Указатель афоризмов при гексаграммах

Гексаграммы без афоризмов: 1, 14, 34, 58.

昼 日 三 接 • 35 В круговороте дня трижды принимать < подданных>

至 于 八 月 有 凶 • 19 Когда настанет восьмая луна, будет несчастье

王 假 有 廟 • 45, 59 Царь приближается к обладателям храма

王 假 之 • 55 Царь приближается к нему

往 來 井 井 • 48 Уйдешь и придешь, но колодец останется колодцем

征 凶 • 54 В походе – несчастье

宜 日 中 • 55 Надо солнцу быть в середине < своего пути>

盥 而 不 荐 • 20 Умыв руки, не приноси жертв

[ 匪 人 ] • 12 [Неподходящий человек]

匪 我 求 童 蒙 童 蒙 求 我 • 4 Не я добываю юношей, юноши добывают меня

密 雲 不 雨 自 我 西 郊 • 9 Плотные тучи – и нет дождя; < они> – из нашей западной окраины

出 入 無 疾 • 24 Выходу и входу не будет вреда

君 子 有 攸 往 • 2 Княжичу есть куда выступить

君 子 有 終 • 15 Княжичу обладать совершенством

[ 貞 ] 吉 • 27 [Стойкость] к счастью

吉 原 筮 • 8 Счастье. Вникни в гадание

苦 節 不 可 貞 • 60 Горе ограничено; < оно> не может быть стойким

告 自 邑 • 43 Говори от своего города

[ 習 坎 ] • 29 [Двойная бездна]

畜 牝 牛 吉 • 30 Разводить коров – к счастью

利 君 子 貞 • 13 Благоприятна княжичу стойкость

利 西 南 • 40 Благоприятен юго-запад

利 西 南 得 朋 東 北 喪 朋 • 2 Благоприятно: на юго-западе найти друзей, на северо-востоке потерять друзей

利 西 南 不 利 東 北 • 39 Благоприятен юго-запад; неблагоприятен северо-восток

利 有 攸 往 • 24, 32, 41, 42, 43, 45, 57 Благоприятно иметь, куда выступить

利 有 攸 往 亨 • 28 Благоприятно иметь, куда выступить; свершение

利 用 獄 • 21 Благоприятно тому, чтобы воспользоваться раздорами

利 涉 大 川 • 5, 13, 18, 26, 42, 59, 61 Благоприятен брод через великую реку

利 艱 貞 • 36 Благоприятна в трудности стойкость

利 建 侯 • 3 Благоприятно возведение князей

利 建 侯 行 師 • 16 Благоприятно возведение князей и движение войск

利 見 大 人 • 6, 39, 45, 57 Благоприятно свидание с великим человеком

利 貞 • 4, 32, 53, 59, 61, 63 Благоприятна стойкость

利 女 貞 • 37 Благоприятна женщине стойкость

行 有 尙 • 29 Действия будут одобрены

其 庭 不 見 其 人 無 咎 • 52 Проходя по своему двору, не заметишь своих людей; хулы не будет

可 貞 • 41 Возможна стойкость

可 小 事 不 可 大 事 • 62 Возможны дела малых; невозможны дела великих

亨 • 30 Свершение

亨 [ 利 見 ] • 45 Свершение; [благоприятна стойкость]

孚 号 • 43 С правдой возглашай

有 言 不 信 • 47 Будут речи, < но они> неверны

有 孚 窒 • 6 Обладателю правды – препятствие

有 孚 維 心 亨 • 29 Обладателю правды – только в сердце – свершение

有 孚 元 亨 • 5 Обладателю правды – изначальное свершение [547]

有 孚 元 吉 無 咎 • 41 Обладателю правды – изначальное счастье. Хулы не будет

有 孚 顒 若 • 20 Владея правдой, будь нелицеприятен и строг

有 厲 • 43 Будет опасность

有 攸 往 夙 吉 • 40 Если есть куда выступить, то уж заранее будет счастье

朋 來 無 咎 • 24 Друзья придут; хулы не будет

用 大 牲 吉 • 45 < Для жертвоприношения> указаны крупные животные; счастье

用 見 大 人 • 46 Указано свидание с великим человеком

< 同 人 > 于 野 亨 • 13 < Родня> на полях; свершение

南 征 吉 • 46 Поход на юг – к счастью

初 噬 告 再 三 瀆 瀆 則 不 告 • 4 По первому гаданию – возвещу; повторное и третье – смутит; раз смутит – не возвещу

初 吉 終 亂 • 63 В начале – счастье; в конце – беспорядок

曷 之 用 二 簋 可 用 享 • 41 Что нужно < для жертвоприношения>? – и двух < вместо восьми> чаш достаточно для жертвоприношения [548]

勿 恤 • 46 Не скорби

勿 用 有 攸 往 • 3 Не показано, чтоб было, куда выступить

勿 用 取 女 • 44 Не показано, чтоб брать жену

勿 憂 • 55 Не беспокойся

揚 于 王 庭 • 43 Поднимешься до царского двора

惕 中 吉 終 凶 • 6 С трепетом блюди середину – счастье; крайность – к несчастью

大 往 小 來 • 12 Великое отходит, малое приходит

大 吉 • 62 Великое счастье

大 人 吉 無 咎 • 47 Великому человеку счастье; хулы не будет

棟 橈 • 28 Стропила прогибаются

康 侯 用 錫 馬 蕃 庶 • 35 Удовлетворенному князю надо жаловать коней в великом изобилии

豚 魚 吉 • 61 Вепрям и рыбам счастье

震 驚 百 里 不 喪 匕 鬯 • 51 Молния пугает за сотню поприщ, но она не опрокинет и ложки < жертвенного вина>

震 來 虩 虩 笑 言 哑 哑 • 51 Молния приходит... о, о! < а пройдет – и> смеемся ха-ха!

旅 貞 吉 • 56 В странствии стойкость – к счастью

< 艮 > 其 背 • 52< Сосредоточенность на> своей спине

取 女 吉 • 31 Брать жену – к счастью

反 復 其 道 • 24 Обратно вернешься на свой путь

改 邑 不 改 井 • 48 Меняют города, но не меняют колодец

< 履 > 虎 尾 不 咥 人 亨 • 10 < Наступи на> хвост тигра; если не укусит тебя – свершение

丈 人 吉 無 咎 • 7 Возмужалому человеку – счастье. Хулы не будет

牝 馬 之 [ 貞 ] • 2 [Стойкость] кобылицы

己 日 乃 孚 元 亨 利 貞 悔 亡 • 49 Если до последнего дня будешь полон правды, то будет изначальное свершение, благоприятная стойкость, раскаяние исчезнет

七 日 來 復 • 24 Через семь дней – возврат

先 甲 三 日 後 甲 三 日 • 18 < Будь бдителен> за три дня до начала и три дня после начала

