Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Особенности конституционного судебного контроля 2 страница
|
|
А. И. Марцев[333] изложил собственное видение проблемы соотношения понятий «состав преступления» и «преступление». По его мнению, элементы состава преступления, как правило, остаются неизменными: объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона. Однако может меняться содержание этих элементов. В зависимости от содержания элементов состава преступления определяются и признаки, характеризующие его содержание.
Таким образом, состав преступления не совпадает с преступлением по объему (он уже); по характеризующим чертам (преступление — общественно опасное, противоправное, наказуемое и виновно совершенное деяние, состав — совокупность объективных и субъективных элементов); по природе (состав — законодательная конструкция, преступление — реальная действительность).
Поэтому более правильной нам представляется позиция, согласно которой преступление и состав преступления соотносятся между собой как содержание и форма. Состав — это законодательная форма выражения преступления, являющаяся основанием для привлечения лица к ответственности. Форма (состав) и содержание (преступление) не могут быть оторваны друг от друга и поняты в отрыве друг от друга. Без состава деяние не признаётся преступлением; в то же время состав сам по себе, в отрыве от своего содержимого — преступления — не существует.
Осинцев В.А., ЮУрГУ
СООТНОШЕНИЕИЕ ГРУППЫ ЛИЦ И ГРУППЫ ЛИЦ ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМУ СГОВОРУ [334]
Интерпретация группы лиц как квалифицирующего признака многих преступлений вызывает споры в науке уголовного права и немалые сложности в правоприменительной практике.
В теории уголовного права представлены три основные позиции по поводу соотношения группы лиц и соучастия.
Доминирующей является позиция о том, что группа состоит только из соисполнителей. Причем понятие группы и понятие соучастия с точки зрения сторонников такого подхода неравнозначны. Согласно данной позиции в случае совершения деяния в составе группы лиц ссылка на ст. 33 Уголовного Кодекса Российской Федерации (далее УК РФ) не требуется, а деяние оценивается либо по соответствующему квалифицирующему признаку, либо данное обстоятельство вменяется как отягчающее наказание.[335]
По виду соучастия в уголовном праве выделяют: группу лиц и группу лиц по предварительному сговору. (ч.1, 2 ст. 35 УК РФ)
Группа лиц является наименее опасным видом соучастия, при котором в совершении преступления совместно участвуют два или более исполнителя, действующие без предварительного сговора (ч. 1 ст. 35 УК). Отличительной чертой является отсутствие предварительного сговора, которое обусловливает либо полное отсутствие у соучастников согласования о предстоящем преступлении, либо оно носит незначительный характер и можно говорить лишь о минимальной субъективной связи соучастников. [336]Данная связь устанавливается в момент начала совершения преступления, либо в процессе его совершения и ограничивается знанием о присоединяющейся деятельности другого лица. Поэтому группа лиц может состоять только из соисполнителей, объединенных единством места и времени совершения преступления. Наличие группы лиц возможно при совершении любых умышленных преступлений. Однако правовая оценка содеянного в группе может быть различной. Группа лиц может выделяться в качестве квалифицирующего признака отдельных составов преступлений. В Особенной части, как квалифицирующий признак, она встречается в основном в преступлениях против личности (п. «ж» ч. 2 ст. 105, п. «а» ч. 3 ст. 111, п. «г» ч. 2 ст. 112, п. «е» ч. 2 ст. 117, п. «б» ч. 2 ст. 131, п. «б» ч. 2 ст. 132 УК). В случаях, прямо не указанных в Особенной части, совершение преступления группой лиц может являться признаком основного состава преступления, и учитываться в качестве обстоятельства, отягчающего наказание (п. «в» ч. 1 ст. 63 УК).
