Глава 18. Кай уцепился за перекладину, увитую плющом, и взобрался на гребень ограды, что отделяла парк от улицы

Кай уцепился за перекладину, увитую плющом, и взобрался на гребень ограды, что отделяла парк от улицы. В прямой видимости метрах в пятидесяти красовалась вилла Лу Ханя.

Вообще-то он спокойно мог зайти и через главные ворота, но при мысли, что Хань ждёт его и готовится выносить мозг, желание попасть в дом приличным способом немедленно испарялось.

В парке хватало камер наблюдения, но сейчас они не представляли никакой проблемы. Двадцать восьмой прекрасно управлялся с ними, и на мониторах в пункте охраны Кай точно не фигурировал. Никто его не видел и не знал, что он вернулся. Пока что. Осталось попасть в дом так, чтобы его не засёк вездесущий и всеведущий дворецкий. Дэн был обычным человеком, поэтому тут двадцать восьмой уже ничем не мог помочь Каю.

Следовало выиграть хотя бы пару часов, чтобы перейти к глубокому погружению в режим Лингва, и чтобы немного поспать нормально. Потом уже можно будет засветить своё присутствие в доме и пережить тот цирк, что непременно устроит Хань. Хань, у которого с рождения шило в заднице забыли, и теперь это шило мешает ему и окружающим жить спокойно.

Прикинув доступные варианты, Кай решил проникнуть в дом через окно на третьем этаже. Если лезть по стене, заросшей плющом, то вполне можно добраться до своей комнаты. И Дэн точно его не засечёт.

Спрыгнув в траву, Кай тут же спрятался за стволом дерева, быстро перебежал к другому, третьему... И подумал, что ведёт себя по-дурацки. Выглядело это нелепым и смешным. Будь у него возможность поехать на аэробайке, он свернул бы домой к себе и попытался бы выспаться там, но на аэробайке ему можно будет ездить только после нормального отдыха, а пока... придётся вести себя по-дурацки из-за чёртова Ханя. Вот приспичило же ему лезть к Каю со всякой медицинской хренотенью! Доктора Чжана ему мало, так ещё и Хань на его голову свалился. Два доктора ― это точно перебор.

Двадцать восьмой немедленно заявил, что механики ― это хорошо. Кай даже согласился с этим, но в его представлении механики и доктора имели мало общего.

Когда он добрался до стены дома, начался дождь. Вовремя. Кай с тоской осмотрел промокшую рубашку, вздохнул и полез вверх. Через минуту приноровился к льющим с неба струям, поймал ритм и стал карабкаться вверх веселее.

― Дэн, принесите, пожалуйста, стремянку. Будем снимать любопытный фрукт со стены.

Кай закрыл глаза и тихо выругался, тут же опознав и этот голос, и многообещающий тон. Посмотрел вниз. У стены торчал под раскрытым зонтом Хань собственной персоной, красовался в безупречно сидящем на нём светло-сером костюме, при галстуке, грыз крупное яблоко и с неподдельным интересом взирал на висевшего на стене Кая.

― Спускайся.

Кай помотал головой.

― Дэн, не надо стремянку, она коротковата. Лучше мой тренировочный лук несите. И колчан не забудьте.

― Это тот, который стреляет стрелами с резиновыми... причмокивалками? ― уточнил на всякий случай Дэн, появившийся рядом с Ханем. Он тоже держал над головой раскрытый зонт. ― Если вы желаете причмокнуть мастера Кая, то вам ещё и верёвка понадобится.

― Точно. Верёвку тоже несите, ― благосклонно кивнул Хань и с хрустом впился зубами в яблоко.

Кай прислонился лбом к влажным листьям плюща. Чёрт...

Пришлось спуститься, чтобы не смотреть, как Хань будет из лука по нему стрелять. Причмокивалками с верёвкой.

― Уникально. ― Хань помахал яблоком. ― Объяснишь причину столь странного поведения? Вроде бы ты желанный гость в этом доме, тогда с чего тебе лезть в дом через окно?

― Как ты вообще заметил?