先 迷 後 得 主 • 2 Выдвинется < он> – заблудится, последует – найдет господина

觀 頤 自 求 口 實 • 27 Созерцай скулы: < они> сами добывают то, что наполняет рот

元 [ 吉 ] 亨 • 50 Изначальное [счастье] свершение

[ 元 ] 永 [ 貞 ] 無 咎 • 8 [Изначальная] вечная [стойкость]. Хулы не будет

無 咎 • 7, 17, 24, 32, 41, 47, 52 Хулы не будет

無 所 往 其 來 復 吉 • 40 Если некуда выступить, то оно < разрешение> наступит; и опять будет счастье

無 喪 無 得 • 48 Ничего не утратишь, но ничего и не приобретешь

無 攸 利 • 54, 64 Ничего благоприятного

飛 鳥 遺 之 音 • 62 От летящей птицы оставшийся голос

羸 其 瓶 凶 • 48 Разобьешь бадью – несчастье

汔 至 亦 未 繘 井 • 48 Почти достигнешь < воды>, но еще не хватит веревки для колодца

不 宜 上 宜 下 • 62 Не следует подниматься, следует спускаться

不 利 君 子 貞 • 12 Не благоприятна княжичу стойкость

不 利 即 戎 • 43 Не благоприятно браться за оружие

不 利 有 攸 往 • 23, 25 Не благоприятно иметь, куда выступить

不 利 涉 大 川 • 6 Не благоприятен брод через великую реку

不 寧 方 來 後 夫 凶 • 8 Не лучше ли сразу прийти? Опоздавшему – несчастье

不 家 食 吉 • 26 Кормись не < только от своего> дома: счастье

不 獲 其 身 • 52 Не воспримешь своего тела

其 匪 正 有 眚 • 25 У того, кто не прав, будет < им самим вызванная> беда

貞 吉 • 5, 39 Стойкость – к счастью

小 往 大 來 吉 亨 • 11 Малое отходит, великое приходит; счастье, развитие

小 利 貞 • 33, 63 Малому – благоприятна стойкость

小 亨 • 56, 57 Малому – свершение

小 事 吉 • 38 В незначительных делах счастье

小 狐 汔 濟 濡 其 尾 • 64 Молодой лис почти переправился, но вымочил хвост

女 壯 • 44 У женщины – сила

女 歸 吉 • 53 Женщина уходит < к мужу> – счастье

安 貞 吉 • 2 Пребудешь в стойкости – будет счастье

終 凶 • 6 Крайность – к несчастью

Всего насчитывается 112 афоризмов. Из них повторяющихся – лишь 11. Это слишком малый процент, чтобы считать их формулами, подобными мантическим [549].

Уже из этого одного явствует, что часть текста " Книги перемен", названная мною выше древнейшей, разделяется на два слоя.

Первый слой состоит только из названий гексаграмм и мантических формул. Второй же слой афоризмы при гексаграммах со включенными в них цитатами из первого слоя.

Привожу перевод первого слоя основного текста " Книги перемен" (названия гексаграмм и мантические формулы).

< 1>

Творчество. Главное свершение; благоприятна стойкость.

< 2>

Исполнение. Главное свершение; благоприятна стойкость кобылицы.

< 3>

Начальная трудность. Главное свершение; благоприятна стойкость.

< 4>

Недоразвитость. Свершение.

< 5>

Необходимость ждать.

< 6>

Тяжба (Суд).

< 7>

Войско. Стойкость.

< 8>

Приближение.

< 9>

Воспитание малым. Свершение.

< 10>

Поступь (Наступление).

< 11>

Расцвет.

< 12>

Упадок.

< 13>

Родня (Единомышленники).

< 14>

Владение многими (Обладание великим). Главное свершение.

< 15>

Смирение. Свершение.

< 16>

Вольность.

< 17>

Последование. Главное свершение; благоприятна стойкость.

< 18>

< Исправление> порчи. Главное свершение.

< 19>

Посещение. Главное свершение; благоприятна стойкость.

< 20>

Созерцание.

< 21>

Стиснутые зубы. Свершение.

< 22>

Убранство. Свершение.

< 23>

Разорение (Разрушение).

< 24>

Возврат. Свершение.

< 25>

Беспорочность. Главное свершение; благоприятна стойкость.

< 26>

Воспитание великим. Благоприятна стойкость.

< 27>

Питание.

< 28>

Переразвитие великого.

< 29>

Бездна ((Повторная) опасность).

< 30>

Сияние. Благоприятна стойкость; свершение.

< 31>

Сочетание (Взаимодействие). Свершение; благоприятна стойкость.

< 32>

Постоянство. Свершение

< 33>

Бегство. Свершение.

< 34>

Великая мощь (Мощь великого). Благоприятна стойкость.

< 35>

Восход.

< 36>

Поражение света.

< 37>

Домашние.

< 38>

Разлад.

< 39>

Препятствие.

< 40>

Разрешение.

< 41>

Убыль.

< 42>

Приумножение

< 43>

Выход.

< 44>

Перечение.

< 45>

Воссоединение. Свершение.

< 46>

Подъем. Главное свершение.

< 47>

Истощение. Свершение; стойкость.

< 48>

Колодец.

< 49>

Смена.

< 50>

Жертвенник.

< 51>

Молния (Возбуждение). Свершение.

< 52>

Хребет (Сосредоточенность).

< 53>

Течение.

< 54>

Невеста.

< 55>

Изобилие. Свершение.

< 56>

Странствие.

< 57>

Проникновение.

< 58>

Радость. Свершение; благоприятна стойкость.

< 59>

Раздробление. Свершение.

< 60>

Ограничение. Свершение.

< 61>

Внутренняя правда.

< 62>

Переразвитие малого. Свершение; благоприятна стойкость.

< 63>

Уже конец. Свершение.

< 64>

Еще не конец. Свершение.

Таким образом, основной текст, который необходимо отделить от архаической комментаторской литературы, в свою очередь разделяется на три слоя.

Первый слой– названия гексаграмм и мантические формулы.

Второй слой– афоризмы при гексаграммах (со включением цитат из первого слоя).

Третий слой– афоризмы при отдельных чертах (со включением цитат из первого и второго слоя).

Хотя до наших дней " Книга перемен" в традиционных школах комментаторов трактуется как единый текст, однако сомнения в его монолитности высказывались и в Китае, и в Японии и прежде, и теперь. Даже сама традиция говорит о постепенном сложении текста, только делает это наивно, приписывая разным знаменитым людям древности, в том числе и Конфуцию, авторство той или иной части, забывая при этом, что сам Конфуций подчеркивал, что он не автор, а только хранитель традиции. Критическая линия в этом вопросе началась с Оу-ян Сю. Тех же позиций придерживался и Лу Цзю-юань [550](что известно, правда, лишь по свидетельскому показанию: соответствующий текст не сохранился). Сомнения в монолитности текста высказывали Пи Си-жуй, Дяо Бао, Ван Ин-линь, Итó Тó гай, Торадзирó Найтó и др. Последним указан ряд неоспоримых интерполяций. В нашем переводе они учтены и указан ряд других. При определении их иногда оказывал помощь филологически ценный японский комментарий Мацуй Расю [551]. Настоящее исследование отвергает монолитность основного текста " Книги перемен".