Группа лиц по предварительному сговору - более опасная форма соучастия, в которой участвуют лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления (ч. 2 ст. 35 УК). При этой форме соучастникам известны не только общий характер, но и некоторые детали предполагаемого преступления. Однако степень согласованности, которая появляется в результате сговора, остается достаточно низкой (отсутствие конкретизации деталей преступления, его планирование в самой простейшей форме, простейшее или полностью отсутствующее разделение ролей и т.д.). [337]Законодатель характеризует данную форму, указывая, на такой существенный момент, как «заранее договорившиеся о совместном совершении преступления». Таким образом, от простой группы лиц данная форма отличается наличием сговора и временем достижения такого сговора: «заранее». В содержание предварительного сговора входит соглашение, во-первых, о совместности, т.е. о. функциях в совершении преступления, и, во-вторых, о самом совершении преступления. В теории и судебной практике сложилось устойчивое мнение, что предварительный сговор должен быть достигнут до момента начала совершения преступления. В п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» судам предписывается при квалификации этой категории дел выяснять, имел ли место такой сговор соучастников до начала действий, непосредственно направленных на хищение чужого имущества, состоялась ли договоренность о распределении ролей в целях осуществления преступного умысла, а также какие конкретно действия совершены каждым исполнителем и другими соучастниками преступления. В уголовном праве началом преступления принято считать выполнение объективной стороны, поэтому все договоренности, которые достигаются до начала покушения, являются предварительными. При этом промежуток времени между сговором и началом совершения преступления может быть различным и решающего значения не имеет.
Общность юридической природы данных видов соучастия, по нашему мнению, и дает основание для объединения их в единую часть ст. 35 УК РФ. На наш взгляд, т.к. главным разграничительным признаком группы лиц и группы лиц по предварительному сговору является сам предварительный сговор, представляется возможным объединение частей 1 и 2 ст. 35 УК РФ в единую и выделение в ней пунктов «а» и «б». Во всех преступлениях предусмотренных Особенной частью УК РФ, где соучастие в виде группы лиц и группы лиц по предварительному сговору является квалифицирующим признаком они перечисляются в одном и том же пункте, тем самым законодатель объединяет данные виды, однако различие отражается в степени общественной опасности, и, как следствие, в размере наказания.
Объединение данных видов в единую часть позволит в рамках УК совместно рассматривать институт группы лиц, а так же сравнивать его с иными видами соучастия, что облегчит изучение данного института в рамках учебной дисциплины уголовного права и избавит от некоторых ошибок, имеющих место на практике.
Острожнюк Е.С., ЮУрГУ
ОГРАНИЧЕННАЯ ВМЕНЯЕМОСТЬ:
ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ [338]
Нормы уголовного законодательства Российской Федерации распространяются на всех физических вменяемых лиц, которые совершили преступные деяния и достигли возраста уголовной ответственности. В действующем УК определилось три группы лиц, способных совершить общественно-опасное деяние: вменяемый, невменяемый и средний между ними, который характеризуется определенными аномальными процессами, не являющимися патологией, т.е. невменяемостью[339]. По мнению специалистов, психические расстройства, не исключающие вменяемости, следует именовать «аномалиями психики», что более точно отражает психофизиологическую картину неполно вменяемого субъекта[340]. В уголовном праве такое психическое состояние субъекта называют ограниченной или уменьшенной вменяемостью.
Вопрос об уголовной ответственности лиц, совершивших общественно-опасное деяние в данном «промежуточном» состоянии, является актуальным и дискуссионным. Некоторые ученые полагают, что преступление может быть совершено либо в состоянии вменяемости, либо невменяемости, третьего не дано. Другие говорят о том, что ограниченная вменяемость – это составная часть вменяемости.
Этой же позиции придерживается и законодатель: согласно ст. 22 УК РФ, вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности. Таким образом, наличие у лица определенных нарушений психической деятельности, которые не исключают его вменяемости и не лишают в полной мере возможности осознавать свои преступные действия (бездействие) и руководить ими, может сказываться на мотивации противоправного поведения.
