Марксизм

В работах исследователей марксистской ориентации проблематика семьи и домашнего хозяйства, как правило, носит подчиненный характер, либо прочно увязывается с ситуацией в публичной сфере (конкретно — на рынке труда). Тем не менее, и в рамках марксистского направления были предприняты интересные попытки экономической концептуализации частной сферы. Один из наиболее интересных подходов был предложен французской радикальной феминистской Кристин Дельфи, разработавшей концепцию «семейного способа производства».¹²

Концепция «семейного способа производства». Дельфи утверждает, что жены-домохозяйки составляют один общественный класс, а их мужья — другой. При этом домохозяйки представляют собой производительный класс, включенный в домашний труд, в то время как мужья — это непроизводительный класс, присваивающий результаты труда своих жен. Эти классы существуют в рамках патриархатного способа производства аналогично тому, как существуют общественные классы в рамках общественного способа производства, предложенного Марксом.

¹² С. Delphy, Close to Home (Amherst: University of Massachusetts Press, 1984).

По мысли Дельфи, эксплуатация женщин не связана с тем, какую именно работу они выполняют в домашнем хозяйстве, эта эксплуатация проистекает уже из самого факта, что работа женщин происходит в доме. Выход за пределы домашнего мира осуществляется исключительно мужчинами, а женщины, оставаясь в пределах дома, фактически становятся неоплачиваемыми работниками своих мужей и объектом эксплуатации.

Итак, с точки зрения этой концепции, основной источник эксплуатации женщин коренится в семье, а капитализм есть лишь дополнение к этой первичной эксплуатации. Все женщины составляют единый эксплуатируемый и угнетаемый класс в рамках семейного способа производства, а в роли эксплуататоров выступают все мужчины.

Концепция Дельфи была подвергнута критике за то, что она слишком широко раздвигает рамки марксистских понятий класса и способа производства.¹³ Критики Дельфи утверждали, что женщин нельзя объединить в один класс, поскольку между представительницами различных социальных слоев и классов существуют слишком значительные различия.

Другой пункт критики состоял в том, что концепция Дельфи позволяет дать теоретическое объяснение только для некоторой части женщин, а именно тех, которые являются домохозяйками. К. Дельфи пытается обойти эту методологическую трудность, утверждая, что все женщины рассчитывают быть домохозяйками, и поэтому можно рассматривать их так, как если бы они ими действительно были. Однако этот аргумент входит в противоречие в эмпирическими данными, показывающими, что в развитых странах постоянно снижается доля женщин, которые являются исключительно домохозяйками.

Семья как способ минимизации издержек на воспроизводство рабочей силы. Проблематика семьи разрабатывалась не только сторонниками радикального феминизма. Представительницы марксистского феминизма также рассматривают семью как главный источник женского подчинения, однако выстраивают иную логику рассуждений. Семью, по их мнению, следует анализировать как следствие потребности капитала в использовании домашнего труда женщин.¹⁴

¹³ М. Molyneux, «Beyond the Domestic Labour Debate», New Left Review, no.
116, 1979.

¹⁴ Wally Seccombe, «The Housewife and her Labour Under Capitalism», New
Left Review, no. 83 (Jan.-Feb.), 1973, pp. 3-24.

В рамках этого подхода семья рассматривается как кредитующая капитал, за счет того, что именно в рамках семьи наиболее эффективным (в экономическом смысле) способом обеспечивается ежедневное обслуживание работающих на рынке членов семьи (питание, чистая одежда и пр.), а также воспроизводство новых поколений работников. Поскольку женщины-домохозяйки не получают заработной платы, а имеют некоторое содержание со стороны их работающих супругов, то подобная модель минимизирует издержки на обеспечение нормального функционирования рабочей силы. В результате капитал получает выгоду от неравного разделения труда по полу внутри семьи.

Основная критика этой концепции была связана с тем, что ее сторонники слишком сосредоточены на анализе капиталистической системы и зачастую не могут объяснить суть и происхождение гендерного неравенства в до- и посткапиталистических обществах. Сведение этой проблемы исключительно к капитализму представляется слишком узким подходом, игнорирующим существование независимой динамики гендерных отношений.

Институционализм

Представители институциональной экономики обратились к изучению гендерной проблематики в первой половине 80-х годов, стимулом к чему послужили классические работы Г. Бек-кера (в частности, «новая экономика домохозяйства»). До настоящего времени проблематика семьи и брака продолжает оставаться фактически единственным гендерным сюжетом в рамках институционализма. Основной акцент институционалисты делают на анализе институциональной структуры домохозяйства, оставляя собственно гендерную составляющую жизнедеятельности семьи на периферии своих рассуждений.

Институционалисты существенно расширяют рамки «новой экономики домохозяйства», подчеркивая значимость внутренней структуры семьи. Семья рассматривается ими как особый институт, как управляющая структура, выполняющая две основные функции: она, во-первых, способствует адаптации ее членов к изменениям внешней среды (за счет гибкости в принятии решений), и, во-вторых, защищает каждого из партнеров от эгоистической эксплуатации со стороны другого партнера. Благодаря

254

этим функциям семья обеспечивает стабильную среду для жизни и воспитания детей.¹⁵

Семья как институт, способствующий снижению трансакционных издержек. Институционалисты рассматривают семью как институт, способствующий снижению трансакционных издержек (в частности, за счет эффекта кооперации между членами семьи). Вместе с тем, размер семьи оказывает неоднозначное влияние на величину трансакционных издержек. С одной стороны, большие домохозяйства способствуют снижению издержек за счет кооперации; с другой — в рамках большой семьи нередко бывает сложнее достигнуть соглашения, что повышает величину трансакционных издержек.

