Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
La commedia e finita
(" Комедия окончена" (итал.) -- заключительная фраза Тонио вопере Р. Леонкавалло " Паяцы".) Весь кортеж шикарных лимузинов снялся и уехал буквально втри минуты, оставив телефон со всеми проводами. (Потом онигодами служили маме как отличные бельевые веревки.) Дрожа от напряжения, я бесцельно заметался по двору, выглядывал на улицу, а по ней все шли отступающие войска.Никогда не видел такой массы растерянных, озабоченных, бледныхлюдей. Эту картину невозможно описать словами, это еще можнобыло бы приблизительно показать в кино. В направлении Подола мчались грузовики, вездеходы, телеги, вперемежку ехали немцы, мадьяры, полицейские. Машины ревели, сигналили, перли на своих. Лошади были в мыле, возницы, какие-то одержимые, отчаянно стегали их. Отступали они на наших маленьких русских лошаденках. Ниодного огненно-рыжего тяжеловоза: передохли, не выдержав. Я такого не видел никогда -- ни до, ни после. С телегпадали узлы, патефоны. Дорога была буквально усыпана барахлом, а также патронами, брошенными винтовками. У столба стоялприслоненный, оставленный кем-то ручной пулемет. Окна школы засветились, как это бывает при закате, когдастекла отражают солнце, но никакого солнца не было: серый, пасмурный день, уже темнело. Вид у школы был необъяснимозловещий. Тут до меня дошло, что она горит -- горит по всемэтажам. Уходя, немцы облили классы бензином и подожгли. Войскашли мимо, а школа горела медленно, лениво, потому что былакаменная и пустая. У базара поднялся столб черного дыма, прямой, как колонна.Я не знал, что это горит, но видел, что немцы выполняют свойплан. Я по-настоящему растерялся. С разных сторон неслисьвыстрелы, грохот, ничего не поймешь, но вдруг раздался такойстрашный взрыв, что дом заходил ходуном и рассыпалось зеркалона стене. Я оглох и присел: мне показалось, что взрывпроизошел во дворе. Не успел отойти, как раздался другой такойже взрыв, и я опять присел. -- Ой, горенько! Мосты взорвали! -- пронзительно закричалаво дворе мать. Я выглянул и увидел, что вместо нашего моста -- провал, наполовину загроможденный каменными глыбами и песком. Черезнего продолжали карабкаться оставшиеся по ту сторону немцы, другие бежали через насыпь. (Когда потом раскапывали, выяснилось, что взрыв накрыл легковую машину с четырьмяофицерами. Кое-кто считал, что это были взрывники и онипокончили самоубийством. Другие, по-моему, более правильнорешили, что машина случайно оказалась под мостом; ведь многовойск оставалось по ту сторону.) Я уже обалдел от всего этого, бродил, тыкался в сарай, отыскал кота Тита, взял его на руки и носил, как ребенка. Наотступающие войска смотреть не хотелось, ружья уже у менялежали в кладовке, но гранаты мне казались надежнее, ониоттягивали мне карманы, только я не знал уже, что и будет. Икогда войска прошли совсем -- не заметил. Пришла ночь, но темно не стало. Все было залито краснымсветом. Отблески на тучах, как на экране, бегали, колебались, словно кто-то развлекался, пуская зайчики зеркалом илифонарем. Горело очень много, словно ты в центре костра, сплошные пожары. И стало очень тихо. В этой тишине только время от времени со стороны школыдоносился глухой рокот, и тогда гейзером взлетали искры -- этообваливались перекрытия. Николай и Ляксандра сидели в комнате под матрацем иплакали. Войди кто-нибудь посторонний -- испугался бы: пустаякомната, шалаш у печи, из-под него странные, тоненькие, скулящие звуки... Никогда не слышал, чтоб старики так скулилии пищали. Мама взяла их за руки и повела, как детей, в " окоп". Я тожепосидел там, но был слишком взвинчен, меня словно иголкикололи со всех сторон, вылез и опять стал метаться, напряженновспоминая свой план: драться гранатами, ружье с собой, насыпь, луг, болото, камыш. Во всяком случае, дешево я им не стану, только бы не зевнуть момента, голова совсем одурела. Я-то ковсему давно был готов, но все-таки очень хотелось жить. Про сон, конечно, не было мысли. Кот Гит предал меня: темнота его оживила, он стал пружинистый, злой и пошел, хищнаятварь, к своим крысам. Кончалась пятница, пятое ноября, семьсот семьдесят восьмойдень оккупации Киева. Я стоял на крыльце с винтовкой, прислонясь спиной к стене.