С днем рождения, Дрел!

Предместья Илуны.

Синирра сделала большой широкий круг в небесах, пристально всматриваясь в каждый камень, каждый куст, каждую трещину.

Битва с демоном донельзя измотала даже не ведающий усталости дух Богини, но она осторожничала сверх меры. Если пещера «Колыбели жизни» окажется под колпаком Арла – неизбежный конец обязательно радостно улыбнется им в лицо, а мягкое прохладное одеяло забвения неотвратимо удавит своими складками.

Этого не хотелось совсем.

Дрел и Чари, сидящие на спине драконихи, также безостановочно крутили головами по сторонам, прощупывая ткани эфира, тональности жизни и вибрации тверди магическим чутьем на предмет чего-то опасного.

- Ничего не вижу, поцеловать мне Арла! – буркнула Синирра.

- Целовать?... Арла?... С какой это радости? Вы, что так стали близки в драке? Я пропустил самое интересное?! – Дрел даже слегка расстроился.

- Ты лучше окрестности просматривай, горе-летун. Сказано тебе было в пещере сидеть. А ты? – недовольно ворчала дракониха, хотя душа Великой светилась бесконечной благодарностью, за совершенный другом подвиг.

- А я что? Я ничего… Сижу тут прилежно… На камушки с кустиками пялюсь… Вон тот - серый, а тот - пушистый и зеленый, - прикинулся дурачком Дрел. – Да нет тут никого. Пустыня да пустыня и есть!

Чари утвердительно что-то прочирикала.

- Увильнул. Ладно. Заходим на посадку и бегом внутрь. Дрел, с дверью справишься? – Синирра заложила вираж, распластав крылья и балансируя изогнутым хвостом.

- Обидеть хочешь? Я мужчина хоть куда! - притворно взъерепенился Дрел и вполголоса добавил: - …Был совсем недавно и очень недолго…

- Призрак. Пока призрак хоть куда… - горько отозвалась Синирра.

Дрел, что есть сил, старался хоть немного развеселить и подбодрить подругу, понимая каково ей сейчас.

Мягкая песня спокойного ветра в крыльевых перепонках баюкала и звала в сон.

- «Нет! Сначала помочь Дрелу и Чари вернуть полноценность, а уж потом отдых. Короткий, скупой. Только, чтобы уверенно стоять на ногах в очередной схватке… чтобы не дрожали руки и мир не плыл в разные стороны маревом и поволокой как сейчас», - Синирра тряхнула головой, и крылья драконихи непослушно содрогнулись.

- Тебе плохо? Теряешь сознание? – заволновался Дрел, поглядывая еще на большую высоту и косясь на Чари, испуганно прижимающую к груди свои отсеченные крылья. Из ее спины торчали уродливо разорванные слегка кровоточащие маховые суставы.

- Терпимо… Переживу… Дотянем… - слабеющий мысленный голос Синирры говорил об обратном.

При посадке Белоглавая не рассчитала скорость, и сильный удар сбил ее с лап. Мощный торс и голова врезались в каменистый грунт и пропахали в нем траншею. Чари едва удержалась в седле, а Дрел чуть не упустил, завернутые в плащ Анари, руку и ногу Нианны.

- И… Извините, ребята, что-то я… не… не очень себя… - дергающая боль дотягивалась до сознания Нии даже из погруженного в транс девичьего тела. Синирра, покачиваясь, встала. Дрел и Чари торопливо спешились.

- Возьми их, родная, - призрак протянул возлюбленной сверток с конечностями.

Чари осторожно, словно сокровище, приняла и, жалобно чирикнув, произнесла:

- Ни-а…

Тело драконихи резко уменьшилось в размерах, крылья втянулись и растворились. Нианне было тяжело управляться с исполинской массой Синирры, и она уменьшила свой образ до размеров примерно лошади.

