Miracle

Мир уродлив...

Фрэнк сидел своей комнате в полной темноте и вслушивался в Рождественские пения на улице. За окном большими хлопьями падал снег, хотя это было и не типично для вечно дождливой Атланты. Всюду чувствовался дух Рождества: в ярких гирляндах на витринах магазинов, в суетливых людях с подарками, в еловом аромате, витавшем в воздухе, в громких хоровых песнях, и только в доме семьи Айеро в самый сочельник витал только дух сгоревшего гуся. Фрэнк вообще не понимал, почему нужно было готовить его именно сегодня, в сочельник, но мама сказала " надо сегодня", и в итоге сожгла его, потому что вместо того, чтобы следить за духовкой, ругалась с отцом.
Фрэнк сидел под своим столом и старался не слушать крики, доносившиеся с кухни. Он с самого начала знал, что будет так, что все пойдет наперекосяк, что в их доме не будет нормального Рождества, не в этом году, - он знал, и все равно это было больно - сидеть здесь и понимать, что тебе всего семнадцать, а ты уже не чувствуешь волшебства в Рождество.
Фрэнк сидел, укрывшись одеялом, и очень надеялся, что родители забудут о нем до конца праздников, и он сможет провести в своем убежище все каникулы. Может, его мысли и были эгоистичными, но он правда не понимал, почему родители не могут прекратить это хотя бы ради него. Они и так уже очень долго ругаются, почему же они не могут вспомнить, что у них есть сын, которого своими вечными скандалами и криками они загнали в темную комнату под стол?
Фрэнк понял, что его не оставят в покое, когда в комнату влетела мама, включая свет и заставляя щуриться.
-Почему я одна должна возиться на кухне?! - громко заявила она, как обычно принимаясь бегать по комнате, поправлять одеяла, подушки и переставлять вещи местами, Фрэнк всегда это ненавидел, - вылезай и иди на кухню помогать мне!
С этими словами она вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Фрэнку ничего не оставалось, кроме как вылезти из-под одеяла и пойти за ней следом. Это он тоже ненавидел.
На кухне сидел отец с чашкой остывшего кофе и ненарезанной моркови перед собой. Как только Фрэнку было дано задание перемыть всю грязную посуду, что лежала в раковине, мама тут же повернулась к папе и снова начала что-то о том, что он ей не помогает, но Фрэнк изо всех сил старался их не слушать. Но вот они - кричали прямо перед ним, слово за словом ломая остатки их семьи в самый сочельник.
Так продолжалось около двадцати минут: родители орали, Фрэнк отчаянно тер половник, еда на плите снова сгорела. Первой сдалась мать. Швырнув нож в угол стола, она в слезах выбежала из кухни, как всегда запираясь в своей комнате. Отец, даже не попытавшись до нее достучаться, взял свой бумажник, быстро оделся и вышел из дома, Фрэнк знал, что он пошел в пивной бар.
Выключив воду, он взял недомытую тарелку и что было сил швырнул ее в стену. Вряд ли мать, рыдающая в своей комнате, что-нибудь услышала. Фрэнк был зол. Она его позвала, чтобы он посмотрел, как последние надежды на нормальное Рождество разбились так же как эта тарелка? Она, блять, для этого его позвала, или ей просто надоело строить крутую только перед отцом? Она правда считает, что это так охренительно - сначала качать права, а потом психануть и убежать плакать к себе в комнату? Отец серьезно думает, что единственно правильное решение в этой ситуации - это бросить сына на кухне с грязной посудой и уйти пить пиво? Просто ебаные родители года!
Он выключил плиту, бросил полотенце на пол и быстро убежал к себе в комнату.
Дом погрузился в тишину. Они были единственными, кто не украсил дом к празднику. Маленькие яркие огоньки с улицы отражались от темных окон дома. Свет был везде выключен.
Мама плакала в своей комнате. Папа напивался в баре. А Фрэнк... А Фрэнк сделал то, что обещал одному черноволосому мальчику в случае, если все полетит к чертям.

