Слепой слепого ведет

Уезжая в Нью-Йорк, Джордж Сорос раз и навсегда решил стать преуспевающим финансистом. Мечте стать философом было суждено остаться мечтой.

Сам переезд в Нью-Йорк предоставил ему немалое преимущество перед коллегами: он не преуспел в Лондоне, зато хорошо узнал финансовые рынки Европы. Если в Лондоне таких знатоков было хоть пруд пруди, то дельцы Уолл-стрит мало знали европейские рынки и еще меньше в них разбирались. Сразу по прибытии в США Джордж Сорос стал признанным экспертом в этой области.

Сорос отправился в Нью-Йорк с 5000 долларов в кармане. Один из родственников вручил ему тысячу фунтов и попросил вложить их от своего имени. Пять тысяч составили долю Сороса в прибыли от этой инвестиции.

В том же 1956 году Тиводар и Элизабет Сорос уехали из Венгрии к своим сыновьям в США. Тиводар открыл забегаловку на Кони-Айленд. Но затея Мастера выживания завершилась провалом, и Тиводар отошел от дел. (В начале 60-х у него обнаружили рак. Отец был так беден, что Джорджу пришлось найти хирурга, который прооперировал бы его бесплатно.)

Вскоре по прибытии в США один из лондонских коллег помог Джорджу устроиться на работу. Звонок одному из партнеров инвестиционной фирмы ф. М. Майера — и Сорос стал заниматься валютным арбитражем. В 80-е годы валютный арбитраж превратился в одну из азартнейших финансовых игр, а 30 лет назад он был попросту скучноват. Никто и не думал следить за крупными инвестициями, надеясь нажить миллионы долларов на покупке других корпораций. Это примета предприимчивых восьмидесятых. В унылые пятидесятые торговцы вроде Джорджа Сороса покупали одно и то же на разных рынках, надеясь заработать на небольшой разнице цен исключительно благодаря сноровке и проворству.

В то время Джордж стал консультировать американских финансистов по европейским ценным бумагам. Как он и ожидал, мало кто на Уолл-стрит интересовался состоянием инвестиций в Европе, но и они полагались больше на - интуицию. В 50-е эра всемирной торговли еще не наступила, американские инвесторы лишь намного позже осознали, какие деньги можно заработать на другом берегу Атлантики. В ту пору европейцы вели дела только с европейцами, а американцы общались только с американцами. Их провинциализм оказался на руку Джорджу Соросу. Ему помогло также начинавшееся послевоенное восстановление экономики Западной Европы.

Сорос был первопроходцем, он опередил свое время. «То, чем Джордж занимался 35 лет назад, вошло здесь в моду только за последнее десятилетие», — отметил Стенли Дракенмиллер, правая рука Сороса с 1988 года.

«В начале 60-х никто ничего не знал [о европейских ценных бумагах], — с улыбкой вспоминал Сорос. — Поэтому я мог приписывать любые показатели европейским компаниям, которые проталкивал здесь. Это именно тот случай, когда слепой ведет слепого».

Неудивительно, что избранница Сороса тоже оказалась иммигранткой из Европы. Новичок мало интересовался американками. Свою будущую жену, немку Аннелизе, он встретил в местечке Квог на острове Лонг-Айленд, неподалеку от Вестхэмптона. Они поженились в 1961 году. Сорос по-прежнему работал у Майера, и они жили в маленькой квартирке. (Соросы разъехались в 1978 году, а еще через три года развелись. У них трое детей. В 1983 году Сорос женился снова. Невеста, Сьюзен Вебер, была моложе его на 25 лет. Они сочетались гражданским браком в Саутхэмптоне. В конце 1985 года Сьюзен родила первого сына, Грегори, а Джордж стал отцом в четвертый раз. Второй сын, Александер, родился в 1987 году).

В 1959 Сорос перешел в «Вертхайм энд К», где по-прежнему все внимание уделял европейским ценным бумагам. К счастью для Джорджа, эта фирма, одна из немногих в США, активно занималась внешней торговлей. Сорос оставался членом группки валютных арбитров Уолл-стрит, осуществлявших операции между Лондоном и Нью-Йорком.

Один из первых удачных выходов на иностранные финансовые рынки состоялся в 1960 году. Сорос выяснил, что акции немецкой страховой компании «Альянц» продавались со значительной скидкой относительно стоимости собственных активов компании. Он написал другим инвесторам письмо, призывая их вкладывать деньги в «Альянц». «Морган гэранти» и фонд Дрейфруса согласились с его предложением и стали по­купать крупные пакеты акций «Альянц». Хозяе­ва последней выразили недовольство и написали боссам Сороса длинное послание, суть которого сводилась к тому, что их подчиненный пришел к якобы ошибочному выводу. На самом деле все было наоборот. Стоимость акций «Альянц» уве­личилась втрое, а авторитет Сороса резко воз­рос.

Он стремился не упускать удачу и после при­хода к власти в январе 1961 года нового президента Джона Кеннеди. Как оказалось, тот воз­двиг внушительные преграды на пути молодого Сороса. Введенный им новый так называемый уравнительный налог, по сути, запрещал американским инвесторам приобретать иностранные ценные бумаги. Новый политический курс выбивал почву из-под ног Сороса. Но это не застави­ло его выйти из игры. 18 декабря 1961 года он получил американское гражданство. Он хотел остаться в Соединенных Штатах.