Дрела подспудно уже начинали раздражать метаморфозы Нианны. Несмотря на то, что Великие считали себя Богами, такую пластичность никто из них себе позволить не мог. Это всегда немного угнетало, а тут…

- «То их две: Лирин - Нианна… То дракониха - хочешь большая, хочешь поменьше! Чувствуешь себя ущербным… недоразвитым, что ли…» - с нотками зависти думалось зеленому призраку.

Покачивающееся бескрылое драконоподобное создание с Чари, торопясь, зашли в пещеру. Поднатужившийся Дрел поднял изумрудно-искрящимся светом огромную глыбину и, зайдя в тоннель, завалил вход.

Чари так громко и радостно защебетала, глядя на яркие светящиеся абстракции цветов и листьев, что бабочки и миролюбиво-любопытные насекомые бросились в разные стороны, прячась, кто где.

Шаги давались Нианне с огромным трудом. Она то и дело спотыкалась, один раз даже завалившись на бок в густую, мягкую, вспыхнувшую необычным желто-зеленым свечением зелень.

Наконец искалеченные Боги Эндоры добрались до зала с купелью.

Драконообразное создание не останавливаясь, с трудом волоча ноги, забралось прямиком в купель и легло на живот. Бескрылый ящер таял, уменьшаясь на глазах. Белая перламутровая чешуя засеребрилась, меняя форму, и через мгновенье в желто-зеленой пламенеющей полупрозрачной массе осталась лежать изуродованная нагая девушка, со следами ожогов от раскаленных каменных оков. Ее голова покоилась на ступенях. Большие рубиновые глаза медленно открылись. Запекшаяся бардово-черной коркой, кровь на обрубке ноги и руки мгновенно растворились, очистив рассеченные ткани, сосуды и кости.

- Дрел, - тихо позвала Ниа.

Друг стоял уже рядом и без объяснений и просьб осторожно разворачивал плащ Анари. Сначала он поднес к купели посеревшую ногу. Зелено-золотое свечение призрачных рук погрузило конечность в огненно-живую массу и придвинуло вплотную к телу.

Внезапно из кроваво-красной раны к конечности потянулись тысячи черных нитей и, буквально выхватив из «рук» Дрела, присоединили ногу к прежнему месту.

Дрел ошалело таращился округленными глазами на место рассечения, отрубленной у самого основания ноги. Всего-то через миг опоясывающее черное кольцо, впитавшись под кожу, исчезло, не оставив даже намека на былое, а нога дернулась в колене и пошевелила ступней.

- И чего уставился, куда не велено. Совесть есть? Еще слюну пусти! У тебя уже есть девушка… Бесстыжие твои глаза! – слабый голосок Нианны быстро набирал силу.

Купель дарила невообразимо мощный поток жизненных вибраций.

- Я это так… чисто в порядке научного любопытства… - оправдываясь, отскочил как ужаленный Дрел. Нианнины «без слез не взглянешь» помнились четче четкого и призраку совсем не хотелось нарываться на немилость Богини при обретении «достоинства».

- Теперь…

- Рука, госпожа, - раболепно поторопившись и совсем погасив свечение голубых глаз, приблизился Дрел.

- Это означает, что ты зажмурился?

- Ну-у-у-у… почти, - на овале зеленого свечения лица растянулся контур улыбки.

Дрел опустил в «Основу жизни» отрубленную руку. Та столь же быстро слилась с телом. Глаза девушки плавно закрылись.

- Спасибо, добрый друг, - она снова смолкла, погрузившись в сон. Кожа Нии быстро набирала прежнее бирюзовое свечение.

Чари присела на толстый, мягкий, пульсирующий изумрудно-лазурными переливами мох и, не выпуская драгоценных крыльев из руки, второй ласково его гладила. Над мхом, вспархивая ввысь, вспыхивали ярко-зеленые искорки. Дрел опустился рядом и принялся терпеливо ждать…

… Но ожидание оказалось совсем не долгим. Всего через несколько минут из купели поднялась воительница, облаченная в серебро облегающего доспеха.

