Билет № 1. 1) Понятие о библейской исагогике

1) Понятие о библейской исагогике. История, задачи и деление науки. Объем общего и частного Введения. Наука о Священном Писании, к изучению которой мы приступаем, называется Введением в священные книги Ветхого Завета, или Библейской Исагогикой (от греч. — введение).

Соответственно своему названию, Введение сообщает нам вводные или предварительные сведения о священных книгах и тем самым отличается по своему содержанию от других наук о Священном Писании: Библейской Экзегетики, или толкования священных книг, и Библейской Герменевтики, излагающей правила толкования.

Важность и необходимость изучения исагогических сведений о священных книгах, как первого условия в подготовке к выяснению и истолкованию истинного смысла, содержащегося в них, объясняются прежде всего глубокой древностью Священного Писания. Первые читатели священных ветхозаветных книг, несомненно, понимали их без особого труда, подобно тому, как и мы понимаем произведения современных нам авторов, написанные на отечественном языке и излагающие более или менее известные нам события. Точно также совершенно понятны были древнейшие из ветхозаветных книг, их первым читателям, которые были очевидцами многих описываемых в них событий или жили в близкое к ним время.

Но с течением времени язык, на котором первоначально были написаны священные ветхозаветные книги, стал мёртвым языком; с постепенным введением нового строя жизни, религиозного, общественного и семейного, стали предаваться забвению прежние обычаи, законы и нравы, и живая память о древних событиях и предметах, о которых повествуется или упоминается в Библии, изгладилась. Теперь мы уже не можем обойтись без сложного приготовления к пониманию священных книг. Мы должны изучить исторические обстоятельства происхождения ветхозаветных писаний, выяснить, как они сохранились до наших дней, кто их авторы и составители, каково их содержание и каким образом оно раскрывается, что имеется в нашем распоряжении для их истолкования и т.п.

Источники и история науки. Данные для решения исагогических вопросов о священных книгах содержатся прежде всего в самой Библии, в том числе в неканонических частях её, затем в иудейском талмудическом предании, сочинениях Иосифа Флавия, Филона, в творениях св. отцов и учителей Церкви. Из последних особенно следует отметить библейско-богословские труды Оригена († 254), св. Афанасия В. († 373), блаж. Иеронима († 420) и блаж. Августина († 430), сообщающие богатый и весьма ценный материал для исагогической науки. В отеческий период появились и первые собственно исагогические сочинения, носящие соответствующее название.

Термин " Введение " впервые употребил в наименовании своего труда сирийский монах Адриан († 440), принадлежащий к Антиохийской экзегетической школе и писавший: " Введение в божественные писания" («Исагоги ис тас фиас графас»). Это название в приложении к изучаемой науке не только сохранилось до нашего времени, но и находится в преимущественном употреблении у христианских богословов, хотя в древности было и другое название: " Синопсис " (у св. Афанасия и Иоанна Златоуста).

В сочинении монаха Адриана в сущности излагаются и объясняются идиомы еврейского языка; в нём собраны и пояснены многочисленными, удачно подобранными, примерами гебраизмы греческого текста Ветхого и Нового Завета с целью сделать этот текст вполне понятным для читателя. Из Антиохийской же школы вышло другое важное исагогическое произведение святоотеческого времени, принадлежащее Юнилию Африкану (ум. в 522 г. в Константинополе): De partibus divine logis. В первой книге своего труда Юнилий рассматривает виды речи (речь историческая, приточная, дидактическая) и даёт правила для их истолкования, во второй книге он излагает библейскую догматику. В том же VI‑ м веке на Западе Кассиодор († 570) написал две книги " De institutione divinare ", которые он сам называет " libri introductorii ", т.е. книги содержащие Введение в Священное Писание. В них Кассиодор сначала перечисляет все священные книги с указанием главнейших, преимущественно западных толкований, предлагает вспомогательные средства для понимания текста Свящ. Писания, затем сообщает некоторые понятия о разделении и каноне библейских книг и даёт руководство относительно переписки Библии и устранения вкравшихся в текст неисправностей.