― Не знаю. ― Хань пожал плечами и состроил забавную недоумевающую рожицу. ― Просто вдруг захотелось выйти. Вышел, раскрыл зонт и посмотрел вверх, а там... любопытный вид, если смотреть снизу.

― Надеюсь, тебе понравилось, ― мрачно буркнул Кай и ладонью откинул мокрые волосы со лба.

― Ещё бы. ― Хань шагнул к нему и поднял зонт повыше, чтобы спрятать от дождя сразу их обоих.

― Не напрягайся, я уже промок весь. Зонт точно не нужен.

Хань задумчиво разглядывал рубашку на его груди и молчал, позабыв о яблоке. Лицо стало каким-то... Кай проследил за его взглядом и обнаружил, что светлая ткань рубашки, промокнув, стала почти прозрачной. Что с рубашкой, что без рубашки. Ясно...

Исин говорил, что активного поиска у Ханя уже никогда не будет, но это Исин просто не видел Ханя вот прямо сейчас. Кай чуть наклонил голову и осторожно потянул носом воздух. Пряный запах сырости, дождливой свежести, влажной земли и сочной зелени. Ещё лёгкий запах лимона и яблока ― от Ханя. И всё. Специфического запаха омеги Кай не улавливал. Наверняка он был, но очень слабый. Странно. Если оценить выражение лица Ханя, его взгляд в эту конкретную минуту, и рассчитать эквивалент в запахе, то омегой должно было разить в радиусе пары миль. Убойно. И речь шла не о пустых догадках, потому что Кай чётко ощущал присутствие омеги. Это походило на толщу воды, в которую его погрузили. Или потоки ― потоки вязкой субстанции желания, льющиеся ему на голову, плечи, спину...

Он всегда чётко воспринимал присутствие Ханя, но после того, как ему поставили чёртов пси-усилитель, ощущения стали более... более... Нет, не сильными или отчётливыми, они и до этого слабыми не казались, а более... осязаемыми?

― Под зонтом лучше. Давай в дом, ― встряхнувшись, предложил Хань и кивнул в сторону крыльца.

Ладно, это точно не активный поиск, поскольку Хань явно соображал, где он, с кем и при каких обстоятельствах. Это что-то другое.

Хань пошёл чуть впереди, стараясь одновременно удержать зонт над Каем и не смотреть на него, но ощущения не изменились. Кай чуял возбуждение Ханя так же отчётливо, как собака чует адреналин. Не первый и не последний раз, это точно. И это озадачивало больше всего. Когда Кай испытывал сходные ощущения в случаях с другими омегами, им непременно сносило крышу. Можно сказать, это было сигналом пограничного состояния. Но с Ханем правило не работало.

Двадцать восьмой молчал, потому что не понимал происходящего. Он проанализировал восприятие Кая, но ничего разобрать не смог. Ещё бы, большей части понятий в этом конкретном случае для робота не существовало. Двадцать восьмой просто обозначил Ханя маркером собственности Кая. Небось, Ханя удар хватил бы, если б он узнал об этом. Сам Кай проще относился к подобным вещам, поскольку понимал логику машин. Впрочем, он удивился, обнаружив на Хане именно такой маркер, даже поинтересовался причиной столь странного обозначения. Двадцать восьмой поставил его маркер на аэробайке, на Хане, на личном оружии, документах и одежде. На всём, с чем Кай часто имел дело. И только Хань явно выбивался из списка и казался там лишним. Но двадцать восьмой железно заявил, что просто пометил всё " имущество" Кая, дабы приглядывать за ним.

Ещё лучше. Понятно, что Кай охранял Ханя, и отсюда проистекала определённая связь, учитывающаяся роботом, но " имущество"? Ладно, это не так важно, но любопытно и забавно. Ровно настолько же любопытно и забавно, как стойка активного поиска Ханя на Кая, но противоречащее ей поведение в итоге.

Они прошли в гостиную, и Кай помотал головой. Во все стороны полетели брызги. Немедленно возникло ощущение, будто Хань мечтает огреть его чем-нибудь тяжёлым по загривку. Кай глянул через плечо и отметил, как многозначительно взвесил в руке сложенный зонт Хань. Бить не стал, а очень осторожно передал зонт в руки Дэну, заодно и недогрызенное яблоко сунул.

