Итоговые диктанты

В мае я переселился в старинную подмосковную усадь-

бу, где были построены и сдавались небольшие дачи.

Всё время дожди, кругом сосновые леса. То и дело

в яркой синеве над ними собираются белые облака, высо-

ко перекатывается гром, потом начинает сыпать сквозь

солнце блестящий дождь, быстро превращающийся от

зноя в душистый сосновый пар. Всё мокро, жирно, зер-

кально. В парке усадьбы деревья были так велики, что

дачи, кое-где построенные в нём, казались под ними ма-

лы, как жилища под деревьями в тропических странах.

Пруд, стоявший громадным чёрным зеркалом, был напо-

ловину затянут зелёной ряской. Я жил на окраине пар-

ка, в лесу. Бревенчатая дача моя была не совсем дострое-

на: неконопаченые стены, неструганые полы, печи без

заслонок, мебели почти никакой. И от постоянной сы-

рости мои сапоги, валявшиеся под кроватью, обросли

бархатом плесени.

Темнело по вечерам только к полуночи: стоит и стоит

полусвет запада по неподвижным, тихим лесам. В лун-

ные ночи этот полусвет странно мешался с лунным све-

том, тоже неподвижным, заколдованным. Всюду царило

спокойствие, небо и воздух становились чисты, и каза-

лось, что дождя уже больше не будет. Но вот я засыпал —

и вдруг слышал: на крышу опять рушится ливень с гро-

мовыми раскатами, кругом тьма и отвесно падающие

молнии.

Утром на лиловой земле в сырых аллеях пестрели тени

и ослепительные пятна солнца, цокали птички, называе-

мые мухоловками, хрипло трещали дрозды. К полудню

опять парило, находили облака и начинал сыпать дождь.

Перед закатом становилось ясно, на моих бревенчатых

стенах дрожала, падая в окна сквозь листву, хрусталь-

но-золотая сетка низкого солнца. (По И. А. Бунину.)

Ветви берёзы за моим окном медленно оживали после

долгих морозов. Однажды утром к дереву подошёл сосед.

Он пробуравил в стволе длинным буром глубокую дыру.

Вбил в кору желобок из нержавеющей стали так, чтобы

из него капал сок. И сок закапал. Светлый, как слёзы, и

чистый, как смерть.

— Это же не ваша берёза, — сказал я соседу.

— Но и не ваша, — ответил он мне.

Да, она стояла за моим забором. Она была не моя и не

его, а общая или, точнее, ничья, и поэтому он мог её гу-

бить, а я не мог ему запретить.

Он перелил из банки в стаканчик светлую кровь берё-

зы и маленькими глотками выпил её.

— Мне сок нужен, — сказал он. — В нём глюкоза.

Он пошёл к себе, оставив у берёзы трёхлитровую бан-

ку, чтобы в ней собиралась глюкоза. Капли быстро, одна

за одной, падали, как из водопроводного крана, когда он

неплотно прикрыт. Сколько же он пробил капилляров,

если так обильно льёт сок! Может быть, она стонала? Мо-

жет быть, боялась за свою жизнь? Я ничего этого не знал.

Я мог её только жалеть.

Но через неделю рану затянуло коричневым. Это она

сама себя вылечила. И как раз в это время у неё стали

набухать почки. И полезли из них зелёные язычки. Ты-

сячи. Из каждой почки вылез язычок.

Я глядел на этот зеленоватый туман и радовался. Она

была мне нужна, эта берёза. Я привык к тому, что она

всегда стояла перед моим окном, и в этом верном посто-

янстве было то, что помогало мне находить хорошее на-

строение. Да, она была нужна мне, хотя я-то ей был со-

вершенно не нужен. Она прекрасно обходилась без меня,

как и без любого подобного мне. (По С. Воронину.)

К вечеру собралась гроза, и Татьяна Марковна подняла

на ноги весь дом. Везде закрывались трубы, окна, двери.

Гроза приближалась величественно: издали доносился

глухой рокот грома, пыль неслась столбом. Вдруг блесну-

ла молния, и над деревней раздался резкий удар грома.

Райский схватил фуражку, зонтик и пошёл проворно

в сад, с тем чтобы поближе наблюдать картину, помес-

титься самому в неё и наблюдать свои ощущения.

Татьяна Марковна увидела его из окна и постучала

в стекло.

