Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Побег из молчания.
Тысячу лет назад Вышгород был большим и славным городом, соперником самого Киева -- " матери городов русских". Ныне это-- самое обыкновенное село на высоком днепровском берегу. У меня было с собой десять тысяч, и поэтому я решилизбегать людных мест: теперь самые людные места стали и самымиопасными. Дегтярев сторговал жеребчика у вышгородского мужика, моя задача была привести его, передав деньги; не раз такделал. Я пошел не по шоссе, а напрямик через луга, мимо речкиПочайны, через рощу Дубки, и не пожалел, потому что невстретил ни души. Вот странно, пройдя полсела, я уже издали увидел немецкихсолдат, почувствовал неладное и мог бы повернуть обратно искрыться, но я продолжал идти прямо на них, пока головапанически и бестолково что-то соображала и ничего не могласообразить. Они остановили меня деловито и обыкновенно. Один отеческивзял меня за плечи, повернул и повел обратно, другой продолжалходить по дворам. Сразу я все понял, сразу подчинился и послушно протопал водвор избы, где на завалинке и просто на земле сидели десяткаполтора мужиков, стариков и мальчишек со спокойными, безразлично-отсутствующими выражениями лиц. Я на всякий случайуточнил у мальчишки моих лет: -- В Германию облава? -- Угу, -- шмыгнул тот носом, -- всих забирають... Прислонясь спиной к стене, я рассеянно подумал: теперьДегтярев решит, что я его деньги украл. Правда, потом, когдапридет мать, поднимет тревогу, он поймет, что со мной беда, нов это время я буду уже на пути в Европу. Пришло это и ко мне. Облава была спокойная. Солдаты ходили по ха там, брали всехмужчин, и все приходили спокойно, молча, как и я. Теперь уженикаких документов не смотрели, годы рождения не играли роли.Все чисто и благородно: попался так попался -- и заткнись. Выгнали всех на улицу, образовалось подобие колоннывоеннопленных, мы повалили серой массой, взбивая пыль, аконвоиры шли по сторонам с винтовками под мышкой. И я невольнопоймал себя на том, что иду, уставясь в землю, что меня именногонят. Соседи толкались, я почувствовал себя не столькочеловеком, сколько животным в стаде. Нас пригнали на колхозный двор, окруженный постройками, иостановили среди остатков ржавых волокуш и сеялок. Конвоировбыло немного, и они, видно, до того привыкли к людскойпокорности, что даже не вошли во двор, а двое остались уворот, наблюдая за двором, другие же куда-то пошли. Мужики уселись длинным рядом под стеной избы, похожей насельсовет. В поисках местечка я дошел до угла ее, увиделбулыжник и устроился на нем, правда, он был на солнце, но теньвсю заняли. Хоть какой я был разнесчастный, но от деревенскихнемного отличался одеждой. Все они были какие-то серые, оборванные; сидели молча, тупо. Ощущение того, что и я частицастада, не оставляло меня, но внутренне я этому противился. Когда солдаты увидели что-то на улице и стали смотреть, явстал с камня и зашел за угол. Помочился Там были в крапиверазные кирпичи и железяки. Натыкаясь на них и неосторожнозвякая, я добрался до плетня и с треском полез через него. Былуверен, что сейчас выйдут солдаты, пристрелят или вернут. Налево вниз шел проулок, а справа он выходил на главнуюулицу, по которой я пришел, -- выходил широко, целым плацем, посредине которого стояла неогороженная хата. И я по-идиотскипошел на главную улицу, обходя хату слева, потому что я поэтой дороге пришел и ее знал. Право, я был какой-тоневменяемый и надеялся только на свое счастье. И все было хорошо, охрана у ворот не увидела меня, хотямогла бы увидеть. Но впереди показались те солдаты, чтоуходили. Я поднял с земли прутик, надвинул на лоб картузик, как можно больше сжался, уменьшился и, беззаботно пошмыгиваяносом, прошел мимо солдат, которые между собой говорили. Когдая отошел уже метров двадцать, они, видно, передумали иокликнули: -- Эй, малэнки! Я продолжал идти, будто не слышал. -- Эй! -- заорали сзади. Тут я побежал. Защелкали затворы, но улица была кривая, ядолетел до поворота, вытаращив глаза, топоча, как мотоциклет.Раздался выстрел, лично МОЙ ВЫСТРЕЛ, за ним почти одновременноеще два МОИХ ВЫСТРЕЛА, но они, очевидно, палили по направлениюмоего пути, но видеть меня уже не могли. Всем телом, особенно затылком, ощущая возможность пули, ябежал и петлял по уличке, она круто пошла вниз, там былкакой-то мосточек, я еще хотел забиться под него, но, покаподумал, ноги сами перебежали, и я оказался среди огородов, аза ними узнал луг, по которому пришел сюда. И опять -- именно потому, что я пришел сюда именно этойдорогой, -- я побежал по ровному лугу. На нем меня можно былопристрелить, как зайца, но я побежал, потому что мысли неуспевали за ногами, чесал, не оглядываясь, в слепом ужасе, досадуя только, что медленно бегу. Они за мной не погнались! Не знаю почему. Я бежал, пока непотемнело в глазах, до самых Дубков, упал в траву и корчился, заглатывая воздух... " Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел..." Вышгород остался далеко позади, в голубоватой дымке. Янапился из болотца воды, намочил голову и понемногу пришел всебя. Живой! Ах, пертурбация-девальвация, живой! Взяли, гады? У вас винтовки, у меня ноги, расчудесная жизнь, сколько разуже меня спасали только ноги! Слава вам, ноги, сохраняющиежизнь! Она, жизнь, мне нужна. Нет, я теперь знаю, зачем яживу, околачиваюсь под рундуками, обгладываю кости -- я расту, чтобы ненавидеть вас и бороться с вами, заразы, превращающиемир в тюрьму и камнедробилку. Слышите вы, заразы?
Данная страница нарушает авторские права?