Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






О том, что не следует класть в один карман часы и ключ






 

Маркиз де Лантенак был не так уж далеко, как предполагали

преследователи. Тем не менее он находился в полной безопасности, вне

пределов досягаемости.

Он шел следом за Гальмало.

Лестница, по которой они с Гальмало спустились последними, выводила в

узкий сводчатый проход, из которого попадали в ров под аркой моста, а оттуда

в естественную расщелину, которая вела в лесную чащу. Расщелина, прорезавшая

склон оврага, вилась под густым покровом зелени, надежно укрытая от чужих

глаз. Здесь был в безопасности любой беглец. Достигши этой расщелины, он мог

ужом проскользнуть в лес по ее извивам, служившим ему верной защитой.

Строители даже не потрудились замаскировать потайной выход, ибо сама природа

превосходно спрятала его в зарослях колючего кустарника.

Маркизу оставалось просто идти вперед. О костюме, вернее о перемене

костюма, заботиться ему не приходилось, так как с первого дня своего

прибытия в Бретань он носил крестьянское платье, считая, что его знатности

ничто умалить не может.

Он снял только шпагу и бросил ее в кусты вместе с портупеей.

Когда Гальмало и маркиз выбрались из потайного хода в расщелину, пятеро

их товарищей -- Гинуазо, Уанар Золотая Ветка, Любовника, Шатенэ и аббат

Тюрмо уже скрылись.

-- Птицы-то, как видно, упорхнули, -- заметил Гальмало.

-- Последуй и ты их примеру, -- сказал маркиз.

-- Значит, ваша светлость, вы желаете, чтобы я вас оставил?

-- Конечно. Я тебе уже говорил. Бежать можно только поодиночке. Где

пройдет один, там двое попадутся. Вдвоем мы только привлечем к себе

внимание. Я тебя погублю, а ты погубишь меня.

-- Ваша светлость, вы здешние места знаете?

-- Да.

-- Значит, встреча назначена у камня Говэнов, ваша светлость?

-- Да, завтра. В полдень.

-- Я приду. Все мы придем.

Гальмало помолчал.

-- Ах, ваша светлость, подумать только, -- мы вдвоем плыли с вами в

открытом море и я хотел вас убить, -- я ведь не знал, что вы мой сеньор. Вы

могли бы мне это сказать, да не сказали! Вот какой вы человек!

Маркиз прервал его:

-- Англия и только Англия! Иного выхода нет. Надо, чтобы через две

недели англичане были во Франции.

-- Я еще не успел вам, ваша светлость, отдать отчет. Я все ваши

поручения выполнил.

-- Поговорим об этом завтра.

-- Слушаюсь. До завтра, ваша светлость.

-- Погоди. Ты не голоден?

-- Да как сказать. Я к вам торопился. Уж теперь и не помню, ел я нынче

что-нибудь или нет.

Маркиз вынул из кармана плитку шоколада, разломил ее пополам, протянул

одну половину Гальмало, и сам откусил от другой.

-- Ваша светлость, не заблудитесь, -- сказал Гальмало, -- направо будет

ров, а налево -- лес.

-- Хорошо. А теперь оставь меня. Иди.

Гальмало повиновался. Вскоре он исчез во мраке. Сначала слышен был

хруст веток под его ногами, потом все смолкло; несколько секунд спустя уже

невозможно было определить, в каком он скрылся направлении, отыскать его

след. Вандейская Дубрава, ощетинившаяся кустарником, изрезанная оврагами и

запутанными тропками, была славной пособницей беглецов. Здесь человек даже

не исчезал, а как бы растворялся без остатка. Именно та легкость, с какой в

мгновение ока рассеивались вандейские банды, сдерживала наши армии, и подчас

они останавливались в нерешительности перед отступающей Вандеей, перед

противником, умеющим так мастерски ускользать.

Маркиз стоял неподвижно. Он принадлежал к той породе людей, которые

стремятся подавлять в себе все чувства, но и он не смог сдержать сладостного

волнения, вдыхая свежий воздух, столь приятный после запаха крови и резни.

Знать, что ты спасся от неминуемой гибели, видеть перед собой свою

разверстую могилу и вдруг оказаться в безопасности, вырваться из лап смерти

и возвратиться к жизни -- все это могло потрясти даже такого человека, как

Лантенак; и хотя ему доводилось бывать в самых опасных передрягах, он не мог

сдержать мгновенного волнения, охватившего его глухую к впечатлениям душу.

Он не мог не сознаться себе, что он доволен. Но он быстро подавил это

движение души, подозрительно походившее на обыкновенную радость.

Он вытащил часы и нажал репетитор. Который сейчас мог быть час?

К великому его удивлению, пробило только десять. Когда человек пережил

только что одно из тех грозных мгновений, когда все, даже сама жизнь

поставлена на карту, он неизменно поражается: как, неужели эти столь

насыщенные минуты -- всего лишь минуты, равные прочим? Пушечный выстрел,

известивший о начале штурма, грянул незадолго до захода солнца, и через

полчаса, то есть в восьмом часу, когда уже начало смеркаться, на Тург

двинулась колонна республиканских войск. Следовательно, эта гигантская

битва, начавшаяся в восемь часов, кончилась в десять. Вся эпопея длилась

только сто двадцать минут. Иной раз трагические действия развертываются

молниеносно. Катастрофы как бы обладают способностью сводить часы к минутам.

Но, по здравому размышлению, следовало удивляться другому: целых два

часа горстка людей сопротивлялась большому отряду, чуть ли не армии, -- вот

что было поразительным; эту битву девятнадцати против четырех тысяч никак

нельзя было назвать краткой, а конец ее мгновенным.

Однако пора было двигаться в путь. Гальмало, конечно, успел уже уйти

далеко, и маркиз справедливо рассудил, что нет никакой нужды оставаться

здесь дольше. Лантенак положил часы в карман, но не в тот, из которого их

вынул, а в другой, так как убедился, что там лежит ключ от железной двери,

врученный ему Иманусом, и побоялся, что от соприкосновения с тяжелым ключом

часовое стекло может разбиться; затем он направился вслед за другими

беглецами к лесу.

Но когда он уже повернул влево, ему вдруг показалось, что сквозь густой

покров зелени пробился неяркий луч света.

Он обернулся и заметил, что заросли кустарника внезапно с поразительной

четкостью выступили на фоне багрового неба, что стал виден каждый листок,

каждая веточка, а весь овраг залит светом. Он тронулся было обратно к замку,

но тут же остановился; что бы там ни произошло, оказаться в освещенном месте

бессмысленно, да и какое в конце концов ему до всего этого дело; поэтому он

повернул к тропинке, указанной ему Гальмало, и пошел в сторону леса.

Он уже углубился под шатер скрывавших его ветвей, как вдруг услышал

где-то над своей головой страшный крик; крик, казалось, шел с плоскогорья,

там, где оно переходит в овраг. Маркиз вскинул голову и остановился.

 

 


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.009 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал