Глава XVI. «Приходи! Пожалуйста!» Синегривка проснулась, будто от толчка

«Приходи! Пожалуйста!» Синегривка проснулась, будто от толчка. Она видела перед собой горящие глаза Желудя.

«Зачем?»

Ей не нужно было задавать этот вопрос. Она знала ответ. Его подсказали мольба и отчаяние в глазах Желудя. Увидев его тоску, Синегривка словно заглянула в собственное сердце. Она чувствовала то же самое. Ту же страсть, если говорить совсем откровенно.

Но как они могут быть вместе? Они принадлежат к разным племенам! Они не имеют права на такие чувства.

Синегривка сонно выбралась из своего гнездышка и вышла из палатки. Дождевые тучи ушли, оставив после себя чистое бледное небо. Рассвет потихоньку разгорался над лагерем, бросая желтые лучи на поляну. Холодный воздух пощипывал нос и лапы.

Коготь протиснулся мимо нее и побрел к скале, где Пятнистый уже распределял дневные обязанности.

— Идешь, Синегривка? — пробасил он, обернувшись через плечо.

Львиногрив и Буран уже ждали ее в тени под скалой. Камнехвост с тоской смотрел на них из-за веток поваленного дерева. Его воинская жизнь закончилась много месяцев тому назад, но он все еще не мог с этим смириться. Рябинка и Вихрегон завтракали неподалеку, а Птицехвост и Змеезуб нетерпеливо расхаживали по поляне, распушив шерсть, чтобы не мерзнуть. Их оруженосцы, Рыжелап и Искролапа отрабатывали боевые приемы на краю поляны.

— Пестролапа! — окликнул Дроздовик свою ученицу. — Прекрати приставать к Пышноусу! Иди сюда, я сообщу тебе твои обязанности на сегодня.

— Прости! — пискнула Пестролапа, поспешно отряхивая с лап приставшие травинки. — Я просто помогала Пышноусу смешивать окопник.

Дроздовик страдальчески закатил глаза.

— Пестролапа, ты же будущая воительница! У нас в племени уже есть два целителя, этого вполне достаточно.

— Привет, Синегривка! — радостно воскликнула Снежинка, бросаясь к своей наставнице. — Чем займемся сегодня?

Синегривка слегка растерялась. Только теперь она вспомнила, что еще не составила план занятий. Она была так поглощена мыслями о Желуде, что и думать забыла о своих обязанностях!

— Поохотимся, — выпалила она первое, что пришло ей в голову.

— Отлично! — обрадовалась Снежинка.

— Нужно увеличить охотничьи патрули, — объявил Пятнистый. — Наступление холодов грозит голодом, и чем лучше мы будем питаться сейчас, тем легче перенесем грядущие испытания.

Коготь хлестнул хвостом по земле и оскалил зубы.

— Когда мы пойдем расставлять пограничные метки на Нагретых Камнях?

— Солнцезвезд хочет послать боевой отряд на вечерней зорьке, — ответил глашатай.

— Я хочу войти в этот отряд, — объявил Коготь.

— Непременно, — кивнул Пятнистый. — Но я надеюсь, что битвы не будет.

Вместо ответа Коготь глубоко вонзил когти в твердую землю.

У Синегривки зашлось сердце. Что если ей придется столкнуться с Желудем в бою? Разве она сможет поднять на него лапу?

— Синегривка? — окликнул ее Пятнистый. — Я слышал, ты вчера занозила лапу. Наверное, тебе сегодня лучше посидеть в лагере?

Волна стыда захлестнула Синегривку.

— Нет, не стоит. Мне уже лучше!

— Не хватало только, чтобы рана воспалилась! — покачал головой Пятнистый. — Береженого Звездное племя бережет. Ты поможешь в детской, это тоже важно.

— Но я обещала Снежинке взять ее на охоту.

— Я сейчас веду Чернушку в овраг, — сказал Вихрегон, отрываясь от еды. — Могу и Снежинку взять с собой. Пусть потренируются вдвоем!

— Спасибо, — пролепетала Синегривка, потупив глаза. Уши ее пылали от стыда. Лучше бы она в самом деле наступила на колючку! Подняв голову, она виновато проводила глазами свою ученицу, убегавшую из лагеря вместе с Вихрегоном и Чернушкой. Вот к чему приводит попытка нарушить Воинский закон! Она еще даже не встретилась с Желудем, а уже погрязла во вранье.

— Дать тебе мазь для лапы? — спросил Пышноус.

— Н-нет, спасибо, — пролепетала Синегривка, поспешно пряча свою якобы больную лапу, пока целитель не разглядел ее лучше.

— Не болит?