Рассматривая экономический смысл заключения брака, институционалисты обратили внимание на особую форму снижения трансакционных издержек, связанную с предупреждением оппортунистического поведения. Возможность подобного поведения возникает в том случае, когда сложно оценить реальный вклад каждой из сторон в совместно производимые «семейные блага» (например, затраты ресурсов и времени на ребенка со стороны каждого из супругов после развода). Результатом оппортунистического поведения является снижение реального вклада каждого из партнеров в те семейные блага, которые производятся совместно. Предупреждение оппортунистического поведения связано с определенными издержками, которые принято называть издержками контроля («monitoring costs»). Таким образом, экономический смысл заключения брака может быть описан через снижение издержек контроля, поскольку совместное проживание создает «прозрачность» семейной среды и удерживает партнеров от оппортунистического поведения.

Семья как институт, способствующий снижению рисков. С точки зрения институционального подхода семья выступает и как институт, способствующий (в общем случае) снижению рисков за счет оптимизации внутрисемейного потребления вследствие объединения ресурсов. Например, в случае потери работы одним из членов семьи ему не грозит остаться без средств к существованию, если в семье есть другие работающие. Кроме того,

¹⁵ Поллак Р. Трансакционный подход к изучению семьи и домашнего хозяйства // THESIS, 1994, вып. 6. С. 56.

255

объединяя ресурсы, члены семьи получают возможность более эффективно распределить свои инвестиции, что также снижает уровень риска.

Вместе с тем, в ряде случаев эффект проживания в семье может не только снижать риски, но и повышать их. Так, человек, проживающий в семье, с большей вероятностью может пойти на рискованное поведение, нежели в том случае, если бы он жил один. Эту проблему обычно обозначают как проблему «морального риска» («moral hazard»). Например, человек может позволить себе нерационально тратить деньги, рассчитывая на то, что возможные убытки будут скомпенсированы другими (в терминах «морального риска» прекрасно описывается, например, классическая для российского социума ситуация мужского бытового пьянства и алкоголизма).

Брак как имплицитный контракт. Рассматривая брак как контракт, институционалисты подчеркивают имплицитную или «отношенческую» (relational) природу этого контракта. Это означает, что брак (как и любой имплицитный контракт) гораздо сильнее зависит, с одной стороны, от уровня доверия между сторонами, а с другой — от юридических правил и институтов, которые занимаются их толкованием. В свою очередь, это усиливает роль государства, религии и обычая, и одновременно снижает роль договаривающихся сторон.

Контракт — это устное либо письменное соглашение между экономическими агентами по поводу купли-продажи (либо иного способа обмена) материальных или нематериальных благ (услуг, прав, продуктов интеллектуальной собственности).

А. Макнейл¹⁶ выделяет три основные юридические формы контрактов:

Классические контракты полностью игнорируют любые взаимоотношения между сторонами, кроме тех, которые оговорены непосредственно в контракте. Неоклассические контракты включают управляющую структуру и часто пре-

I. R. Macneil, «Contracts: Adjustment of Long-Term Economic Relations under Classical, Neoclassical, and Relational Contract Law», Northwestern University Law Review. January/February 1978, v. 72, no. 6, pp. 854-905.

256

дусматривают выполнение третьей стороной функции арбитра для уменьшения риска, связанного с невыполнением контракта. Имплицитные или «отношенческие» (relational) контракты имеют долговременный характер и учитывают не столько формальное соглашение сторон, сколько весь опыт взаимодействия сторон, накопленный за время их отношений. Примерами имплицитного контракта являются, в частности, коллективные и индивидуальные трудовые договоры.

Л. Вайтцман¹⁷ акцентирует контрактную природу брака, подчеркивая, что частные брачные контракты должны рассматриваться не по особым правилам, а точно так же, как и любые другие юридически закрепленные соглашения. Сегодня же, по ее мнению, семейные отношения, особенно вступление в брак, не являются предметом свободного заключения контракта; они есть нечто большее — определенный статус или отношение, и этим обосновывается необходимость их регулирования со стороны государства. Именно государство налагает ограничения на условия как вступления в брак, так и развода. Поэтому брак и семья могут рассматриваться как экономические институты, ставящие женщину в подчиненное положение.¹⁸

Другие авторы предлагают рассматривать брак как своего рода «кооперативную игру».¹⁹ Предполагается, что предпочтения супругов не совпадают, а спорные вопросы разрешаются ими на основе переговоров. Множество исходов этих переговоров (как, впрочем, и конкретный выбор) зависит от величины выгоды или ущерба (в терминах полезности), которая будет получена каждым из участников в случае провала переговоров.

¹⁷ L. J. Weitzman, The Marriage Contract: Spouses, Lovers and Law (New
York: Free Press, 1981).

¹⁸ Вулли Ф. Феминистский вызов неоклассической экономической теории
// THESIS, 1994, № 6. См.: Шульц Т. Ценность детей // THESIS, 1994, N° 6.

¹⁹ Подобные подходы были независимо предложены Менсером и Брау
ном (М. Manser and M. Brown, «Marriage and Household Decision-Making:
A Bargaining Analysis», International Economic Review. February 1980,
v. 21, no. 1, pp. 31-44.) и МакЭлроем и Хорни (М. В. McElroy and M. J.
Horney, «Nash-Bargaining Household Decision: Toward a Generalisation
of the Theory of Demand», International Economic Review. June 1981, v.
22, no. 2, pp. 333-349.)

I

257

В заключение отметим, что большинство подходов, предложенных институционалистами, пока еще далеки от неоклассических концепций по степени своей методологической проработанности и формализации. Сами институционалисты объясняют этот факт тем, что в их построениях большую роль играют так называемые ненаблюдаемые переменные, что существенно затрудняет эконометрическое моделирование.