∞ ∞ ∞

Джерард приехал через двадцать минут после звонка, завернутый в пуховик и шарф, с пачкой печенья на соседнем сиденье. Он не спросил, в чем дело, что случилось, почему их дом не украшен, почему ни в одной комнате не горит свет. Он просто протянул коробку печенья, включил музыку и уехал с этой улицы.
Это было больно - уезжать. Оставлять плачущую маму одну в тихом и темном доме в праздник. Оставлять пережаренного гуся, недомытую посуду. Оставлять единственный неукрашенный дом. Оставлять свою семью в Рождество.
-Джи, а я точно не помешаю? - спросил Фрэнк, откусывая печенье.
-Не переживай, Фрэнки, все будет хорошо, - ответил Джерард, не отрываясь от дороги. - К нам даже бабуля приехала! - восторженно заявил он, улыбаясь.
-Здорово, тогда здорово, - пробормотал Фрэнк, облокачиваясь на спинку и прикрывая глаза.
Первым их встретил Майки, которого заставили расчищать снег на улице.
-Вообще-то это должен делать этот засранец, но он поехал за тобой, и все это дерьмо свалили на меня, так что я ненавижу вас обоих, - с улыбкой заявил он вместо приветствия.
-Милый парень, - протянул Фрэнк, когда они стояли на крыльце и ждали, пока им откроют дверь.
-Да тот еще говнюк вообще-то, - Джерард улыбнулся, - просто что-то типа панк-моды, а с виду такой тихий парень. Мама говорит, что если он не перестанет шляться и ругаться матом, она перестанет его кормить, а бабушка постоянно ворчит, какой он худой, и пичкает его пирожками.
Дверь им открыла улыбающаяся Донна. Она так же без вопросов пропустила их обоих в прихожую, и когда они разделись, а Фрэнк сто раз извинился за то, что явился к ним перед самым праздником без предупреждения, они прошли в гостиную, где сидела бабушка Уэй и смотрела телевизор. Она тоже тепло улыбнулась Фрэнку и сказала называть себя просто бабулей, потому что возникала ужасная путаница, когда Фрэнк постоянно говорил " миссис Уэй", и было непонятно к кому именно он обращается.
Через пару минут явился запыхавшийся Майки, и Донна всех позвала на ужин, после которого все были должны быстро разойтись по кроватям, потому что, чем быстрее они заснут - тем быстрее придет Санта. Это, наверное, показалось странным только одному Фрэнку, потому что оба брата с самым серьезным выражением лица принялись быстро поглощать содержимое своих тарелок, чтобы скорее уйти в постель. Это, вообще-то, было заразительным, потому что Фрэнк тоже принялся быстро уминать свой ужин, а бабуля Уэй рассказывала разные истории из ее детства о том, как они праздновали Рождество.
Пижама-заяц, выключенный свет и веселая болтовня о Рождестве. Фрэнк слушал тихий голос рядом с собой и не заметил, как провалился в сон.