— Куда это ты, Борис Павлович? — спросила она, по-

дозвав его к окну.

— На Волгу, бабушка, грозу посмотреть.

— В уме ли ты? Воротись!

— Нет, я пойду...

— Говорят, не ходи! — повелительно прибавила она.

Опять блеснула молния, раздался продолжительный

раскат грома. Бабушка в испуге спряталась, а Райский

сошёл с обрыва и пошёл между кустов едва заметной из-

вилистой тропинкой.

Дождь лил как из ведра, молния сверкала за молни-

ей, гром ревел. И сумерки, и тучи погрузили всё в глубо-

кий мрак.

Райский стал раскаиваться в своём намерении по-

смотреть грозу, потому что намокший зонтик пропускал

воду ему на лицо и на одежду, а ноги вязли в мокрой гли-

не. Забыв подробности местности, он беспрестанно наты-

кался в роще на бугры, на пни или попадал в ямы.

Он поминутно останавливался и только при блеске

молнии делал несколько шагов вперёд. Он знал, что тут

была где-то, на дне обрыва, беседка, когда ещё кусты и

деревья, росшие по обрыву, составляли часть сада.

Недавно ещё, пробираясь к берегу Волги, мимоходом

он видел её в чаще, но теперь не знал, как пройти к ней,

чтобы укрыться там и оттуда наблюдать грозу.

Назад идти опять между сплошных кустов, по кочкам

и ямам подниматься вверх, он тоже не хотел.

«Можно было бы любоваться грозой из комнаты!» —

сознавался он про себя. (По И. А. Гончарову.)

Долго мы ехали, не останавливаясь, по белой пустыне,

в холодном, прозрачном и колеблющемся свете метели.

Откроешь глаза — та же неуклюжая шапка и спина,

занесённые снегом, торчат передо мной, та же невысокая

дуга, под которой поматывается голова коренной лоша-

ди с чёрной гривой. Посмотришь вниз — тот же сыпучий

снег разрывают полозья, а ветер упорно поднимает и

уносит всё в одну сторону. Напрасно глаз ищет нового

предмета: ни столба, ни стога, ни забора — ничего не

видно. Везде всё бело, бело и подвижно. Посмотришь на-

верх — покажется в первую минуту, будто сквозь туман

видны звёздочки. Но звёздочки убегают от взора выше и

выше, и только видишь снег, который падает на лицо и

воротник шубы.

Ветер как будто изменяется: то дует навстречу и ле-

пит глаза снегом, то сбоку закидывает воротник шубы на

голову и насмешливо треплет меня им по лицу, то сзади

гудит в какую-нибудь скважину. Слышен слабый,

неумолкаемый хруст копыт и полозьев по снегу.

Только изредка, когда мы едем против ветра, ясно до-

летают до слуха энергичное посвистывание Игната и зали-

вистый звон колокольчика. Звуки эти вдруг отрадно нару-

шают унылый характер пустыни и потом снова звучат од-

нообразно, с несносным постоянством наигрывая всё тот

же самый мотив, который невольно я воображаю себе.

Одна нога начала у меня зябнуть, и, когда я поворачи-

вался, чтобы лучше укрыться, снег, насыпавшийся на

воротник и шапку, проскакивал за шею и заставлял ме-

ня вздрагивать. (По Л. Н. Толстому.)

— Лёд тронулся! — слышны крики среди ясного ве-

сеннего дня. — Ребята, лёд идёт!

Лёд трогается каждую весну, но тем не менее ледоход

всегда составляет заметное событие. Заслышав крики,

вы, если живёте в городе, бежите к мосту, причём на ли-

це у вас такое серьёзное выражение, как будто бы на мос-

ту совершается убийство или дневной грабёж. Такое же

выражение и у мальчишек, которые бегут мимо вас, у из-

возчиков, у торговок. На мосту уже собралась публика.

Все, свесившись через перила моста, молчат, не двигают-

ся и вопросительно глядят вниз на реку. Молчание гро-

бовое, лишь городовой рассказывает какому-то господи-

ну в мохнатом пальто о том, насколько прибыла вода, да

изредка проезжают с шумом извозчики.

Свесившись через перила, вы тоже глядите на реку.

Какое разочарование! Вы ожидали треска и грохота, но

ничего не слышите, кроме глухого, однозвучного шума,

похожего на очень отдалённый гром. Вместо чудовищ-

ной ломки, столкновений и дружного натиска вы види-

те безмятежно лежащие, неподвижные груды изломан-

ного льда, наполняющего всю реку от берега до берега.