- Я недолго спала? Не сильно истомились? – Нианна широко улыбалась. Большие рубиновые глаза излучали силу и решимость.

- Я - совсем нет, - поднялся Дрел, - а вот моя малышка…

Чари уже подбежала и протягивала Нии дрожащими руками свои безжизненные крылья:

- При-рас-тить… Ни-а… - с трудом складывала она слова.

- Идем… Идем, горемычная наша. Если б не ты… - Нианна бережно приняла от Чари крылья и, взяв ее за руку, завела в купель.

Живой субстанции в ней оставалось совсем не много и Чари пришлось лечь сначала на один бок, ожидая около четверти часа, пока не срастутся все кости, мышцы и сухожилия спины с крылом. Потом процедура повторилась и с другой половиной тела.

Радостный возглас и хлопок расправленных крыльев вознесли ликование девы-птицы к сводам пещеры. Чари словно маленькая девочка бросилась к Нии и, обняв, прижалась к ее груди.

- Ни-а… Ни-а… - сердечко девушки взволнованно благодарно трепетало.

- Теперь ты, благородный спаситель. Не будь вас, друзья… - Ниа улыбнулась, и по щеке покатилась одинокая слезинка радости. Она почтительно поклонилась, приложив руку к сердцу. – Войди в купель, Великий Дрел, и обрети достойную плоть!

Дрелу было приятно. Он вдруг вспомнил, как на четвереньках выползал из этой пещеры. Как не желала слушаться недовершенная плоть. Как нещадно и мучительно опалило его солнце, обжигая и пронзая болью каждый оголенный волосок нерва на теле без кожи. С каким безумством, превозмогая судороги и конвульсии распадающихся тканей, он взмахивал крыльями, поднимаясь в воздух и спеша на помощь Нианне.

Дрел сделал шаг, и его охватило не опаляющее пламя возрождения. Пламя возвращения в мир живых, мир вдыхающих прохладу небес, мир бьющихся, трепетных и любящих сердец.

Нианна старалась, творила, выверяла каждую линию и черту, каждую мышцу и кость будущей стати. Она лепила словно не для Чари, словно для себя свою мечту – идеальный образ мужчины. И вот, наконец, пламя творчества опало. Из купели сделал шаг вперед статный, широкоплечий, с жилистыми рельефными мышцами зеленокожий, голубоглазый красавец, одаренный двумя изумрудными, переливающимися всплесками серебра, орлиными крылами и… лысой головой… так уж он захотел.

Мужчина опустился пред Нианной на колени и поцеловал ей руку.

- Подарившая жизнь в миру зовется матерью. Ее почитают и берегут, о ней заботятся и ею гордятся. Я, Дрел, потомок рода Инера, обязан жизнью тебе, Богиня, и мое сердце всегда будет чтить тебя, как мать… - он приложил руку Нианны к своему теплому лбу.

- С днем рождения, Дрел, - ласковый голос Нии звучал серебряной флейтой под сводами пещеры. – Поднимись и одень вот это… Не гоже такому обворожительному мужчине ходить обнаженным в обществе двух девушек.

Нианна создала из материи Иных прочные брюки и легкую, с широкими складчатыми рукавами рубашку солнечно-золотых оттенков.

- Правда, подарок лишь временный. Как только подберем тебе что-то более подходящее, их придется вернуть… - чуть виновато улыбнулась Творительница.

Чари в эти мгновенья представляла собой зачарованное изваяние с вытаращенными глазами и приоткрытым ртом. Судя по-всему, непростительно-божественная, юношеская красота Дрела возымела на нее одурманивающий, столбняковый эффект.

- По-моему, она даже не дышит, - заметив оцепенение Чари шепнула Ниа Дрелу. – Подойди… Подойди же… а то в купели откачивать от любовного приступа твою птичку придется, - подмигнула она Дрелу.

Великий медленно, еще слегка покачиваясь, балансируя походку неуверенными движениями крыльев, двинулся к возлюбленной, забыв одеть предложенную Нианной одежду.