Глава II
Дифференциация " Книги Перемен" по содержанию

Обычная традиция делит " Книгу перемен" на части. Это, во-первых, основной текст, который называется цзин(" текст") и, во-вторых, традиционные комментарии к нему, так называемые Ши и [552](" Десять крыльев"). Традиция не проводит внутренней дифференциации основного текста, как это было сделано в предыдущей главе. Традиция как бы чутьем отмечает отсутствие единства основного текста, говоря о (легендарных, с моей точки зрения) авторах " Книги перемен".

" Десять крыльев" делятся по традиции на следующие части.

1. " Туань чжуань" [553](" Традиция суждений"), в двух частях.

2. " Сян чжуань" [554](" Традиция образов"), в двух частях.

3. " Си цы чжуань", или " Да чжуань" [555](" Традиция афоризмов", или " Великая традиция"), в двух частях.

4. " Шо гуа чжуань" [556](" Традиция объяснения триграмм").

5. " Сюй гуа чжуань" [557](" Традиция о последовательности гексаграмм").

6. " Цза гуа чжуань" [558](" Различные традиции о гексаграммах").

7. " Вэнь янь чжуань" [559](" Традиция о знаках и словах").

Обычно у комментаторов, не склонных к филологической и исторической критике, все " Десять крыльев" приписываются Конфуцию. Так, например, сунский комментатор Ху И-гуй [560]говорит, что " Си цы чжуань" создана Конфуцием и что именно поэтому Сы-ма Цянь называет ее " Да чжуань" (" Великая традиция") в отличие от другого трактата (чжуань), который был написан Ян Хэ [561], учителем Сы-ма Цяня.

С другой стороны, как было указано в части первой настоящей работы, Пи Си-жуй, отрицая, вслед за Оу-ян Сю и Итó Тó гаем, авторство Конфуция в отношении " Десяти крыльев", считал, что им создан основной текст. Спор шел, однако, не по тому руслу, по которому его следовало бы вести. Если было бы выяснено, что различные части " Десяти крыльев" поделены традицией случайно, без обязательной внутренней связи каждой из частей, и что они и в целом, и в частностях представляют собою разновидный текст, то вопрос о едином авторе, тем более о Конфуции как авторе, не подлежал бы дискуссии.

Традиционное деление " Десяти крыльев" приходится признать несостоятельным по следующим соображениям.

a. Оно построено на смешанной методологии. Если " Туань чжуань" и " Сян чжуань" имеют отношение (как построчный комментарий) к основному тексту и делятся каждая на две части, ибо на две части делится основной текст, то " Си цы чжуань", не имеющая непосредственного отношения к каким-либо определенным частям основного текста, делится на две части механически и притом без всякой связи с двумя частями основного текста.

b. Под названием " Сян чжуань" разумеются два совершенно различных текста (по-видимому, написанные неодновременно!). Впрочем, даже и традиция отмечает это, ибо при более точной классификации текстов говорится о двух комментариях " Сян чжуань", а именно: " Да сян чжуань" (" Великая традиция образов") и " Сяо сян чжуань" (" Малая традиция образов"). Но это деление проводится не по размеру текстов (" Да сян чжуань" меньше, чем " Сяо сян чжуань"), а по их значимости.

c. Под одним названием " Шо гуа чжуань" собраны два совершенно различных текста. Небольшая часть в начале этого комментария по форме и по содержанию примыкает к " Си цы чжуани", а остальная, большая, аналогична " Цза гуа чжуани". Так, в начале " Шо гуа чжуани" мы читаем:

" В древности, когда совершенномудрые люди создавали [учение о] переменах, они глубоко вникли в ясность духов и породили оракул на тысячелистнике [562]. [Числом] " 3" [они обозначили] Небо и [числом] " 2" – Землю и основали [оракул] на счислении [563]. Они усмотрели изменчивость в [смене] тьмы и света и установили символы; они открыли знамения [564]в [чередовании] напряжения и податливости и создали отдельные черты [символов] [565]. Они гармонически согласовались с абсолютным Путем и его личным приятием и устроили [жизнь в согласии] с чувством должного; они вполне постигли строй [мира], до конца познали действительность [души] и так достигли [знания] судьбы" [566].

Как и эта первая глава " Шо гуа чжуани", ее вторая глава стоит в теснейшей связи с кругом вопросов " Си цы чжуани".

" В древности, когда совершенномудрые люди создавали [учение о] переменах, они имели целью согласоваться с закономерностями сущности [человека и его] судьбы. И вот они установили путь Неба, а именно: тьма и свет; они установили путь Земли, а именно: податливость и напряжение; они установили путь Человека, а именно: любовь [567]и долг [568]. Они сочетали эти три потенции и сочли их двойными. Поэтому в " [Книге] перемен" шесть черт составляют гексаграмму, в ней разделяются тьма и свет, чередуются податливость и напряжение. Поэтому в " [Книге] перемен" шесть позиций составляют целую главу".

Глава третья " Шо гуа чжуани" еще имеет в себе черты, напоминающие " Си цы чжуань", но все остальные ее главы – совершенно аналогичны " Цза гуа чжуани" и отличаются лишь тем, что в последней говорится о гексаграммах, тогда как во второй части " Шо гуа чжуани" речь идет о триграммах. Но и там и здесь – лишь глоссы, имеющие целью объяснить значение названий триграмм и гексаграмм, а также сообщить гадателю установленные мантической традицией ассоциации различных животных, предметов и явлений с той или иной триграммой и гексаграммой.

d. Так же и текст " Вэнь янь чжуани" не представляется однородным. Это было уже замечено Р.Вильгельмом, который, полагая, что он написан если не самим Конфуцием, то его ближайшими учениками, изучил " Вэнь янь чжуань" более тщательно, чем остальные " крылья". " Вэнь янь чжуань" распадается на четыре различных текста. Я думаю только, что Р.Вильгельм совершенно напрасно ставит это произведение в столь близкое отношение к Конфуцию. Как увидим ниже, всем своим характером оно совершенно чуждо Конфуцию, и если бы он и знал его, то, вероятно, объявил бы еретическим, вредным, а не каноническим.

e. Близость " Си цы чжуани" и " Шо гуа чжуани" была до известной степени замечена японским ицзинистом Мацуй Расю, который рискнул совершенно перепланировать (в более систематическом порядке!) " Си цы чжуань" и соединить с текстом первых глав " Шо гуа чжуани".

f. Наконец, по самому содержанию тексты, объединенные общим названием " Десять крыльев", совершенно различны. Это объединение разнородных слагаемых противоречит и действительности, и научной классификации. Фактически их следовало бы разделить на три группы:

1. комментарии (обе части " Туань чжуани" и " Сян чжуани"),

2. теоретические трактаты о " Книге перемен" в целом (сюда относятся целиком " Си цы чжуань" и " Сюй гуа чжуань", " Шо гуа чжуань", главы 1 и 2) и

3. глоссы к терминам (" Шо гуа чжуань", гл. 3 и последующие, " Цза гуа чжуань" и " Вэнь янь чжуань"). Надо заметить, что и в пределах указанных трех групп тексты не вполне одинаковы. " Туань чжуань" рассматривает гексаграмму в целом, анализирует триграммы, ее составляющие, и, исходя из такого анализа, посильно объясняет текст афоризмов.