Поверхность реки изрыта и взбудоражена, точно по ней

прошёлся великан-пахарь и тронул её своим громадным

плугом. Воды не видно ни капли, а только лёд, лёд и

лёд. Ледяные холмы стоят неподвижно, но у вас кру-

жится голова, вам кажется, что мост вместе с вами и

с публикой куда-то уходит. Тяжёлый мост мчится вдоль

реки вместе с берегами и рассекает своими опорами гру-

ды льда.

Скоро холмы начинают редеть, и между льдинами по-

казывается тёмная, стремительно бегущая вода. Теперь

обман исчезает, и вы начинаете видеть, что двигается не

мост, а река. К вечеру река уже почти совсем чиста от

льда, изредка попадаются на ней отставшие льдины, но

их так мало, что они не мешают фонарям глядеться в во-

ду, как в зеркало. (По А. П. Чехову.)

На дворе стояла совершенно чёрная, непроницаемая

ночь, так что сначала Ромашову приходилось, точно сле-

пому, ощупывать перед собой дорогу. Местечко точно вы-

мерло, даже собаки не лаяли. Из окон низеньких белых

домов кое-где струился туманными прямыми полосами

свет и длинными косяками ложился на жёлто-бурую

блестящую землю. Перед домом, который занимали Ни-

колаевы, подпоручик остановился, охваченный минут-

ной слабостью и колебанием. Маленькие окна были за-

крыты плотными коричневыми занавесками, но за ними

чувствовался ровный, яркий свет. В одном месте портье-

ра загнулась, образовав длинную, узкую щель. Ромашов

припал головой к стеклу, волнуясь и стараясь дышать

как можно тише, точно его могли услышать в комнате.

Он увидел лицо и плечи Александры Петровны, си-

девшей на диване. Видно было, что она занята рукодель-

ем. Вот она внезапно выпрямилась, подняла голову, гу-

бы её зашевелились. «Что она говорит? — думал Рома-

шов. — Может быть, это про меня?»

Александра Петровна неожиданно подняла лицо от ра-

боты и быстро, с тревожным выражением повернула его

к окну. Ромашову показалось, что она смотрит прямо ему

в глаза. У него от испуга сжалось и похолодело сердце, и

он поспешно отпрянул за выступ стены. На одну минуту

ему стало совестно. Он уже почти готов был вернуться до-

мой, но преодолел себя и через калитку прошёл в кухню.

В то время как денщик Николаевых снимал с него

грязные калоши, а сам он протирал платком запотевшие

в тепле очки, из гостиной послышался звонкий голос

Александры Петровны:

' — Степан, это приказ принесли?

«Это она нарочно! — подумал Ромашов. — Знает ведь,

что я всегда в такое время прихожу».

— Нет, это я, Александра Петровна! — крикнул он

в дверь фальшивым голосом.

— Ну, входите, входите. Чего вы там застряли? Воло-

дя, это Ромашов пришёл. (По А. И. Куприну.)

Уже не первый год, прилетая весною, наши знако-

мые трясогузки устраивают над моим окном своё неза-

мысловатое, но очень опрятное гнездо. Каждое лето

мы наблюдали, как трясогузки выводили и выкармли-

вали своих маленьких птенцов, как подрастали и опе-

рялись эти беспомощные и голые птенцы, как в свой

срок с радостным щебетанием один за другим вылета-

ли они из родного тёплого гнезда, скрывались в листве

высоких деревьев, окружающих наш маленький лес-

ной домик.

Начало нынешнего лета было холодным и дождли-

вым. Всю первую половину июня дул северный, неласко-

вый ветер, пасмурное небо редко прояснялось. В пого-

жие, ясные дни особенно веселы были в своем гнёздышке

подраставшие птенцы, и мы часто ими любовались.

Однажды ненастным утром произошло несчастье. Мы

услышали писк, тревожное чириканье и, выйдя на

крыльцо, увидели двух несчастных, обмокших птенцов.

Сбитые дождём, дрожащие, они сидели в высокой мок-

рой траве и не имели сил взлететь. Над ними с криком

тревоги порхали, останавливаясь и повисая в воздухе,

взрослые птички.