Нетрудно заметить, что в трудах святоотеческого времени, даже тех, которые имеют исагогическое направление, значительное место занимает материал герменевтический, догматический, экзегетический и т.п. и это объясняется тем, что основное внимание отцов и учителей Церкви было направлено на содержание Библии, на раскрытие и ограждение от еретических искажений церковных догматов; сообщение же исагогических сведений имело целью подготовить читателя Свящ. Писания к правильному пониманию смысла библейского текста.

За тысячелетний период средневековья, проистекший со времени появления трудов святоотеческого времени, Библейская Исагогика в своём развитии не продвинулась ни на шаг. Прологи, предварявшие иногда отдельные священные книги в написанных в это время библейских кодексах, большей частью заимствованы из творений св. отцов.

В эпоху гуманизма и реформации Библейская Исагогика вновь начала разрабатываться быстрыми темпами, в связи с появлением протестантства и распространением в западно-европейском обществе отрицательно-критических воззрений на предметы христианской веры. Разработка исагогических вопросов с этого времени приняла историко-критический и полемический характер. Если в отеческий период сообщение исагогических сведений имело целью дать пособие к пониманию священных книг, то в новейшее время для богословов ортодоксального направления к этой задаче присоединилась и другая, апологетическая, — необходимость защищать божественный авторитет Священного Писания от нападок рационалистической критики, пытающейся низвести св. Библию на степень обыкновенных человеческих произведений. Отсюда для всякого православного христианина, и особенно студента и богослова, должно быть ясно, насколько необходимо и важно для него знакомство с Библейской Исагогикой для того, чтобы быть твёрдо уверенным в древности, боговдохновенности и неповреждённости св. Библии и со спокойной душой приступать к её изучению.

Богословская литература западных христианских исповеданий очень богата трудами по Библейской Исагогике. Русские исагогические труды начали появляться в XIX в., особенно после учреждения духовных академий: Петербургской, Московский и Казанской. К ним прежде всего следует отнести следующие учебные руководства:

1. Митр. Амвросия: " Краткое руководство к чтению книг Ветхого и Нового Завета". М., 1841 г.;

2. Митр. Макария: " Введение в Православное Богословие". Изд. 1‑ 7, СПб., 1847-1913. В отделе " О Священном Писании" здесь рассматриваются вопросы истории, достоверности и боговдохновенности свящ. книг;

3. Свящ. В. Смарагдова: " Пособие к доброму чтению и слушанию Слова Божия", СПб. 1869;

4. Митр. Арсения: " Введение в священные книги Ветхого Завета", Киев, 1873;

5. Проф. А. Олесницкого: " Руководственные о Священном Писании Ветхого и Нового Завета сведения из отцов и учителей Церкви. Киев, 1894 г.

Все перечисленные труды обнимают главным образом вопросы Частного Введения и составлены преимущественно по образцам святоотеческого времени, поэтому они представляют собой науку Введения в том виде, в каком она была в отдалённый патристический период и не отвечают на многие вопросы, поставленные перед православной Исагогикой обстоятельствами нового времени.

На рубеже XIX-XX ‑ го вв. в России начали появляться исагогические труды с более высокой научной эрудицией.

В шести выпусках " Библейской науки" еп. Михаила (Тула, 1897-1903) многие ветхозаветные книги обозреваются на высоком для того времени научном уровне, особенно Пятикнижие и учительные книги. Из Общего Введения здесь помещена история толкования (в 1‑ м вып.).

В магистерской диссертации Н. Дагаева: " История ветхозаветного канона" (СПб., 1898) обобщены результаты предшествующих научных изысканий в объёме данного раздела Общего Введения.