Вот, например, комментарий " Туань чжуани" к гексаграмме №12 (Пи. Упадок. Текст афоризма: " Упадок – неподходящие люди [569]. Неблагоприятна благородному человеку стойкость. Великое отходит, малое приходит"). " Туань чжуань" комментирует:

" Упадок – это неподходящие люди. Неблагоприятна благородному человеку стойкость. Великое отходит, малое приходит [570]. Это значит, что Небо и Земля не связаны и все сущее не развивается. Когда высшие и низшие не связаны, тогда и в Поднебесной не существует государство [571]. Внутренняя (равно: нижняя. – Ю.Щ.) [триграмма здесь] тьма, а внешняя (равно: верхняя. – Ю.Щ.) – свет. Внутренняя [триграмма] – податливость, а внешняя – напряжение. Внутри [здесь] – ничтожество, а вовне – благородный человек. Путь ничтожеств – расти, а путь благородного человека – умаляться".

Мы видим типичный комментарий, рассматривающий политические события с точки зрения космических сил. Совсем другая техника комментирования и другая цель в " Да сян чжуани". Вот что там говорится о той же гексаграмме:

" Небо и Земля не связаны: это – упадок. Благородный человек [в таких обстоятельствах] избегает затруднений благодаря добродетели – бережливости. Нельзя быть [здесь] в славе и через нее получать жалование". В этом комментарии мы видим моральный трактат, освещающий вопросы этики, взятые динамично, в связи с той или иной ситуацией жизни (выраженной в гексаграмме), а не статично, как установленную раз и навсегда нерушимую догму. Позволю себе напомнить, что для конфуцианцев моральная норма выражается в словах: " Путь это то, от чего нельзя отклониться ни на мгновение" [572].

Обратимся теперь к комментарию " Сяо сян чжуань". Он отличается от предыдущих уже и тем, что относится к другому тексту: к афоризмам при отдельных чертах, а не при гексаграммах в целом. Он в большинстве случаев оказывается школьным объяснением афоризма, учитывающим, правда, структуру гексаграммы и роль данной черты в ней, но тяготеющим к мантическому истолкованию гексаграммы. Вот типичное для комментария " Сяо сян чжуань" объяснение (та же гексаграмма №12, черта третья). Текст афоризма: " Шестерка третья. Будешь полон стыда". Текст " Сяо сян чжуани": " Будешь полон стыда, [ибо] это не подобающая позиция" [573].

Или там же, под четвертой чертой, текст афоризма: " Будет веление свыше – хулы не будет. Во всех, кто с тобою, проявится благоволение [неба]". Текст " Сяо сян чжуани": " Будет веление свыше – хулы не будет, [т.е.] стремления осуществятся".

На последнем примере особенно видно, что " Сяо сян чжуань" ничего интересного не представляет. Это – типичная схолия. Но ее влияние длилось несколько веков: большинство комментаторов конца II в. н.э. стоят под несомненным обаянием именно этого комментария. Малоценность его, по-видимому, осознал и Р.Вильгельм, включивший " Сяо сян чжуань" не в первый том своего перевода, а в третий том со скромным заголовком " Материалы".

" Си цы чжуань" стоит особо среди " Десяти крыльев". Это целая энциклопедия ицзинизма! Правда, этот текст несистематичен, чередование самых различных тем в нем производит подчас удручающее впечатление пестроты и случайности [574]. И тем не менее как раз ему суждено было сыграть крупнейшую роль в развитии китайской философии. Именно через него понималась " Книга перемен" и ее теория гениальным философом Ван Би (III в. н.э.). Именно из него по существу выросло основанное на " И цзине" учение сунских мыслителей, та школа, в которой наиболее разработаны вопросы философии. В этой энциклопедии ицзинизма мы находим и онтологию (учение о материальной субстанции мира), и космологию (учение о силах тьмы и света, их ритмическом чередовании, порождающем всю жизнь космоса, о ряде космических сил, производящих рост растений, и т.п.), и гносеологию (учение о соотношении слова и познаваемого образа как его содержания и т.п.), и " историю культуры" (учение о развитии культурных институтов с точки зрения понятий " Книги перемен"), и т.д. Как мы видели, первые две главы " Шо гуа чжуани" примыкают по своему значению к " Си цы чжуани".

" Сюй гуа чжуань" – длиннейший из известных мне соритов – представляет собою опыт доказательства правильности такого расположения гексаграмм, какое мы находим в " Книге перемен". Этот текст был особенно систематично продуман и разработан Чэн И-чуанем в XI в. н.э. Вот хотя бы его начало.

" Есть Небо и Земля, и лишь после этого рождаются все вещи. То, что заполняет все пространство между небом и землею, – это только все вещи. Поэтому после [символов Неба и Земли] помещен символ Чжуань (" Начальная трудность"). Он значит и наполнение, и первое мгновение бытия вещи. Как только рождается что-нибудь, оно безусловно недоразвито. Поэтому [символ " Начальная трудность" ] преемствуется символом " Недоразвитость". Недоразвитость – это юность, это молодость данной вещи. Если что-нибудь молодо, то его необходимо воспитывать. Поэтому " Необходимость ждать" следует за [" Недоразвитостью" ]. Необходимость ждать это путь питания. Из-за пищи и питья непременно бывает тяжба. Поэтому после [" Необходимости ждать" ] и идет " Тяжба". В тяжбе непременно поднимается множество людей, поэтому после нее идет " Войско". Войско – это множество людей. Во множестве людей непременно оказываются те, между которыми происходит сближение. Поэтому после [" Войска" " ] идет " Сближение". Сближение – это приближение [друг к другу]" и т.д.

Остальные тексты из " Десяти крыльев" лишь глоссы: поэтому их переводить или невозможно, или бессмысленно, ибо перевод термина это, собственно, такое же решение задачи по осмыслению терминологии, каким является выбор синонима при составлении глоссы. Конечно, желающему изучить и понять внутреннюю логику памятника и особенно ханьских комментаторов в подлиннике не миновать чтения этих текстов. Однако для наших целей этого не требуется. Поэтому я ограничиваюсь указанием на характер данных текстов (конец " Шо гуа чжуани", " Цза гуа чжуань" и " Вэнь янь чжуань").

Глава III
Дифференциация " Книги Перемен" по технике мышления

Я вынужден предпослать материалам этой главы некоторые общие положения, чтобы заранее уточнить, что я разумею под анализом техники мышления. При чтении данной главы может показаться, что в таком древнем произведении, как " Книга перемен", я нахожу наши современные концепции и приписываю их авторам, жившим в эпоху совершенно отличную от нашей. Иными словами, я предвижу упрек в модернизации архаического памятника. Я хотел бы внести ясность в этот вопрос.

