Неизвестный Киров. Исключительное право публикации книги принадлежит «издательскому Дому „нева“»

АЛЛА КИРИЛИНА

ББК 84. (2Poc-Рус) 6 К 43

Исключительное право публикации книги принадлежит «Издательскому Дому „Нева“». Выпуск произведения без разрешения издательства счита­ется противоправным и преследуется по закону.

Кирилина А.

К 43 Неизвестный Киров.— СПб.: «Издательский Дом „Нева“», М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. - 543 с. - (Архив).

ISBN. 5-7654-1483-4

ISBN 5-224-02571-0

Основой книги является жизнь и деятельность одного из ближайших соратников Сталина, блестящего оратора, любимца партии — Сергея Ми­роновича Кирова, чья трагическая гибель пополнила список загадок века. В этом году ему бы исполнилось 115 лет. Автор на огромном фактическом материале, из закрытых архивов страны, раскрывает основные этапы станов­ления этой незаурядной личности, показывает сильные и слабые стороны его характера. Книга, написанная в полемическом жанре, разоблачает мифы, ле­генды, сложившиеся о Кирове после его смерти, попытки преувеличить его роль в событиях тех лет. Перед читателем предстанет новый, неизвестный Киров.

ББК 84. (2Рос-Рус) 6

ISBN 5-7654-1483-4

ISBN 5-224-02571-0

© А. Кирилина, 2001

© «Издательский Дом „Нева“», 2001

© «ОЛМА- ПРЕСС», оформление, 2001

ПРЕДИСЛОВИЕ

Личность Сергея Мироновича Кирова таит много загадок. «Люби­мец партии», «наш Мироныч» — говорили о нем одни. «Недоучка», «се­рая посредственность», «средний бюрократ» — проскальзывало в вы­ступлениях тех, чьи интересы столкнулись в борьбе за власть. Что тут от преклонения, а что от зависти? Вокруг его имени и особенно траги­ческой смерти создавались и продолжают возникать легенды, циркули­руют слухи, порождаются версии.

Новый виток в распространении мифов о Кирове дали публикации материалов, которые длительное время были скрыты не только от мас­сового читателя, но и от большинства специалистов-историков в так называемых особых фондах, папках, спецхранах.

Кирову посвящено много книг: монографии, воспоминания, од­нотомники его статей и речей, художественные произведения. Но в Основной массе они страдают теми же недостатками, которые харак­терны для всей исторической литературы прошлых лет: слабая источниковедческая база, недостаточное знакомство с документами, опубликованными на Западе, некритическое восприятие мемуаров и документов.

В 1960-е годы вышел ряд неплохих книг, посвященных Кирову. Среди них книги С. В. Красникова «Киров в Ленинграде», С. Синельникова «Киров», В. Дубровина «Повесть о пламенном публицисте» и другие. Но до сих пор нет биографии Кирова. Во многих изданиях, особенно 30—40-х годов, он представлен как герой, победитель, любимец масс. Думается, что это не всегда соответствовало действительности.

Мы мало знаем об ошибках, просчетах, заблуждениях, сомнениях Кирова. Еще меньше о нем, как о человеке, со всеми его сильными и слабыми чертами характера, мягкостью и жестокостью, любовью и ненавистью. Поэтому мне хотелось бы рассказать читателю о таком не известном ему Кирове.

Раньше современники чаще всего переоценивали роль и значение Кирова, рисовали его только в розовых тонах. Сегодня отдельные пуб­лицисты, абстрагируясь от реалий, переживаемых страной после Вели­кого Октября, навязывают новый образ Кирова— «завистника», «ярого поклонника красного террора», «разрушителя старых традиций». При этом игнорируется необходимость серьезного специального исследо­вания, критического анализа доступных документов, соответствующей литературы, тщательного изучения фактов.

Изучение личности Кирова осложняется тем, что сегодня нет более или менее полного объективного сборника его статей и речей. То, что издано в недавнем прошлом, не дает современному читателю полного представления о них, так как имело место произвольное составление и редактирование кировских речей и статей.

Дабы не быть голословной, приведу всего три примера. До сих пор нигде никогда полностью не публиковались статьи Кирова, изданные в «Тереке». Это порождало мнение о якобы кадетской позиции Кирова в эти годы. Возможно, он заблуждался и ошибался. Но почему не издать эти статьи, не дать читателю возможность самому познакомиться с журналистским наследием Кирова?

Лишь одна статья «Простота нравов» вошла во все издания речей и статей Кирова и то, наверное, только потому, что он подписал ее псев­донимом «С. Киров».

Еще более странным выглядит редактирование кировских статей: вставляются и убираются целые фразы. Так, в 1-м томе под редакцией Б. Позерна, охватывающем период 1912—1921 годов и изданном в 1935 году, речь Кирова на заседании Владикавказского Совета рабочих и солдатских депутатов 4 (17) ноября 1917 года звучит так: «Товарищи! На меня выпала честь присутствовать от Владикавказского Совета ра­бочих и солдатских депутатов на II Всероссийском съезде Советов. Исключительные обстоятельства, сопровождавшие созыв съезда, привлекли к нему внимание всей России. Но ни одно из тех сообщений, которыми пользовались мы здесь, не отражает, я утверждаю это, и сотой доли тво­рящихся событий!