В связи с этим состояние ограниченной вменяемости следовало бы признать смягчающим наказание обстоятельством. Однако, российские юристы неоднозначно подходят к решению данного вопроса. Вряд ли можно ставить вопрос о смягчении наказания, если вследствие той или иной психической аномалии преступление было совершено с особой жестокостью. Определенные сложности также возникают и в связи с тем, что в российском законодательстве понятие ограниченной вменяемости отсутствует, и при назначении наказания суд не имеет возможности в полном объеме учитывать все психические аномалии.
Судебная практика зарубежных государств, сталкиваясь с такими случаями, по-разному оценивала эти обстоятельства: в некоторых случаях она признавала подобные психические расстройства обстоятельствами, смягчающими ответственность, в других — ответственность наступала на общих основаниях, в-третьих — лицо признавалось полностью невиновным. В настоящее время нормы об уменьшенной вменяемости прямо сформулированы в действующих Уголовных кодексах Франции и ФРГ[341].
Что касается российского законодательства, то согласно положениям ст. 22 УК РФ психическое расстройство, не исключающее вменяемости, должно учитываться судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера. О смягчении ответственности законодатель не упоминает, однако, по моему мнению, учитывая, что в силу болезненного состояния психики лицо не могло в полном объеме осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, ограниченная вменяемость субъекта может учитываться судом как смягчающее обстоятельство.
Охота А. А.,
ЧОУ ВПО «Омская юридическая академия»
ОБЪЕКТИВНЫЕ ПРИЗНАКИ ОРГАНИЗАЦИИ ЗАНЯТИЯ ПРОСТИТУЦИЕЙ [342]
Ст. 241 УК РФ предусматривает ответственность за посягательства на общественную нравственность. Понятие «проституция» законодательно не закреплено. Поэтому доктрина уголовного права выделяет немало различных формулировок, которые позволяют выделить следующие характерные черты:
- систематичность внебрачных половых сношений;
- различные партнеры (или клиенты);
- цель: получение вознаграждения за удовлетворение половых потребностей клиентов;
- как правило, отсутствие иного стабильного дохода;
- субъектами занятия являются как мужчины, так и женщины.
Следовательно, проституция – это систематическое оказание услуг сексуального характера лицами обоих полов другим лицам (мужчинам и женщинам) за вознаграждение.
К объективной стороне относятся следующие элементы:
а) деяния, направленные на организацию занятия проституцией другими лицами.
В результате проведенного анализа уголовных дел можно сделать вывод, что к таким деяниям суд в приговоре относит следующее: подбор лиц, оказывающих услуги сексуального характера, прием звонков от «клиентов», согласование оплаты, времени, места, систематическое предоставление клиентов и т.д.
б) содержание притонов для занятия проституцией.
К данному способу совершения преступления относят действия, обеспечивающие функционирование притона: подыскание, подготовка помещения или иного места (автофургон, автобус и т.п.) для занятия проституцией, а также обеспечение дальнейшего его функционирования. В последнее время к понятию притона относят не только стандартные помещения (квартира, дом), но и иные места, пригодные для оказания услуг сексуального характера за деньги, например, машина, скамейка в парке, лодка или яхта[343]. Единого подхода к определению притона нет, но можно выделить общие черты:
- использование в конкретных целях (занятие проституцией);
- неоднократное пользование;
- стабильный доход, получаемый в результате использования;
- стойкое представление нескольких лиц о месте как о притоне.
в) систематическое предоставление помещений в целях занятия проституцией.
Как правило, к помещениям относят квартиры, комнаты, дачные строения и т.д. Для привлечения к ответственности необходимо именно систематическое предоставление, т.е. более 2 раз. При этом мотивы предоставления значения не имеют (корысть, дружеские или иные отношения и т.д.).