Если мы говорим о сотах меда, то нельзя не упомянуть о том, что ячейки их дают в сечении шестигранник. Это – понятие геометрии, но никто не заподозрит нас в склонности приписывать пчелам знание геометрии. Если представители культурно отсталых народов умеют построить хижину из бревен, то это еще не значит, что у них есть знание таких инженерных наук, как статика деревянных сооружений или сопротивление материалов. Однако, если мы будем изучать их технику, то нам не обойтись без терминов этих наук, чтобы сделать понятными современному читателю результаты нашего исследования. На конец, сколько миллионов людей пело и играло на самых разнообразных музыкальных инструментах без малейшего знания законов акустики и теории музыки. Однако мы можем говорить об их творчестве научно лишь с точки зрения современной акустики и теории музыки. Так же, изучая технику мышления, отраженную в текстах " Книги перемен", мы не можем не пользоваться современной, нашей техникой мышления. Однако это не значит, что мы проводим знак равенства между техникой мышления авторов изучаемых текстов и нашей. Наоборот, цель настоящей главы показать специфику мышления авторов " Книги перемен" в различных частях этого памятника.

Профессор Ху Ши пытался, как известно, найти логику у Конфуция [575]. Мне не кажется убедительной его работа, особенно если принять во внимание шовинистические причины, руководящие им в этих поисках. Националистически настроенная китайская буржуазия не могла смириться с историческим фактом, что логика как наука появилась в Китае лишь с иноземным, " чужим" буддизмом. Утверждая свою " самостоятельность", понимаемую с точки зрения шовинизма, эта буржуазия в лице Ху Ши, Лян Ци-чао и др. не могла не искать логику в китайских классиках. Этим же объясняется и увлечение Мо Ди, равно как и попытки превратить его в основателя формальной логики в Китае.

У авторов первого слоя основного текста мышление еще совершенно аморфно. Мы тщетно стали бы искать там хотя бы намек на логическую связь. И грамматические отношения в этом тексте еще совершенно не выявлены. Единственным достижением мышления на этой ступени можно признать лишь работу его по установлению терминов. Но эти " термины" только с большими оговорками могут быть сочтены терминами, ибо самая характерная черта термина – его определенность – сводится почти к нулю полисемантичностью этих терминов. Есть ряд гексаграмм, тождественно определенных одинаковыми мантическими формулами. Можно предположить лишь, что в приложении к разным гексаграммам они понимались по-разному. В этом отношении и названия гексаграмм не представляют исключения. Если принять во внимание, как разносторонне в текстах второго и особенно третьего слоя интерпретировалось то или иное название гексаграммы, то наглядно выступит многообразие их понимания. На этой ступени мышление только приступает к выработке терминов.

Второй и третий слой основного текста не различаются сильно друг от друга в отношении техники мышления, но в них действует мышление, хотя и примитивное, но несравненно более развитое, чем в первом слое. Прежде всего в них ясно выражена борьба с полисемантизмом. Эта борьба идет в основном по линии создания контекста и по линии уточнения термина дефинициями. По-видимому, это объясняется тем, что мышление, обусловленное возможностями языка как выразителя мышления, было в состоянии облечься лишь в такие формы, какие были налицо в аморфно-синтетическом китайском языке. Последний, будучи лишен возможностей формального словообразования, представлял широкие возможности интеграции нескольких слов в composita и обладал большою гибкостью в подборе художественных образов как средства выражения мысли. Поэтому мышление у авторов второго и третьего слоя развилось не по линии построения точных терминов, выражающих понятия, а по линии представлений, облеченных в словесные образы. Часто эти образы уточнены одним определением или рядом их вариантов, а то и целым описанием. Конечно, в этом мышлении есть и понятия, как таковые, например: " великое", " малое" и т.п. Но ведущая роль все же принадлежит представлениям, несущим в себе подразумеваемые понятия. Такие представления уже развиты до уровня символических представлений, являющихся переходной ступенью к понятиям. В этом процессе, конечно, мышление связано с уровнем развития языка, который определен уровнем развития жизни общества. Последний обусловил развитие письменности. Идеограмма особенно способствовала развитию способности к символике в мышлении (ибо идеограммы уже утратили непосредственную связь с изображаемым предметом, в отличие от рисунка и пиктограммы) и к схематизму (ибо путь от пиктографии к идеографии в отношении графических приемов – схематизация). Если схематизм и приводил к большей общей понятности терминов, то наличный еще символизм препятствовал их непосредственной понятности.

Так возникла необходимость в интерпретации символических представлений, которая, на мой взгляд, была одной из причин, вызвавших к жизни древнейшую комментаторскую литературу. Для ее осуществления мышление должно было сделать шаг вперед в направлении выработки понятий. И в самом деле, в таком тексте, как " Туань чжуань", мы находим мышление, которое уже осознает понятие времени. Более того, не только понятно время вообще, но понятна и его дифференцированность по содержанию ситуаций жизни, протекающих во времени. Часто в " Туань чжуани" указывается, что " время [такой-то] гексаграммы [т.е. такой-то жизненной ситуации] – значительное [важное время]". Если в третьем слое можно усмотреть проблески понимания пространства, то в таком тексте, как глосса к третьему слою – " Сяо сян чжуань", имеются уже явные указания на пространство (так называемые " позиции" в пределах гексаграммы). По-видимому, свет и тьма на этой ступени развития мышления понимались как космические силы. Здесь мышление уже безусловно способно дифференцировать антитезы, понимать антагонизм (борьбу, движение) и его психологическую аналогию импульсы воли, воспринимаемые как стремление [576].

Другой комментарий – " Да сян чжуань" – характеризуется специфическим настроением этического порядка. В нем мышление систематически занято параллелями между образами текста и этическими нормами, будто бы отображенными в афоризмах. Этические понятия здесь совершенно очевидны, но кроме них нельзя не увидеть в мышлении автора " Да сян чжуани" латентное присутствие параллелизма, без которого не могут развиться понятия связей (пространственных, временных, условных, целевых, причинных и т.п. отношений). Мышление этого рода, поднимаясь до уровня этических понятий, в то же время увлекается построением прописной морали, опирающейся на авторитет текста и его авторов, а не обоснованной цельным мировоззрением. В порядке преодоления этого недостатка мышление более поздних авторов (" Си цы чжуань" и начало " Шо гуа чжуани") не может не обратиться к выработке мировоззрения как системы суждений о мире. Поэтому неудивительно, что именно эти тексты сыграли наибольшую роль в развитии философии [577]. Но на этом уровне развития мышление временно задерживается (до нового этапа комментаторской литературы – до Ван Би, предтечи сунской философии). Поэтому ничего нового в области техники мышления уже не найти в таких глоссах, как заключительный раздел " Шо гуа", " Цза гуа" и позднейшие слои " Вэнь янь чжуани".

