Ресурсная преступность

Казалось бы, что может дать науке введение нового понятия? Объяснить другими словами уже известные положения или при­близиться к более адекватному пониманию сущности происхо­дящих явлений? С одной стороны, очевидно, что корыстные преступления всегда были направлены на завладение некоторы­ми ресурсами. Но в какие периоды общественного развития по­пытки криминального обогащения приводили к реальному ус­пеху, к безнаказанности, к перераспределению общественных накоплений и, наконец, к легализации, к узакониванию результатов тех или иных мошеннических махинаций и откровенного грабежа?

Ответ на этот вопрос однозначен: наиболее благоприятное вре­мя, можно сказать, «золотое время» для ресурсной преступности — это, как говорили древние китайцы, «эпоха перемен», периоды социально-экономических реформ, революций, войн.

Если внимательно всмотреться в наиболее страшные страницы истории, можно столкнуться с принципиально различными оцен­ками тех или иных событий. Естественно, это связано с неизбеж­ной позиционностью: для одних — освободители, для других — ок­купанты; для одних — реформаторы, для других — разрушители; для одних — революционеры — борцы за светлое будущее, для дру­гих — уничтожители духовной культуры.

Заметим, однако, что как бы ни оценивались социальные пре­образования, они непременно сопровождались борьбой за ресурсы, перераспределением собственности, накоплений, средств произ­водства, вспышкой криминальной активности, прорывом личнос­тей с явно криминальными наклонностями в высшие эшелоны власти. Результатом переворотов всегда были или быстрое (зачас­тую баснословное по размерам и несовместимое с представления­ми о законности) обогащение определенных групп и личностей при либеральных режимах, либо концентрация в руках правящей элиты необъятных ресурсов, которые также добывались крими­нальными методами, экспроприацией, насилием, репрессиями при формировании тоталитарного строя.

В любом случае очевидно, что социальные катаклизмы — это периоды расцвета ресурсной преступности. Но можно сделать и более радикальное предположение о том, что именно интересы ресурсной преступности лежат в основе практически всех драма­тических событий истории.

Эта гипотеза может понравиться или не понравиться иссле­дователям различных эпох. Что же касается современности, именно криминологический анализ событий, происходящих в экономической, социальной, политической жизни нашей страны, способен высветить острейшие проблемы, стоящие пе­ред обществом.

В этом ракурсе всю историю цивилизации можно рассматривать как череду этапов экономического и социального развития, в ко­торых доминируют либо процессы накопления ресурсов, либо про­цессы их перераспределения, а зачастую и просто их разграбление с частичным уничтожением в горниле многочисленных войн.

На этапах накопления ресурсов, как правило, торжествует за­кон, возникают те или иные системы правовых отношений, обще­ственное мнение довольно чутко реагирует на то, что преступно и непреступно. Преступники, обличенные властными полномочия­ми, интуитивно или сознательно руководствуются принципом «чем больше пирог национального богатства, тем большие куски можно снять со стола общественного достояния». И до поры до времени «VIP-преступники» заинтересованы в стабильности социальных отношений, в развитии экономики, в целостности государственной машины и, следовательно, действуют в национальных интересах, даже проявляют патриотизм.

На этапах перераспределения ресурсов общество зачастую попа­дает в состояние так называемого «криминологического безвреме­нья», когда разрушаются традиционные системы правовых отноше­ний, возникает или некое «революционное право», или просто со­стояние анархии и хаоса в общественных отношениях, стираются грани не только между преступным и непреступным, но и между моральным и аморальным, между дозволенным и недозволенным. Более того, преступники, оказавшиеся в верхних эшелонах власти, объективно заинтересованы в перманентном продолжении обще­ственных преобразований, поскольку именно хаос и неразбериха открывают необъятные возможности для личного обогащения.

Таким образом, с введением понятия ресурсной преступности вырисовывается уже некий «цивилизационный» подход в крими­нологии, состоящий в анализе криминальных пружин и рычагов тех или иных экономических и финансовых кризисов, социальных преобразований, революций и войн.

Представляя в полной мере огромную многофакторность и мно­гомерность общественных явлений, не сложно увидеть, что в пе­риоды относительно спокойного поступательного развития по мере накопления общественного богатства и повышения уровня жизни людей у личностей со сформировавшимися реактивными преступ­ными наклонностями возникают, можно сказать, повышенные криминально-ресурсные амбиции.

Классическая революционная ситуация, «когда низы не хотят жить по-старому, а верхи не могут управлять по-новому» может выглядеть и так: «преступников низших слоев крайне раздражает благосостояние средних классов», а «преступники в высших эшелонах власти с вожделением смотрят на возможность закрепления за собой уже захваченных материальных и финансовых ценностей» в процес­се социальных катаклизмов, революций или либеральных ре­форм.

Картину криминальной революционной ситуации дополняет то обстоятельство, что в стадии накопления общественных ресур­сов у законопослушной части населения, к сожалению, накапли­вается неудовлетворенность предопределенностью и детермини­рованной заданностью жизненного цикла, что связано с необхо­димостью исполнения действующих законов и следования сложившимся традициям.

Более того, рост благосостояния людей, улучшение условий жизни в периоды стабильного развития общества вызывают иллю­зию возникновения неких «новых возможностей» в случае соци­ально-экономических и политических перемен (уничтожение ца­ризма, ликвидация эксплуататорских классов, разрушение единой партийной системы, разделение государства, создание суверенных режимов и т.д.). Эти новые возможности неизбежно открываются, но в первую очередь для совершения преступлений на всех уровнях социальной пирамиды: от тривиальных краж и разбоев до образо­вания мощных сетевых структур организованных преступных со­обществ.

■ Развитие представлений о ресурсной преступности высвечивает «циви- лизационный» ракурс криминологии, позволяющий в новом свете понять причины социально-экономических кризисов, революций, войн.