Мы поймали обмокших птенцов и, приставив лестни-

цу, посадили в гнездо. Ослабевшие, мокрые птенцы

прижались к своим громко пищавшим сестричкам и

братцам.

Родители продолжали кормить птенцов, и нам пока-

залось, что всё кончилось благополучно. В полдень из

гнезда вылетел ещё один птенец и сел на ступеньку дере-

вянного крыльца. Поймать его было невозможно: при

приближении человека он взлетел и уселся на закачав-

шуюся ветку сирени.

К обеду из гнезда вылетели уже три птенца. Несом-

ненно, для них наступило время вылета, и они соблюда-

ли свой неписаный закон, несмотря на дурную погоду.

(По И. Соколову-Микитову.)

Я просыпаюсь от яркого, бьющего прямо в глаза сол-

нышка. Вылезаю из-под одеяла, иду вниз и вместо заряд-

ки раскалываю с полдюжины крепких еловых чурок.

С десяток поленьев я принёс в дом, нащепал лучины и

затопил печь. Запах огня был чист и резок. Дым белым

потоком пошёл в трубу, и я долго смотрел на этот поток.

В окна лилось зимнее, однако очень яркое солнце. Печь

уже трещала. Я взял две бадьи и скользкий отшлифован-

ный водонос, пошёл за водой. Высоко натоптанная троп-

ка звенела под валенками фарфоровым звоном. Снег на

солнце был до того ярок и светел, что глаза непроизволь-

но щурились, а в тени от домов чётко ощущалась глубин-

ная снежная синева. Под горой на речке я долго колотил

водоносом: за ночь прорубь затянуло прозрачным и, ви-

димо, очень толстым стеклом. Я сходил на соседнюю

прорубь, взял там обледенелый топор и проделал канав-

ку по окружности проруби. Прозрачный ледяной круг

было жалко толкать под лёд. Но течение уже утянуло

его. Я слушал, как он уплывал, стукаясь, исчезая в реч-

ной темноте. А здесь, на дне проруби, виднелись ясные,

крохотные, увеличенные водой песчинки.

Вихляющая тяжесть в вёдрах делала устойчивее и

твёрже шаг в гору. Эта тяжесть прижимала меня к троп-

ке. Чтобы погасить раскачивание вёдер, я изредка менял

длину шагов. Дышалось легко, глубоко, я не слышал

своего сердца.

Дома налил воды в самовар, набрал в железный совок

румяных, уже успевших нагореть углей и опустил их

в нутро самовара. Самовар зашумел почти тотчас же.

Когда я поставил его на стол, от него веяло знойным ду-

хом золы, вода домовито булькала в медном чреве. Пар

бил из дырки султаном.

Я раскрыл банку консервированной говядины, банку

сгущёнки, заварил чай и нарезал хлеб. (По В. Белову.)