― Кофе? ― вопросил Дэн, получил два кивка в ответ и исчез, чтобы вернуться через пару минут с подносом. В тишине он расставил приборы на столе, снял крышку с сахарницы и церемонно удалился, оставив Кая и Ханя в гостиной одних.

Кай откинулся на спинку кресла, пристроил локоть на валике и тронул пальцем ручку чашки. Машинально отметил, что Хань скопировал его позу, даже точно так же потрогал пальцем ручку чашки собственной.

― Ты ездил к доктору Чжану?

Кай промолчал. Не в его привычках разъяснять то, что и так очевидно.
― Выглядишь уставшим.

Верно, потому комментарии вновь излишни.

― Зачем он тебя резал накануне?

― Так было нужно.

― Кому? Тебе нужно? Или ему?

― Мне. Он не хотел. ― Кай не удержался от слабой улыбки. ― Вываливай уже сразу все свои вопросы. Игра в детектива тебе не к лицу.

― Что это было?

― Где и когда?

― Ночью. Ты вырубился в ванной, помнишь?

― Это от смущения.

― Гхм?.. ― Хань едва не захлебнулся и расплескал кофе. Возмущён и рассержен ― Кай с лёгкостью читал его эмоции, тем более, сейчас, когда они приобрели... форму. ― Что ж ты не вырубался на сцене в Театре?

― А я там одетый танцевал, вообще-то. И не в душе. И там никто не подглядывал тайком.

Хань сосредоточенно возил салфеткой по столешнице, вытирая капли. Нет, вины не чувствовал, но беспокоился.

― Ты злишься? ― спросил наконец, прояснив Каю причину своего беспокойства.

― Странно, но нет.

Зря сказал это, потому что Хань немедленно воспрял и приготовился вцепиться клещом. Быстро же он приходит в себя...

― Так что это было? Только давай без шуток! ― Хань взял чашку в руки и покосился на Кая, скользнул взглядом по лицу, шее и остановился на груди. На мокрой рубашке. Под взглядом Ханя кожа заныла и нагрелась. Конечно, виной этому был отнюдь не взгляд, а то, что Хань себе напредставлял, потому что Кай ощутил это в полной мере. Он действительно не читал мысли и не знал деталей, но чётко представлял себе сцену, нарисованную в воображении Ханя.

― Не думай об этом, ― машинально велел он.

― О чём " этом"? ― широко распахнув глаза, уточнил сбитый с толку Хань. Его взгляд вновь вернулся к мокрой рубашке, а воображение по второму кругу...

― Об ЭТОМ этом, ― с нажимом повторил Кай, подцепил пальцами влажную ткань и потянул, чтобы отлепить от тела и свести прозрачность к минимуму. ― Отвлекает.

― Ой... Ты...

― Не читаю мысли, успокойся. Просто чувствую, что ты там себе представляешь сейчас. Примерно.

Он думал, что Хань смутится, но жестоко ошибся.

― И как, тебе нравится? ― В глубине глаз Ханя засверкали искорки. Только этого не хватало. – Правда, чувствуешь? А если мы попробуем...

― Не попробуем. Или ты забыл, почему платишь мне? Попробовать ты можешь с кем-нибудь ещё. В Театре, например.

Хань нахмурился и отставил чашку.

― Ты долго будешь уходить от ответа на заданный вопрос?

― Со мной всё в порядке. Ничего не случилось.

― Но мой анализатор...

― Тоже в полном порядке. Разве прежде иногда не случались сбои? Это всего лишь тонкая техника. Доктор Чжан сделал мне общий анализ и не обнаружил ничего странного. Если сомневаешься, можем провести этот чёртов анализ хоть сейчас.

― Сомневаюсь, ― кивнул Хань. ― И ловлю тебя на слове. Дорогу в лабораторию помнишь?

Кай допил кофе, молча поставил чашку на стол и отправился в лабораторию. Хань поспешил за ним. Установка датчиков и сам анализ не заняли много времени. На мониторе красовалось всё то же самое, что и в больнице при эксперименте с настройкой на анализатор. Прибор показывал то, что разрешил ему показать Кай.

