Глава 15. Алексей еле успел на тортик, который выставил Роман по случаю своего отъезда.

Алексей еле успел на тортик, который выставил Роман по случаю своего отъезда.

Тамара Павловна даже всплакнула, но Роман, стараясь утешить женщину, пообещал ей слать письма-отчеты на корпоративный ящик каждый день, чтобы каждый мог при случае узнать, как у него идут дела. Опять же он пообещал не бросать работу — интернет предоставляет такую возможность.

Роман старался не смотреть в глаза Алексею, тот же наоборот пытался поймать его взгляд, полный тоски и отчаяния. Казалось, что он совершенно не рад появившейся возможности уехать за границу на учебу.

— Что не так? — не выдержав, все же спросил Алексей у него, когда мужчины вышли на перекур, а женщины отправились мыть посуду.

Рафаэль покачал головой — все так, все хорошо. Только не у них с Алексеем. — Надолго едешь? — поинтересовался Алексей, впервые, похоже, осознав, что его оставляют один на один со своими проблемами. Он как-то раньше об этом не задумывался — всегда была отдушина в лице Влада, а потом вот Романа.

— На полгода, — ответил Рафаэль, — потом видно будет.

— Как на полгода? — Алексей схватился за сердце. Он думал, что недельки на две, не дольше, ну, на месяц, он даже соскучиться не успеет.

— Я еду не в турпоездку, а обучаться художественному ремеслу к известному мастеру, — тихо сказал Рафаэль, опустив голову. — Он раз в год набирает группу из семи несостоявшихся художников и обучает их. Если есть перспективы, то может пригласить еще на один курс. Это чудо, что он оценил мои работы и пригласил к нему в Барселону. А здесь меня в художку не приняли, сказали бесперспективняк, правда, предложили на внебюджет поступать. А откуда у меня такие деньги? Пришлось идти туда, куда взяли.

В комнату вернулись мужчины, пропахшие сигаретным дымом, и женщины с вымытой посудой — какие тут разговоры по душам. К тому же Алексей не хотел, чтобы его сотрудники знали, что у него роман с Романом. Пусть не роман, но были довольно близкие отношения и совсем не рабочие.

Разговоры с прежней силой закрутились вокруг Рафаэля, его поездки и возможности работы в удаленном доступе. Алексей продолжал смотреть на парня во все глаза. Ну почему он уезжает и оставляет его одного? И даже не дает возможности все исправить?

У Алексея зазвонил телефон. Он только взглянул на номер и поспешил прочь из комнаты — звонила домработница, скорее всего, опять какие-то проблемы с Галиной.

— Я прощаю многое, почти все, но никогда не забываю, что было сказано и сделано, — услышал он слова Романа, негромко произнесенные ему в спину.

Алексей кивнул, не оборачиваясь, — похоже, ему давали время на раздумье и второй шанс…

Алексей думал, что опять что-то с женой, но оказалось не совсем так. С Галиной проблемы, конечно, были, она снова спала пьяная в хлам. Домработница, которая фактически стала сиделкой при жене Алексея, только разводила руками — где взяла женщина бутылку с виски, она не понимала. Они накануне с Алексеем все прошарили в небольшой квартире, но ничего не нашли.

Как оказалось, проблемой стал внезапно приехавший без предупреждения отец Галины. Увидев свою дочь в неприглядном виде, он устроил настоящий скандал, словно ее напоили специально.

— Этого бы не происходило, — гневно кричал он на Алексея и размахивал руками, — если бы вы, молодые бизнесмены, думали не о барышах и красивой жизни в первую очередь, а о семье и продолжении рода. Нарожала бы Галка тебе пацанов да девок в придачу, не тянулась бы к бутылке.