— Нет, — помотала головой Синегривка. — Ничего страшного. Наверное, это был острый обломок камыша или что-то в этом роде, — пробормотала она. — Просто царапина.

Пышноус кивнул, взмахнув хвостом.

— Оно и видно! — фыркнул он. — Ох уж эти походы на чужие территории! Котам следует держаться своей земли, вот что я скажу.

Синегривка похолодела. Неужели он догадался, что она врет? Синегривка испуганно посмотрела в глаза целителю. Может быть, Звездное племя предупредило его о том, что происходит между ней и Желудем?

— Ладно, вылизывай ранку почаще, а если начнет опухать и дергать, приходи ко мне, я дам тебе мазь против воспаления, — бросил Пышноус и пошел к детской.

Если бы Звездное племя не хотело, чтобы она встречалась с Желудем, оно бы, наверное, предупредило Пышноуса, и тот попытался остановить ее. Но он ничего такого не сделал. Может быть, Звездное племя не против, чтобы это случилось? Возможно, это ее судьба?

— Ох, как же я ненавижу неизвестность! — простонала Кривуля.

Синегривка приподняла голову и посмотрела на нее.

— Не волнуйся, они скоро вернутся.

Она пришла в детскую, чтобы поддержать Кривулю, пока боевой отряд устанавливал новую границу на Нагретых Камнях. Но мысли ее были далеки и от Кривули, и от Нагретых Камней. Она думала о Желуде. Что он ей скажет? И что она ему скажет? Вдруг она сделает какую-нибудь глупость, например, от волнения запутается в собственном хвосте и растянется на земле? Синегривка посмотрела на блестящую от росы поляну. Луна вставала над лесом.

— Как ты думаешь, битва будет? — серая кошка с тревогой посмотрела на Синегривку.

Та насторожила уши, пытаясь расслышать боевые крики вдали. «Неужели Ледозвезд все-таки решит сражаться? Интересно, каким котам он поручит защиту скал?»

Послышался грохот камушков, скатывающихся по склону холма. Синегривка села, пытаясь унять бешено колотившееся сердце.

— Вы победили? — крикнула она, когда Солнцезвезд первым вбежал в лагерь.

— Эти рыбомордые трусы не явились? — проворчал Остролап.

— Они даже свои метки не стали обновлять, — весело сообщил вбежавший следом Вихрегон.

Невероятное облечение охватило Синегривку.

«Желудь цел и невредим!»

Солнцезвезд величаво окинул взглядом своих воителей.

— Отныне ни одно племя не посмеет оспаривать наши границы!

Кривуля радостно заурчала, когда Птицехвост подбежал к ней и прижался щекой к ее щеке.

— Теперь даже в Голые деревья у наших котяток будет вдоволь дичи, — промурлыкал он.

Синегривка встала. Какое-то настроение сейчас царит в Речном племени? Вдруг Речные коты настолько подавлены, что Желудь раздумает встречаться с Грозовой кошкой? Но она все равно придет к Четырем деревьям. И если Желудь чувствует хотя бы половину той тревоги и муки, которая гложет ее изнутри, он тоже будет там.

— Давайте отпразднуем это событие! — воскликнул Пятнистый, подбегая к куче с добычей. Он начал обносить соплеменников свежей едой.

Синегривка сощурила глаза. К чему все эти празднества? Неужели нельзя просто разойтись по своим палаткам и уснуть? У нее даже когти зачесались от досады. Теперь племя не скоро угомонится. А когда она, наконец, сможет выскользнуть из палатки, Желудь, наверное, уже уйдет, не дождавшись! И решит, что она не захотела прийти!

«Великое Звездное племя, что я делаю?»

Неужели она в самом деде готова тайком убежать из лагеря на встречу с Речным котом? У Синегривки подкосились лапы. Уж не сошла ли она с ума?

Буран пододвинул к ней воробья.

— Иди к нам! — позвал он.

Белый воин лежал рядом с Львиногрнвом и Златошейкой, которые с удовольствием лакомились жирной осенней белкой.

Синегривка пожала плечами. Есть ей не хотелось, но она не могла допустить, чтобы соплеменники обратили внимание на ее вялость. Чего доброго, пошлют ее к Пышноусу, и тогда ей уже не выкрутиться! Синегривка подошла к Бурану и заставила себя откусить большой кусок воробья. На вкус мясо показалось ей пресным, как сухая кора.

Сердце у нее бешено колотилось от нетерпения. Когда же, наконец, все разойдутся по палаткам? Но сегодня все было против нее. Луна уже высоко стояла над верхушками деревьев, когда Грозовые коты, позевывая, начали расходиться. Синегривка потянулась и сделала вид, что тоже зевает. Она никогда еще не чувствовала себя такой бодрой, однако молча вошла в палатку, всем своим видом давая понять, что валится с лап от усталости.