- Оделся бы, что ли, - остановила его девушка. – Ох, мужики, увидел красотку и бегом! Одевайся… Одевайся…

Дрел мигом натянул брюки, накинул рубаху и, не застегивая ее, подошел к Чари. Он волновался, трепетал, как юнец на первом свидании. Великий робко надеялся на взаимность и почему-то невыносимо боялся быть отвернутым.

- Вот и здравствуй, любимая. Это я, твой Дрел, твой зеленый здоровяк Дрел, - юноша ласково улыбнулся и протянул к ней руки. Приятный, глубокий, в меру басовитый голос ласкал слух.

Чари сделала неуверенный шаг на встречу и, едва-едва касаясь, провела тонкими, музыкальными пальцами по его лицу, словно пытаясь вспомнить, узнать, разыскать его отражение в бешеном вращении острых осколков раздробленного разума.

- Д…р…е…л… - тихо протянула она. – Дрел, - и медленно, нежно прильнула к его груди, сложив на ней ладони. Сапфировый, испуганно-детский взор Чари неотрывно смотрел в добрые, полные любви, голубые глаза знакомого незнакомца. По щекам одна за другой катились слезинки. Девушка чувствовала родство души… но не могла… не могла его вспомнить.

- Все вернется, любимая. Все вернется, - Дрел ласково провел горячей ладонью по коротким волосам на голове Чари, переведя ее на веер длинных белых пуховых перьев за ушком. Прежде он всегда ее так гладил… Всегда…

- Эх! Жаль, отпраздновать не чем! Да почтить память павших, - внезапно погрустнела Ниа, вспомнив ужасные картины пронзенных тел жителей Илуны и своего отца, поверженного проклятьем Арла.

- Мы почтим их завтра, схоронив, как и подобает с почестями достойными героев, - повернувшись и не выпуская Чари из объятий, отозвался Дрел. – А сейчас, думаю, нам всем лучше выспаться хорошенько. Просто выспаться.

- Заночуем здесь. В моем дворце хоть и уютнее, но неизмеримо опаснее, - вздохнула Ниа.

- Во дворце??? У тебя есть дворец? Ты не перестаешь меня удивлять, небесная Властительница, - восхитился Дрел.

- Я поначалу сама себе удивлялась, а сейчас свыклась. И вы привыкнете… надеюсь, - Ниа присела на корточки, и через мгновение под куполом пещеры появилось два уютных эльфийских домика в одну комнату. Творческий гений богато расписал и украсил их внутри. Дрелу и Чари Богиня сотворила огромное, мягкое, семейное ложе с пуховыми, пышными перинами шитыми узорами, подушками и полупрозрачными тюлями, свисающими с потолка.

Чари первой зашла в домик, и его наполнило истерически-радостное девичье верезжание.

Нианна, стоя на пороге своих апартаментов, немного с грустью улыбнулась. Вдруг из дверей в пещеру вылетел Дрел, чуть зацепившись с непривычки крыльями за проем.

Он изумленно развел руки в стороны:

- Нет слов! Спасибо!!! - и мгновенно заскочил обратно…

- Спокойного сна, друзья, - грустно прошептала одинокая девушка и зашла внутрь…

Сон не пригласил, не позвал, не поманил расслаблением. Он обрушился лавиной, закружил и унес в нереальные грезы забытья…

* * *

Когда Дрел переступил порог сотворенного Нианной домика, казавшегося более прекрасным, чем все дворцы Богов, Чари сбрасывала с себя последние одежды. Уже успела глухо бряцнуть об пол пластина нагрудных лат, разлетелись в стороны поножи и наручи, и ослепляющая красотой нагая Богиня, плотно прижав к спине крылья, юркнула под невесомо-теплое одеяло.

Первая радость. «Да! Наконец! Я в теле!» вдруг сменилась в сердце Дрела неимоверной болью:

- «Я рядом с ней… но ее у меня нет… Нет той, которую я любил, о ком грезил. Нет сладкозвучной пленительницы гармоний».