Алексей с удивлением взглянул на тестя, похоже о своей дочери он ничего не знал. В лучшем случае они с Галиной могли усыновить мальчика или девочку, с ее недоразвитыми детородными органами даже суррогатное материнство ей не подходило — неоткуда было взять яйцеклетку. Это поначалу она, глупая, радовалась, что может заниматься сексом, не заботясь о предохранении, мол, очень удобно, появилось желание и возможность, и предалась страсти — кожа к коже.

— Галину надо лечить от алкоголизма, — вынес вердикт мужчина. — Я ее забираю и увожу в Германию. Там лучшие клиники.

Возражать Алексей не стал, спорить со своим тестем было пустой тратой времени — если он что-то решил, то добьется своего, не заботясь о целесообразности принятого решения. Сам несколько лет назад консультировался с одним известным светилом, тот сказал, что они, врачи, вылечить ни от алкогольной зависимости, ни от наркотической не могут, только сила воли плюс характер и желание самого пациента смогут победить «недуг». И никакая клиника, даже самая лучшая, не поможет. Да, они прекрасно научились выводить из запоя, но не больше. А Галина избавляться от пагубной привычки не желала, находя в том, что она спивается, какое-то садистское удовольствие…

Что же, пусть отец попробует помочь ей. У него, Алексея, нет уже ни сил, ни желания. Пусть будет Германия. Он даже готов оплачивать содержание Галины в клинике. Это тесть сейчас хорохорится, мол, зарубеж, Германия, но он прекрасно знал его финансовое положение, и денег вряд ли ему хватит даже на месяц лечения. А реабилитация, которую тоже желательно провести там же где-нибудь в горах под присмотром опытного медперсонала? Виза у Галины действующая, хватит на весь срок лечения, хоть завтра пусть улетают…

Провожая тестя и супругу в аэропорту, Алексей все время высматривал Романа, у которого был вылет в Ригу примерно в это же время. Интересно, он один придет или его тоже кто-то провожать будет? Этот вопрос особенно сильно волновал Алексея — он не хотел видеть рядом с ним ни девушек, ни парней.

Алексей все ждал и ждал Романа, но тот так и не появился. А, может, он солгал и никуда не уезжает? Он нащупал в кармане куртки ключ от квартиры Романа, который якобы должен передать хозяйке, и теперь не мог дождаться, когда объявят посадку на рейс до Мюнхена. Алексею не терпелось проверить, что это не обман и Роман действительно уехал.

Он стремительно вышел из здания аэровокзала, заплатил за стоянку автомобиля и погнал в город…

Дрожащими непослушными руками пытался попасть в замок, желая, чтобы Роман спал на своей кровати. Но он ошибся в своих ожиданиях — пусто… Ничего, ни одна вещь не напоминала о том, что здесь еще совсем недавно жил художник. И только его портреты стояли возле входной двери.

Алексей устало опустился на пол возле них и тихо заскулил. А потом завыл в голос, нисколько не стесняясь бегущих по щекам слез. Неужели она такая, эта самая любовь, когда сердце стонет и рвется из груди от тоски и одиночества? В последнем он сам виноват — пытался держать всех на расстоянии, никому не давал ни малейшего шанса.

Алексей поднялся, сгреб портреты и, пошатываясь, вышел из квартиры. Он решил отвезти их в бабушкин дом, а с надписью «Без тебя» — в квартиру, где он был совсем еще недавно счастлив с Романом…

В деревню Алексей приехал, когда уже стало смеркаться. Он порадовался, что из трубы идет сизый дымок, значит, мерзнуть не придется. Баба Маня вышла на крыльцо, когда услышала, что во двор въехала машина.

— Я как чувствовала, что ты приедешь сегодня, — улыбнулась старушка. — В доме убралась, пыль вытерла, пирогов напекла.

Алексей взбежал на крыльцо, чтобы чмокнуть ее в морщинистую щеку, а потом снова вернулся к машине и стал выгружать свои портреты.

— И кто ж так рисует? — удивилась баба Маня. — Неужто Ромка? Талант… Подари мне вот этот, — она выбрала тот, где Алексей счастливо улыбался. — А почему ты один на этот раз?