Если, несмотря на наличие развитого мировоззрения, содержание " Си цы чжуани" далеко от всякой систематичности, то этот недостаток восполняется автором " Сюй гуа чжуани", склонным к систематическому, дискурсивному мышлению. Между прочим, ему особенно свойственно стремление интегрировать комплексы понятий и представлений в понятия более высокого ряда. Наконец, " Сюй гуа чжуань" (по развитию текста) – распространенный сорит.

Если мы обратим внимание на то, какими путями мысль соединяется с мыслью в разных частях " Книги перемен", то и в этой области обнаружится большое разнообразие. Так в первом слое основного текста связь мыслеобразов почти не заметна [578]. Во втором слое отдельные мысли следуют одна за другой, и их взаимоотношение почти нигде не выражено, а связь их можно уловить только из контекста, из синтеза самой их последовательности. Чаще всего эта последовательность такова, что первое высказывание как бы комментируется во втором. Например: "...С терпением блюди середину, – счастие! Крайность – к несчастью..." (гекс. №6) или: "...Не лучше ли сразу прийти? Опоздавшему – несчастье! " (гекс. №8). Но в подавляющем большинстве случаев даже такой комментирующей связи мыслей нет во втором слое. Чаще всего это разрозненные высказывания, характеризующие данную ситуацию с различных сторон. Поэтому приходится предположить, что авторы второго слоя уже были в какой-то мере способны к аналитическому мышлению и владели пониманием того, как единое может последовательно отображаться во множестве.

Именно это качество мышления особенно интенсивно отображено в третьем слое. Там почти всегда отдельные афоризмы выступают как варианты основного положения, высказанного во втором слое. В подборе вариантов характеристики мышление на этой ступени интенсивно направлено на анализ понятий. В большинстве случаев на этой ступени связь между отдельными мыслями еще не выражается, но она (как это следует из контекста) несомненно присутствовала в сознании авторов. Так, если в первом слое основного текста – почти полная аморфность, во втором слое – аморфный синтетизм, то и в третьем слое в основном сохраняется тот же аморфный синтетизм, заключающий в себе латентные связи мыслей (главным образом следующие отношения соседних высказываний: пояснение, сопоставление, противопоставление, последовательность, связь в пространстве, временная и условная связь). Уже в основном тексте намечаются типы мышления: от весьма неопределенной полисемантичности недифференцированных понятий-представлений через символические мыслеобразы к точно очерченным художественным образам. Очевидно, что все эти три слоя представляют мышление некоего общего этапа, в большей степени отличного от других этапов, чем различающихся между собой. Это становится особенно очевидным, если принять во внимание, что мышление, лежащее в основе всех остальных текстов, ныне включаемых в " Книгу перемен", уже имеет ясно выраженные связи мыслей. Они уже не латентны. Начиная с " Туань чжуани" и в позднейших текстах мы часто встречаем выражение условной, временной и пространственной связи. Время уже мыслится как мировая категория. Встречается (в связи с понятием времени) даже индукция [579](в общем мало свойственная китайскому мышлению тех времен, более склонному к дедукции). Все типы связи мыслей, которые существуют в предыдущих текстах, налицо и в " Десяти крыльях", и в них (конечно, по-разному) [580]эти связи, в отличие от основного текста, как правило, ясно выражены и оформлены средствами языка.

Таким образом, если основной текст прошел через мышление с латентными связями мыслей, то для всех древнейших комментариев, глосс и трактатов характерна экспозиция этих связей. Только в порядке гипотезы можно высказать первое предположение о дате сложения основного текста и " Десяти крыльев" и отнести основной текст ко времени не позже VII в. до н.э., а " Десять крыльев" ко времени не раньше V в. до н.э.; я основываюсь на том, что мышление, отображенное в основном тексте, архаичнее и менее развито, чем мышление, отображенное в таком тексте, как подлинный " Гуань-цзы" (так называемый " Псевдо-Гуань-цзы" исключается), а мышление " Десяти крыльев" безусловно более развито, чем мышление, представленное в " Лунь юе", " Дао дэ цзине" и т.п. Это очень приблизительная хронология, но она находит подтверждение и с других сторон, как это будет видно из дальнейшего.

Глава IV
Дифференциация " Книги Перемен" по технике языка

Если при изучении некитайских письменных памятников со стороны их языковой техники исследователь может достаточно уверенно опираться на факты истории морфологии, то китаист, оперирующий с аморфно-синтетическим китайским языком [581], лишен этой возможности. Единственное, на что он может направить свое внимание, это на синтаксический строй китайского языка в исследуемом тексте. Дело в том, что, несмотря на железный синтаксис современного и старокитайского языка, архаический китайский язык обладает в синтаксическом отношении специфическими особенностями. Иными словами, нормы построения фразы в китайском языке на протяжении его исторического развития не были неизменными. А.Конради указывал на препозицию сказуемого в архаическом китайском языке, совершенно основательно полагая, например, что фраза сянь лун [582]значит не " появившийся дракон", а " появляется дракон". Т.Таката приводит ряд фраз с препозицией сказуемого в дочжоуских памятниках. Кроме того, современная и старокитайская норма препозиции определений тоже не абсолютна, ибо материалы, приводимые в большом изобилии Т.Такатой, ясно свидетельствуют, что в дочжоуском языке нормой было как раз обратное – постпозиции определений. Она частично сохранилась до сих пор в тибетском, бирманском и тайском языках, а во вьетнамском языке постпозиция определений сохранилась даже как норма, и препозиция их встречается лишь в сравнительно поздних заимствованиях из китайского языка и (неологизмы) даже из японского.

В архаическом китайском языке, как это явствует из материалов Т.Такаты, существовала даже препозиция дополнений. Такая сравнительная свобода синтаксиса в архаическом китайском языке понятна, если принять во внимание его фонетическое богатство: обилие закрытых слогов, даже в старокитайском языке уже частично утраченное, вероятность начальных аффрикат и т.п. Все это придавало отдельному слову большую определенность, а отсюда – открывалась большая свобода для синтаксических конструкций.

