так недлинного разговора, суть которого сводилась к одному: Гарри то не замечает Джинни, то наоборот, Гермиона быстро улыбнулась.
— Не позволяй ему использовать тебя как игрушку. Игрушек никогда не ценили… А вот и наши мальчики, потом договорим.
Гарри и Рон о чем-то увлечено переговариваясь, спускались по лестнице. Они не заметили девушек, пока не спустились.
— Замечательно, — равнодушно начала Гермиона, — теперь вы всегда будете опаздывать.
Парни невольно съежились от прохладного тона подруги, и стали неумело оправдываться. Поняв же, что оправдания не действуют, гриффиндорцы перешли к наглой лести.
— Можете не стараться, Ронни, — сухо пробормотала Джинни. — Идем.
— Вы прекрасно выглядите, — предпринял еще одну попытку Рон, — даже очень прекрасно.
— Перестань, — на этот раз одернула его Гермиона. — Ненавижу ничем не прикрытую лесть… О Мерлин, не спорьте! Идем.
Парни, растерянно пожав плечами, последовали за девушками.
Уже зайдя в Большой Зал, четверка прошла к угловому столику и начала весело разговаривать ни о чем и обо всем одновременно. Постепенно их беседа приобретала довольно занимательный характер. Рон утверждал, что их главная староста боится парней. Итог же дискуссии был плачевным для предмета обсуждения: Гермиона, загнанная в угол тремя интриганами, на спор согласилась потанцевать с любым слизеринцем. “Желательно с Малфоем”, — бестактно вставил Рон.
— Если я выиграю, то ты должен будешь потанцевать с Паркинсон, — мстительно произнесла девушка.
— А почему не с любой слизеринкой? — поинтересовался Гарри, выбранный судьей, и тут же добавил. — Это вопрос представляет чисто академический интерес. Решать Рону, как затейщику.
— Я согласен, — для храбрости отпив из бутылки сливочного пива, произнес Рон.
Джинни — второй судья — разбила крепко пожатые руки, и спорщики разошлись в разные стороны.

Когда Драко вошел в Большой Зал, здесь и яблоку было негде упасть… пусть это и преувеличение, зато не очень далекое от истины.
Хотя, откровенно говоря, скука была смертная. Бал как раз для малышей, только знакомившихся со светской жизнью. Слишком банально.
Так вот, делать было совершенно нечего, и Драко уже хотел вернуться в подземелья, как встретил в этой толпе Забини вместе со своей новой пассией. Как раз та светленькая шестикурсница, с которой он разговаривал за ужином. Надо же, а он и не подозревал, что это новая подружка Блейза. Какое неудачное — или наоборот, удачное — стечение обстоятельств.
— Ты не будешь возражать, если я приглашу твою девушку на танец? — с нахальной улыбкой на губах, поинтересовался Драко.
Блейз уже хотел что-то ответить, как его перебила блондиночка:
— Девушка сама в состоянии решать, с кем танцевать, — твердо произнесла она, подавая парню руку.
На мгновение Драко даже удивился: а девочка-то с характером. На ужине она произвела немного другое впечатление.
— Прошу прощения, дорогая, — уже с любезной улыбкой произнес Драко, поглядывая на Забини. Тот выражением лица мог посоперничать со статуей… — Так вы согласны?
— Один танец, — девушка ловко выскользнула из объятий темноволосого слизеринца. — Дорогой, отдохни пока.
Изабелла оказалась весьма неплохим партнером по танцу, и не менее плохим собеседником. Драко даже начал понимать, почему она приглянулась Забини. Неплохой экземпляр на фоне пустоголовых красоток.
После танца староста вернулся к Крэббу и Гойлу, которые сидели за неосвещенным столиком. Парни обсуждали какое-то нападение Упивающихся. Драко вполуха слушал их беседу, разглядывая присутствующих в зале. В глаза бросилась недалеко стоящая спиной девушка — обладательница весьма аппети… аккуратной по… эмм… пятой точки.
Тут к нему подошла запыхавшаяся Панси.
— Милый, идем танцевать, — сказала она, тяжело отдуваясь.