— Плохо мне, — простонал Алексей. — Болит все.

— Э-э-э, — протянула баба Маня в ответ, прижимая к груди портрет, — тебе не тело, душу лечить надо. А после того, как вылечишь, заставь ее трудиться и день, и ночь.

— Плохо мне, — поморщился Алексей.

— Не пара Галька тебе, я всегда это знала, — скрестила на груди руки баба Маня.

— Ты осуждаешь меня, — понуро опустил голову Алексей.

— Кто я, чтобы тебя осуждать, — погладила его по волосам старушка. — А ты сходи пешочком в Ивантеевку в церкву.

— Я не верующий, — покачал Алексей головой.

— И не надо, — согласилась баба Маня. — Просто послушай колокольный звон. Душа и очистится. Поставь свечку пред светлым образом Николы Угодника. Попроси его о заветном…

В ближайшую субботу Алексей так и сделал — прогулялся по снежку пять километров до районного села. Опустил в ящик для пожертвований пятитысячную купюру, поставил свечку. И долго шевеля губами, о чем-то просил Святого Угодника. А потом в тот же день вернулся в город…

Месяц спустя позвонил отец Галины и потребовал навестить его дочь в мюнхенской больнице. Это было ожидаемо, Алексей не стал спорить и попросил в отделе кадров, чтобы ему оформили документы для поездки заграницу…

Психушка, она и есть психушка, хоть у нас, хоть в Германии, белизна стен резала глаза. Свидание с женой разрешили, и Алексей равнодушно шел по длинному коридору за сутулым медбратом, рассматривая номера на дверях с решетками — ему нужен был номер сто двадцать восьмой.

— Не нравлюсь, да? — спросила Галина.

Он не мог сказать правду и просто промолчал, она, действительно, выглядела не лучшим образом — похудела, подурнела, у крашеных волос отросли темные корни и придавали и без того неухоженному облику неопрятный вид.

«А она совсем седая», — равнодушно подумал Алексей, вспомнил давнишнюю истерику Галины по поводу седого волоса. Тогда он пообещал ей, что стариться они будут вместе.

— Доктор разрешил нам недолго погулять в парке, — вместо этого сказал ей Алексей. Галина кивнула и натянула на плечи стеганое пальто.

Тот же медбрат проводил их к двери, ведущей к внутреннему дворику клиники. Они молча прошлись по дорожке от одной стены до другой.

— Я замерзла, — сказала Галина, — хочу вернуться в свою комнату.

Алексей согласно кивнул — общения с женой не получилось.

Он вновь прошел по длинному коридору за медбратом.

— У вашей жены аффективное расстройство, раздвоение личности, маниакальная депрессия, — это единственное, что понял Алексей из объяснения доктора. В немецком он был не силен, да и вдаваться в специфические врачебные термины у него не было особого желания. — Цванцих таузенд ойро.

«Ойро», — ему всегда было смешно, как немцы называли евро. Алексей вставил карту в аппарат и двадцать тысяч с его счета плавно перекочевали на счет клиники. На два месяца хватит, а там видно будет. Если захочет отец Галины продержать ее еще в этой психушке, то он заплатит еще, захочет забрать ее домой, значит, так тому и быть. Его мнением никто особо не интересовался…

Он долго бродил по городу, не испытывая особого желания возвращаться в гостиницу. Присев за столик в кафе, испытывая терпение официанта, долго смотрел на одинокие снежинки, висевшие в неподвижном воздухе. Казалось, они не падают на землю, а, наоборот, поднимаются вверх. Заказал бокал пива, хотя совершенно не хотел его. Никому не было дела до него, народ торопился затариться подарками — скоро католическое рождество.

Алексей даже не понял, как он оказался в аэропорту. Ближайший самолет до Барселоны отлетал через два часа. Он, не задумываясь, купил билет…