Глава 14. После позорного обморока в коридоре и до настоящего момента Драко не переставал удивляться тому, как

После позорного обморока в коридоре и до настоящего момента Драко не переставал удивляться тому, как, оказывается, мало он знал о своих однокурсниках. Не будь ему так тоскливо, наверное, он бы даже умилился поразительному единодушию, с которым сплотились слизеринцы.

Он пришел в себя и уставился на Блейза, ожидая чего угодно: насмешек, жалости, раздражающего сочувственного понимания. Но увидел лишь сосредоточенно нахмуренные брови:

— Не ушибся? Тогда пошли. Не хватало еще, чтобы старая гриффиндорская кошка увидела тебя на полу. Нам дорог каждый балл.

Блейз проводил его, слабого и шатающегося, до спальни и оставил одного, пробормотав на прощание «Спокойной ночи». Какая черствость… Однако в тот вечер Драко, против обыкновения, никто не тревожил. Паркинсон не ломилась в дверь с предложениями «весело провести время», Нотт не звал выпить, и даже Крэбб с Гойлом словно испарились. Из-за двери не слышалось не единого звука, впрочем, скорее всего Блейз просто наложил заглушающее заклинание. Проверять не было сил.

Драко лежал, тупо пялясь в потолок и размышляя о том, почему же Поттер оказался такой неблагодарной блядью. Глаза щипало, но Драко поклялся, что не заплачет. Достаточно того, что он грохнулся в обморок при Блейзе, словно хаффлпаффская первокурсница. Скрипя зубами от злости, он изобретал планы мести. Он размажет по стенке этого ничтожного, недостойного, развратного… Нет. Он завтра же переспит с Блейзом! Нет… Блейз теперь отпадает. Он переспит с кем-нибудь из Гриффиндора. Точно! В идеале хорошо бы трахнуть эту грязнокровку, но он просто физически не сможет заставить себя к ней прикоснуться. Так же как и к Уизелу. К тому же трахать это уродливое существо можно только под Imperio… А это мысль! Украсть у Поттера палочку, наслать на Гойла Imperio и заставить отодрать это ущербное рыжее чучело, по недоразумению являющееся чистокровным волшебником!

Планы один невозможнее другого рождались в его мозгу. Спустя несколько часов, глубокой ночью, он все-таки не выдержал и разревелся. Почему это так больно? Зачем?

Что это? Равнодушие? Обида? Месть? За то, что Драко его оттолкнул? Ведь, если разобраться, Драко использовал Поттера с самого начала. И ни разу не сказал… О чем говорить? Что за бред? Не о чем говорить! Ничего нет!

Но так больно…

Весь следующий день Драко никто не беспокоил, и он пролежал в кровати, пытаясь снова научиться дышать. Он открыл для себя, что больно бывает не только, когда получаешь по голове бладжером. Драко никогда не приходилось испытывать на себе силу Crucio, но теперь ему казалось, что это не так уж страшно. «Это так больно, что ты можешь оказаться не готов. Это сильнее, чем Crucio. Это выворачивает душу…» Теперь он знал, о чем говорила мать, но легче от этого не становилось. Вторая ночь ничего не изменила. Хотя убивать уже не хотелось. Зато появилось устойчивое желание умереть самому. Он провалился в кошмары только под утро, а уже в семь часов его бесцеремонно разбудил монстр, которого он ошибочно считал своим однокурсником.

— Вставай! Завтрак через час, а тебе еще нужно привести себя в порядок. Сейчас ты даже отдаленно не напоминаешь чистокровного волшебника. Не говоря уж о том, что ты должен блистать, аки сексуальное божество! — садист с лицом Блейза Забини сбросил одеяло, которым Драко пытался укрыться.

— Отстань. Я никуда не пойду. Я не хочу есть.

— Нет, ты пойдешь, — Забини с непроницаемым видом трансфигурировал одеяло в тошнотворно розового плюшевого мишку, — сегодня первой парой трансфигурация, и старая кошка непременно поинтересуется, где ты пропадешь второй день подряд. Снейп вчера сделал вид, что не заметил твоего отсутствия, но я бы не рассчитывал на его благосклонность слишком долго.

