Сперва инвестируй, потом анализируй

Теоретические выкладки Джорджа Сороса отнюдь не полностью раскрывают секреты его успехов в инвестиционном бизнесе. Это лишь краткое объяснение его взглядов на приро­ду финансовых рынков. Гораздо больше секре­тов Сорос скрывает. Теория ничего не говорит о том, как действует сам Джордж Сорос. Интел­лектуальный анализ позволил ему добиться очень многого. Но ведь инстинкт решает еще больше.

«Мы притворяемся аналитиками. Даже я иног­да в это верю. Но есть что-то помимо анализа. У меня отличная репутация, однако у меня есть еще и собственная теория. Связь между ними очевидна. Но я не думаю, что мой успех в бизнесе доказывает мою теорию. Во всяком случае, это ненаучное доказательство. Я полагаю, мой успех основывается на чем-то еще».

Поскольку теории Сороса не объясняют все его достижения, можно утверждать, что он просто баловень судьбы. Но мало кто из серьезных специалистов готов согласиться с этим. Я неосмотрительно сказал одному из старейших со­трудников Сороса, Роберту Миллеру, ныне вице-президенту «Арнольд энд Блейхредер», что спо­собность Сороса извлекать гигантские прибыли проистекает из его азарта играть большими чис­лами.

Ответ Миллера гласил буквально следующее:

«Нет. Он не способен играть большими числа­ми. Если он верит, что обстановка благоприятна, он инвестирует, именно потому, что вовсе не считает это игрой. Он рассматривает все это как сценарий некой экономической пьесы». Игра по­сложнее, чем бросать наудачу кубики. Образ действий Сороса проистекает из сочетания его личных качеств, которое может оказаться про­сто неповторимым.

Во-первых, его несомненный интеллект. Если другие инвесторы привязаны к одной компании, отрасли или виду сырья, Сорос всегда поглощен более широкими сценариями международной торговли. В отличие от прочих, ему видны тенден­ции, ритмы и будущие изменения, вызванные публичными заявлениями или негласными реше­ниями лидеров мировых финансов. Сорос лучше всех осознает причинно-следственные связи в мировой экономике. Если случилось А, должно произойти и Б, а после него В. И нечего высме­ивать подобный вид мышления. Ведь он — один из главных секретов успеха Сороса.

Во-вторых, он решителен. Чем еще объясня­ется отрешенность, с которой он покупает и продает нечто на фантастические суммы? Он сам может отрицать свою отвагу, когда заявля­ет, что знание секретов выживания — ключ к успешным инвестициям. А знание этих секретов иногда означает снижение ставок в игре, пред­упреждение убытков, когда они неприемлемы, и постоянное наличие достаточных резервов. Сорос любит приговаривать: «Если игра не складыва­ется, первым делом отступите. Не пытайтесь сразу же возместить свои убытки. А когда на­чнете новую игру, начните с малого».

Наконец, действия Сороса требуют попросту крепких нервов.»Я находился в его офисе, когда он принимал решения о сделках на сотни милли­онов долларов, — сказал Даниэль Дорон, эксперт по законодательству и директор Израиль­ского центра за экономический и социальный прогресс, расположенного в Иерусалиме. — Я не спал бы по ночам от страха. А он играет такими суммами! Для этого нужны стальные нервы. Может быть, он просто настолько закалил их...»

Сороса часто сравнивают с Уорреном Баффетом, другим великим инвестором Уолл-стрит, но обычно это сравнение подчеркивает только ра­зительные отличия между ними. Если Баффет посвятил себя одному-единственному виду ин­вестиций — выкупу солидных компаний по заниженным ценам, — то Сорос действует гибче, перемещает центр деятельности на финансовых рынках, следуя ветрам перемен и пытаясь зара­нее уловить их своими парусами. Баффет поку­пал и продавал акции; Сорос оперирует с валю­той и учетными ставками. Баффет имел дело с отдельными фирмами; Сороса же привлекают общие тенденции на международных финансо­вых рынках.

Одним из наиболее ценных качеств Сороса является способность отбрасывать личные эмоции, действуя на финансовом рынке. В этом смысле его можно назвать стойком.

Если другие позволяют своим пристрастиям вмешиваться в процесс принятия рациональных решений, Сорос прекрасно понимает, что муд­рый инвестор — это бесстрастный инвестор. Глупо претендовать на непогрешимость. Хотя трудно пережить внезапный крах акций, на ко­торые ставишь, гораздо лучше, как постоянно делает Сорос, сразу признавать свои ошибки.

В один прекрасный день в 1974 году Сорос играл в теннис со своим знакомым. Раздался телефонный звонок. Брокер из Токио поведал Соросу секрет: разгоревшийся в этом году скандал по поводу «уотергейтского дела», видимо, завершится отставкой президента Ричарда Ник­сона. Брокер дал понять Соросу, что японцы почти не реагируют на возникшие у Никсона проблемы.

Осуществляя крупные операции на рынке япон­ских акций, Сорос должен был решить, стоит ли их сворачивать. Его соперник по корту заметил, что лоб Сороса покрылся испариной, чего не было во время игры. Сорос сразу решил продать все свои активы. Без малейших колебаний, не посоветовавшись ни с кем перед столь ответст­венным шагом. Решение пришло к нему за долю секунды.

Аллан Рафаэль, работавший с Соросом в 80-х го­дах, считает, что редкий среди инвесторов стои­цизм сослужил Джорджу хорошую службу. «Таких людей можно пересчитать по пальцам. Когда Джордж ошибается, он не кипятится. Но не говорит, что прав он, а не другие. Он сразу признает свою ошибку и выходит из игры, пото­му что продолжение неверных ставок грозит разорением. Нужно помнить об этом все время, даже дома или во сне. Это всецело поглощает вас. Глаза на лоб вылазят. Если бы этот бизнес был полегче, им занимались бы даже лаборант­ки. Но он требует необычайной самодисципли­ны, уверенности в себе и, главное, бесстрастности».