Драко криво улыбнулся: и это его будущая жена. Отец, вероятно, был не в себе, когда выбирал невестку.
Что ж, отказать прилюдно он своей будущей супруге не может, большинство слизеринцев было уже в курсе их помолвки. Слухи о неуважительном отношении могли дойти и до Люциуса, а этого сейчас нужно меньше всего.
Взгляд расчетливых серых глаз обратился к рядом стоящей девушке, чья… чей вид сзади раньше показался ему симпатичным. Выход нашелся моментально.
— Нет, Панси, я уже приглашен, — извиняюще улыбаясь произнес парень, вставая и устремляясь к только что запримеченной студентке. — Потанцуешь со мной, — предложил он.
Девушка резко обернулась. На него обратились потемневшие, возможно из-за удивления, карие глаза. Только тогда слизеринец понял, кому принадлежала — Мерлин с приличиями — аппетитная попка, что долго привлекала его внимание.
Ну почему мир так несправедлив? Четверть девушек в этом зале — обладательницы весьма привлекательного… вида сзади, а рядом стоит именно Грейнджер!

Нет, она не была удивлена. Это просто не то слово, как и не подойдет эпитет “очень удивлена”, так же не пойдет и “шок”. Это был как раз классический случай для обморока, полного и безоговорочного. Только вот желанная темнота так и не приходила.
Впрочем, удивленный вид был не только у нее одной. Кажется, Малфой и сам не понимал, что сейчас он сделал.
— Ну, так что? — спросил парень, который уже успел заметить, что к ним приближается Панси. Не то, что бы он ненавидел свою будущую жену, это дело принципа — все наперекор драгоценному родителю.
Теперь судьба Драко на будущие пять минут была в руках Гермионы, которая об этом и не подозревала. Что очень кстати, между прочим.
Мысли же девушки крутились вокруг спора, который она с легкостью выиграет, если скажет “да”. На мгновение, правда, мелькнула мысль, что это очередная шутка, но девушка тут же ее отогнала. Слишком уж Малфой удивленным выглядит.
— Я согласна, — просто произнесла она. Неважно, что Малфой там задумал, главное, что она будет мстительно наблюдать за Роном, обнимающим Паркинсон.
Повторного ответа Малфой и не требовал. Поспешно, даже слишком, он приобнял партнершу по танцу, и повел к танцующим парам. Все что угодно, лишь бы не угодить родителю. Как далеко это может его завести?..
Пока Драко вел девушку, то успел отметить настороженные, слегка удивленные взгляды Поттера и Уизли. Но удивительным было не это, а то, что смотрели они насторожено на свою подругу, будто она силой или магией заставила его пригласить ее на танец. Интересно.
— Почему ты согласилась? — как только они закружилась в танце, спросил Драко.
— А почему ты пригласил? — вопросом на вопрос ответила Гермиона. Сама бестактность, но чего еще ожидать от магглорожденной.
— Тебя так учили отвечать на вопросы? — спокойно поинтересовался Драко.
— На твои?.. Я сама научилась, или жизнь научила, или ты. Выбирай, что больше нравится.
— Укоротить бы твой язычок, — поморщившись, едва слышно произнес слизеринец, впрочем, девушка все равно услышала.
Зло сузив глаза, Гермиона кинула быстрый взгляд в сторону друзей, а потом все так же зло посмотрела на него.
— Мой язычок тебя не касается, — как-то даже неумело огрызнулась она. — А моих знакомых он вполне устраивает.
— Да? — странно, но в его глазах замелькал смех. — Может в другой роли он и меня бы устроил. Пока не знаю.
Вот они, пошлые намеки! Все парни семнадцати лет этим страдают, неважно, маги они или магглы. Это у них такая натура — все превращать в пошлость. Девушка даже покраснела о досады — она наслушалась подобных намеков еще летом, и должна была привыкнуть.
Хм… кажется, слизеринец посчитал, что ее румянец вызван смущением. Ууух!
И как докажешь, что она вовсе не смущена? Ведь теперь любой отпор он посчитает открытым вызовом.
Тихий смех заставил ее покраснеть еще больше — от злости, — пришлось на время опустить взгляд к полу.