Драко не верил в то, что это происходит с ним. Конечно, он не думал, что Блейз бросится ему на грудь со словами: «Как я тебе сочувствую! Ни одному гриффиндорцу нельзя верить!» Да он и не был уверен, что не придушил бы Забини после подобного проявления чувств. Но все же Драко рассчитывал на чуть большее понимание.

— Отстань, Блейз. Я, правда, не в силах… — договорить он не успел. Забини больно ухватил его за лодыжку и сдернул с кровати. Шипение мерзавца ничуть не удивило Драко. Шипеть в Слизерине умеют все. Включая первокурсников.

— Если ты немедленно не поднимешь свою тощую задницу, не приведешь в порядок свое помятое лицо и не уберешь с него выражение побитой собаки, я лично тебя зааважу!

— Какого… — начал было Драко, но Блейз еще не закончил:

— В Слизерине должен быть лидер, дементора тебе в глотку! И если ты не появишься на завтраке в привычном всем шикарном виде, я… — он не договорил, точнее — не дошипел, и вдруг заорал:

— Панси-и-и!!!

Паркинсон как будто ждала этого. Она появилась в спальне спустя мгновение и деловито посмотрела на Драко:

— Да… косметические чары необходимы. Так… — она сделала несколько пассов палочкой, бормоча себе что-то под нос, — синяки убираем… аристократичная бледность — да, землистый оттенок лица — нет. Так… чуть мазнем нежно-розовым по скулам — ты совершенно здоров… ага… теперь… немного теней на веки?

— Убью, — мрачно пообещал Драко.

— Ты прав, это лишнее, — тут же согласилась Панси.

Забини удовлетворенно посмотрел на результат. Драко стоял посередине спальни в одних плавках и выглядел сногсшибательно.

— Панси, может, ты, наконец, выйдешь и дашь мне возможность одеться?

Паркинсон закатила глаза:

— Можно подумать, я чего-то не видела, — однако она удалилась. Забини отправился следом. Перед тем, как захлопнуть за собой дверь, он обернулся и подмигнул Драко:

— С одеванием, надеюсь, у тебя не будет проблем?

Появление Драко в слизеринской гостиной было встречено весьма бурными (особенно для далеко не темпераментного Слизерина) овациями. Миллисента, жеманно улыбаясь, подскочила к Драко и проворковала:

— О, Драко, ты такой красивый сегодня…

Тихое покашливание Панси, и пухлую Миллисенту как ветром сдуло. Ее тут же заменил Нотт, криво ухмыляясь, он кинул Драко небольшой пакетик. Драко легко поймал — инстинкты ловца сработали безупречно. Развернув серую бумагу, он увидел мелко нарезанную неизвестную ему сушеную траву. Он вопросительно посмотрел на Тео. Тот подмигнул:

— Маггловская травка. Весьма недурна. Смотри не переборщи с дозой, а то «поплывешь».

Драко кивнул, убрал пакет и двинулся к выходу под обожающими взглядами своих однокурсников. Крэбб и Гойл молча заняли свои традиционные места — на шаг позади него. Слева вышагивала Панси в неприлично короткой мантии, справа вальяжно скользил Забини. Драко придал лицу излюбленное надменное выражение, какое бывает у аристократа, вынужденного общаться с плебеями. Он готов к появлению на публике.

Драко вошел в Большой Зал, как император, задрав подбородок и слегка искривив губы в полуулыбке. Не задерживая ни на ком взгляд, он прошествовал со свитой на свое место за столом Слизерина. Они молча расселись. Когда Панси налила ему в кубок сок, Драко лишь едва заметно кивнул. Затем, аккуратно подцепив вилкой ломтик жареного бекона, отправил его в рот. Жевал он словно бы нехотя, как будто делая одолжение уже одним тем, что вообще согласился принимать эту примитивную пищу. Драко раздумывал над тем, не вытошнит ли его от еще одного куска бекона, когда к нему склонился Забини.

— Тебя заметили и сверлят взглядом.