Так как законодательно не урегулированы понятия «проституция», «притон», считаем необходимым в целях правильного применения законодательства разъяснить в Постановлении Пленума Верховного суда РФ данные понятия и понимать под проституцией систематическое оказание услуг сексуального характера лицами обоих полов другим лицам (мужчинам и женщинам) за вознаграждение; под притоном любое место, неоднократно используемое для занятия проституцией, приносящее стабильный доход.
Панаева Л.Е., ЮУрГУ
СУДЕБНОЕ УСМОТРЕНИЕ ПРИ НАЗНАЧЕНИИ УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ [344]
Проведенный анализ ученых, исследующих судебную практику по уголовным делам, позволяет сделать вывод о том, что совершение идентичных преступлений невозможно в силу того, что каждое совершенное общественно-опасное деяние имеет свои отличительные черты и требует индивидуального подхода к разрешению ситуации при выборе меры наказания. Представляется, что законодатель потому и передает на судейское усмотрение решение ряда правовых вопросов, что сам их полностью урегулировать не может.
А. Барак определяет судейское усмотрение как полномочие, которое закон дает судье, чтобы делать выбор из нескольких альтернатив, из которых каждая законна[345]. По мнению А.И. Рарога, судейское усмотрение в уголовном праве — это осуществляемый в процессуальной форме вид правоприменительной деятельности, в которой реализуется право суда (или другого правоприменительного органа) в случаях, предусмотренных нормами уголовного права, правомочий по выбору одного из возможных решений, отвечающих требованиям законности, обоснованности и справедливости, в очерченных законом пределах в соответствии с волей законодателя, принципами права, нормами морали и конкретными обстоятельствами совершенного преступления[346].
Проблема пределов усмотрения при применении уголовно-правовых норм постоянно вызывает дискуссии в научных кругах. Д.С. Дядькин видит решение данной проблемы в алгоритмическом подходе к процессу назначения наказания, т.е. его формализации. О. Михаль предлагает использовать иные подходы, связанные с ограничением судебного усмотрения|в том числе|: 1) сокращение широты диапазона санкций в статьях Особенной части УК; 2) законодательное закрепление ограничений в применении ст. 64 УК РФ (назначение более мягкого наказания|наказывания|, чем предусмотрено законом за данное преступление) и невозможности назначения условного осуждения|засуживает| при совершении тяжких преступлений[347]. А. Барак отмечает шесть ограничений судейского усмотрения: зона разумности; фундаментальные проблемы в нормативной системе; фундаментальные проблемы в институциональной системе; взаимоотношения между институциональными системами; судейская политика и модели правосудия; преодоление прецедента.
Все вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что применение формализованного подхода осложнит задачу судей ¾ произведенные математические расчеты вряд ли будут способствовать вынесению обоснованного приговора. При разрешении спора, исключая постороннее воздействие, судья должен действовать только в соответствии с правовыми нормами, с осуществлением их усмотрения и принимать лишь такие решения, в законности, обоснованности и справедливости которых он убежден. Нельзя не согласиться с мнением А.И. Рарога и В.П. Степалина, что в правоприменительной деятельности должен быть найден разумный компромисс между формальной определенностью права и оценочной деятельностью правоприменителя, т.е. необходим поиск оптимального соотношения связанности правоприменителя жесткими рамками закона со свободой оценок и выбора мер уголовно-правового характера[348].
В целях разрешения проблем судебного усмотрения необходимо дальнейшее уточнение и разработка специальных правил назначения, с учетом разумного сочетания формализации назначения наказания и судейского усмотрения.
Пивоварова Е.В., ЮУрГУ
СОУЧАСТИЕ В НЕОСТОРОЖНОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ [349]
«Соучастие в преступлении» - термин, широко используемый в отечественном уголовном праве, один из фундаментальных институтов этой отрасли права. В отечественной правовой литературе поставлено множество проблем, связанных с соучастием в преступлении. Наиболее актуальным на 1960-70-е годы являлся вопрос о соучастии в неосторожном преступлении, чему, в частности, посвящен данная работа.