— Ты все обращаешь в пошлость? — глубоко вздохнув, чтобы прогнать нежеланный румянец, холодно поинтересовалась Гермиона.
— Нет. — Просто и понятно. — Только когда мне этого хочется.
— Так зачем ты меня пригласил? — решила она перевести разговор на более безопасную тему
— Быть может, потому что ты мне понравилась? Или потому, что я решил прекратить вражду между нашими факультетами? А мы являемся главными старостами.
— Как только сочинишь сказку получше — приходи в гости, — сухо прокомментировала Гермиона.
— А чем тебе не нравятся плохие сказки?
— Они у меня ассоциируются с тобой.
Драко все это стало даже забавлять. Ну еще бы, он танцует с подружкой Поттера, ведет светскую беседу, где иногда проскальзывают пошлые намеки. Впрочем, его собеседница — невинная душа — не все их поняла. Весьма неплохой оборот событий в этот скучный вечер.
— Тем не менее, эта плохая сказка является ответом, — наконец отозвался он. — Правду я сказал или нет — не имеет значения. Теперь ты ответь на мой вопрос.
Гермиона поморщилась — вот почему она не любила слизеринцев. От них даже под угрозой смерти правды не дождешься.
И что ей теперь сказать?.. Точно не правду. Это девушка решила сразу же. Но врать она тоже не будет. Гермиона давно заметила, что ложь всегда раскрывается, и только очень искусные в ней люди могут обмануть и при этом заставить человека верить в свои слова. Ну а так как до искусного лжеца ей было как до Луны пешком, она предпочитала полуправду, обычно это срабатывало. Главное верить в то, что ты говоришь.
— Мне надо было отомстить одному человеку.
— Ревность? — спросил Драко. — Грейнджер, неужели и ты выросла. Как это принято говорить: “и последняя крепость пала”?
— Не говори того, о чем не имеешь понятия, — безмятежно отозвалась девушка.
— Тогда что же?
— Это ответ, “правду я сказала или нет — не имеет значения”, — воспользовавшись ситуацией, ядовито передразнила Гермиона. — Не так ли?
И дальше начался стандартный обмен любезностей.
— Гадина, — констатировал Малфой.
— Жалкий ублюдок.
— Гриффиндорская энциклопедия, — Мерлин, как банально-то.
— Папочкин сыночек!
— А вот этого не надо… — он даже поморщился. — Грязнокровка.
— А вот это уже неправда.
— А все остальное правда? — ехидно переспросил он. — И что значит — это уже неправда?
— Танец, кажется, закончился. Я очень приятно провела время, Малфой, — выскользнув из объятий, проговорила девушка, игнорируя предыдущие вопросы.
Она практически сбежала от него, не дав опомниться, оставив парня ловить лишь воздух, где только что было теплое тело. Обнимать которое, стоит признать, было весьма приятно. Выводы, к каким он пришел на перроне, лишь укрепились.
И все же, что значит — “а вот это уже неправда”?

— Что-нибудь не так? — спросил Гарри у только что подошедшей к нему и Рону Гермионы.
— Все. Но будет так, как только Рон пригласить Паркинсон на танец.
— О чем вы разговаривали? — поинтересовалась Джинни.
— Ни о чем достойном моего повторного внимания. Рон?..
Ответом ей был умоляющий взгляд с его стороны.
— Тянуть не стоит, — мило добавила девушка.
— Гермиона, я был о тебе лучшего мнения! — разочарованно воскликнул парень, с видом обреченного на смерть поднимаясь со стула.
Остальные пять минут мести прошли как в Раю. Измученное выражение Рона, когда он обнимал Панси, подняло девушке настроение, и танец с Малфоем казался лишь плохой сказкой… Ух, везде сказки!
Смотря на мучения Рона, Гермиона развеяла все оставшиеся сомнения насчет того, что зря она согласилась на эту авантюру.
После подвига… принужденного подвига Рона Уизли, который наверняка войдет в историю Хогвартса, девушка пробыла на вечере ровно столько, сколько требовали приличия, а затем отправилась спать.