Драко неопределенно дернул плечом. Есть расхотелось совершенно. Он встал, Крэбб и Гойл тут же поднялись со своих мест. Милостиво махнув рукой, чтобы заканчивали завтрак, Драко направился к выходу. Первый урок трансфигурация с Рэйвенкло, надо себя морально подготовить к тому, чтобы… Он споткнулся о чью-то ногу в проходе. Рыжий урод мерзко скалился, в упор на него глядя. Драко молча вынул платок и, поставив ногу на скамью, вытер носок ботинка.

— Хоречек испачкался, маленький? — нищеброд омерзительно заржал, выставляя напоказ недожеванную яичницу. Драко знал, что сейчас к нему спешат Грегори и Винсент. Почти наверняка за ними следует Забини, готовый облить гриффиндорское убожество первоклассным ядом. Но Драко это не особенно волновало. Он повернул голову и столкнулся со смущенным и немного растерянным взглядом Поттера. Словно художник-недоучка слишком сильно брызнул ярко-зеленой краской ему в глаза, которые теперь сверкают, как два драгоценных камня. Невозможно. Совершив поистине нечеловеческое усилие, Драко отвел глаза и посмотрел на рыжего.

— Наверное, ты сам себе кажешься героем, а, Уизел?

Легкое колебание воздуха за спиной — Винсент и Грегори заняли свои места. Уизли скривился:

— Ты тоже, хорек? Хорошо быть храбрым, имея двух горилл за спиной?

— Хорошо быть храбрым, поставив подножку школьному врагу. Ты думаешь, это произведет впечатление на Грейнджер?

— Ты — трус, Малфой! Мелкий пакостник. Тебя надо раздавить, как таракана, — Уизли начал медленно подниматься. Атмосфера неуловимо поменялась. Обычная школьная стычка грозила перерасти в нечто большее. Несколько гриффиндорцев поднялись со своих мест. Драко обернулся, чтобы увидеть, как щурится стоящий рядом Теодор, а Блейз небрежно вертит в руках маленький каучуковый шарик. Гриффиндорцы не знают, что если такой шарик слегка сдавить пальцами, а затем бросить в незащищенный одеждой участок тела, яд моментально через кожу попадает в кровь и через пару минут вызывает паралич.

— Рон, прекрати! — такой чистый и звонкий голос. Ну, конечно же, Поттер не терпит несправедливости. — Ты первый начал задирать Малфоя. Хочешь драки? Зачем?

И хотя Гарри обращался к Уизли, он ни на мгновение не сводил глаз с Драко. Как же это… больно.

— Поттер, — губы Драко сами сложились в кислую гримасу, сказывалась многолетняя практика, — какой ты у нас честный. Даже верность другу не заставит тебя отказаться от принципов справедливости. Впрочем, тебе, очевидно, не знакомо само понятие верности, — слова вырвались раньше, чем Драко сумел остановить себя. Он успел увидеть удивленную рожу нищеброда, Поттера, беззвучно выдохнувшего «О!..» и отвернулся, кляня себя за несдержанность. Он не задержался ни на мгновение, даже когда вслед ему раздалось безрассудное:

— А ты, Малфой? Что ТЫ знаешь о верности?

Драко довольно неплохо удавалось скрывать раздражение, в течение всего дня. Под невнятное бормотание профессора Биннса он рисовал на пергаменте мрачные картины и оживлял их заклинанием. Сначала он нарисовал парнишку, совершенно недвусмысленно напоминающего Джефри Уайза. Затем рядом появился гиппогриф и оторвал ему голову. Драко неплохо удался фонтан крови. Блейз, наконец, заинтересовался художествами Драко и, склонив голову, внимательно изучил рисунок.

— А ты точно не сын Темного Лорда?

Драко выгнул бровь — так он более всего походил на отца:

— А что, похож?