В дискуссии о неосторожном соучастии мнения ученых разделились. Одна сторона дискуссии считала возможным неосторожное соучастие, например, М.Д. Шаргородский, С.А. Домахин, А.Н. Трайнин.
Так, последний полагал, что отрицание сочетания соучастия и неосторожности приведет к освобождению от уголовной ответственности за соучастие целого ряда лиц. А.Н.Трайнин высказал мнение, что " соучастие имеет место во всех случаях совместного совершения несколькими лицами одного и того же неосторожного преступления»[350].
Другим, известным ученым, который в принципе считал возможным соучастие в неосторожном преступлении, был М.Д. Шаргородский. Он допускал неосторожное соучастие " в отношении тех неосторожных преступлений, где действие совершается умышленно, а результат наступает по неосторожности" [351].
Примером соучастия в неосторожном преступлении, которое допускал Шаргородский, могут служить совместные действия нескольких лиц по раскачиванию в процессе игры лодки, дерева, качелей и т.п., на которых, находятся люди, без цели причинения вреда их здоровью, следствием чего наступает гибель людей или причинение им различной степени тяжести телесных повреждений. По мнению ученого, при такой ситуации видна умышленная договоренность соисполнителей на совершение действий, влекущих неосторожное причинение смерти или телесных повреждений.
Вместе с тем следует отметить, что основная часть ученых и судебная практика считали невозможным умышленное соучастие в неосторожном преступлении и подвергли высказанное мнение справедливой критике. Они полагали, что каждый из участников неосторожного преступления должен нести индивидуальную ответственность, а о соучастии здесь речи быть не может. Такой точки зрения придерживались М.И. Ковалев, А.А. Пионтковский и др. Они исходили из того, что ответственность за соучастие возможна лишь при умысле.
На наш взгляд, необходимо учитывать оба мнения, но мы согласны с тем, что соучастия не может быть в неосторожном преступлении.
Соучастие в неосторожном преступлении не только вступает в противоречие с законодательной конструкцией этого института, но и нарушает сущность соучастия. Неосторожная вина устраняет осведомленность соучастников о действиях друг друга, а значит, устраняет возможность согласованности между действиями лиц.
Потапова А. В.,
студентка филиала ЮУрГУ в г. Златоусте
ЖЕСТОКОЕ ОБРАЩЕНИЕ С ЖИВОТНЫМИ – ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ [352]
Согласно УК РФ жестокое обращение с животными посягает на общественную нравственность. Издевательства над животными свидетельствуют о садистских наклонностях у лиц, совершающих указанное деяние. Представляется актуальным совершенствование норм, защищающих животных от издевательств.
Итак, в настоящее время существует лишь одна норма устанавливающая ответственность для мучителей животных. Речь идет о ст. 245 УК РФ. Не совсем ясно звучит сама формулировка статьи.
Первый вопрос возникает к определению «животное». Законодательство не раскрывает смысл этого понятия, потому возникает ряд вопросов.
С точки зрения русского языка, животное – живо организм, существо, обладающее способностью двигаться и питающееся (в том числе и беспозвоночные)[353]. Авторы же, комментирующие УК РФ, толкуют определение «животное» как только высшие позвоночные – млекопитающие и птицы (одомашненные и дикие)[354]. Из толкований УК РФ, во-первых, можно сделать вывод о том, что змеи, ящерицы и ряд других существ, которых можно встретить в домах у любителей экзотики, не попадают под защиту статьи, хотя тоже испытывают боль. Во-вторых, на сегодняшний день практика привлечения к ответственности за истязание дикого животного по ст. 245 УК РФ отсутствует. Что же подразумевал законодатель?
Во-вторых, статья запрещает лишь то жестокое обращение, которое повлекло гибель или увечье – состав материальный. Факт, что лицо истязает животное, сам по себе не приведет к наступлению ответственности, хотя на практике такие случаи нередки. Административной же ответственности за аналогичное деяние в настоящее время не предусмотрено. Представляется разумным внести соответствующую статью и в КоАП РФ, предусмотрев наказание за жестокое обращение с животными не повлекшее их увечье или гибель.