В капитальном труде проф. И. Корсунского: " Перевод 70‑ ти, его значение в истории греческого языка и словесности (Серг. Лавра, 1898), имеющем филологическое направление, собрано много общих сведений о переводе 70‑ ти толковников.

Особенно же важны для нас исагогические исследования проф. А.П. Юнгерова: " Общее Историко-критическое Введение в священные ветхозаветные книги" (Казань, 1902, 2‑ е изд., 1910) и " Частное Введение..." (Казань, 1907). Это наиболее полный в русской богословской литературе исагогический труд, обнимающий все вопросы Общего и Частного Введения в Ветхий Завет, в котором обобщены результаты научных изысканий в области Библейской Исагогики с древнейших времён до начала ХХ‑ го века.

Многие вопросы Частного Введения обозреваются также в предисловиях к выпускам Толковой Библии (СПб., 1900-1914) и на некоторые книги очень обстоятельно.

Из многочисленных трудов по Библейской Исагогике, появившихся в других православных церквах за последние 100 лет, упомянем здесь только более новые издания, представляющие последнее слово православной исагогической науки:

И. Марковски. Введение в Св. Писание на Ветхий Завет, часть I. Общее Введение, София, 1932. Часть II. Частное Введение. София, 1936. Изд. 2‑ е, переработанное, София, 1957.

В современных курсах Введение обычно разделяется на две части: Общее Введение и Введение Частное, или специальное.

В Общем Введении в Ветхий Завет рассматриваются вопросы, относящиеся ко всем вообще священным книгам, а именно:

1) История канона ветхозаветных книг: его происхождение, заключение и дальнейшая судьба;

2) История оригинального текста ветхозаветных священных книг;

3) История переводов священных книг В.3. и

4) История толкования ветхозаветных книг.

В Частном Введении обозреваются и решаются вопросы, относящиеся к каждой в отдельности священной книге, именно: о происхождении, писателе, подлинности, каноничности, историческом достоинстве, богословском учении, состоянии текста.

2) Древние переводы еврейского текста Ветхого Завета. Александрийский греческий перевод (70‑ ти)

Первое место по древности, общераспространённости и достоинству у христианских библиологов отводятся в истории переводов Александрийскому греческому переводу 70‑ ти толковников.

О происхождении перевода древнейшее свидетельство находится в письме некоего Аристея, участника события, которое с сокращением повторяет И. Флавий. Египетский царь Птоломей II Филадельф (285-246) на девятом году своего правления посетил знаменитую александрийскую библиотеку и спросил библиотекаря её Димитрия Фалерийского о составе библиотеки. Димитрий Фалерийский ответил, что в библиотеке находится 200 тысяч книг и что желательно ещё приобрести иудейские законы, которые пока недоступны грекам, потому что написаны на непонятном для греков еврейском языке. Птоломей, похвалив Димитрия за заботу о собрании книг, выразил своё согласие на приобретение перевода иудейских книг. В Иерусалим было отправлено торжественное посольство во главе с Аристеем и Андреем, приближёнными Птоломея, с богатыми дарами для Иерусалимского храма и первосвященника Елеазара.

Первосвященнику вручено было от Птоломея письмо с просьбою прислать подлинные списки еврейского закона и мудрых мужей, которые, зная еврейский и греческий языки, составили бы согласно с подлинником точный перевод еврейских книг на греческий язык, " чтобы им могли пользоваться как евреи, расселённые по разным областям греческого царства, так и любознательные греки".

Первосвященник Елеазар по просьбе Птоломея отправил в Александрию посольство из 72 толковников — старцев, хорошо знавших еврейский и греческий языки, которые взяли с собою пергаментный список закона, написанный золотыми буквами.

По прибытии в Египет 72 переводчика были помещены на острове Фаросе, где они ежедневно собирались и проверяли (делаемые, вероятно, порознь) свои переводы и вместе устанавливали текст перевода.