Победы врага на Балтийском море вызвали замешательство в рядах Временного правительства, замешательства, сказавшегося прежде всего в том, что оно тотчас решило отдать в жертву сердце революции — Петроград и переехать в Москву и оттуда в безопасности править Рос­сией и фронтом!»

В однотомнике «Избранные статьи и речи Кирова», М.: Политиз­дат, 1957, эта речь Кирова представлена так: «Товарищи! На меня выпала честь присутствовать от Владикавказского Совета рабочих и солдат­ских депутатов на Втором Всероссийском съезде Советов — этом парла­менте рабочих и крестьян. Исключительные обстоятельства, сопровож­давшие созыв съезда, привлекли к нему внимание всей России. Но я кате­горически утверждаю, что все те сведения, телеграммы, которые питали нас в дни переворота, ничего общего с действительным ходом Ве ликой революции не имеют. Так называемое Временное правительство, в тяжелые дни, переживаемые Россией, решило покинуть сердце русской революции — Петроград, изменить ему. Буржуазия всех мастей с Родзянково главе возрадовались этому решению, видя в гибели Балтийского флота и революционного Петрограда спасение цензовой России и похороны Революции. Но подлинная революционная демократия своевременно по до­стоинству оценила этот дьявольский замысел и решительно воспротиви­лась ему».

Всего, что выделено мной, нет в самом первом издании «С. М. Ки­ров. Статьи и речи. Том I. 1912—1921 гг.». И не могло быть. Речь Ки­рова 4 (17) ноября 1917 года печаталась по газете «Горская жизнь» от 7(20) ноября 1917 года. И это соответствовало взглядам Кирова, ко­торые он проповедовал в 1917 году. Более того, он просто не мог, бу­дучи опытным оратором, выступая перед многонациональными полуграмотными депутатами Владикавказского Совета, произнести столь «напыщенную» речь, которая приводится в однотомнике 1957 года.

Кстати, в этот однотомник не вошли многие статьи и речи Ки­рова, имеющие принципиальное значение. Среди них: различные на­казы и обращения к народам Терской области, выступления на ми­тингах в Астрахани в июле 1919 года, документы, опубликованные в 1935 году: приказы Временного революционного комитета в Астра­хани, прямые переговоры с Ю. П. Бутягиным, важнейшие выступле­ния Кирова по внутрипартийным вопросам 4 марта и 19 октября 1926 года и т. д.

Общеизвестно, что при жизни Кирова собрания его речей и докла­дов не издавались, а печатались только в газетах или отдельными бро­шюрами. Киров никогда полностью не писал текст своих выступлений, но всегда перед тем, как напечатать их в газетах, прочитывал и «визи­ровал», и на этот счет есть специальные указания. Но заседание Влади­кавказского Совета 1917 года не стенографировалось. Поэтому иссле­дование кировских речей и докладов требует внимательного их изу­чения и имеет огромное значение для понимания формирования его личности, познания еще не известного нам Кирова.

Трагическая гибель Кирова сделала его своеобразным националь­ным героем, его прославляли, им восхищались, ему во многом припи­сывали главную, организующую роль, а после XX съезда КПСС сделали главным соперником Сталина.

Между тем расширение допуска к архивам, в том числе изуче­ние документов фондов Сталина, Кирова, Куйбышева, Орджоникид­зе, Политбюро, почти сплошной просмотр фондов Ленинградского партийного архива, Центральных государственных архивов Октябрь­ской революции в Москве и Ленинграде, изучение фондов архив­ных кадров многих ленинградских заводов, доскональное изучение ар­хивов музеев Сергея Мироновича Кирова в Ленинграде и Уржуме, поквартирный опрос жильцов домов, где жил его убийца Леонид Нико­лаев, записи бесед с бывшими охранниками Сталина и оперативны­ми уполномоченными УНКВД по Ленинградской области позволили мне собрать огромный архив. Это дало возможность ввести в оборот значительное число новой фактуры — в основном документального ха­рактера.

Признаюсь, это было нелегко. Некоторые публицисты называли ме­ня «иудой», продавшейся за тридцать сребреников. Другие — в частно­сти, Антон Антонов-Овсеенко — заявляли, что я «выполняю чей-то за­каз», что мне почему-то первой был открыт доступ к документам, что есть факты, которые я знаю, но они «не вписываются в заданную схему» и я нигде их не упоминаю, даже в монографии, «вышедшей на Западе». Ну а более высокопоставленные чиновники — архитекторы перестрой­ки — вообще заявляли, что «запретят меня печатать», если я буду от­стаивать версию убийцы-одиночки.