∞ ∞ ∞

-Фрэнки, Рождество!!!
Фрэнк натянул себе на голову одеяло, надеясь, что его оставят в покое, но чьи-то руки потянули его за ногу, и ему пришлось открыть глаза, чтобы не оказаться сброшенным на пол.
Прямо над ним стоял Джерард в своей пижаме, лохматый, улыбающийся и перемазанный в шоколаде в - Фрэнк посмотрел на часы - в гребаные десять утра.
-Я не ел шоколад, нет, - важно заявил Джерард.
-Ел, ел, - сказал Фрэнк, улыбаясь, и сладко потянулся, тут же получив удар в бок.
-Ты чего лежишь? - завопил Джерард. - Время открывать подарки! - с этими словами он вылетел из комнаты, прихватив с собой и одеяло Фрэнка, и тому ничего не оставалось, кроме как пойти за ним.
Внизу уже все собрались. Донна и бабуля сидели на большом светлом диване в гостиной, Майки и Джерард расположились сразу на полу под елкой, и Фрэнк сел рядом с ними, держа свои руки за спиной.
-Извини, что так рано тебя разбудили, - сказала Донна, сонно потирая глаза кулаком, - просто кое-кому не терпелось открыть подарки.
-Джерард что, и вас всех разбудил? - усмехнувшись, спросил Фрэнк.
-Вообще-то это была бабуля, - ответил Майки и достал из-под елки первый подарок со своим именем.
Фрэнк просто сидел утром, в чужом доме в своей пижаме под огромной елкой и смотрел на четырех человек, которые сейчас казались самыми счастливыми в мире. Бабуля получила в подарок сразу три книги, по одной от каждого своего ребенка, и была очень довольна, потому что на самом деле сама попросила купить их для нее. Донна получила от сыновей сертификат в самый классный спа-салон в городе, а от матери теплый вязаный свитер. Джерард подарил Майки диск Селены Гомез, Майки Джерарду - расческу, и потом они долго катались по полу, хватая друг друга за коленки и щипая за бока.
В конце концов, Донна заявила, что пошла готовить праздничный ужин, а бабуля Уэй утащила Майки на кухню, потому что он очень худой и его нужно срочно покормить. Джерард и Фрэнк остались одни в светлой гостиной.
-У меня для тебя тоже есть подарок, - радостно заявил Джерард, копаясь где-то под елкой, пока наконец не вытащил маленькую коробочку.
Повертев ее в руках, Фрэнк снял маленькую крышечку и увидел штук пять новых разноцветных медиаторов.
-Я помню, ты вроде говорил, что растерял все свои, ну я и...
-Спасибо, - быстро оборвал он Джерарда и вытащил из-за спины свой подарок.
Это оказалась огромная футболка с Халком. Фрэнк вообще-то не был уверен, что Джерарду понравится, но увидел ее в магазине, и ему на ум сразу пришел комиксанутый растрепанный мальчик, и он купил ее.
Джерард быстро стянул с себя свою кофту и, натянув новую футболку, ужасно довольный кинулся на Фрэнка, крепко обнимая его за шею и весело смеясь, и Фрэнк с радостью обнимал его в ответ, потому что обнять Джерарда - это то, что он хотел сделать, когда увидел пять разноцветных медиаторов в коробочке, но почему-то постеснялся и решил, что это будет странным.
А потом они весь день занимались самыми важными бесполезными делами на свете. Майки, парень, который говорит слово " задница" чаще, чем любой среднестатистический подросток, заставил всех написать письмо Санте, потому что " какого хрена ты в него не веришь, чувак?! ". Донна накормила всех печеньем с молоком и предупредила, что до ужина, они больше ничего не получат, но Джерард все равно таскал с кухни шоколад. Бабуля уселась перед телевизором и снова взялась за вязание, пока Фрэнк, Майки и Джерард развешивали по дому оставшиеся гирлянды и возвращали на место игрушки, которые Апрельский сбивал с елки. А потом Майки снова послали расчищать дорогу перед домом от снега, но он естественно отказался идти один, и потому, что Джерард был очень недоволен, что его выволокли на улицу, началась двухчасовая снежная война.
Ближе к шести вечера Майки ушел поздравить своих друзей, пообещав скоро вернуться, а Фрэнк и Джерард залезли под теплый плед в комнате Джерарда. Бабушка в тайне от Донны принесла им две чашки гоголь-моголя, и они не спеша потягивали его, рассматривая целую кучу комиксов. Фрэнк молчал и даже не слушал о том, как Джерард рассказывал о супер-людях с суперспособностями, он просто смотрел на мальчика перед собой и... он просто смотрел на мальчика перед собой и все. На улыбающегося, счастливого мальчика в футболке Халка. На растрепанного худого мальчика. На мальчика, с усами от гоголь-моголя над верхней губой.
-Чего ты смеешься? - спросил Джерард, прерывая свой рассказ о женщине-кошке.
-У тебя усы, - смеясь, проговорил Фрэнк, падая спиной на кровать.
Майки вернулся в семь, ужин начался в восемь. Донна потрясающе накрыла стол. Рождественские свечи, непережаренный гусь, салаты, которых Фрэнк в жизни не видел, дорогой алкоголь, сладкий пастернак, и десерт, на который уже облизывался Джерард.
Прежде чем приступить к еде, все несколько раз похвалили Донну за великолепный ужин, поздравили друг друга, а бабушка встала и сказала, как она сильно любит свою семью и как она рада, что Фрэнк с ними в этот праздник.
Фрэнк чувствовал себя почти хорошо. Он был в окружении замечательных людей, ел вкусного гуся, рядом сидел растрепанный Джерард, но в голову все равно лезли мысли о брошенной семье. Он очень старался не чувствовать себя предателем. Но он бросил родных маму и папу. Но они не вспоминают о нем уже давно. Но он бросил родных маму и папу. Но они забыли даже о его дне рождения.