Когда перевод был окончен, для его оценки собраны были все александрийские иудеи; выслушав в присутствии переводчиков весь перевод, они одобрили его за полное согласие с еврейским подлинником. После этого прочитали его иудейские начальники, затем снова внимательно просмотрели сами переводчики и, наконец, в совершенно исправном виде представили самому Птоломею, который пришёл в необыкновенный восторг от совершенства перевода, а тем более от содержания еврейского закона, и удивился, что такие замечательные книги были так долго в неизвестности.

Такое же сказание, со слов Аристея, о происхождении перевода 70‑ ти находится у Филона, с добавлением, что переводчики на острове Фаросе при составлении перевода были вдохновляемы Богом, пророчествовали, переводили книги каждый отдельно, но, несмотря на это, составили вполне тождественный и точный подлиннику перевод, возбуждающий общее удивление и веру в боговдохновенность его, и поэтому на острове Фаросе бывает ежегодное празднество иудеев и даже неиудеев, причём " чествуется место, на котором воссиял свет перевода" (О жизни Моисея. II, 5).

В таком же духе повторяют это свидетельство и св. отцы (Иустин, Ириней, Климент. Алекс., Кирилл Иерус., Августин) с добавлением, что каждый из 72‑ х переводчиков работал в отдельной комнате.

Какую же историческую достоверность имеет повествование Аристея? Уже бл. Иероним заметил противоречие между первоначальным рассказом Аристея и позднейшими наслоениями: " не знаю я, кто первый выдумал, что переводчики были размещены по разным кельям, когда и Аристей и Флавий говорят, что они находились в одном здании и не пророчествовали".

Не входя в подробный разбор всех критических возражений за и против достоверности этого сказания, приведём лишь положительные данные в его пользу, насколько их можно найти в древней истории.

Прежде всего, согласно этому сказанию, в Александрии жило много иудеев. В Египет они начали переселяться ещё по разрушении Иерусалима Навуходоносором (Иереем. 41, 17; 43‑ 44 гл.), а позднее Александр Македонский много иудеев поселил в Александрии. У александрийских иудеев был свой синедрион, и было построено много синагог. Еврейский язык у александрийских иудеев в обычном обращении заменялся греческим, который многие из них знали лучше, чем еврейский, а поэтому у них, естественно, возникло желание иметь священные книги на общепонятном для всех их греческом языке.

С другой стороны, необходимость в переводе книг еврейского закона могла возникнуть и для греческого правительства Египта. Согласно рассматриваемому сказанию, у Птоломея I Лага была превосходная александрийская библиотека, которую дополнял и с охотою увеличивал Птоломей II Филадельф. Особенно усердно собиратели александрийской библиотеки заботились о приобретении законодательных книг, так как Птоломей I Лаг и его преемники составляли новое египетское законодательство и, по свидетельству Плутарха, собирали законодательные сочинения всех народов и тщательно изучали их.

Участие в составлении перевода 72‑ х мужей, упоминаемое, кроме Флавия, многими отцами церкви, тоже может считаться вполне достоверным в этом сказании, также как и место его происхождения — Александрия.

Руководствуясь рассмотренными свидетельствами, начало составления перевода 70‑ ти толковников следует отнести к первым десятилетиям III века до Р.Х., примерно около 275-260 гг.

В таком объёме ветхозаветные книги были переведены 70‑ ю толковниками? Иосиф Флавий ясно говорит, что они перевели только одни книги еврейского " закона". Рассказ Аристея, что пергаментный свиток " закона", написанного золотыми буквами, взятый переводчиками, также даёт основание разуметь один закон.

О времени перевода всех остальных книг Ветхого Завета древность не сохранила сведений. Можно думать, что они были переведены при Птоломее II Филадельфе и его ближайших преемниках, Птоломее III Евергете (245-221) и др., возможно, под руководством ближайших сотрудников 72 толковников. Поэтому весь Александрийский греческий перевод в христианской богословской литературе обычно называется переводом 72 толковников, или сокращенно Семидесяти (Септуагинта).