Стоит обратить внимание и на то, что ответственность по статье 245 УК РФ наступает с 16 лет. Представляется вполне разумным понизить возраст уголовной ответственности до 14 лет, поскольку уже в этом возрасте ребенок в состоянии понять, что животное – живое существо, способное испытывать боль и мучения, а желание ребенка наблюдать за мучениями животного может говорить о том, что он склонен к жестокости. Практика свидетельствует, что совершение указанного деяния подростками - не редкость.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что диспозицию статьи 245 УК РФ необходимо переформулировать. Вспомним формулировку ст.230.1 УК РСФСР: «жестокое обращение с животными, повлекшее их гибель или увечье, а равно истязание животных, совершенных лицом, к которому в течение года была применена мера административного взыскания за такие же действия». Разумно сформулировать ст.245 УК РФ: «жестокое обращение с животными, повлекшее их гибель или увечье, а равно истязание животных, совершенных лицом, привлекавшимся к административной ответственности за те же деяния». Соответственно, необходимо внести изменения в КоАП РФ и внести статью «жестокое обращение с животными». Признаки же, указанные в качестве обязательных (садистские методы, присутствие малолетних и т.д.) следует привести в ч.2 ст.245 в качестве квалифицирующих.
А также для правильного толкования статьи 245 УК РФ необходимо принять соответствующее Постановление Пленума ВС РФ, включив в него ряд пунктов: раскрыть понятие «животные» (вероятно, следует рассматривать любой организм, способный испытывать боль), раскрыть содержание квалифицирующих признаков, указанных в ч.2 ст.245 УК РФ и другие вопросы.
Пошелов П.В.,
ЧОУ ВПО «Омская юридическая академия»
ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ РЕАБИЛИТАЦИИ НАЦИЗМА [355]
Федеральным законом от 05.05.2014 N 128-ФЗ в УК РФ внесена новая статья 354.1 «Реабилитация нацизма», призванная предотвратить распространение нацистской идеологии[356].
Российским правозащитникам сразу же бросается в глаза появление в Уголовном кодексе статей, которые хотя бы косвенно касаются конституционных прав граждан. Эта статья не исключение. Возможно, правозащитники уже в предвкушении потирают руки, собираясь в своем «аналитическом докладе», который они огласят на конференции в каком-нибудь иностранном государстве (желательно, конечно, в США), отметить, что «авторитарный режим» в России продолжает притеснять граждан и принимать антиконституционные законы.
Однако Российская Федерация – не единственное государство, где предусмотрена уголовная ответственность за отрицание преступлений, совершенных нацистами. Если посмотреть на опыт зарубежных стран, то уголовные наказания за подобные преступления присутствуют в законодательстве примерно 10-12 стран. Всех их можно разбить на 2 группы: 1) введена ответственность за отрицание преступлений национал-социализма (Германия)[357]; 2) введена ответственность за отрицание преступлений против человечества в целом, в том числе совершенных не нацистами (Лихтенштейн[358], Португалия[359]).
