День третий

Сорок минут спустя

– Если вы действительно Джозеф Ригли, – сказал Малдер, – где вы пропадали последние пять лет?

Он сидел в кресле напротив Ригли – нога на ногу – и пытался при вести в порядок дыхание. Скалли с неизменным блокнотом занимала кресло возле стола, на котором в подсвечнике стояли три свечи. Сейчас они были погашены, в комнате горела люстра, и в ее свете Скалли показалось, что доктор Ригли выглядит несколько моложе себя самого, снятого на ту самую пленку из Национального института здоровья. Вот только глаза под круглыми – а-ля Джон Леннон – очками казались какими-то… припорошенными пылью, что ли?

– Сначала я проводил свои исследования в Мексике, а последние три года – в Центральной Америке. В Белизе, если быть точным.

– А Барнет?

Лицо Ригли тронула тухлая улыбка.

– Джон Барнет – единственный мой пациент, выживший в ходе экспериментов… Где он, я не знаю.

– Ну хорошо, – сказал Малдер. – Так чем же мы обязаны вашему визиту?

– Видите ли, мой цветущий вид весьма обманчив, – улыбка погасла. – На самом деле я умираю. Мне осталось не больше месяца. У меня редкое заболевание сердечно-сосудистой системы.

– Какое заболевание? - быстро спросила Скалли. – То, от которого гибнут дети при прогерии?

Тусклые глаза глянули на нее.

– Да, очень похожее. Побочный эффект моих экспериментов… Исследовав генетические изменения при развитии прогерии, я смог повернуть вспять процесс старения. В то время как болезнь его ускоряла… Но я и мои пациенты стали генетически предрасположены к самой прогерии. Прямо как те семи-восьмилетние дети.

«У него глаза мертвеца», – поняла вдруг Скалли.

– А как же Барнет? – спросил Малдер.

– Джон Барнет… – Ригли вновь улыбнулся и сложил руки на груди. – Если бы не моя крайняя неприязнь к нему, я бы назвал работу с ним своей главной и единственной победой. Увы, победа эта оказалась пирровой!.. – Ригли обиженно фыркнул. – Я фальсифицировал его смерть, я увез его с собой, чтобы продолжать эксперименты. Я вернул ему молодость, а он ограбил меня.

– А почему вы удивляетесь? – сказал Малдер. – Он грабил всегда и всех… Значит, он, в отличие от вас, не умирает?

– Нет. Только глаза. Они по неизвестной причине не отреагировали на генную терапию. А в остальном с ним полный порядок. Он переживет всех нас. Если не нарвется на пулю…

Скалли закрыла блокнот:

– Как же вам такое удалось?

Голос Ригли наполнился самодовольством, которое, впрочем, тут же угасло:

– В случае с Барнетом я изменил условия эксперимента. Видите ли, исследуя клетки больных прогерией, я наткнулся на нечто необычное. В этих клетках имеются гены, ответственные за продуцирование миелина…

– Который, в свою очередь, нарушает процесс точного воспроизводства отмирающих клеток? – сказала Скалли.

Лицо Ригли сделалось удивленным.

– Вы неплохо разбираетесь в теории… Да, вы правы. В организме ребенка миелин практически отсутствует. Исследуя процесс старения, я вдруг обнаружил, что могу управлять выделением миелина и поворачивать процесс вспять… Ведь именно миелин препятствует возможности. Скажем, отрастить себе новую руку, если вашу отрезали.

– Вы сумели отрастить Барнету новую руку? – быстро спросил Малдер.

– Не совсем… – голос Ригли чуть дрогнул. – Рука эта не была человеческой… Я не смог добиться того, чтобы клетки человека делились так, как требовалось.

У Скалли заколотилось сердце. Будто она опять ходила по темной квартире с «вальтером» в руках…

– Я боюсь об этом спрашивать, но… Чья же в таком случае рука выросла у Джона Барнета?

– В Лондоне в свое время провели успешный эксперимент. Из ампутированной лапы саламандры извлекли то, что мы называем клеточным морфогеном, и пересадили его на спину. В результате удалось вырастить еще одну конечность. Правда, получалась это только на саламандрах.

– До Джона Барнета?.. – Малдер сидел, потирая челюсть, и Скалли поняла, что ему тоже не по себе.

– Да, – сказал Ригли.

– Невероятно! – Скалли со вздохом откинулась на спинку кресла.

– Мои работы дорого мне стоили. – Ригли выпрямился, закинул ногу на ногу. – Я – изгой среди врачей. Меня называли доктором Менгеле, Франкенштейном… Правда, мне на эти разговоры было плевать! …

– Конечно! Ведь вы знали, что, окажись ваша теория правильной… – Скалли не договорила.

– Тот, кто владеет секретом молодости – владеет всем миром! – Ригли вновь улыбался. – Едва Ассоциация запретила мои эксперименты, у меня тут же нашлись спонсоры и новое место работы. Одним из главных спонсоров было правительство США.

– Неужели дядя Сэм финансировал ваши исследования?! – воскликнул Малдер.

Ригли пожал плечами:

– Вы удивитесь еще больше, дружище, когда узнаете, насколько высоко по административной лестнице вскарабкался этот маленький секретик!

– Что ж, в таком случае я не спрашиваю, как вы нашли ее… – Малдер кивнул на Скалли.

– Да, это было не очень трудно. У меня в Вашингтоне есть друзья, способные и на более серьезную помощь. И они весьма заинтересованы в успешных поисках Барнета. Заинтересован в них и я… Вот вам и ответ на вопрос, почему я здесь оказался.

Когда Ригли ушел, Малдер подпер щеку кулаком и погрузился в долгие размышления.

Скалли отправилась на нестрашную теперь кухню, сварила две чашки кофе. Одну поставила перед Малдером:

– Пей!

Тот оторвался от размышлений, взял в руки чашку, благодарно кивнул.

– Ладно, – сказал он. – Расклад ясен. Наши друзья тоже ищут Барнета. И похоже, они решили использовать меня в качестве приманки. – Он отхлебнул из чашки. – Ну что ж, будем иметь это в виду.

Малдер казался спокойным, но Скалли увидела, как затвердели его скулы.

Бар «У Молли»