К сведению всех моих противников и оппонентов. Я не выполняю ничей заказ. В 1952 году, после окончания Ленинградского государ­ственного университета, тогда он носил имя А. А. Жданова, я по рас­пределению вместе с несколькими товарищами с курса попала в музей Сергея Мироновича Кирова, который тогда занимал особняк бале­рины М. Ф. Кшесинской. И занялась изучением жизни и деятельности Кирова.

Именно тогда я почувствовала глубокую благодарность к моим уни­верситетским учителям: Сигизмунду Натановичу Валку, Рахили Нико­лаевне Лебединской, Владимиру Владимировичу Мавродину, Семену Бенециановичу Окуню, которые научили нас, вчерашних десятикласс­ников, вникать в факты, оценивать, анализировать, сопоставлять их, связывать прошлое и настоящее, проникать в суть явления, видеть многоликость и многообразность каждой эпохи, ее положительные и отри­цательные стороны, успехи, достижения, подвиги, а также недостатки, явления, достойные осуждения и презрения.

Они учили: каждый документ, писался ли он одним человеком или группой лиц, имеет субъективное мнение, свой взгляд, а потому несет отпечаток этого времени, и при исследовании все это надо принимать во внимание. Спасибо им за это.

Более того, они требовали от нас еще более критически относиться к воспоминаниям современников, исходить из политических, эконо­мических взглядов и реалий времени, симпатий и антипатий полити­ческих лидеров, противников и оппонентов.

Наказами своих учителей и руководствовалась я, занимаясь изуче­нием жизни и деятельности С. М. Кирова. Больше всего меня заинтри­говала его трагическая смерть, его вхождение во власть, семейные от­ношения и дружеские связи.

Именно поэтому, начиная изучать причины гибели Кирова, иссле­довала одновременно несколько версий: 1. Молодые зиновьевцы, или Дело Ленинградского центра. 2. Причастность белоэмигрантских воин­ских формирований к этому делу. 3. Операцию «Консул». 4. Причаст­ность к убийству лидеров и участников всех процессов 30-х годов. И на­конец 5. Причастность Сталина.

Перелопатив огромное количество самых разнообразных докумен­тов, я почти тридцать лет самым тщательным образом проверяла все версии. И пришла к выводу: Киров был убит Л. В. Николаевым сугу­бо самостоятельно, по личным мотивам и не столько из-за ревности, сколько из неимоверного честолюбия, жажды власти, гипертрофиро­ванного чувства несправедливости.

Сталин же использовал этот факт для расправы со своими полити­ческими оппонентами всех мастей и всех рангов. Более того, жертв бы­ло бы значительно меньше, если бы люди той поры, как, впрочем, и иных, более «благополучных» эпох, оказались более нравственны, ме­нее злобны, завистливы и корыстолюбивы. Увы, даже в наше время сколько пишется доносов, открытых и скрытых, сколько фальшивок, грязи выливаются на отдельных людей. Обиднее всего, что зачастую это делают лица весьма талантливые, часто мелькающие на экранах, зани­мающие определенное положение в обществе.

Наверное, надо помнить: история — не пропаганда. Она — наука. И как любая точная дисциплина, она становится научной дисципли­ной лишь тогда, когда обеспечивает трезвый, взвешенный анализ про­шлого.

Ведь написал же А. Антонов-Овсеенко в «Литературной газете» 3 ап­реля 1991 года, что якобы с ведома Сталина устраивалось обсуждение статьи Кирова, написанной в 1913 году, на заседании Политбюро. Ко­гда, за что и где обсуждали Кирова на Политбюро ЦК и ЦКК ВКП(б), читатель сможет узнать подробно, а не намеком, из данной книги. Сей­час же заметим, что утверждения известного публициста о том, что га­зета «Правда» руками ее главного редактора Мехлиса опубликовала «фельетон на Кирова за то, что он привез в Ленинград в 1926 году своих собак», — не более как досужая выдумка. Да и редактором газеты «Прав­да» был тогда Н. И. Бухарин, а не Мехлис. Что касается обвинения «ка­кой-то Кирилиной» в том, что она опубликовала на Западе всю правду об убийстве Кирова, будто бы скрываемую ею от отечественного чита­теля, то книга во Франции мною действительно была издана в 1996 го­ду, но она полностью соответствовала вышедшему перед этим (в 1993 году) русскому изданию.

Киров — личность неординарная. Вышедший из народа, он был тес­но связан с ним. У него был особый свой стиль работы, основанный на доверии к тем, с кем он сотрудничал, и на жесткой системе контроля за исполнением принятых решений. Тем самым он в известной степени смягчал негативные последствия складывающейся административно- командной системы.

Вместе с тем нельзя не принимать во внимание: Киров был челове­ком своей эпохи, своего поколения, в формировании взглядов которого существенную, если не главную роль сыграли сиротское детство, рево­люции, гражданская война. Он был выдвиженцем Сталина. Реализуя те или иные направления политики партии, он действовал целеустремлен­но, для него линия, разработанная съездом, становилась генеральной линией.

И все-таки он был человеком своеобразным. Вот этому неизвестно­му Кирову, его сомнениям, ошибкам, светлой вере в будущее России и посвящена эта книга.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