Хань предельно внимательно изучил данные и провёл повторный анализ, чуть ли не носом в монитор уткнулся. Кай хотел отцепить датчики, но Хань замахал руками и провёл анализ ещё раз.

Пока Хань пялился в монитор, Кай всё-таки отцепил датчики и прикинул, как бы поскорее улизнуть, но не успел.

― Иди сюда. Что ты с ним сделал?

― Э?

― Что ты сделал с анализатором?

― Ничего.

― Так я и поверил, как же. Смотри. Это первый анализ. ― Хань показал ему график. ― Теперь второй. И вот... Третий. Ну и?

― И? Одинаковые, что дальше?

― Ничего подобного! ― взвился Хань. ― Не одинаковые! Вот, делаю наложение. Смотри внимательно.

Хань наложил друг на друга три графика, и Кай полюбовался на небольшие расхождения. Несколько отрезков графика не совпадали.

― Погрешность? ― предположил он. И почему в Академии Контроля не такой подробный курс медицины, как хотелось бы? Надо бы в библиотеку наведаться и забить голову информацией в этой области.

― Погрешность? Ты издеваешься надо мной? Это же общий анализ и карта биовида. Учитываются основные показатели живого организма! Они не могут скакать вот так, как у тебя скачут.

― Где они скачут? Минимальное же отклонение. Сколько тут? Меньше одной целой...

― Меньше одной целой? ― окончательно разъярился Хань. ― Да за всю жизнь хорошо, если на одну десятую что-то изменится, а ты мне про целую единицу тут втирать будешь? " Погрешность"? Издеваешься, да? Или думал, что меня так легко будет провести? Один анализ ещё мог бы прокатить, но три подряд и с разными данными, это, прости, что вообще за бред?

― Но общая картина одна и та же, ― упрямо ткнул в сторону монитора пальцем Кай. ― Значит, всё в порядке.

― Ты когда успел докторскую степень получить, умник?

― При чём тут степень, я и так вижу, что с анализом всё в порядке.

― Рецепты ты себе тоже сам выписываешь? И диагнозы ставишь? Быстро признавайся, что это такое и откуда взялось.

Признаваться Каю не полагалось, потому что речь шла о секретном военном проекте. Кто бы мог подумать, что Хань расколет уловку, придуманную Каем и доктором Чжаном. А ведь идея казалась хорошей. Далось же Ханю это ничтожное расхождение в графиках...

― Я жду. Или предлагаешь мне провести весь набор анализов, чтобы выяснить, что ты такое? ― Хань был как никогда далёк от шуток.

Следовало что-то предпринять, но что? Играть на чужом поле с минимумом познаний Кай не мог. Точнее, ещё как мог, но вряд ли успешно. Даже доктор Чжан не предполагал, что Хань заподозрит неладное, счёл, что маскировки служебным сигналом хватит. Не хватило. Рассказывать Ханю о проекте " Воин" Кай не имел права ― собственной рукой ставил подписи на документах, лишающих его права разглашения. И двадцать восьмой будет в курсе этого разговора, как и любого иного, а у штаб-квартиры есть пароли и доступ к двадцать восьмому. Утаить разглашение невозможно.

― Отлично, проведём все анализы прямо сейчас, ― подытожил Хань, когда его терпение иссякло. Он поднялся со стула и шагнул к стеллажам с нужными ему материалами. Кай поймал его запястье и удержал. Не смотрел на него, только на собственные пальцы, сжимавшие запястье. И он понятия не имел, что делать дальше. Двадцать восьмой мимоходом выдал сведения о пульсе Ханя. Зачем-то. И Кай использовал эту информацию до того, как успел подумать, что же она означает.

Он притянул Ханя к себе за галстук, провёл пальцами по гибкой шее и прикоснулся к приоткрытым от изумления губам собственными, кончиком языка тронул влажную кожу и не стал сдерживаться, ощутив по отклику Ханя, что это сработало. Старо как мир, банально и довольно предсказуемо, но ― самое важное ― это работало. Злость и обида мгновенно растворились в желании и удовольствии. Ханю было хорошо, а пока ему было хорошо, весь мир мог подождать. Прямо сейчас Кая такой подход полностью устраивал, хоть и не радовал. Хань ему нравился, а Кай не любил манипулировать симпатичными ему людьми. Выбора, конечно, не оставалось, но это жалкое довольно-таки оправдание. И, скорее всего, не стоило задавать тот же вопрос, что Кай задавал в прошлый раз в сходной ситуации. Сейчас такой вопрос привёл бы Ханя в чувство, и скандал начался бы заново.