Итак, мы наблюдаем в китайском языке, в области его синтаксиса движение в сторону стабилизации синтаксических конструкций за счет исчезновения препозиции сказуемого, препозиции дополнения и постпозиции определения. Следовательно, если мы изучим синтаксический строй нескольких архаических китайских текстов, то число архаических конструкций будет прямо пропорционально древности данного текста. Известно, что части речи в китайском языке формально не различаются, а являются лишь функцией синтаксического строя. Постепенно в ходе языковой практики количество применения того или иного термина в роли той или иной части предложения сообщало ему новое качество – тенденцию выражать какую-нибудь определенную часть речи. Это видно хотя бы из того, что в современном китайском языке уже далеко не все слова могут быть и существительным, и прилагательным, и глаголом. Этот процесс нашел свое выражение в специализации отрицаний: так, отрицание бу [583](" не") неприложимо к существительному, бытие которого отрицается при помощи у [584](" нет"). Следовательно, чем архаичней текст, тем менее выражена в нем специализация отрицаний. Так, она почти незаметна во втором слое основного текста " Книги перемен", а в позднейших текстах уже вполне ощутима. Нетрудно понять, что чем больше осознаны слова с точки зрения их тенденции выполнять функции той или иной части речи, тем меньше в языке остается возможностей к сложным composita. Последним везде особенно свойственна аморфность [585]. Поэтому, в общем, весьма близкий к аморфному синтетизму современный китайский язык обладает исключительными возможностями построения composita, подобных которым я не встретил ни в одном из известных мне языков Запада и Востока. Так, в китайском языке может быть интегрировано [586]в composita целое предложение, выполняющее функции одного члена предложения без всякого оформления. Это явление более распространено в старокитайском, чем в современном языке. Следовательно, чем больше в тексте интеграции, т.е. чем меньше представлена в нем стандартизация морфологических функций слов, тем архаичнее текст. Учету подлежат при этом следующие явления: 1) различие между простым и сложным (интегрированным) подлежащим; 2) чувствительность языка к месту сказуемого (т.е. различие между сказуемым и сказуемым в препозиции); 3) различие между простым и сложным (интегрированным) дополнением, а также возможности препозиции дополнения и 4) наличие архаической постпозиции определений. Можно также учесть рост количества грамматических показателей.

Такие данные позволяют построить весьма точный профиль языка, который оказывается столь характерным, что по нему можно хронологически относительно координировать тексты.

При сравнении синтаксических профилей становится очевидным, что дифференциация частей " Книги перемен" по содержанию и по технике мышления находит себе полное подтверждение и в данных языках. Оказывается, что различие по языку между основным текстом и " Десятью крыльями" не больше, чем между частями самого основного текста. Отсюда возникла необходимость продолжить дифференциацию и на сам основной текст. Выяснилось, что в основном тексте мы должны различать по крайней мере три слоя его постепенного сложения. К первому слою относятся только названия гексаграмм и многозначные мантические термины юань, хэн, ли, чжэн. Это, по-видимому, условные термины, применявшиеся при гадании еще до того, как был выработан и стандартизован текст " Книги перемен". Второй, качественно отличный от предыдущего, слой – афоризмы о гексаграммах в целом, так называемые гуа цы. По профилю синтагм этот текст стоит очень близко к языку " Ши цзина". В этом языке еще весьма ощутимы архаические конструкции, отмечавшиеся как в европейской синологии (А.Конради), так и в японской (Т.Таката). От второго слоя так же сильно отличается третий слой, количественно наибольший: так называемые сяо цы(чтение сяо– по словарю Кан-си; современные словари указывают также чтение яо). Это афоризмы по поводу отдельных черт гексаграмм, созданные уже в значительно более позднее время, судя по некоторым указаниям Ван Ин-линя, Т.Найтó и др., а также и по некоторым данным настоящего исследования, они не лишены многочисленных интерполяций. Профиль его синтагм, хотя и близок к профилю синтагм " Си цы чжуани", но в области суффиксов и префиксов оформления все же коренным образом отличается от последнего. Именно в этой области проходит нестираемая демаркационная линия между основным текстом и " Десятью крыльями".

Глава V
Диалект основного текста памятника и его отношения к другим, уже изученным диалектам древнекитайского языка

Как известно, китайский архаический язык, отраженный в древних классических книгах, не представляется чистым аморфно-синтетическим языком, ибо в нем уже существуют некоторые форманты агглютинативного типа (например, форманты наречий: жо, жу, жань [587]и т.п.). Однако это еще не вполне агглютинативные окончания, так как они еще сохраняют и свое собственное неслужебное значение. Это обусловлено тем, что на данной ступени развития китайского языка мы застаем процесс выработки агглютинации еще в самом начале. Техника применения формантов такого рода, а также и некоторых других слов, играющих двойную роль – самостоятельного слова и служебного соединителя полноценных слов, – в текстах древних письменных памятников различна. Это может быть объяснено только тем, что тексты эти написаны на разных диалектах.

Все это не было известно древним китайским начетчикам, поэтому их нельзя заподозрить в сознательной фальсификации древних текстов, в стилизации под тот или иной диалект. Это положение подтверждается еще и тем, что древние китайские начетчики были склонны не проводить диалектические различия терминологии текстов, а, наоборот, сливать их воедино, в своих глоссах объясняя слово одного диалекта синонимом из другого, более известного. Безразличие к характерным чертам диалектов могло сыграть отрицательную роль только при возможных заменах синонимов во время переписки текста. Но эти случаи порчи текстов вряд ли многочисленны, т.к. известно отношение начетчиков к классическим (для них почти священным!) текстам и их стремление с рабской верностью копировать тексты.

Все это позволило Б.Карлгрену, заметившему междиалектные различия классических текстов, на основе статистического учета особенностей этих диалектов выработать метод определения диалекта, изложенный в его работе, посвященной лингвистической критике текста " Цзо чжуани" [588]. Подобный метод был мной применен к тексту " Книги перемен" и дал следующие результаты.

Мною были рассмотрены: 1) Основной текст " Книги перемен" (О), 2) " Туань чжуань" (Т), 3) " Да сян чжуань" (Д), 4) " Сяо сян чжуань" (С) и 5) " Си цы чжуань" (Си) со стороны следующих слов: жо , жу , жань .

Из данных видно, что 1) в " Книге перемен" условные обороты не требуют ни жо, ни жу; 2) в значении " подобно" допустимо жу [589]; 3) оба слова жои жуприменяются как форманты (суффиксы) наречий типа... жань, но с явным предпочтением жу:... жу– 19/(25),... жо– 6/(7) слов.

Кроме того, жаньв той же функции форманта встречается в четырех случаях (из них три в " Си цы чжуани").

Такая лексика весьма близка к лексике " Ши цзина" [590]. При этом для языка " Книги перемен" особенно характерно жу= жо= жань.

В основном тексте в подавляющем большинстве случаев мы находим знак юй [591], который произвольно (всего лишь несколько раз!) заменяется через юй [592]и даже ху [593](возможно, лишь в результате порчи текста). И в этом наблюдается совпадение с языком " Ши цзина" [594].

Еще несколько замечаний.

Сы [595]в значении цы [596](" этот") встречается лишь два раза, цыже вообще нет [597]. Сыв значении цзэ [598]не встречается, а цзэв значении "..., то..." встречается в основном тексте шесть раз (в " Туань чжуани", которая вдвое меньше основного текста, цзэвстречается семь раз, т.е. вдвое чаще, чем в основном тексте). Иными словами:

1. Применение сыв значении " этот" отличает язык " Книги перемен" от языка " Цзо чжуани" и сближает с языком " Лунь юя" (хотя налицо лишь два случая, но зато цысовершенно отсутствует).

2. Сыв значении "..., то...", так же как и в языке " Цзо чжуани" и в отличие от языка " Лунь юя", отсутствует. Первое указывает на сходство языков " Книги перемен" и " Ши цзина", а второе – на их отличие. Поэтому, если и можно говорить о сходстве этих языков, то полностью отождествить их нельзя.