Луна уже начала заметно округляться, но в палатке было темно. По дороге к своему гнездышку Синегривка нечаянно наступила на Златошейку.

— Ой, прости, — прошептала она, когда Златошейка недовольно заворчала.

Свернувшись на своей подстилке, она стала ждать, пока улягутся остальные. Как назло, этой ночью воины никак не хотели успокоиться и продолжали обсуждать события минувшего дня.

— Честно говоря, я думал, что они будут драться за Нагретые Камни, — признался Львиногрив.

— Может, все еще впереди, — проворчал Остролап. — Никакие метки их не остановят.

«Неужели они собираются до рассвета проговорить об этих дурацких камнях?»

Синегривка с ужасом чувствовала, как ночь утекает у нее между когтей.

— Ты в порядке? — пихнула ее в бок Розохвостка. — Что ты все вертишься?

— Извини, — поспешно ответила Синегривка. — Никак не устроюсь поудобнее.

— Мне жаль, что ты не смогла пойти к Нагретым Камням, — сочувственно вздохнула Розохвостка. — Но, честное слово, ты не много потеряла.

— Ничего, пустяки, — отмахнулась Синегривка и закрыла глаза.

«Да засыпай ты, наконец! И вы все — засыпайте!»

Постепенно в палатке воцарилась тишина. Отовсюду слышалось лишь негромкое сопение.

Синегривка осторожно встала. Огляделась по сторонам, высматривая, не блестят ли где-нибудь глаза.

Кругом было темно.

Все спали.

Она бесшумно пошла к выходу из палатки. Внезапно что-то мягкое дернулось у нее под лапой.

— Слезь!

Она испуганно отскочила в сторону и уставилась вниз. Небесные предки, она наступила Безуху прямо на хвост!

— Извини.

Безух моргнул, потом перекатился на другой бок и снова уснул. Синегривка постояла над ним немного, а потом вышла из палатки. Очутившись снаружи, она бесшумно пошла вокруг поляны, стараясь держаться в тени.

Все было тихо.

Она подошла к туннелю и присела перед выходом, прислушиваясь к сопению Змеезуба, сторожившего лагерь. Время от времени караульный задевал боком утесник, и тогда раздавался тихий шелест. Синегривка стала ждать, когда шаги Змеезуба стихнут в отдалении. Выждав подходящий момент, она юркнула в лаз и змеей проскользнула в кусты.

Никаких следов Змеезуба.

Выскочив из-под куста, Синегривка одним прыжком взлетела на камень, спрыгнула с него с другой стороны и замерла. Сердце ее колотилось так, словно хотело выскочить из груда.

Неужели ей это не снится? Неужели она делает это наяву — предает все, что когда-то составляло смысл ее жизни?

Она была предательницей — и не только в собственных глазах.

Она была предательницей в глазах своего племени. Перед лицом воинского закона.

У Синегривки оборвалось сердце.

Что она делает? Она должна вернуться.

Выглянув из-за камня, она увидела, что Змеезуб возвращается на свой пост. Теперь она уже не могла вернуться незамеченной. Значит, ей лучше идти.

Быстро и бесшумно она взбежала по склону, стараясь не сбросить ни одного камня. Луна ярко освещала ей путь. Синегривка перебралась через гребень холма и устремилась в лес, стараясь идти тем же путем, каким ее племя обычно ходило на Совет. Не чуя под собой лап, она летела через лес. Луна сияла сквозь голые ветки деревьев, заливая серебристым светом землю.

«Ждет ли он?»

Сердце заколотилось у нее в горле, когда она добралась до края склона. Внизу в призрачной тишине замерли Четыре дерева, отбрасывая длинные черные тени на озаренную луной поляну.

Если она сейчас шагнет вниз, то навсегда изменит свою жизнь. Синегривка поняла это с такой ясностью, что у нее подкосились лапы. На миг ей показалось, будто она чувствует рядом присутствие Белогривки. Запах сестры проплыл по воздуху, и нежная шерстка легко коснулась шерсти Синегривки. Белогривка пыталась ей что-то сказать.

Но что?

Горькая досада обожгла Синегривку. Что сестра пыталась ей сказать? Она хотела остановить ее или давала благословение?

— Я должна идти, — прошептала Синегривка. — Пойми меня, пожалуйста. Это не значит, что я не люблю тебя или что я не верна своему племени. Это совсем другое.

Она встряхнулась, и холодный ночной ветерок унес прочь слабый запах сестры. Синегривка решительно перешагнула гребень холма и стала спускаться в озаренную луной долину.