Окончательное собрание всех книг этого перевода, канонических и неканонических, следует отнести к довольно позднему времени, а именно, к первым векам по Р.Х., так как о некоторых неканонических книгах встречаются упоминания лишь у христианских писателей II и III вв.

Язык перевода 70‑ ти толковников обычно называется общим греческим языком, т.е. языком общеупотребительным в разговорной и литературной речи народов, входивших в состав необъятной монархии Александра Македонского. Этот общий язык образовался из элементов классического греческого языка, но с множеством позднейших изменений его в греческой литературе и в разговорной речи, привнесённых из местных языковых элементов народов Востока и Запада.

Еврейский элемент отразился на переводе 70‑ ти в его словоупотреблении. Так, многие еврейские слова оставлены в Септуагинте без перевода, например, евр. саббат; фесах и мн. др. Очевидно, они употреблялись в таком значении в разговорной речи александрийских иудеев и всем были понятны.

Некоторые греческие слова, под влиянием языка священных писателей, были переосмыслены и получили в переводе особенное значение, свойственное лишь оригинальным еврейским, соответствующим им, словам. Напр. слова в соответствие еврейскому дабар у 70‑ ти получили значение: " дело, событие"; в соответствие еврейскому зера — " потомство"; в соотв дерех — " жизнь, поведение"; в соотв. керен, — " сила"; в соотв. берит, — завет с Богом людей и мн. др.

Вообще язык перевода 70‑ ти — это язык переводный, следующий течению речи еврейского оригинала.

Грамматика перевода 70‑ ти значительно отступает от классической греческой грамматики, вследствие сильного влияния еврейского языка и его грамматики. Она оказала влияние на новозаветный и христианский язык последующего времени.

Многим греческим словам в переводе 70‑ ти придаётся особое высшее духовное значение, какого они не имели в классической греческой литературе, например помазанник, царь и Мессия; завет и т.д.

3начение перевода 70‑ ти очень велико. В глазах вообще всех христиан он приобрёл особо важное значение по своему употреблению в священных книгах Нового Завета. Апостолы в своих писаниях приводили ветхозаветные изречения в большинстве по тексту перевода 70‑ ти и тем самым освятили его употребление христианами (Деян. 2, 24 = Пс. 15, 10 — " не даси преподобном у твоему видети истления"; " тело же совершил Ми еси" — Евр. 10, 5 = Пс. 39, 5 и мн. др.). По вычислению греческого учёного Экономоса из 235 ветхозаветных цитат в Новом Завете 215 взяты из Септуагинты, и только 20 приводятся по еврейскому тексту.

Влияние терминологии и вообще языка перевода 70‑ ти на новозаветный язык и терминологию общепризнано. Так, все собственные имена (Моисей, Иерусалим, Аарон и пр.), богослужебные термины (скиния, кивот, кадило и пр.) — священные должности (иерей, архиерей и пр.) — перешли в язык новозаветных писателей, а от них и в православно-богословский язык из перевода 70‑ ти. По меткому выражению св. Феофана, " перевод 70‑ ти дал порфиру новозаветному учению" (Душеполезное Чтение, 1876, 2, 1‑ 20 стр.).

Христианская Церковь с апостольских времён, по незнанию её членами еврейского языка, употребляла в общественном богослужении ветхозаветные книги в переводе 70‑ ти.

С распространением христианства среди восточных и западных народов, не знавших греческого языка, ветхозаветные книги стали употребляться в переводах, составленных с текста перев. 70‑ ти толковников. Так, в первые века по Р.Х. в Западной Церкви распространён был древнелатинский перевод, составленный с 70‑ ти толковников, употреблявшийся в Италии, Галлии и Африке; на Востоке довольно рано появились и распространились переводы: Коптский, Эфиопский, Армянский, Готский и др., составленные также с 70‑ ти.