Посмотрим, что по этому поводу думает Европейский суд по права человека. Известный французский писатель, философ и политический деятель Гароди Роже опубликовывает в 1995 году книгу «Основополагающие мифы израильской политики», в которой в довольно жесткой форме отрицает Холокост. Несколько организаций подали заявления о совершении преступления и иски о возмещении ущерба, ссылаясь на наличие признаков совершения преступлений против человечества, публичную расовую диффамацию и разжигание ненависти и насилия по признаку принадлежности к расе или определенной религии. По итогам разбирательства дела он был признан виновным в отрицании преступлений против человечества, публичной диффамации в отношении группы лиц (еврейского сообщества) и разжигании расовой дискриминации и ненависти. Заявителя приговорили к лишению свободы с отсрочкой исполнения наказания и к штрафу. Кассационный суд Франции оставил жалобу Роже без удовлетворения, поэтому он обратился в Европейский суд по правам человека, ссылаясь на то, что норма, предусматривающая наказание за отрицание Холокоста, противоречит статье 10 Европейской Конвенции о защите прав человека (свобода выражения мнения). В итоге ЕСПЧ признал жалобу неприемлемой, что касается статьи 10 Конвенции, указав, что «право человека свободно выражать свое мнение имеет определенные ограничения: оправдание пронацистской политики не может подпадать под действие гарантий Статьи 10 Конвенции, равно как и отрицание или ревизия четко установленных исторических фактов, таких как, например, Холокост - массовое уничтожение евреев фашистами, и изымаются Статьей 17 Конвенции из сферы применения Статьи 10 Конвенции»[360].
Подводя итог вышеуказанному, стоит отметить, что РФ не является единственным государством, обеспокоенным ростом проявления неонацизма в мире. 115 государств, проголосовав за проект резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о борьбе с героизацией нацизма (составленной РФ), взяли на себя обязательства принимать более эффективные меры по борьбе с героизацией нацизма и другими формами расовой дискриминации.
Прокудина Т.Ю., ЮУрГУ
УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ГИПНОЗА [361]
Как отмечают ученые, в последнее время участились преступления, совершенные с применением гипноза, который является одним из способов лечения в медицине. Так, по итогам опроса, было установлено, что каждый двадцать пятый человек становился жертвой криминального гипноза[362].
В настоящее время в Уголовном кодексе РФ понятие «гипноз» не упоминается. Согласно ст. 40 УК РФ в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, рассматривается только непреодолимое физическое принуждение, а психическое принуждение (к которому относится и гипноз), в силу того, что не может парализовать волю лица, по мнению законодателя, непреодолимым быть не может, поэтому полностью не исключает уголовную ответственность за совершенное под его влиянием преступление. Речь идет о таком принуждении, которое можно контролировать, то есть присутствует возможность руководить своими действиями, это например, угрозы насилием, угроза убийством, угроза похищения близких родственников.
В то же время, по мнению ученых в области медицины, гипноз – «это измененное состояние сознания (состояние ни сна, ни бодрствования), в котором человек находится практически под полной властью гипнотизера, который дает ему прямые (директивные) внушения»[363]. Психическое принуждение, в случае гипноза, невозможно контролировать, а значит, человек, совершивший преступление под его воздействием, не может подлежать уголовной ответственности, в силу того, что он не мог руководить своими действиями (отсутствует свобода воли). Однако это не учитывают положения российского уголовного законодательства.
Представляется, что в настоящее время все же есть возможность не привлекать к уголовной ответственности лиц, совершивших преступление под гипнозом, если исходить из объективной стороны состава преступления. В теории уголовного права преступным признается только такое деяние, которое характеризуется определенными признаками: оно должно быть общественно-опасным, противоправным, осознанным и волевым. Поскольку при гипнозе деяние волевым не является, так как гипнотизируемый не может контролировать свое поведение, постольку совершенное им под гипнозом деяние утрачивает уголовно-правовое значение, следовательно, отсутствует обязательный признак объективной стороны, а значит, нет и состава преступления. Однако подобное решение вопроса слишком громоздкое и может вызвать сложности в правоприменении, так как не основано на конкретных нормах уголовного закона.
Если обратиться к зарубежному опыту, то следует отметить, что в некоторых странах гипноз признается обстоятельством, исключающим преступное деяние. Так, например, в Законе об уголовном праве Израиля говорится, что лицо не будет подлежать уголовной ответственности за совершенное им деяние, если оно не могло выбрать между его совершением и воздержанием от него из-за невозможности руководить своими телодвижениями (в том числе деяние под воздействием гипноза)[364].