За насыпью в небо беззвучно взлетела зеленая ракета. Потомдонесся выстрел, другой... Снова взлетела ракета. Онифантастически выглядели зеленые ракеты на кровавом небе. Школа тихо потрескивала и погромыхивала. Я подумал, что вотоно, наконец, идут факельщики. Я бы с удовольствием написал, что в этот момент стал спокоен, достал гранаты, не спешаотвинтил шляпки, но было совсем не так. Все мое оружие в один миг показалось мне совершеннобеспомощным, в голове у меня застучали молотки, сквозь которыея улавливал крики со стороны насыпи. Что делать? Куда податься? Вдруг меня молнией озарила подлинно гениальная мысль: нужнозалезть на дерево! Высоко, на самую верхушку. Они будут наземле везде, жечь все, а деревья устоят. А если заметят, такуж сверху удобно кидаться гранатами, как камнями, и покашпокнут, я уж посчитаюсь. Крики от насыпи стали громче, кричало много людей: --...а-а-а... щи... ит...а-a!.. Я дикой кошкой прыгнул на дерево, обдирая ногти, взлетел напервую развилку, затаил дыхание, прислушиваясь. С насыпи вопили на великолепнейшем московско-русском языке: -- То-ва-рищи! Выходите! Советская власть пришла! Елки-палки, у меня все поплыло перед глазами! Что-то бессвязно забормотал, закричал, свалился с дерева икинулся на улицу. По этой красной улице под красным небом язатопотал к красной насыпи, увидел, что еще судорожно держу вруках по гранате, приостановился, положил их рядышком на землюи дальше побежал. Завал моста вблизи был страшен и зловещ. Какие-то живыесущества, не то люди, не то звери, лезли на четвереньках накрутую насыпь. Я моментально понял, что это такие жепрятавшиеся, как и мы, кинулся вверх, обгоняя их, но я уже небыл первым. Там, наверху, на рельсах, обнимались, плакали, истерически визжали женщины, оборванные старухи кидались нашеи советским солдатам. Солдаты деловито спрашивали: -- Немцы есть? -- Нет! Нет! -- рыдая, кричали им. Солдат было немного, несколько человек, очевидно, разведка, Они перемолвились, и тогда один из них выстрелил в небозеленой ракетой. Запыхавшись, с той стороны взобрался ещеодин, белобрысый, добродушный, с какой-то вязанкой а руках. -- Чего? Намучились? -- весело спросил он. -- Намучились! -- завыли бабы в один голос. -- Нате, вешайте на домах. Праздник. Вязанка, которую онпринес, оказалась связкой красных флажков. Они были немногимбольше тех, какие держат дети на демонстрации. Бабы накинулисьна флажки. Я тоже полез, солдат закричал: -- Не все, не все! Еще на Подол надо. Солдат с ракетницей дал вторую зеленую ракету, и онипобежали с насыпи на эту сторону. А я не побежал -- я полетелк дому, ворвался в " окоп", закричал во все горло: -- Наши пришли!!! Не насладясь эффектом, выскочил обратно. Полез на чердак, шарил в темноте, нашел сверток. В сарае я сломал грабли, чтобыиметь древко, прибивал флаг в полутьме гвоздями, бил себя попальцам. Мир был красный, и флаг в этом красном свете выгляделбелесым. Освобождение Киева продолжалось всю ночь. Кое-где былиуличные бои. Взрывались и горели дома -- университет, школы, склады, огромные жилые дома напротив Софийского собора, но самСофийский собор, к счастью для русской истории, остался цел. Через Куреневку в город входили главные части наступавшейармии. Взорванные мосты перегородили улицы, поэтому дорогупроложили через парк культуры и железнодорожный переезд наБелецкой улице, откуда валили танки, невиданные еще" студебеккеры", артиллерия, обозы. Пехота шла змейками прямочерез завалы. Были они запачканные, закопченные, уставшие, потрясающеродные, знакомые, потрясающе те же самые, что уходили в 1941году. Шли они не в ногу, мешковатые, с прозаически звякающимикотелками. Некоторые, очевидно, вдребезги разбив ноги, шлибосиком, неся ботинки перекинутыми через плечо и тяжко ступаякрасными ногами по земле, уже застывшей от ноябрьскихзаморозков. О великие русские солдаты!
Данная страница нарушает авторские права?