Всё немного упрощалось, поскольку Хань заваливал Кая ощущениями удовольствия и восторга. Опять то самое пограничное состояние. И опять же Хань не слетал с катушек, как полагалось бы омеге. Он вполне себе соображал. Если бы Кай позволил ему перевести дух, он немедленно вернулся бы к неудобным вопросам. Кай не стал совершать такую ошибку, просто прижал Ханя к себе и усадил на стол, продолжая в процессе изучать мягкие губы собственными. Хань упирался ему в грудь ладонями ― слабое сопротивление, а вскоре этими самыми ладонями принялся непроизвольно водить по влажной ткани ― уже и вовсе сопротивлением не назвать.

" Капт. Нон сэн-ак ок..."

" Бэддаун, ― чуть резче, чем ему бы хотелось, подумал Кай. ― Моо. Сифэм".

Скоро у него выработается стойкая аллергия на сочетание " несанкционированное воздействие на внешний контур", с другой стороны, команда " бэддаун" попала в точку, если учесть её английское происхождение и перевод с английского же в нормальный человеческий эквивалент. Правда, кровати в лаборатории Кай не заметил.

" Сифо. Капт".

Одного раза ферроволоконному засранцу оказалось мало, пришлось второй раз подтвердить команду, чтобы он занялся, наконец, выполнением главной задачи и не лез туда, куда не надо. Потому что заниматься сексом с фоновыми комментариями робота по поводу ― удовольствие для извращенцев, к которым Кай точно не относился. Хорошо ещё, что хотя бы Ханю эти внутренние переговоры совершенно не мешали, поскольку он их не слышал и о них не подозревал.

Хань вообще был занят: крепко обнимал Кая руками за шею и сам порывался что-то там делать. Стало интересно. Оказалось, Ханя интриговали подбородок и шея Кая. Пришлось запрокинуть голову и позволить ему изучить их детальнее. Немного успокоившись, Хань прикоснулся ладонями к скулам Кая и посмотрел в глаза.

― Если остановишься, посажу на цепь и сам всё сделаю, ― прерывистым голосом выдвинул он ультиматум.

Кай помрачнел и чуть подался назад.

― Это я уже проходил. Не поможет.

Хань немедленно вцепился в него руками и ногами сразу, вернул обратно.

― Ты же понял, что я имел в виду другое.

― Да? Что именно?

― Заткнись, ― попросил Хань, уставившись на его губы жадным взглядом. И Кай совершенно точно знал, что в мыслях Хань отнюдь не смотрел, а заходил намного дальше. Соответствовать воображению получалось до странного легко. Не приходилось даже думать о том, что нравится или не нравится, о предпочтениях, не приходилось наблюдать, чтобы понять и узнать Ханя. Хань сам подсказывал, что для него лучше. И почти всегда их намерения были одинаковыми.

Под проворными пальцами пуговицы на влажной рубашке быстро оказались расстёгнутыми. Хань медленно потянул прилипшую к коже ткань, зачарованно глядя, как она отстаёт от груди и открывает то, что и до этого слабо скрывала. Он подался вперёд и кончиком носа потёрся о смуглую кожу, медленно провёл языком снизу вверх, словно широкую полосу нарисовал от середины груди до ключицы, и завершил всё лёгким прикосновением губ к плечу. Выглядел он при этом довольным и любопытным ребёнком. Кай не понял, почему, только позднее уловил томный настрой и нежелание спешить, поскольку обычно всегда было слишком быстро. Помнится, в Театре Хань тоже не желал торопиться.

Кай так же медленно стянул с шеи Ханя галстук, уронил себе под ноги и взялся за пиджак. Плечи под его ладонями заметно дрожали, но точно не от холода.

