Вашингтон, округ Колумбия

Второй день

14: 20

Миловидная – даже после смерти – блондинка, закутанная в простыню. Вспененная запекшаяся крови на губах и подбородке. Карие глаза, не успевшие остекленеть.

Щелчок диапроектора.

Обнаженный брюнет. Лежит на кровати ничком, повернув голову влево. По белой простыне расползлось кровавое пятно у рта. На загорелой спине глубокие царапины от женских ногтей.

Щелчок.

Молодая женщина, примерно в такой же позе, что и предыдущая жертва, только голова и руки свешиваются с кровати…

Малдер снова щелкнул пультом диапроектора, не переставая говорить:

– Это уже пятая смерть. Четыре трупа обнаружили за последние шесть недель между Вашингтоном и Бостоном. В каждом случае жертва умирает после бурно проведенной ночи – точнее, думаю, двух-трех часов. Две женщины и трое мужчин, включая последнего.

– И во всех случаях – одна и та же клиническая картина?

– Точь-в-точь то же, что показало вскрытие нашего клиента. Острая сердечная недостаточность и ураганный отек легких.

– Новые наркотики на улице не появлялись? – Скалли скорчила скептическую гримаску.

– Наркотик старейший. И абсолютно легальный. В каждом трупе найдено до черта феромона.

– Минутку, это ведь… гормон? Впервые найден у животных, его секреция резко повышает привлекательность особи для представителя противоположного пола, – с удивлением сообразила она.

– Он самый. Приворотное зелье – как немедленно окрестили его журналисты.

– А да. И эпидемия в рекламе: духи без запаха, от которых партнер сходит с ума. Правда, как-то все очень быстро закончилось.

– Видимо, «без запаха» получилось, а с остальными эффектами не очень.

– Подожди, но ведь феромоны насекомых получают синтетическим путем? – Большего ничего припомнить Дане пока не удавалось.

– Человеческие тоже, но универсального эффекта достичь не удается. Слава богу. Кроме того, в организме человека феромоны в таких концентрациях никогда не обнаруживали. Хотя бы потому, что его ведь надо совсем чуть-чуть, чтобы подействовал. И хотя бы потому, что в больших дозах подобные вещества могут вызвать анафилактический шок и коронарную недостаточность – что мы и имеем. Легкие всех четырех исследованных трупов были буквально нашпигованы феремонным коктейлем. Обширные участки кожного покрова – тоже. Собственно, в противном случае его бы и не заметили. У нашего будет то же самое. И наконец вот что. Скалли, слушай внимательней, тебе понравится. – Малдер уселся напротив нее в кресло, легкий и изящный. Скалли уже знала, что означает вот такая азартная улыбка: Фокс взял след. – Любой естественный – то есть не синтезированный в пробирке – феромон является многокомпонентной системой. Так вот: те, которые обнаружены в наших трупах, содержат человеческую ДНК.

– Ты хочешь сказать, что убийца вырабатывает собственные феромоны?

– Причем в очень широком спектре. Я думаю, он способен воздействовать на любого, независимо от физиологических различий.

– А такое возможно?

– Не знаю. Но если это правда, наш парень – просто ходячее приворотное зелье, – Фокс сиял так, словно сам это зелье выдумал и теперь участвовал в рекламной кампании. – Секс-магнит, равного которому не существует.

– Он или она? – Скалли включилась в обсуждение, улыбаясь, но вполне серьезно просчитывая варианты. – Ведь жертвы относятся к обоим полам. На мониторе охраны зафиксированы и мужчина, и женщина. Оба были в гостинице.

– Вот этого я не знаю. Загадка, – Малдер улыбался все шире.

– Хорошенькое получается описание у нашего убийцы: неопределенного роста, неопределенного пола, невооруженный, но исключительно привлекательный.

– Дальше все страньше и страньше. – Фокс вскочил на ноги, перешел к карте Соединенных Штатов и быстро очертил фломастером несколько кружков, не переставая говорить: – За последние шесть недель зафиксировано четыре подобные смерти: в Бостоне, Хартфорде, Филадельфии и здесь, в Вашингтоне.

– Убийца перемещается на юг вдоль побережья, – подытожила Дана

– Была и еще одна смерть, примерно год назад. Я нашел это дело в архиве. – Малдер протянул ей архивную папку. – Обстоятельства, при которых погиб этот человек, сходные. Тамас Шайрентон, организатор труда, тридцати двух лет, был найден мертвым в лесу близ маленького городка под названием Стивстон, в лесах Массачусетса. Там неподалеку обосновалась религиозная секта – секта отшельников. Эти люди называют себя «родственниками», – он щелкнул обоймой диапроектора.

На экране появились два человека в старомодной черной одежде. Не так давно Скалли видела именно эту фотографию в мусорных залежах, которые Малдер упорно именовал своим рабочим столом.

– Они живут без электричества и телефонов, никакого современного оборудования у них нет, быт – строго патриархальный – начала припоминать она. – Больше всего они похожи на квакеров.

– Известны тем, что производят на продажу глиняные горшки ручной работы из белой глины, которую добывают в горах, – добавил Призрак так невинно и в то же время торжественно, что Дана мигом заподозрила неладное.

– А что в этом такого особенного?

– А то, – посерьезнел Малдер, – что массачусетская белая глина – это уникальный минерал. Больше нигде такой нет. И именно эту глину я соскреб с тела последней жертвы.

– Минуточку-минуточку! Если не ошибаюсь, эти люди известны абсолютным воздержанием и ревностным поклонением Христу!

– Да, – Призрак согласно закивал головой и перегнулся к Дане через стол, – но один из них, кажется, забыл почистить ногти, перед тем как отправится на дело.