Блейз пристально на него посмотрел:

— Нет, вот сейчас ты — явный Люциус. Просто увлечения у вас похожие. Думаю, Лорду бы понравились твои картинки. Такие живенькие…

Драко усмехнулся и уничтожил рисунок заклинанием. А потом с тоской уставился в окно. Осеннее небо лениво сыпало мелким дождиком — безрадостная картина. Впрочем, откуда ей взяться, радости. Если с каждым днем становилось все хуже и хуже от раздирающего изнутри чувства безнадежности, от отчаяния, высасывающего его не хуже дементоров.

Труднее всего было на Защите: приходилось напрягаться и слушать Снейпа, к тому же он постоянно чувствовал на себе чей-нибудь взгляд. То Блейз проявлял неуемный интерес к его персоне, то Панси сахарно улыбалась… Тьфу! То вдруг Гойл с чего-то решил, что судорожное подергивание лица, которое он принимал за подмигивание, доставит Драко удовольствие. И, наконец, прожигающий спину взгляд блядских зеленых глаз, которые он так отчаянно… ненавидел.

После того как Снейп традиционно снял с Гриффиндора двадцать баллов и на редкость нудно рассказал про опасности, поджидающие юного волшебника при общении с оборотнем, этот бесконечный урок наконец-то закончился. Драко был среди первых, кто вышел в коридор. Однако почти сразу он услышал настойчивый и наглый голос:

— Малфой!

Драко даже позволил себе вздрогнуть. Несколько его однокурсников удивленно обернулись. Панси и Блейз скривили почти одинаково кислые мины. Даже кое-кто из гриффиндорцев ошалело уставился на Поттера. Драко медленно, демонстративно не торопясь, обернулся и оглядел Поттера с ног до головы:

— Поздравляю. Ты выучил мою фамилию? Очевидно, это должно мне польстить.

Поттер нетерпеливо дернул головой:

— Малфой, надо поговорить.

Раздалось несколько удивленных вздохов. И тут подоспел нищеброд.

— Гарри, ты с ума сошел? Ты собираешься остаться наедине с хорьком?

— А ты, Уизел, опасаешься за невинность и честь своего дружка? Не волнуйся, я не собираюсь его… — но Гарри не дал договорить, он схватил Драко за руку на глазах у изумленных студентов и потащил вглубь коридора. Драко зашипел. Во-первых, ему было больно, а во-вторых, этот идиот посмел…

— Ты, придурок! — Драко вырвался и с ненавистью уставился на Поттера, — что тебе от меня нужно? Тебя не уже удовлетворяет твой новый ебарь? Джефри? Или как там его? — Драко кричал и не мог остановиться. Глаза Поттера испуганно распахнулись, он поднял руку, словно бы пытаясь защититься от ненависти, которую Драко выплескивал на него. Проклятье! Даже не пытаясь сдержать эмоции, словно какой-то примитивный маггл, Драко дошел до того, что в ярости двинул Поттеру кулаком в живот. И, когда Гарри согнулся пополам, голос Драко все-таки дрогнул:

— Ненавижу. Будь ты проклят!

И Драко сбежал. Позорно, трусливо сбежал. Заткнув уши, чтобы не слышать, что кричит Поттер ему вслед.

Было очень плохо. Очень. Хотелось умереть. Казалось, только смерть уберет, наконец, эту невыносимую боль. Он не знал, что с этим делать. Он не хотел никого видеть. Он просто хотел, чтобы его оставили в покое. Неужели это так трудно понять? Очевидно, да. Иначе бы Панси не притащилась в его спальню, не села бы на кровать и не начала бы щебетать о последних новостях.

— Дракуся, поправляйся скорее. Мы без тебя скучаем. Ну, нельзя же так. Ты уже второй день не выходишь из спальни. Блейз беспокоится. А эта стерва МакГонагалл сняла сегодня со Слизерина пятнадцать баллов. Правда Снейп, душка, не подвел и снял с Гриффиндора пятьдесят… — Панси продолжала ворковать, Драко отключился. Ее невозможно слушать больше пяти минут. Спустя, казалось, вечность Паркинсон поднялась с его кровати и отпустила его руку, которую все это время мяла мягкими ладонями.

— Ну, ладно, мне пора. Кстати, забыла! Когда я к тебе шла, подглядела в коридоре замечательную сценку. Поттер-то, наш герой, послал какого-то мальчишку, представляешь?! Так и сказал: «Прости, Джефри. Это было безнравственно с моей стороны. Но я люблю другого…» Я в шоке просто! Поттер влюблен в мужчину! — уже в дверях Панси перестала тараторить и очень тихо прошептала: — я бы на твоем месте не теряла времени, — и выскользнула за дверь. Впрочем, Драко не был уверен. Возможно, ему просто послышалось.

Он шел… нет, он бежал в Астрономическую башню. Он сам не знал, почему именно туда. Но когда он распахнул дверь на верхнюю площадку, то совсем не удивился, увидев у окна одинокую фигуру.

Дверь хлопнула, и Гарри обернулся. Щурясь, он с робкой улыбкой смотрел на застывшего в дверях Драко.

— Гарри, я… — он не знал, как сказать. Он не умел говорить такие слова.

Гарри медленно подошел и взял его за руку:

— Просто скажи это, Драко… — прошептал он.

— Я… — голос дрогнул, — я…

Гарри вдруг прижал его к себе. И Драко все-таки сказал, а точнее тихо всхлипнул куда-то в ключицу Поттеру:

— Ятебялюблю, — скорее почти незаметное движение губ. Он даже не был уверен, что ему удалось произнести это. Но Гарри услышал. Он прижал Драко к себе еще крепче и прошептал:

— Прости меня, пожалуйста. Прости…

Драко просто кивнул в ответ, потому что надежды на голос не было. В носу подозрительно щипало и перед глазами все расплывалось. Он стиснул Поттера в объятьях с такой силой, что тот даже задохнулся и тихонько засмеялся:

— Раздавишь… больно… — но вырваться не пытался. И Драко был благодарен ему за это. Он вдыхал запах любимого тела. Поттер, как всегда, пах странной смесью: кофе, яблок, смазки для метел (естественно!) и еще чем-то неуловимым, присущим только ему одному.

— Гарри?

— Что? — судя по голосу, Поттер явно улыбался, и Драко невольно улыбнулся тоже.

— Ты ведь возьмешь меня с собой, правда?

Гарри отстранился и уставился на него своими невероятными глазищами, которые не портили даже эти идиотские круглые очки.

— Почему ты сомневаешься?

— Ну, конечно, — Драко фыркнул, — у меня совсем нет повода для сомнений. И этот… этот, как там его, Дже… — Гарри заткнул ему рот ладонью:

— Тс-с… не надо… Прости меня. Прости… — и он осторожно коснулся губами подбородка Драко, — колючий… мой…

— Ты?.. — Драко хотелось быть уверенным. Он больше никогда не хотел испытать этот ужас.

— Люблю. И я тебе это, кажется, уже говорил!

— Я хочу быть уверен! И потом, ты говорил это не мне, а ему! — пробормотал Драко, а Гарри с улыбкой покачал головой.

— Ты же сам говорил, что «он» — это ты.

— Ну, мало ли что я говорил… Так что?

Гарри засмеялся и снова прижался к нему. Уткнувшись лицом Драко в грудь, он прошептал:

— Да… только ты…

Драко победно улыбнулся:

— В таком случае как раз за твоей спиной прямо на полу лежит какое-то странное перо. Готов поклясться, что еще пару минут назад его там не было.

Гарри забавно ойкнул и обернулся. Схватив перо с пола, он изучал его несколько мгновений, а затем повернулся к Драко, снова прижался к нему и вздохнул.

— Мы нашли его, правда?

* * *

Это все. Финал. Окончательный и бесповоротный. Пускай каждый сам для себя решит — что именно они напишут Пером. И напишут ли вообще. Думаю, так будет правильно.

Ну, а для неадекватных и не совсем правильных читателей (а так же — для себя лично) я написала эпилог.

Предупреждаю: эпилог в стиле комедии абсурда. Где абсурд — главное слово. (внимательно перечитайте шапку фика).

В общем — эпилог можно (и, возможно, даже — НУЖНО) не учитывать.

Я предупредила. Это — моя финальная улыбка. -))))

Спасибо всем, кто читал эту историю.