В последующие времена слово "..., то..." выражалось в подавляющем большинстве случаев через цзэ, а не через сы, т.е. развитие этого слова в китайском языке шло в направлении от сык цзэ, а не наоборот. Поэтому можно полагать, что язык " Ши цзина" несколько древнее, чем язык " Книги перемен". Однако данные, приведенные на предыдущих страницах, ясно свидетельствуют, что язык " Книги перемен" наиболее близок к " Ши цзину" [599]. Исходя из этих соображений, естественно заключить, что язык " Ши цзина" и " Книги перемен" представляют собою две последовательные ступени развития одного и того же языка. Поэтому неудивительно, что в " Книге перемен" есть цитаты из " Ши цзина", но не наоборот [600].

Глава VI
Хронологическая координация частей " Книги Перемен"

Мое исследование " Книги перемен", результаты которого изложены в предыдущих главах, приводит к признанию, что под этим собирательным термином скрывается не один, а несколько текстов. Это признавалось китайской комментаторской традицией, и в этом отношении я соглашаюсь с ней. Я только полагаю, что на современном уровне китаеведения давно необходимо произвести деление составных частей памятника, независимое от традиционного деления.

Уже из сообщенных данных очевидно, что " Книга перемен" как памятник, состоящий из нескольких частей, не могла сложиться сразу, а, наоборот, она – плод многовековой работы поколений. Для того чтобы определить даты, между которыми протекал этот процесс, необходимо дополнительное исследование. Но прежде нужно еще установить последовательность процесса создания " Книги перемен", этапы которого отразились в различных текстах. Вопрос, следовательно, в относительном возрасте отдельных частей памятника.

Конечно, хорошо, если памятник имеет точное указание на время его составления, подтверждаемое перекрестными историческими свидетельствами. В практике филолога это бывает, к сожалению, редко, однако смущаться этим не приходится по следующим соображениям.

Абсолютно точная дата составления памятника – явление чрезвычайно редкое. Мы располагаем очень небольшим количеством текстов, в которых указаны год, месяц и день их составления. Такая дата еще встречается на официальных документах, письмах, иногда стихотворениях, и то лишь сравнительно новых. Тем не менее события древности датируются иногда достаточно точно, если удается поставить их в связь с солнечным или лунным затмением, указанным в соответствующем тексте. Впрочем, и в этих случаях всегда остается сомнение: не является ли упоминание о затмении позднейшей вставкой, тем более что в Китае астрологи издавна умели вычислять даты прошлых затмений.

Для более поздних (средневековых и далее) документов в странах иероглифической культуры существует способ приближенной датировки, основанный на данных палеографического изучения деформации знаков, по китайскому обычаю подлежавших сознательному искажению, если они входили в состав имени царствующего императора. Обычно полагают, что если в тексте какой-либо знак, входивший в состав имени императора, царствовавшего в таком-то году, подвергся искажению под влиянием табу, то текст написан при этом императоре или вскоре после него. Если же знак не искажен, то этот текст написан до императора, т.е. раньше, чем в таком-то году. Все же и здесь нельзя быть совершенно уверенным, ибо искажение знака под влиянием табу могло быть впоследствии привнесено в текст переписчиком, жившим иногда значительно позже автора. Известны случаи, когда текст выходил в свет лишь после смерти автора. С другой стороны, возможно и обратное: текст, написанный при дворе могущественного феодала, не особенно считавшегося со своим официальным сюзереном, мог быть и не подвержен порче из-за такого табу. Итак, здесь мы тоже имеем лишь кажущуюся точность датировки. Нечего и говорить о подделках, которыми переполнена китайская литература.

Из этих пессимистических данных я, однако, делаю далеко не пессимистический вывод. Так ли существенна абсолютно точная дата? Ведь допустимо, что текст, отражающий события между такими-то годами, был записан и датирован лишь много лет спустя после того, как он созрел в сознании автора, отражавшем соответствующее время. Поэтому нельзя относиться к абсолютной дате как к фетишу. Этим я не хочу отрицать, что иногда достоверная абсолютная дата дает возможность решить многое, но в подавляющем большинстве случаев можно без ущерба для дела обойтись без нее, особенно, когда речь идет о событиях, лежащих в глубоком прошлом. Однако нельзя игнорировать время появления памятников, именно " время", а не дату, т.е. больше внимания надо обращать на эпоху, чем на год, месяц и число. Такое определение времени может быть поставлено в связи с другими событиями, время которых известно. С другой стороны, всякий текст создается на протяжении более или менее значительного отрезка времени. Иногда бывает существенно установить отношение во времени между отдельными частям текста. Такое двоякое определение хронологических соотношений я и называю " хронологической координацией".

Из изложенного в главах I, II, III, IV и V части 2-й настоящей работы, как я полагаю, видно, что основной текст создан раньше, чем комментарии, глоссы и трактаты, обычно называемые " Десятью крыльями", а на основании гл. III можно даже полагать, что он создан значительно раньше. Существует кажущаяся коллизия между результатами исследования, указанными в гл. III и в гл. IV: по технике мышления третий слой основного текста значительно примитивнее, чем, например, " Си цы чжуань", а по профилю языка эти тексты ближе друг к другу, чем второй третий слои основного текста. Это противоречие решается признания примата данных гл. III.

Из всего характера третьего слоя основного текста следует, что он возник в практике гадания и для гадания предназначался. Его идеологическое содержание неразрывно связано с деятельностью шаманов-гадателей, которые (по многим свидетельствам, например, " Цзо чжуани") играли заметную роль при дворе правителей древнего Китая. Впоследствии под влиянием общего социального развития сознание достигает философского уровня. Здесь большую роль сыграли конфуцианцы, даосы, моисты и мыслители других менее распространенных школ. Для развития философии особенно большое значение имела борьба этих школ. Ко времени составления " Си цы чжуани" философское мышление конфуцианцев [601]было уже столь развито, что понадобилась философская интерпретация " Книги перемен" в дополнение к мантической. Этим объясняется большое различие между техникой мышления в третьем слое основного текста (мантический текст!) и техникой мышления " Си цы чжуани" (философский энциклопедический текст!).

С другой стороны, Конфуций передал своей школе почти маниакальное отношение к тексту, к литературной традиции. Уже и сам он говорил: " Я передаю, а не сочиняю, я доверяю древности и люблю ее" (" Лунь юй", гл. VII, §1). И в дальнейшем конфуцианство, консерватизм и филология китайских начетчиков неразрывно связаны друг с другом. Поэтому неудивительно, что язык конфуцианцев, отраженный в " Си цы чжуани", сознательно поставленный в теснейшую связь с текстами " Книги перемен", по своему профилю мало отличается от профиля языка третьего слоя [602]. Профили же языков второго и третьего слоя основного текста если и различаются между собой значительно, то лишь в силу того, что за время, протекшее между их составлением, общество развивалось столь интенсивно, что выработало более выразительный и стройный профиль языка.

Кроме того, надо добавить, что в тексте " Туань чжуани" (один раз, правда) встречается нечто вроде упоминания текста "