33-летний Сорос по-прежнему колебался между философией и карьерой финансиста. Курс Кен­неди предоставил ему еще один шанс испытать себя в излюбленном занятии — размышлять и писать об основных вопросах бытия.

С 1961 года Сорос вечера и выходные посвя­щал переписыванию «Бремени сознания», в надежде доработать эту книгу настолько, чтобы нашелся издатель. Итоги обескуражили его еще больше, чем начало работы над книгой в Лондо­не. Наконец, в 1963 году он послал рукопись Карлу Попперу. Одобрение мэтра стало бы пред­метом гордости Сороса. Заполучить знаменито­го Поппера в союзники как ничто иное помогло бы изданию книги.

Хотя Поппер не вспомнил Сороса, он тепло отозвался о рукописи. Но когда лондонский философ узнал, что Сорос — выходец из захва­ченной коммунистами Восточной Европы, он не скрыл своего разочарования. Он-то считал Со­роса янки! Поппера поразило, что некто, не испытавший тоталитарного правления, смог по­нять, о чем он говорит. Но узнав, что Сорос Венгрии лично пережил прелести нацизма и ком­мунизма, Поппер умерил восторги по поводу рукописи. Несмотря на это, он все же посовето­вал Соросу развивать свои идеи дальше.

Сорос так и не признался, что же заставило его снова оставить писательство. Он упорно молчал и о том, показал ли он книгу кому-нибудь из издателей. Он отметил только, что нашел книгу «несовершенной», поэтому она так и не вышла в свет.

Итак, Сорос снова «делал деньги» на Уолл-стрит. Однако музы не навсегда покинули его. Впоследствии основные идеи, изложенные им в небольшой неопубликованной книжке, всплыли в других опусах, которые ему удалось издать.

В 1963 году Сорос стал работать в «Арнольд энд Блейхредер» — одной из ведущих американских фирм в области инвестиций за рубежом. Основанная в начале XIX века в Дрездене, она уходила корнями в Европу. Работодатель Сороса, Стивен Келлен, говорил с явным европеским акцентом, как и другие сотрудники. Хотя вывески гласили, что Сорос находится на Уолл-стрит, иногда ему казалось, что он заблудился и вернулся в Европу.

Келлен высоко оценил Сороса с самого нача­ла. «Я всегда надеялся, что не ошибусь в выборе сотрудника, но он явно обладал выдающимися способностями».

В качестве аналитика Сорос поначалу рабо­тал в основном с иностранными акциями. Его широкие связи в Европе и умение общаться на нескольких языках, включая немецкий и французский, очень пригодились ему для успешной работы в этой области.

Арбитраж требует знаний и смелости, но большинство американских торговцев, замкнутых и нежелающих расширять свои горизонты, не обладали ни тем, ни другим. Другое дело Джордж Сорос. Американцы предпочитали про­давать акции американских фирм. По крайней мере, они могли выговорить их названия. Евро­пейские названия им никак не давались. А Сорос не только без запинки их произносил, но и знал хозяев этих компаний.

В 1967 году он стал директором исследова­тельского отдела фирмы. Желая проявить себя на новой родине, Сорос испытывал немалые не­удобства в общении с коллегами. Один из них, пожелавший остаться неизвестным напомнил о привычке Сороса присваивать себе все похвалы за удачные сделки и перекладывать на других вину за неудачные.

Эдгар Астер, ныне лондонский партнер Со­роса, в 60-е годы знал его как скрытного парня со сложным характером. «Все видели, что он умен, способен, мыслит очень четко — и очень самоуверенно. Чувствовалось, что он и впрямь незаурядная личность. Но он был застенчив. Никогда не знаешь, что он думает на самом деле. Он отличный психолог. Очень восприимчив... Он застенчив, поэтому живет бел претензий. Не желает, чтобы другие узнали, каков он на самом деле. Часто высказывает ради красного словца; парадоксальные суждения. Нередко вещает от­кровенную чушь с важным видом. Иногда просто говорит сам с собой. Трудно такого любить».

Малоприятный, но чрезвычайно тонкий ин­вестиционный аналитик. Артур Лернер, работавший с ним в 60-е у «Арнольда энд Блейхреде-ра», вспоминает общение с Соросом в те годы, Окончив Колумбийский университет, Лернер по­ступил на работу в исследовательский отдел «Бэнк оф Нью-Йорк» в 1964 году. Там он занимался фирмами по производству грузовиков. Случилось так, что Сорос, работавший там же банков­ским брокером, зашел к Лернеру и его боссу, Майку Данко, обсудить, какие акции стоит покупать. По словам Лернера, Сорос умудрялся все время уводить беседу от узкой темы грузовиков к «гло­бальным проблемам». Джордж всегда мыслил ши­роко и драматично.

Удачный бизнес с иностранными акциями при­дал Соросу больше уверенности в себе. Он стал подумывать об открытии собственного инвести­ционного фонда — и пытаться заработать деньги и для других.