Прямое действие отдельных источников европейского права

В системе разнообразных принципов права Европейского Союза особое место занимает принцип прямого действия этого права в его отношениях с национальным правом. В правовой теории и практике этот принцип не без оснований, именуя «доктриной прямого действия», относят вместе с принципом верховенства европейского права к разряду фундаментальных принципов, на основе которых строится и «поддерживается европейский правопорядок», рассматриваемый в настоящее время, с подачи Европейского суда, не иначе, как в качестве «конституционного правопорядка». Определяя характер взаимосвязи и взаимодействия права Европейского Союза и национального права, исследователи верно подмечают, что в практическом плане осуществление принципа прямого действия права, наряду с принципом его верховенства, означает «для физических и юридических лиц возможность опираться на право сообществ и добиваться его реализации через суды государств-членов», а для европейского правопорядка – его утверждение и развитие.

В теоретическом и практическом плане принцип прямого действия европейского права проявляется в виде возможности и способности норм, содержащихся в актах, исходящих от органов и институтов Евросоюза и Сообществ, выступать в виде регулятора общественных отношений, возникающих на территории государств-членов, непосредственно, напрямую, без необходимости их ратификации или иных форм их официального признания со стороны государств.

Такого рода прямое, беспрепятственное применение актов Европейского Союза и Сообществ на территории государств-членов несомненно способствует усилению взаимосвязи и взаимодействия правовой системы данного национального образования с национальными правовыми системами и тем самым создает необходимые условия для повышения их общей слаженности и усиления эффективности.

Имея общеобязательный и в этом смысле безусловный характер, многие наднациональные акты, тем не менее, полностью или частично «проникают» в национальные правовые системы не прямо, непосредственно, как это следовало бы осуществлять по отношению к общеобязательным актам, а «косвенно», опосредованно. В результате этого в национальных правовых системах, за исключением непосредственно реализуемых наднациональных актов, свидетельствующих о наличии у Евросоюза и Сообществ таких правотворческих полномочий, которые позволяют принимать акты, напрямую входящие в эти системы, сохраняется весьма значительный массив правовых норм, которые прямо или косвенно опосредуются национальными государствами. Его объём, равно как и сфера его применения, тесно связаны и полностью зависят от уровня развития процесса общеевропейской экономической, социальной, политической и иной интеграции вообще и государственно-правовой интеграции в частности.

Усиление этого процесса неизбежно, самой логикой развития событий, ведет к увеличению объёма и расширению сферы прямого применения на территории государств членов правовых норм, порождаемых общеевропейскими органами и институтами и, соответственно, - к сокращению объёма и сужению сферы применения правовых норм, прямо или косвенно опосредуемых государствами-членами. И наоборот, ослабление, а тем более – торможение или развитие вспять данного процесса с неизбежностью приведёт к обратному результату. А именно – к сохранению на прежнем уровне или расширению сферы действия национального права и, соответственно, - к сужению сферы, в том числе и прямого применения, наднационального права.

Рассматривая особенности принципа прямого действия права Европейского Союза и Сообществ, необходимо заметить, что, помимо классификации норм и юридически значимых положений на нормы и положения вертикального и горизонтального характера, нормы и положения прямого и опосредованного исполнения, а также на так называемые нормы «самоприменения» [24, 45-46], многие западные авторы подразделяют нормы и положения прямого действия, а вместе с ними – и соответствующие принципы, на феномены под названием «прямое действие» (direct effect) и «прямое применение» (direct applicability).

Под «прямым применением» наднационального права понимается получение юридической силы национальными актами на территории государств-членов без принятия каких бы то ни было иных актов, вводящих их в действие. Данное представление о «прямом применении» и его понятие своим источником происхождения имеют, по заключению экспертов, монистическую концепцию международного права и адресуются в основном государствам-членам и их органам. Чтоже касается «прямого действия» национального права, то, судя по многочисленным исследованиям, речь идёт о непосредственном применении на территории государств-членов таких положений, содержащихся в учредительных договорных актах, которые:

1. в той или иной степени касаются прав и свобод индивидов;

2. могут и должны быть непосредственно обеспечены национальными судами;

3. являются чёткими и ярко выраженными;

4. не требуют принятия каких-либо дополнительных актов или иных мер со стороны национальных органов и институтов, равно как и со стороны государств-членов, для своей реализации;

5. в силу своей ясности и чёткой выраженности не нуждаются в толковании;

6. не оставляют для государств-членов никакой «сколько-нибудь существенной свободы и возможности усмотрения» в процессе их применения.

В числе такого рода положений, содержащихся в учредительных договорных актах и попадающих под категорию актов прямого действия, в научной литературе и в европейской судебной практике выделяются такие положения, которые касаются: запрещения дискриминации по национальному признаку; сохранения равной оплаты труда мужчин и женщин; недопущения принятия мер, которые в той или иной степени ограничивают права и возможности государств в сфере борьбы с монополизмом; обеспечения свободного перемещения в рамках Евросоюза в целом и каждого государства-члена в отдельности товаров и рабочей силы и др.

Наличие данных и иных им подобных, чётко выраженных по форме и юридически значимых по сути и содержанию положений учредительных договорных актов, применение которых напрямую, без каких бы то ни было дополнительных актов, обеспечиваются судебными органами, свидетельствует, с одной стороны, об относительной широте сферы прямого действия национального права, а с другой – о ее сложности и внутренней противоречивости.

Последнее особенно ярко прослеживается тогда, когда авторы пытаются проводить четкую, трудно проводимую грань между «прямым действием» и «прямым применением». Ведь по сути дела и то, и другое является не чем иным, как формой прямой реализации общеевропейского права на территории традиционного действия национального права.

Существующая же между ними разница, заключающаяся в основном в том, что нормы и положения одной из данных групп, непосредственно действующих на территории государств-членов, содержатся в актах, исходящих от наднациональных органов и институтов, а второй – в учредительных договорах, не имеет, как представляется, сколько-нибудь важного в теоретическом и практическом плане значения.