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

А. Г. — А. Грин

Аж. — В. Ажаев

Акс. — С. Т. Аксаков

А. К. Т. — А. К. Толстой

Андр. — Л. Н. Андреев

Ант. — С. Антонов

A. Т. — А. Н. Толстой

Ар. — И. Арамилев

Аре. — В. К. Арсеньев

Ас. — Н. Асеев

Баб. — С. Бабаевский

Багр. — Э. Багрицкий

Бад. — К. Бадигин

Бахм. — В. Бахметьев

Бек — А. Бек

Бел. — В. Г. Белинский

Бер. — Г. Березко

Бл. — А. А. Блок

Бр. — В. Я. Брюсов

Браг. — М. Брагин

Буб. — М. Бубеннов

Бун. — И. А. Бунин

B. Б. — В. Бианки

Вер. — В. В. Вересаев

Верш. — П. Вершигора

В. К. — В. Кожевников

В. П. — В. Попов

Вс. Ив. — Вс. Иванов

В. Т. — В. Трояновский

Г. — Н. В. Гоголь

Гайд.— А. Гайдар

Гарш. — В. М. Гаршнн

Герц. — А. И. Герцен

Гил. — В. А. Гиляровский

Гл. — Ф. Гладков

Г.-М. — Н. Г. Гарин-Михайловский

Г. Н. — Г. Николаева

Гонч. — И. А. Гончаров

Горб. — Б. Горбатов

Гр. — А. С. Грибоедов

Гран. — Д. Гранин

Григ. — Д. В. Григорович

Г. Усп. — Г. И. Успенский

Бедн. — Д. Бедный

Д. — Ф. М. Достоевский

Даль — В. И. Даль

Держ. — Г. Р. Державин

Дик. — И. Диковский

Дм. — И. Дмитриев

Добр. — Н. А. Добролюбов

Доброе. — В. Добровольский

Д. П. — Д. И. Писарев

Ерш. — П. П. Бршов

Ее. — С. А. Есенин

Ж. — В. А. Жуковский

Жар. — А. Жаров

Заг. — загадка

Закр. — В. Закруткин

И. А. — И. Андронников

Игн. — А. Игнатьев

Инб. — В. Инбер

И. П. — И. П. Павлов

Исак. — М. Исаковский

К. — А. В. Кольцов

Кае. — В. Каверин

Каз. — Э. Казакевич

Кар. — А. Караваева

Кат. — В. Катаев

Кедр. — Дм. Кедрин

Кетл. — В. Кетлинская

Кож. — А. Кожевников

Копт. — А. Коптяева

Кор. — В. Г. Короленко

Коч. — В. Кочетов

Кр. — И. А. Крылов

Купр. — А. И. Куприн

Л. — М. Ю. Лермонтов

Лавр. — Б. Лавренев

Леон. — Л. Леонов

Леек. — Н. С. Лесков

Лид. — В. Лидин

Л.-К. — В. Лебедев-Кумач

Лом. — М. В. Ломоносов

Л. Т. — Л. Н. Толстой

М. — В. В. Маяковский

Мак. — А. С. Макаренко

Малъц. — Е. Мальцев

Марк. — Г. Марков

Марш. — С. Маршак

М. Г. — М. Горький

Мор. — Н. Морозов

М.-П. — П. И. Мельников-Печерский

М.-С. — Д. Н. Мамин-Сиби-

ряк

Мус. — А. Мусатов

Н. — Н. А. Некрасов

Наг. — Ю. Нагибин

Нее. — А. Неверов

Ник. — И. С. Никитин

Нику л. — Л. Никулин

Я. Л. — Н. Лящко

Н. О. — Н. Островский

Н.-П. — А. Новиков-Прибой

Н.Ч. — Н. Чуковский

Ов. — В. Овечкин

О. Г. — О. Гончар

Остр. — А. Н. Островский

Ош. — Л. Ошанин

П. — А. С. Пушкин

Павл. — П. Павленко

Пан. — В. Панова

Панф. — Ф. Панферов •.-> •

Пауст. — К. Паустовский

Пере. — А. Первенцев

Пис. — А. Ф. Писемский

Пл. — А. Н. Плещеев

Погов. — поговорка

Пол. — В. Полевой

Полт. — В. Полторацкий

Пом. — Н. Г. Помяловский

Поел. — пословица

Пржев. — А. Пржевальский

Пришв. — М. Пришвин

Ром. — Б. Ромашов

Рыб. — А. Рыбаков

Саян. — В. Саянов

Сейф. — Л. Сейфуллина

Сем. — Т. Семушкин

Сер. — А. С. Серафимович

С.-Ц. — С. Сергеев-Ценский

Сим. — К. Симонов

Скит. — Скиталец

Сл. — Л. Славин

С.-М. — И. Соколов-Микитов

Соб. — Л. Соболев

Сол. — В. Солоухин

Ст. — К. М. Станюкович

Станк. — Н. Станкевич

Степ. — А. Н. Степанов

Сур. — И. И. Суриков

Сурк. — А. Сурков

С.-Щ. — М. Е. Салтыков-Щедрин

Т. — И. С. Тургенев

Те. — А. Твардовский

Тел. — Н. Телешов

Тендр. — В. Тендряков

Тих. — Н. Тихонов

Тр. — К. Тренев

Триф. — Ю. Трифонов

Тютпч. — Ф. И. Тютчев

Усл. — Г. И. Успенский

Ф. — А. А. Фет

Фад. — А. Фадеев

Фед, — К. Федин

Финн — К. Финн

Фурм. — Д. Фурманов

Ч. — А. П. Чехов

Чак. — А. Чаковский

Черн. — Н. Г. Чернышевский

Чук. — К. Чуковский

Ш. — М. Шолохов

Шишк. — В. Шишков

Ш.-С. — Г. Шолохов-Синявский

Щип. — С. Щипачев

Эр. — И. Эренбург

Ю. К. — Ю. Казаков

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие, 3