Вероопределения Вселенских Соборов, догматические, экзегетические и гомилетические труды отцов и учителей Православной Церкви в большинстве случаев составлены по чтению перевода 70‑ ти.

Появление перевода 70‑ ти, по мнению отцов Церкви, имело большое значение в истории Божественного домостроительства спасения человеческого рода. Посредством этого перевода ветхозаветные книги стали доступны всем народам, а вместе с этим и проникавшее их чаяние грядущего Мессии делалось достоянием языческих народов ещё до Р.Х.

Для христиан перевод 70‑ ти толковников, кроме того, имеет значение апологетическое, так как многие мессианские пророчества переведены в нём с ясным указанием на их мессианский смысл. Например, в Пс. 2, 2 — ясно указывает на мессианское понимание пророчества, как и Апостолы поняли его (Деян. 4, 26), а иудействующий Акила заменил его словом??????. В Пс. 21, ст. 17 перевод: " пронзили" (руки и ноги) — более правилен, чем масоретское чтение: каари — " как лев".

В некоторых местах и даже целых книгах перевод 70‑ ти имеет критико-текстуальное преимущество перед масоретским текстом. Например, согласно 2Парал. 22, 2 по переводу 70‑ ти, царь Охозия вступил на престол 22‑ х лет, а по масоретскому тексту 42‑ х лет. Если согласиться с еврейским чтением, то Охозия окажется двумя годами старше своего отца, между тем, как по переводу 70‑ ти он 20‑ ю годами моложе.

По переводу 70‑ ти кн. Исх. 1, 5 всех потомков Иакова, переселившихся в Египет, было семьдесят пять, а по евр. масоретскому тексту семьдесят. Правильность текста 70‑ ти в данном месте подтверждают кумранский фрагмент книги Исход (4QEx) и кн. Деяний (7, 14), где указывается то же число 75. Текст 1‑ 2 книг Царств в Септуагинте сохранился в лучшем состоянии, чем в евр. МТ, что подтвердили и кумранские фрагменты этих книг.

Но, признавая многие достоинства за Александрийским греческим переводом, учёные исследователи текста 70‑ ти в то же время обращают внимание на то, что переводчики имели цель не строго научную: точно и буквально переводить священный текст, а церковно-богослужебную: сделать священный ветхозаветный текст общераспространённым и понятным как для иудеев, так и для народов " всего мира". Поэтому переводчики справедливо по-гречески называются " герменевтами" — толковниками, а перевод их " толкование", так как они толковали священный текст, перифрастически — изъяснительно переводили его. Желая сделать свой перевод наиболее ясным, они местами допускали значительную свободу в передаче еврейского текста, свободные упущения и вставки, способствовавшие уяснению отрывочной речи священных писателей и еврейского языка.

Теперь признаётся несомненным, что 70 толковников иногда намеренно уклонялись от буквальной точности перевода, устраняя следы антропоморфизмов в ветхозаветных книгах, нередко более мнимые, впрочем, чем действительные. Напр. сказание о том, что 70 старцев " видели Бога" (Исх. 24, 10‑ 11) переведено: " увидели место, где стоял Бог". В Исх. 17, 6 Господь говорит: " Я стану пред тобою", толковники перевели: " прежде пришествия твоего". В Исх. 19, 3 выражение: " Моисей взошёл к Богу", переведено: " Моисей взошёл на гору Божию". Богу не приписывается раскаяние, поэтому в Быт. 6, 6‑ 7 еврейское слово вайиннахем — " раскаялся", переведено: " помышлял и размышлял". Гнев, видение, слышание, обоняние в приложении к Богу также перифразируются.

В некоторые исторические ветхозаветные книги в Септуагинте намеренно внесены дополнения, нередко опережающие самое историческое повествование: например, И. Нав. 6, 25 — о восстановлении стен Иерихона Азаном из Вефиля, также в 1Ц. 2, 10; 3Ц. 8, 53 и мн. др.