Тело еще плохо повиновалось. Приходилось соизмерять каждый шаг, ловя непривычный баланс крыльев за плечами. Он медленно подошел и опустился у лица возлюбленной на колени. Зажмуренные в удовольствии приятного, обволакивающего умиротворения глаза Чари медленно открылись.

Большие, небесно-голубые, с бесконечной сложной вязью сапфирового узора на радужке, полные бездны древней души… и непосредственной, незатейливой простоты неумелой, несмышленой девчушки.

Чари нежно ворковала, переливая звуки грудным урчанием. Девочка… Довольная… Почти счастливая девочка.

Пред Дрелом лежала его древняя мечта, его нежная любовь, его безумная страсть… Перед ним ласково улыбалась его невеста… Желанная… Выстраданная… но была ею лишь плотью.

Детский взгляд Чари радовался, благодарил, готовый на все ради хозяина и наставника.

Сердце Дрела, переполненное до краев любовью обжигали горючие слезы разума.

- «Я не смогу… Не смогу к ней прикоснуться, даря свой трепет, свое неиссякаемое обожание и благоговение. Не смогу ласкать и восхищаться ее изгибами и обнаженной грацией, как это было с прежней… моей… Чари… Она – ребенок. Другой, теперь уже совсем другой души, и взрастать ей придется хоть и в моей заботе, но в ужасе войны и смерти!»

Зеленокожий юноша, всматривался в глаза возлюбленной словно в зеркало мира, пытаясь разглядеть в них хоть отблеск, хоть частичку почти угасшей надежды… Своих практически невозможных чаяний, что его… Его Чари… вернется. Пусть не сейчас, не завтра, но перед ним явится не взрощенная и воспитанная дочь, полная благодарности и любви – любви, с которой дочь любит отца, а любви женской, зрелой, вечно юной и страстной - любви двух навеки единых сердец.

Рука сама потянулась к ее лицу. Аккуратно и нежно взлохматила короткие белые волосики на голове и медленно скользнула по пушистому вееру перьев над ушком. Из глаза Великого предательски поползла слеза.

Глаза Чари расширились до предела. В них закружилась тревога и непонимание. Девушка высунула из-под одеяла руку, и тонкий палец с изящно длинным ноготком медленно коснулся щеки Дрела, останавливая бег горючей влаги боли. Капля заблестела на ее пальце, воспарила в воздух, вспыхнув крошечной, лучистой звездочкой. Чари поймала ее в ладонь и сжала кулак. Через мгновенье из него вылетела крошечная бабочка и, порхнув под потолок, растаяла в воздухе…

Слезы…. пройти…

Мир… впереди…

Ты – не грустить…

Я… все найти…

Девушка улыбнулась и прошептала: - Дрел…

Она не промелькнула, нет! Не вспыхнула мгновенным, не обещающим метеором в беззвездном небе. Она горела ясным, голубым пламенем – НАДЕЖДА… Надежда в глазах возлюбленной.

Чари борется, ищет и не собирается сдаваться в этой битве. Битве за саму себя, за свою душу. Эта мысль оплавила безысходность с сердца новорожденного Великого, и могучая юная грудь наполнилась вздохом облегчения.

- Спи, любимая. Спи, родная. У нас впереди вечность. Мы вновь отыщем в ней друг друга. Я верю, – Дрел чуть наклонился и поцеловал ее в лоб.

- Ве-рю… - Чари улыбнулась, зажмурилась и заерзала в кровати как дитя, устраиваясь поудобнее. Засыпая, она еще что-то невнятно чирикала, что-то ласковое, утешительное и уже такое родное.

А Дрел все смотрел… смотрел на нее не в силах оторвать глаз. Своих живых глаз. Он не заметил сна, не заметил, как разум отпустил бразды реальности, а плоть опустилась на пол, машинально укрывшись крылом. Пред душой Великого сиял образ возлюбленной, и он не мог от него оторваться…