Из тяжелых мыслей его вывел Джерард, который дергал рукав его футболки.
-Ты грустный, - сказал он.
-У тебя рот в пироге, - ответил Фрэнк.
Майки, сидевший рядом, громко засмеялся, Апрельский залаял, Джерард уронил на себя пирог, бабушка запела, Донна невозмутимо доедала салат, и Фрэнк решил, что нет ничего плохого в том, что он позволит себе немного отдохнуть в Рождество.
Когда животы уже готовы были лопнуть от количества засунутой в них еды, все взяли бокалы с молочными коктейлями - Джерард взял еще и пудинг - и переместились в гостиную, на мягкие диваны и теплые кресла, и бабушка рассказывала детям сказки. Фрэнк смотрел, как Донна лежала на плече у матери и слушала с закрытыми глазами, как Майки положил голову на колени Джерарда, как Джерард поглаживал его волосы. Они были семьей. Настоящей семьей в настоящее Рождество.
Через час бабушка объявила, что всем пора по кроватям. Майки поднялся на ноги и, сладко потянувшись, первым отправился в комнату, чмокнув маму и бабушку и пожелав всем спокойной ночи. Джерард и Фрэнк ушли следом, оставляя бабулю с мамой, задремавшей на ее плече.
Когда они вошли в комнату, первым делом Джерард включил гирлянду вместо света, и комната засверкала разноцветным полумраком. Затем он стащил с себя новую футболку, аккуратно повесил ее на стул и натянул свою пижаму. Когда он повернулся, Фрэнк уже расстелил их постель и переоделся сам.
-Я так устал, - протянул Джерард и плюхнулся на кровать.
-Подвинься, - пробурчал улыбающийся Фрэнк, ложась с ним рядом.
Джерард отполз к стене, уступая место Фрэнку, а потом перекатился прямо через него на край кровати.
-Ты мне желудок раздавил, - зашипел Фрэнк, скидывая его с себя, - а-а-а, пирог сейчас вывалится обратно?
-Где пирог?!
Фрэнк засмеялся, утыкаясь носом в подушку, чтобы не перебудить весь дом. Джерард лег рядом и тоже тихонько захихикал.
-Ты такой глупый, - сказал он, пихая Фрэнка в плечо.
-А ты такой обжора, - ответил тот, поворачиваясь к нему лицом.
Они лежали в тишине несколько минут, и Фрэнк разглядывал разноцветные блики на лице Джерарда, на его шее, ключицах, наблюдал за каждым взмахом его ресниц, вглядывался в детские глаза.
-Почему ты делаешь это с собой? - тихо спросил Фрэнк.
Джерард пару раз моргнул и немного поморщился.
-Потому что это помогает мне справиться, - так же тихо ответил он.
Фрэнк вглядывался в его лицо несколько секунд.
-Я не понимаю, - сказал он.
-Я тоже. Просто мне легче, когда я делаю это. Мне нравятся синяки на моем теле. Это... я просто, идиот, да?
-Да. И каково это?
Они говорили тихо, почти шепотом, лежа под одним одеялом. Фрэнк хотел знать все и одновременно боялся того, что мог услышать. Джерард нервно покусывал губу, глядя на него с неясной виной.
-Это страшно, - сказал он, - когда тебе очень больно, и ты знаешь, что ты сам делаешь это, но все равно продолжаешь, и это действительно больно, и иногда твоя рука случайно срывается, и удар получается слабым, но ты ведь сам виноват, поэтому бьешь себя еще сильнее в наказание. Я знаю, как это звучит. Серьезно. Когда сижу на уроках, а мне в спину кидают пожеванные бумажки, я думаю о том, что на перемене пойду в туалет и сделаю это, и мне становится легче. Правда. Ты не можешь осуждать меня. Они обижают меня. Мне нужно как-то справляться. Я не всегда так делаю.
-Я тебя не осуждаю, - все, что смог сказать Фрэнк.
Он не осуждал его. Просто это было так неправильно - что он бил себя и уничтожал изнутри, потому что кому-то было просто скучно. И это вообще-то было отстойно.
Джерард больше не говорил. Он молча лежал и смотрел на Фрэнка, которому хотелось кричать от боли, потому что на свете есть такие тупые люди, которые настолько слепы, что не замечают, как разрушают чужие жизни. Фрэнку отчаянно хотелось крепко вцепиться в Джерарда и держать его в своих объятиях до тех пор, пока тот не почувствует достаточно тепла, чтобы перестать бить себя. Хотелось гладить его по волосам, держать крепче за руку, целовать на ночь в щеку, дарить ему смешные футболки, и плевать, что парни так не делают, какая вообще разница, когда один мальчик страдает, а люди - идиоты. Фрэнку хотелось сделать так много, но вместо этого он сказал:
-Ты можешь прекратить это?
-Я не знаю, - тихо выдохнул Джерард.
-Джи, - произнес Фрэнк, - ты...
Ты самый солнечный.
Ты самый сильный.
Ты самый храбрый.
-Хочешь, я тебе спою?
-Хочу, - шепнул Джерард, и пододвинулся ближе к Фрэнку, утыкаясь носом ему в шею и чувствуя, как теплые руки притягиват его ближе его за талию.
- Мы выбрали долгий путь,
Долгий путь домой.
И теперь остался лишь шаг, чтобы пройти
Все эти часы одному,
Лишь одно доведёт тебя до дома,
Избавлюсь ли я от этого?
И всё, что осталось мне, это надежда.
Теперь я лишь надеюсь на...

Чудо, чудо
Увидеть свет дня.
Чудо,
Небеса такие голубые.
Это чудо, чудо -
Найти новую жизнь.
Чудо,
Быть снова с тобой.
-Ты засранец, Айеро, - почти сквозь сон прошептал Джерард.
-Да, - прошептал в ответ Фрэнк, но Джерард уже спал.

...но ты прекрасен для меня.