Пиджак упал на столешницу, свесился вниз, после чего сполз на пол по другую сторону стола. Рубашка почти последовала за ним, но застряла на левом запястье Ханя, только никто не обратил на это внимания.

Кай прижал ладонь к груди Ханя и засмотрелся на получившийся контраст ― тёмные пальцы на светлой коже. Хань тоже скосил глаза и забавно наклонил голову, чтобы увидеть, что же так заинтересовало Кая. Резко втянул в себя воздух на вдохе и отчётливо сглотнул, придавив Кая ощущением, опасно похожим на...

Хань что-то быстро пробормотал по-китайски ― так быстро, что Кай ни черта не понял, накрыл его ладонь своей левой, а правой вцепился в волосы, и так целеустремлённо стал искать его губы своими, что отказать было бы жестоко. Где-то далеко, на краю сознания, бродили оттенки недостаточности ― Хань как будто хотел не согреться, а сгореть. И это разительно отличалось от того, чем они занимались в Театре. Совсем иначе. Тогда Хань просил лишь нежности и томной игры, сейчас же... сейчас он даже сам не знал, чего хотел. Кай мог только ловить отблески его желаний в собственной голове и вовремя претворять их в жизнь.

Он сдёрнул Ханя со стола; старался слишком крепко не прижимать к себе, пока тот возился с брюками. Между ними то и дело возникала белая ткань: манжета прочно засела на левом запястье Ханя, и рубашка тащилась хвостом за рукой. Кай разделял желание Ханя оставить только чёртову рубашку ― выпутать руку из неё терпения не хватило бы у обоих всё равно, поэтому помог стянуть брюки вместе с бельём. С самого Кая снимали вообще всё и тоже общими усилиями, но уже с трудом, ведь мокрая одежда настырно липла к телу и не желала сниматься. В процессе толкнули соседний стол, тот зашатался, посыпались листы с распечатками и спланировали вниз. На этих листах они в итоге и оказались.

Хань закинул руки за голову и пальцами смял белую бумагу, зажмурился, подставив шею под поцелуи. Шуршание бумаги мешалось с шумом дождя за окнами и тяжёлым сдвоенным дыханием. Казалось, дождь шумел в унисон с их дыханием, сплетался воедино, превращаясь в мелодию. Кай пробежался пальцами по внутренней стороне бедра Ханя, сымитировав дождевую капель. С тихим стоном Хань подался к нему, крепко ухватился руками за плечи, впиваясь ногтями до боли.

Кай тронул шею Ханя губами, потёрся носом и инстинктивно принюхался, но нужного запаха не уловил. Озадаченно обнюхал с другой стороны, забрался за ухо, заставив Ханя подавиться хриплым смешком.

― Ще... щекотно... перестань...

Хань ещё крепче вцепился в его плечи, прижался всем телом, но эти сигналы уже были лишними. Кай и так знал, что Хань сгорает от нетерпения, " услышал". Подбородок задела рука, обмотанная белой тканью. Проклятая рубашка...

Левую сторону лица гладили пальцы Ханя, с правой стирала капельки пота ткань, обмотавшая кисть. Кай провёл ладонью по груди Ханя, животу, ниже, просунув руку между их телами. Хань слегка сжал зубами его губу и зажмурился, отреагировав на прикосновение, непроизвольно прижался плотнее, лишив Кая маневренности на время. Но всё-таки остановить совсем не смог и всхлипнул в тот самый миг, когда Кай соединил их тела собственной плотью.

Он немного подрагивал от острого возбуждения, ощущая присутствие Ханя и физически, и мысленно, ощущая себя в нём. Хань ещё и обхватил его ногами, словно не желал отпускать и пытался сильнее открыться ему навстречу.

Капли дождя разбивались о стёкла, а Кай разбивался о Ханя подобно этим каплям. Бесконечно. Сознание " плыло", путая собственные мысли с чужими. Или нет, не мысли, что-то другое, что-то, что не принадлежало Каю, но принадлежало Ханю. И Кай путался в ощущениях; с каждым толчком становилось всё сложнее разобрать, где его собственные чувства, а где ― Ханя. Он уже не знал, что нравится ему, а что ― Ханю, всё так смешалось... смешалось в одно цветное пятно с ярким вкусом удовольствия.

Хань то цеплялся за его плечи, то обнимал за шею, то водил руками по груди, то запускал пальцы в волосы, хрипло дышал, шептал что-то, но голос пропадал, а обрывки слов пролетали мимо ушей Кая. Но в словах не осталось смысла всё равно: всё, что Хань хотел сказать, Кай ощущал своим непонятным способом, приводившим всех в недоумение, " слышал". И Кай продолжал пытаться унюхать особенный запах Ханя, чтобы позволить себе сойти с ума. Но не мог, не чуял ― запах так и не появился.

Кай резко толкнулся вперёд одновременно со вспышкой молнии за окном, замер. И под раскат грома мышцы внутри тела Ханя сократились, заставив Кая тихо застонать от концентрированного острого наслаждения. Хань забился под ним, исцарапал плечи, впился пальцами до боли, содрогнулся всем телом, хрипло шепча имя. Распахнул глаза, чтобы поймать взгляд Кая. И всего на миг, на жалкую долю секунды, они как будто поменялись зрением. Или телами? Видели собственные лица глазами друг друга. Описать это было невозможно, лишь ощутить, прожить этот крошечный миг, чтобы с сожалением вспоминать о нём после.

Кай вытянулся рядом с Ханем и прикрыл глаза. Они оба едва дышали и, наверное, смогли бы говорить только тогда, когда дождь закончился бы. Хань повернулся на правый бок, прижался к Каю и закинул на него ногу, помедлив, положил на грудь левую руку, за которой тянулась измятая рубашка. Кай на ощупь принялся выпутывать конечность Ханя из рубашечного плена, хотя шевелиться и что-то делать не хотелось совершенно. Всё-таки он планировал отдых, а не бурный секс, вытянувший из него остатки сил. Но с Ханем вечно все планы летели псу под хвост.

Хань зашуршал бумажками, вновь сменил положение, а Кай почувствовал лёгкие прикосновения к лицу. Кончиком пальца на его коже рисовали узоры, гладили брови, повторяли очертания губ, ласкали подбородок... Он неохотно приоткрыл глаза и полюбовался на склонившегося над ним Ханя. Тот смотрел на него непривычно мягко и... Кай не знал такого слова, но от этого взгляда по телу разливалось тепло.

Двадцать восьмой напомнил о себе не ко времени, вынес вердикт коротким, но ёмким понятием " монтаж" и настойчиво рекомендовал Каю подключиться к источнику питания и восстановить энергоресурсы. Кай мрачно предложил устроить двадцать восьмому такой же " монтаж", только ракетой в хвостовую часть внешнего контура. Робот юмор по достоинству оценить не смог и резонно ответил, что после монтажа ракетой в хвост он не сможет функционировать так же эффективно, как сейчас.

― Ты устал, ― пробормотал Хань, перебирая пряди у Кая надо лбом. ― Пытался тайком влезть в дом, чтобы поспать?

Он промолчал не столько потому, что ответ не требовался, сколько потому, что не мог так быстро переключаться с Лингва. Сейчас его голос прозвучал бы... не так, как должен бы звучать у живого и нормального человека. Эмоциональные оттенки в голосе создавали " помехи" и искажали Лингва, поэтому говорить ― и даже думать ― на Лингва следовало бесстрастно в любой ситуации.

― По-прежнему не веришь мне?

Он посмотрел на взволнованного Ханя и постарался придать голосу больше жизни.

― Ни на грош, ― ответил очень тихо, а улыбнуться не смог. Губами. Но Хань прекрасно различил улыбку в его глазах.

― Сейчас одеяло принесу...

Одеяла Кай не дождался ― уснул раньше. Шумевший за окном дождь только поспособствовал этому. И к лучшему. Во сне он точно не сможет отвечать на вопросы, если Ханю придёт в голову задать их.

" Сифо, капт", ― замаячило на задворках сознания.

" Нон акт. Эф-тайм. Сифэм".

" Роджер, капт. Онн".

И в эфире наконец-то воцарилась желанная тишина.